— Но, конечно… — начала было Фелиситэ.— Не знаю, на что вы рассчитывали, мой юный друг, или куда собирались отправиться, но перед нами находятся острова Тортуга, порт, где «Ворону» предстоит бросить якорь, одно из последних убежищ для тех, кто ходит под черным флагом. Глава 12 Тортуга, или Черепашьи Острова представляли из себя три не слишком больших участка суши, вытянувшихся в цепочку. «Ворон» бросил якорь на центральном из них в удобной, защищенной от ветра бухте. Этот остров, известный как Большой Кайман, что на карибском наречии означало гигантскую ящерицу-игуану, которые водились здесь в изобилии, раскинулся перед глазами, словно маленький рай с колышущимися на ветру пальмами, песчаными пляжами и сине-зеленым морем. Он походил на изумруд в окружении белоснежных кружев, приколотый на платье бирюзового цвета. Неподалеку от порта располагалось какое-то поселение, отдаленно напоминавшее деревню, где жили преимущественно британцы, однако если у него и было название, его бы все равно никто не смог определить точно. Стоило кораблю войти в бухту, как из беспорядочно разбросанных хижин выбежала целая орава детей всех возрастов, цветов кожи и национальностей. Подплыв поближе, они ухватились за концы, спущенные с носа и кормы люгера, а потом завели перлини за частокол из покосившихся столбов, чтобы корабль мог подтянуться ближе к берегу.Когда со швартовкой было покончено, пристань и лежащий позади нее пляж заполнили кричащие и смеющиеся женщины, торговцы, предлагавшие свежие апельсины, лимоны и горячие пироги с мясом, содержатели таверн и игорных притонов, купцы, окликавшие столпившихся на полубаке пиратов, желая узнать, не удалось ли им захватить очередной приз. Работавшие возле скрипящих лебедок матросы хором затянули непристойную песню. Собаки, выбежавшие из-за полуразвалившихся домишек под крышами из пальмовых листьев и из покрытых брезентом шалашей, сооруженных из обломков дерева, наполнили округу яростным лаем. Над головами носились пронзительно кричавшие чайки и фрегаты, рассекавшие небесную синеву черными треугольниками крыльев. Слабое дуновение пассата наполняло теплый, навевающий сон воздух запахами разлагающейся рыбы, гнилых фруктов и нечистот из открытых отхожих мест.Как только с корабля спустили сходни, команда тут же покинула его. Матросов встретили распростертые объятия и звонкие поцелуи женщин, хватавших их за руки и тащивших за собой. При этом они кричали словно торговки рыбой и старались исцарапать острыми ногтями других хищниц, рискнувших отнять у них добычу. Мужчины, не скрывая охватившей их похоти, щупали груди и зады портовых шлюх.Валькур не торопился сойти на сушу. Еще не совсем оправившись после жестокого испытания, он с ядовитым презрением наблюдал за покидающей судно командой. Потом он приблизился к Фелиситэ и поинтересовался, не желает ли она отправиться на берег. Он обещал позаботиться о том, чтобы для них построили у моря отдельную хижину, подальше от поселка. Валькур не сомневался, что Фелиситэ не терпится ощутить под ногами твердую землю.Однако она отказалась. После того, что ей довелось увидеть в порту, она предпочла остаться на борту люгера, хранившего чистоту моря. Ее абсолютно не привлекали развлечения, которые можно было найти в этом поселении с беспорядочно разбросанными домишками, однако она вполне могла прогуляться по пляжу после полудня, когда воздух станет прохладнее. Возможно, капитан Бономм составит ей компанию, если она его пригласит. Он, кажется, тоже не питал страсти к местным удовольствиям. А если с ними увяжется и Ашанти, Фелиситэ сумеет намекнуть, что служанке требуется дополнительное сопровождение.— Как хочешь. — Едва заметно поклонившись, Валькур отвернулся. Фелиситэ успела заметить, сколько злобы было в его пронзительном взгляде, брошенном в сторону Ашанти. Спустя два часа Валькур тоже покинул корабль и, по всей видимости, отправился по своим делам.