— И поэтому вы ругаете их?Она принужденно улыбнулась:— Вижу, вы сразу подумали о лисице и зеленом винограде.— Нет, что вы, — ответил Рефухио. — О пчелах и меде.— Что? — недоуменно переспросила она, но он оглянулся назад, остерегаясь погони, и не ответил.Они кружили по старому городу, проезжая мимо тяжелых, окованных железом ворот, через которые виднелись скрытые от всего мира зеленые патио, под балконами, увитыми геранью, и вдоль улиц, усаженных остроконечными вечнозелеными кипарисами. На боковой улице они остановились в тени Альказара, старого дворца, откуда Фердинанд и Изабелла провожали Колумба в его путешествие к берегам Америки. В Альказаре располагалась Святая Инквизиция. Наискосок через улицу стоял узкий каменный дом с черепичной крышей, балконами, огороженными решеткой, и тяжелой дверью, выкрашенной в голубой цвет. Дом не был роскошным, но выглядел уютным и добротным. И очень тихим.Балтазар, сопровождаемый Энрике и Чарро, поравнялись с повозкой. Все стояли, глядя на дом. Пилар, подобрав юбки, собиралась уже спрыгнуть с повозки, но Рефухио дотронулся до ее руки.— Подождите, — произнес он.Пилар в замешательстве остановилась. Шелуха напускной тупости бесследно слетела с Рефухио. Он был насторожен и готов к действию. Глаза его, скрытые под забавной остроконечной шляпой, внимательно следили за домом. Он разглядывал окна, одно за другим, затем посмотрел на окна и двери других домов. Бродячая кошка, неторопливо переходившая улицу, увидев их, остановилась. Зашипела, выгнула спину и, резко отпрыгнув в сторону, исчезла.— Оставайтесь здесь, — приказал Рефухио.Не дожидаясь ответа, он быстрым шагом пересек улицу и свернул в переулок. Оглядевшись, нырнул в сумрачный проход между домами. Пилар дождалась, пока он не исчез из вида, затем подозвала мать ребенка, шедшую со стадом, и передала ей младенца. Спрыгнув с повозки, Пилар последовала за Рефухио. Дом, перед которым они остановились, принадлежал ее тетке. Девушка была готова соблюдать необходимые предосторожности, но бесконечные отсрочки и препятствия могли свести с ума кого угодно. Не было видно ни стражников, ни дона Эстебана, и Пилар не могла дольше ждать. Ей хотелось как можно скорее увидеть сестру своего отца.От первого переулка ответвлялся второй, проходящий сзади теткиного дома. На полпути в стене ограды находилась деревянная калитка, служившая входом для прислуги. Пилар увидела, что Рефухио остановился возле этой калитки, толкнул ее, и она тихо приоткрылась. Он долго стоял, прислушиваясь, затем осторожно проскользнул внутрь.Теперь Рефухио находился в патио. Через открытую калитку Пилар были видны заросли кустарника и двор, выложенный каменными плитками. Откуда-то доносилось пение птицы — звук странный, тревожащий и необычный для этого времени года.Пилар шагнула вперед, миновала калитку. В саду было удручающе сыро. Фонтан был мертв. Длинный бассейн, некогда ловивший его струю, был теперь стеклянно-неподвижен, словно зеркало из темного металла, тускло блестящее в сером полумраке облачного дня. Патио был пустынен.Пилар остановилась в затененном углу, наблюдая за Рефухио. Он подошел к дому и попытался открыть заднюю дверь. Она оказалась запертой. Он отошел от двери и исчез из виду. Затем послышался звон бьющегося стекла. Пилар подождала секунду, потом пошла за ним. Высокое окно, застекленное витражом, было открыто. Она подошла к окну и, вскарабкавшись на подоконник, проникла внутрь.Помещение, в котором она оказалась, вероятно, служило прихожей. Комната была велика и до смешного официально обставлена. Вдоль стен стояли кресла красного бархата, украшенные позолотой. Над ними висели потемневшие от времени парадные портреты. Свет, проходя через витражи, ложился на каменный пол зелеными и синими пятнами. В промозглом воздухе витал запах остывших углей, старой кожи и многовековой пыли.Двустворчатые двери открывались в холл, из которого наверх вела лестница, терявшаяся в полумраке. Подойдя к ней, Пилар ясно услышала скрип половиц под чьими-то ногами и подумала, что это Рефухио. Она подобрала юбки и направилась к нему.