Флинн рассмеялся, потом закурил сигару.
– По крайней мере вы умеете договориться с этими летающими огоньками. А что бы вы хотели загадать, какое желание?
Майра улыбнулась:
– Нельзя раскрывать секрет, а то желание не исполнится!
Она стояла, опираясь о балюстраду, поэтому, когда он неожиданно подвинулся ближе к ней, ей было некуда отступить. В его глазах отражался лунный свет, они сверкали каким-то сверхъестественным блеском, фосфоресцировали, как глаза животного.
Он сказал, понизив голос:
– А я не боюсь открыть вам свое желание, миссис Тэйлор.
Его взгляд был направлен на ее шею и декольте, обнажавшее приподнятые корсетом высокие груди.
– Одним словом, моя дорогая, я желаю вас. И хочу вас в самом греховном смысле слова, как говорят в графстве Корк.
Майра была изумлена дерзостью этого человека, с которым познакомилась менее часа назад. Она окаменела, когда он прижался к ней своим жестким, мускулистым телом, настоятельную потребность которого она почувствовала. Она ощущала его участившееся дыхание, овевавшее жаром ее грудь, ощущала бедрами его сильные, мускулистые, поджарые бедра. Жар его плоти приобрел материальную силу, которой трудно было сопротивляться. Наконец она собралась с силами и уперлась руками в его грудь, пытаясь оттолкнуть его.
– Оставьте меня, вы, бесстыдный негодяй!
Он выбросил сигару и заключил Майру в объятия. Его рука поднялась, охватила ее затылок и заставила ее приподнять голову так, что ее лицо оказалось поднятым до уровня его собственного. Его широкий чувственный рот прижался к ее рту. Майра перестала сопротивляться и безвольно повисла у него на руках. К ее возмущению и ужасу, эта внезапная атака вызвала в ней бурю чувств, с которыми она не могла справиться. Как бы помимо воли ее руки обвились вокруг его шеи, и одной из них она принялась поглаживать его вьющиеся волосы на затылке. Она выгнулась всем телом, в то время как его язык проник в ее рот и принялся резвиться там, как бы пробуя ее рот на вкус, и ее собственный язык затеял бешеную пляску в ответ на эти интимные ласки. Через минуту она почувствовала, что переступила черту дозволенного и что возврата к прежнему быть не может: она готова была лечь с ним здесь, на этом каменном балконе, совершенно забыв о публике, находившейся поблизости, за французским окном. Она чувствовала, что ее переполняет желание. Ей было совершенно наплевать, видят ее окружающие или нет.
Однако здравый смысл вовремя вернулся к ней. Отпрянув, она попыталась отвернуться и прошипела:
– Не-ет! Прекратите это, вы, мерзкий негодяй! – и изо всех сил ударила его коленом в пах.
– Что за черт! – вскрикнул Флинн, мгновенно очнувшись от боли. Он отшатнулся и присел, готовясь к ее новому нападению. – Иисусе, пресвятая Мария и Иосиф!
Он задыхался и ловил ртом воздух. От боли на глазах выступили слезы.
Майра попыталась пригладить волосы и расправила платье. Потом оперлась о балюстраду балкона, вцепившись в нее так, будто от этого зависело спасение ее жизни. Она боялась, что ноги ее подогнутся и она упадет, если отпустит перила. Эта встреча со столь чувственным англичанином стала для нее самым настоящим испытанием. Ничего подобного с ней никогда не случалось! И самым худшим во всем этом было то, что она настолько поддалась собственной похоти, что чуть было не совершила адюльтера на глазах у публики!
Наконец Флинн оправился настолько, что смог заговорить, хотя все еще не мог разогнуться и держался за свой пострадавший орган.
– Какого черта, вы, обезумевшая дикая кошка? Вы склонны к садизму в самые интимные мгновения своей жизни?
– Это было сделано, чтобы показать эгоистичному и наглому ирландскому жеребцу, что он не смеет обращаться с леди как с армейской шлюхой. Требуется много больше, чем огромный и готовый к бою орган и полнолуние, чтобы заставить меня кувыркаться в сене со случайным знакомым тотчас же после того, как его мне представили!
Он выпрямился и наконец впервые глубоко вздохнул после нападения Майры. По его лицу расползлась улыбка.
– Что вас так насмешило, вы, бабуин?
– Я просто потешаюсь над собой. Вы совершенно правы. Мне не следовало торопить события. Я это заслужил и не держу на вас зла. Нет, нет! – Он попятился и опасливо поднял руки. – Клянусь, я не собирался шутить!