Капитан не стал отказываться от приглашения. Они втроем медленно брели по белому прибрежному песку, прислушиваясь к шороху прибоя, глядя на прозрачный аквамарин волн, жадно подкатывающихся к ногам, едва не касаясь их пеной. Плотно утрамбованный песок у воды переливался оттенками розового и лавандового цветов в слабом свете розовато-красного солнца, опускавшегося в кобальтовое море. Под порывами налегающего ветра жесткие листья высоких пальм трепетали с сухим стуком, напоминавшим барабанную дробь. Морские птицы тщетно стремились преодолеть течение прилива, как будто соревнуясь с ним в силе. Берег был грязен, усеян осколками разбитых винных бутылок, разломанными анкерками, бочарными клепками, обрывками старых негодных концов, обломками костей и черными углями. Среди этого мусора возвышались огромные, выгоревшие на солнце панцири давно погибших морских черепах, наполовину заполненные песком. Они напоминали шлемы, оставленные на опустевшем поле боя какой-то неведомой древней армией, состоявшей из воинов-гигантов.— Черепахи, — указал рукой капитан-француз, — это изза них в Вест-Индии и Ост-Индии зародилось пиратство.— Почему так? — тут же спросила Фелиситэ, которой вдруг захотелось, чтобы ее развлекали.— Несколько сот лет назад, когда на горизонте появились корабли мореплавателя по имени Колумб, они водились в здешних водах в таком множестве, что издали казались камнями, разбросанными вдоль всего побережья. Тогда, как, впрочем, и теперь, существовало несколько видов черепах. Большинство из них были гигантами, весившими около тонны, такими, как кожистая черепаха, клювоносая черепаха или панцирная черепаха, а также зеленая черепаха. Эти огромные и неуклюжие животные не имели врагов, за исключением обитавших в этих местах индейцев. Большую часть жизни они проводили в море, лишь иногда выбираясь на сушу. Раз в три месяца или около того они становились чрезвычайно любвеобильными и массами выползали на пляжи, где самки откладывали яйца.— Индейцы? Я что-то не припоминаю, что видел хотя бы одного из них среди людей, пришедших встречать корабль.— Вы их и не увидите, по милости испанцев. Явившись сюда два века назад, они начали осваивать Большие и Малые Антильские острова. При этом они покорили местных индейцев, карибов и араваков. Испанцы спасли их души, сделав обладателей тел, где они помещались, своими рабами. Те, кого не забили до смерти новые хозяева, умерли от завезенных из Европы болезней, ранее неизвестных на островах. Но прежде чем покончить с индейцами, испанцы научились у них ловить черепах с помощью рыбы-прилипалы. Эта рыба живет, присосавшись к какому-нибудь крупному животному, так что ее невозможно оторвать. Если такую рыбу привязать за хвост, а потом пустить в море, она сразу найдет какую-нибудь крупную рыбу или черепаху, а когда она присосется, прилипалу можно вытащить на поверхность вместе с ее новым хозяином. Кроме того, неуклюжих черепах выслеживают на берегу, а потом переворачивают при помощи нескольких человек или длинного шеста. В таком положении они становятся абсолютно беспомощны, и их можно убить потом, даже через несколько недель.— Все это, конечно, очень интересно, только при чем здесь пиратство?— Терпение, дружище, я сейчас обо всем расскажу, — с улыбкой ответил капитан Бономм. — Испанцам, как вы знаете, здорово везло. Где бы ни ступала их нога, они находили золотые или серебряные рудники или, по крайней мере, залежи драгоценных камней. Испания стала богатой и могущественной державой, угрожавшей остальным европейским странам. В результате, как всегда, разразилась война, за которой последовали и другие. Приватиры, то есть легальные пираты, плавающие на частных судах и получавшие от своего правительства каперское свидетельство, позволявшее им нападать на неприятельские суда и присваивать добычу, сотнями уходили в море. Когда сражения закончились, на свете осталось множество людей, которым стало нечем заняться и которые успели привыкнуть к легкому обогащению. Нападения на серебряные караваны испанцев ради серебра, золота в слитках, а также драгоценных камней и металлов превратились в своего рода традицию. А потом из Франции и Англии стали отправлять на острова преступников, чтобы они больше не могли творить зло у себя на родине.— А как же черепахи, мсье капитан? — снова напомнила Фелиситэ, которой показалось, что Бономм безнадежно уклонился от темы.— Ах, Франсуа, тебе не терпится добраться поскорей до сути, как какой-нибудь женщине. Неужели тебя не интересует рассказ о целой эпохе, свидетелем которой ты являешься?— Конечно, интересует, — кивнула Фелиситэ, сразу напустив на себя самый что ни на есть серьезный вид.— Я так и думал. Так вот, теперь о черепахах. Пираты и буканьеры, бороздившие моря в течение многих дней в поисках подходящего для захвата судна, не могли то и дело возвращаться в порт. Влажная жара тропиков быстро делала свиную и говяжью солонину несъедобной, в ней заводилось столько червей и она покрывалась такой плесенью, что ее отказывались переваривать даже закаленные желудки старых галерных каторжников. Испанцы, а вместе с ними и французы с англичанами, стали завозить на острова скот для размножения, что оказалось весьма полезным, поскольку корабли часто приставали к берегу поправить такелаж или очистить днище. Однако держать на борту свиней и коров не так-то просто, потому что им нужна вода и пища, не говоря уже о том, что эти глупые животные запросто могут переломать себе ноги во время шторма. Кстати, известно ли вам, что слово «буканьер», как называли первых пиратов, связано с их привычкой охотиться на этих одичавших потомков домашних коров и свиней, чтобы потом нарезать мясо полосами и сушить его в наполненной дымом хижине? Такая хижина, как вы, наверное, догадались, называлась у индейцев «букан». — Бономм окинул Фелиситэ быстрым взглядом, в его глазах вспыхнули веселые искорки, прежде чем он притворно вздохнул. — Ладно, перейдем к черепахам. Эти животные спокойно могут оставаться на судне по нескольку недель без пищи и воды без каких-либо проблем, за исключением маленького неудобства, вызванного тем, что их приходится постоянно держать перевернутыми. Кожистая черепаха достигает громадных размеров, но она, к сожалению, питается исключительно ракушками, причем не разбирая, мертвые они или живые, поэтому ее мясо несъедобно. Панцирная черепаха не годится по той же самой причине. С другой стороны, зеленая черепаха ест только саргассовые водоросли и другую зелень, и, смею вас заверить, вы никогда не пробовали такого вкусного супа, который получается из нее. Поэтому не страдающие от недостатка продовольствия пираты, поддерживающие силы черепашьим мясом, пальмовым вином и маниоковым пивом, не дают прохода судам всех держав, идущим к Антильским островам через Наветренный пролив словно через парадную дверь. Пиратам незачем возвращаться на сушу до тех пор, пока они не нагрузят на корабль столько добычи, что она может утащить его на дно.— Вы продолжаете брать с собой черепах?— Конечно, мой юный друг. Завтра мы погрузим их на борт в немалом количестве. Но поскольку они пойдут нам в пищу, с ними рано или поздно будет покончено. И что остается делать в таком случае бедным буканьерам, кроме того, как спустить паруса и ждать, пока волны выбросят корабль на берег, будто оказавшегося на мелководье кита, чтобы крабы и чайки обглодали его до костей и оставили жариться на солнце подобно черепашьим панцирям…Несмотря на то, что окончание их прогулки ознаменовалось переходом от возвышенного стиля к комическому, после всего услышанного им было просто необходимо отведать суп из зеленой черепахи. Ашанти вместе с сопровождавшей ее Фелиситэ вновь спустилась по сходням и направилась на рынок за всем необходимым для его приготовления. Фелиситэ чувствовала себя несколько непривычно, расхаживая по улицам со шпагой Валькура, которую она отказалась ему вернуть. Ей несколько раз пришлось отбиваться от цепкой хватки или отодвигать плечом с дороги какую-нибудь решительно настроенную даму.Аромат отварного черепашьего мяса вместе с запахами трав и хереса, добавленного чьей-то щедрой рукой, заставил капитана Бономма покинуть свою каюту. Вскоре они втроем наслаждались вкусным блюдом, приятно отличавшимся от корабельной провизии, заедая его хлебом, также приобретенным на рынке.Спустя несколько часов, ранним утром, Фелиситэ проснулась, услышав громкие крики, доносившиеся, как ей показалось, из капитанской каюты. Пока она высекала огонь с помощью кресала, Ашанти успела спуститься с верхней койки. Фелиситэ окликнула ее, когда она уже открывала дверь.