Теперь уже вполне оправившаяся, Майра прошла мимо него, высокомерно вздернув подбородок:
– Я возвращаюсь в дом.
У двери он окликнул ее:
– Миссис Тэйлор! Вы что-то говорили о полной луне и сеновале и о том, что не расположены кувыркаться в сене так скоро после знакомства. Да, ключевым словом было «так скоро»! Значит, по прошествии некоторого времени у меня появится надежда?
Майра почувствовала, что краска залила ее лицо до корней волос.
Глава 13
Брэд Тэйлор и Шон Флинн стояли на веранде здания американской миссии, пили скотч с содовой и смотрели на дождь, изливавшийся сплошным потоком с небес.
– Никогда не видел такого потопа, – заметил Флинн. – Это все равно что встать под водопад и выглядывать сквозь толщу воды наружу. Ничего не видно более чем на десять футов.
– Наводит на мысль о том, что недурно было бы построить ковчег, как Ной, – шутливо заметил Брэд. – Погоду в Китае можно охарактеризовать полностью, сказав, что зимой здесь сухо, а летом идут дожди… В Индии вы найдете то же самое. Ежегодные муссоны и тайфуны.
– Ну, я не могу сказать, что с радостью ожидаю встречи с ними, – ответил Флинн. Он принялся беспокойно шагать по веранде взад и вперед. – У меня такое чувство, будто я стал пленником, пленником стихий.
– Думаю, через несколько дней погода изменится. И тогда мы больше не будем пленниками стихий, мы почувствуем себя свободными и сорвемся с цепи. Эта влага, эта парилка исчезнут.
– И как же вы ведете себя, когда срываетесь с цепи?
– У нас здесь есть офицерский клуб, где бывают представители разных миссий, и все они хорошие наездники. Мы уезжаем за город и устраиваем привал на лоне природы, где-нибудь в поле. И добро пожаловать, Шон! Можете к нам присоединиться.
– Я бы сделал это с радостью. Мне надоело сидеть на месте, хотелось бы порастрясти жирок.
Майра вышла из дома и присоединилась к ним на веранде. На ней была клетчатая свободная блузка с юбкой, собранной в складки таким образом, что был виден краешек малиновой нижней юбки. Волосы ее были на затылке перехвачены лентой в цвет нижней юбки и ниспадали почти до талии.
Флинн восхищенно смотрел на нее, подняв бровь:
– Вы сегодня просто шикарны, Майра!
– Благодарю вас.
Флинн положил руку на плечо своего хозяина:
– Вероятно, вы предмет зависти всех мужчин в колонии, старина, раз вы обладатель такой прелестной жены. – Он вздохнул: – Если бы я встретил похожую, я бы с радостью пожертвовал для нее своей свободой и распростился с восхитительной холостяцкой жизнью.
– Если бы она была похожа на меня, майор Флинн, – последовал язвительный ответ, – она бы не приняла вас. И запомните, никто не может похвастаться, что владеет мной. Обладатель!
– Послушай, Майра, Шон всего-навсего пошутил, – возразил Брэд смущенно.
Флинн рассмеялся:
– Не утруждайте себя, старина, выражая сочувствие. Я толстокожий. – Его синие глаза сверкнули. – Во всяком случае, у нас с вашей женой есть чисто ирландские таланты, и мы оба любим подтрунивать над людьми.
– Разрешите мне налить вам еще стаканчик, Шон.
– Никогда не отказываюсь от выпивки.
Брэд взял его стакан и скрылся с ним в доме.
– Чему мы обязаны честью видеть вас здесь так рано поутру? – спросила гостя Майра.
– Пришел показать Брэду новую форму, которую мы будем носить в Индии. Это последний фасон полевой формы.
– Ну, в ней нет блеска вашей прежней уланской формы, – равнодушно возразила Майра.
Брюки и китель казались свободными и даже мешковатыми; на груди просторные карманы; коричневый кожаный ремень, перехватывавший торс по диагонали до плеча, был пристегнут к широкому поясу типа «Сэм Браун».
– Эта форма называется хаки, – пояснил он. – Такой цвет дает краска маджари, получаемая из карликовой пальмы. Шлем и краги окрашены табачным соком. Помогает солдатам слиться с окружающей грязно-коричневой почвой Индии и стать незаметными. Маскировка.
Она сложила руки под грудью и покачала головой:
– И вы не могли повременить, чтобы продемонстрировать эту чудовищную форму?
– Нет, эта форма – только предлог, чтобы увидеть вас. То, что я вижу вас, наполняет смыслом весь мой день.