— Я пойду к капитану, мадемуазель.— Как ты думаешь, что с ним случилось? Он не… То есть ты не…— Нет, мадемуазель, — ответила служанка с призрачной улыбкой. — Капитан хороший человек, и хотя он мог заподозрить то, что вы стараетесь скрыть, он, по-моему, будет ждать, пока вы не откроетесь сами.— Что ты задумала? Тебе нельзя появляться в его каюте ночью. Вдруг там окажется кто-нибудь еще?— Я слышала только его голос и ничей другой. Вчера вечером по его глазам я поняла, что у него усиливается лихорадка. Может быть, я смогу ему помочь.Ашанти оказалась права. Холодная сырость штормовых дней и сменившая ее жара тропического порта стали, по всей видимости, причиной очередного приступа малярии, давно подтачивающей организм капитана. Он пластом лежал на койке, попеременно страдая то от бросающего в дрожь озноба, то от неистового жара. Губы его искривились, выражение глаз казалось безумным. Его, похоже, одолевали кошмарные видения нечеловеческих мук, картины наказания плетьми, клеймления раскаленным железом; он представлял позорную смерть труса, привязанного к орудийному стволу и разорванного на куски. Бономм хотел рома, он требовал его, изрытая проклятия на языках полудюжины стран, где ему приходилось бывать. Ашанти приготовила отвар из трав и чуть ли не силой заставила капитана выпить его. Фелиситэ велела юнге следить, чтобы постель хозяина оставалась чистой и сухой. Несколько раз она присаживалась рядом с ложкой в руках, чтобы влить ему в рот немного бульона, раскрыв его бессильно обмякшие губы, задумываясь при этом о тайнах былой жизни моряков, таких, как этот капитан, и о восхитительных историях, с помощью которых они стараются скрыть неприглядность окружающей их действительности.На следующую ночь лихорадка наконец отступила. Утром Бономм снова стал самим собой, хотя его еще одолевала слабость. Тем временем тропическое солнце светило по-прежнему ярко, а пассаты дули с неослабевающей силой.Однажды в полдень капитан Бономм сошел с корабля и направился в город, чтобы собрать своих людей. «Ворону» пришло время поднимать паруса, объяснил он. После того как матросы расстались с последними пиастрами и их головы больше не туманил хмельной угар, они находились в мрачном настроении. Они часто дрались между собой, врывались в дома и насиловали все, что передвигалось на двух ногах и хотя бы отдаленно напоминало женщину. Если капитан не станет что-либо предпринимать, островитяне вскоре перевешают половину его команды.Ашанти подошла к Фелиситэ, стоявшей у перил и глядевшей вслед капитану, который быстрыми шагами удалялся в сторону центра поселения.— Мадемуазель?— Да, Ашанти? — с улыбкой обернулась Фелиситэ.— Как нам быть дальше? Если вы останетесь на корабле, ваш секрет обязательно разгадают, и тогда нам не избежать неприятностей. К тому же мсье Валькур в конце концов придумает, как нас разлучить.За все время, пока они находились на корабле, Ашанти ни разу не возвращалась к прошлому и не напоминала Фелиситэ о своем предупреждении насчет этого путешествия и того, что ей не следовало доверяться Валькуру. Она не стала говорить об этом и теперь. Судя по ее тону, Ашанти принимала события такими как есть, и ей лишь хотелось узнать, что они будут делать дальше.Фелиситэ вздохнула. В эти бесконечные теплые дни, при освежающем ветерке, дующем с моря, ей казалось просто невероятным, что что-нибудь может измениться. Их окружало бескрайнее море, чьи волны набегали на эти берега в течение многих тысячелетий. Песок искрился до боли в глазах, словно хрусталь, в то время как тенистая зелень зарослей, вплотную подступавших к пляжам, манила к себе, обещая возможность насладиться прохладой как днем, так и вечером, призывала забыться бесконечным сном. Однако такое впечатление было обманчивым, и Фелиситэ это понимала. Москиты, словно маленькие демоны, посланные для наказания, людей, облаками вились на каждой поляне вместе с доброй сотней других насекомых, каждое из которых жалило или кусалось. Кроме того, на этом тихом острове безжалостное солнце до того накалило страсти среди местных обитателей, что сделало их способными на убийство.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43