– Не много же вам надо, чтобы наполнить день смыслом, майор.
Он улыбнулся:
– А теперь признайтесь, что вам хоть чуть-чуть льстит мое неизменное внимание, Майра. В конце концов, я красивый и напористый малый и динамичная личность. Я хочу сказать, что женщину нельзя считать нормальной, если она не отвечает положительно на мою преданность.
– Нет! Каково самомнение! – возмутилась Майра, стараясь продемонстрировать негодование, которого вовсе не испытывала.
– Вы могли бы пригласить меня на ленч, – предложил он.
– Могла бы, но не стану этого делать. А теперь если вы извините меня, майор, то я вас покину: у меня полно дел более важных, чем словесные игры с вами.
– Словесные игры, говорите… – Он задумчиво вглядывался в ее лицо. – Это верно, мы и правда играем с вами в игры… хотя есть и более приятные игры, в которые мы могли бы сыграть.
Майра повернулась и удалилась с террасы.
Вечером того же дня, готовясь ко сну, Брэд непринужденно и вскользь упомянул, что пригласил Флинна присоединиться к их пикнику на лоне природы, когда окончится сезон дождей. Майра была единственной женщиной в колонии, сопровождавшей мужчин в их ставших привычными путешествиях по пригородам Пекина. Она не утратила любви к развлечениям на свежем воздухе. К удивлению ее мужа, Майра бросила щетку, которой расчесывала волосы, на туалетный столик и резко повернулась к нему. Ее бездонные и сейчас позеленевшие глаза выражали явное недовольство.
– Нет! Как ты мог пригласить этого несносного англичанина, этого негодяя принять участие в нашей вылазке на природу?
– Ты должна помнить, моя дорогая, – возразил Брэд с чувством, – что это наша, а не твоя вылазка. За то короткое время, что он в Пекине, Флинн сумел заслужить симпатию и приобрести друзей среди членов всех иностранных миссий. А ты, несомненно, единственная женщина, которую он не очаровал и не влюбил в себя до потери сознания. – Он самодовольно хмыкнул: – Думаю, будет не большим преувеличением предположить, что он соблазнил немало женщин. Я даже готов побиться об заклад, что так оно и есть.
– Ты отвратителен, – сказала Майра холодно и снова принялась расчесывать волосы щеткой. Он лежал в постели, подперев голову руками, и смотрел, как она скользящим движением надевает красную шелковую пижаму.
Он перевернулся на спину и теперь лежал, глядя в потолок и хмурясь. Майра села на край кровати и задула масляную лампу на ночном столике.
На следующей неделе дожди кончились. А еще через два дня плотная завеса облаков исчезла, открыв взорам красное ослепительно сверкающее солнце. В воскресенье международный клуб любителей верховой езды, как члены этого объединения именовали себя, собрался на площади колонии, чтобы отправиться на лоно природы. Несмотря на то что майор Флинн должен был их сопровождать, Майра в это утро проснулась в отличном настроении, полная радости и даже ликования. Жизнь в глуши, в провинции, представляла приятное разнообразие по сравнению с уединенной и замкнутой жизнью колонии в Пекине. Она надела белую батистовую блузку, бриджи из тонкого черного сукна, плотно обтягивающие ноги, и сапоги для верховой езды и, напевая гимн Седьмой кавалерийской армии, спустилась по лестнице:

Пьем мы эль вместо воды,
Не пугают нас труды,
Платим мы свои долги,
Пусть боятся нас враги…
В нижнем холле ее встретил мальчик-слуга по имени Ким. Он сложил руки перед собой ладонями вместе и низко поклонился ей.
– Доброе утро, мадам Тэйлор.
– Доброе утро, Ким. И какое чудесное утро! Полковник уже спустился к завтраку?
– Он уже давно поел и теперь работает в кабинете. Он просил вас зайти к нему, как только вы встанете.
Майра прошла через холл в заднюю часть дома, испытывая недоброе предчувствие, все возраставшее по мере приближения к кабинету. Брэд, сгорбившись, сидел за письменным столом, на котором громоздилась гора документов. Он быстро просматривал их, перелистывая страницы. Она была неприятно удивлена, заметив, что он одет в белый полотняный костюм, рубашку и галстук. Увидев ее, он улыбнулся:
– Доброе утро, дорогая.
– Брэд, что ты, черт возьми, делаешь в этом костюме? Через полчаса нам надо выезжать.
Он поднялся с места, обошел письменный стол и обнял ее.
– Боюсь, что не смогу с тобой поехать. Консул требует, чтобы я немедленно составил секретное донесение для министерства иностранных дел. Оно должно быть отправлено с сегодняшним кораблем.
Майра пришла в ярость:
– Черт возьми, Брэд! Это нечестно и несправедливо! Он ведь знает, как мы рассчитывали на эту поездку.
– Мне очень жаль, любовь моя, но ты получишь удовольствие от этой поездки. Ты поедешь без меня.
– Об этом не может быть и речи. – Она взяла со стула хлыст для верховой езды и в бессильной ярости принялась отчаянно хлестать письменный стол. – Черт! Черт! Черт возьми!
– Прекрати скандалить, Майра. Отправляйся на площадь, где соберутся остальные. Послушай, что я тебе скажу: как только я закончу эту бумагу, а это произойдет уже сегодня, я выеду следом за вами. Это будет, вероятно, завтра утром.
Такая возможность несколько примирила ее с обстоятельствами и успокоила.
– Ты обещаешь?
– Даю тебе торжественную клятву… О, кстати, майор Флинн заменит меня в качестве главы нашей экспедиции. Он старший офицер в группе.
Она уставилась на него, забыв закрыть рот.
– Майор Флинн! О нет!
– Надо соблюдать требования протокола, дорогая. Я знаю, что он тебе не нравится, но, пожалуйста, не позволяй твоим эмоциям взять верх над собой и не порть себе удовольствие.
– Уж я ему покажу! – Она ударила себя хлыстом по бедру. – Ладно, тогда мне пора отправляться. Не забудь о своем обещании.
Он приложил руку к сердцу:
– Поверь мне, завтра мы непременно увидимся.
Брэд поцеловал ее и вернулся к своей работе.
Надев пробковый шлем и лихо надвинув его на одну бровь, Майра вышла из дома. Ким ждал у подножия лестницы, держа наготове ее лошадь, крупного ширококостного чалого по имени Большой Рыжик. Она осмотрела свои седельные сумки и винтовку «спенсер» в специальном футляре и вскочила в седло.
– Прощай, Ким. Присматривай за домом, пока меня не будет.
Он отвесил поклон:
– Прощайте, мадам, и пусть Боги удачи пребудут с вами.
Майра приехала последней на место сбора компании на площади. Там были лейтенант Сантини из итальянской миссии, майор Шульц из немецкого контингента, капитан Фуше из французского представительства, поручик Спасский от русской колонии и устрашающий майор Флинн от Великобритании. Япония в этом сборище представлена не была.
– Вы опаздываете, – бодро приветствовал ее Флинн, – очень по-женски.
Она посмотрела на него с яростью:
– Я слышала, что вы возглавляете нашу компанию, майор Флинн, но давайте с самого начала договоримся об одной вещи: не пытайтесь командовать мной!
Он дотронулся до козырька своего кепи, отдавая честь.
– Слушаюсь. Итак, трубите выступление.
Их сопровождали китайские слуги на мулах, груженных всякой утварью, снаряжением и провизией. Все утро компания веселилась, шутила и устраивала розыгрыши. Большая часть путешествия была однообразной, как и пейзаж: пыльные равнины, рисовые и маковые поля окружали их насколько мог видеть глаз.
Флинн был изумлен.
– Меня обманывает зрение или это мак? – спросил он.
– Мак. С тех пор как вы, англичане, выиграли Опиумную войну, крестьяне Китая и других стран Дальнего Востока открыто выращивают мак.
Они проехали небольшую деревню с хижинами, сложенными из глины, полными тощих нагих ребятишек со вздутыми животами.
– Боже милостивый! – пробормотал Флинн. – Никогда не видел подобной грязи и нищеты! Это отвратительно!
– Подождите, пока окажетесь в Индии, – возразила Майра. – Я слышала, что по сравнению с Индией Китай можно считать страной изобилия.
Когда они достигли подножия огромной горной гряды, пейзаж стал более разнообразным и привлекательным. Они ехали по тропинке вдоль извилистой реки. На реке было огромное скопление тяжелых, приземистых и потому уродливых китайских джонок, приводимых в движение ветром, раздувавшим их примитивные перепончатые паруса, скрепленные бамбуковыми перекладинами. На корме попарно сидели гребцы. Окрестности были живописными: скалистые горы вдали, монотонный бурый цвет которых кое-где был разбавлен зелеными пятнами лесов. Оба пологих берега реки спускались к воде террасами, где босоногие мужчины, женщины и дети в штанах, закатанных до колен, работали на рисовых полях.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38