На первой площадке лестницы лежал труп. Это был немолодой слуга, возможно, мажордом ее тетки. Его застывшие глаза были широко раскрыты. Кровь из глубокой раны испачкала грубое полотно его ночной рубашки. Его убили ночью. На это указывала его одежда, а также свеча, валявшаяся ступенькой ниже.Пилар заколебалась, боясь перешагнуть через труп и идти дальше. Мрачные предчувствия, обуревавшие ее, переросли в ужас, и холод коснулся сердца. Что здесь произошло? Где тетушка?Снова послышались шаги наверху. Перекрестив убитого, она осторожно перешагнула через распростертое тело и, опасливо прижимаясь к стене, продолжила свой путь по лестнице.Верхний этаж представлял собой запутанный лабиринт гостиных и спален. Пилар не могла определить, где находится Рефухио. Она собиралась позвать его, но передумала, сообразив, что нарушить царящую здесь тишину и обнаружить себя раньше времени будет по меньшей мере неразумно.Она переходила из одной комнаты в другую и наконец подошла к дверям, украшенным более причудливым и богатым орнаментом, нежели остальные. Пройдя переднюю, она оказалась в гостиной, где была огромная печь, выложенная фландрскими изразцами, и, миновав дверь, скрытую за портьерами цвета морской волны, попала в спальню. Кровать с богато украшенными позолотой и орнаментом спинками стояла на возвышении.На полу перед кроватью лежала служанка в шали, наброшенной поверх ночной рубашки. Ее седые волосы были растрепаны. Женщина, как и мажордом, была убита.Тетушка Пилар сидела в постели, опираясь о высоко взбитые подушки. На коленях у нее лежала Библия. Ее ночной чепец, сшитый из лучшего алансонского кружева, был отделан розовой лентой. Кровь красной полосой опоясала ее горло. Она была зарезана. Над ней стоял Рефухио, протянув руку к мертвому лицу.Пилар тихо и придушенно вскрикнула.Рефухио резко обернулся. Он крепко выругался, спрыгнул с возвышения и, быстро подойдя к девушке, вывел ее из комнаты. Пилар, упираясь, схватилась за дверной косяк.— Нет, я хочу знать. Я должна знать, она…— Жива? Нет, разумеется. Она мертва вот уже часов десять, если не больше. Вы ничем не можете ей помочь. Я закрыл ей глаза, и это все, что мы можем сделать.— Вы думаете, это дело рук дона Эстебана? — Она была близка к обмороку.— По крайней мере, его наемников. — Рефухио был мрачен. — В противном случае нам придется поверить, что на стороне дона Эстебана сама судьба.Она покачала головой, словно отвергая столь страшную действительность.— Как он мог? Как посмел?— Как? Да очень просто. Он считает, что его желания, его нужды и его воля — превыше всего. Кроме того, убивать ему не в новинку. — Горечь, таившаяся в его словах, не ускользнула от ее внимания.— Я сожалею, — произнесла она. — Это должно быть для вас напоминанием…В сумеречном свете этой комнаты с наглухо зашторенными окнами его лицо исказили боль и презрение к себе.— Это моя неудача.— Почему? Вы ничего не могли бы сделать.— Мог, если бы подумал об этом. А вместо этого я мчался, преследуя химеру, невыразимо тоскуя по совершенству, которого нет в природе. Я действовал неверно с самого начала.— Вы здесь ни при чем, — безжизненным голосом отозвалась Пилар. — Вашей вины здесь нет. Если бы я не впутала тетушку в мои дела, она была бы жива.Он долго смотрел на нее застывшим взглядом.— Вы хотите пожертвовать собой вместо меня или разделить мою вину? Это ни к чему не приведет. Мне нужно, чтобы какое-то чувство вело меня.— Я думаю, ненависти для этого будет достаточно. Ни один мускул не дрогнул на его лице, но выражение несколько смягчилось.— Да, — ответил он, — хотя существуют стимулы не менее эффективные, но более приятные. О них мы поговорим позднее. У смертного одра, особенно такого, как этот, нам не помешает быть осторожными.Она поняла его намек.— Я знаю, что вас здесь не должны видеть, но есть вещи, о которых я обязана позаботиться. Надо сообщить властям, послать за священником, проследить, чтобы мертвых обмыли и нарядили…— Если вас обнаружат здесь в моем обществе, последствия будут весьма неприятны.— Тогда вы должны уйти до того, как кто-нибудь придет. Со мной ничего не случится, уверяю вас.— Откуда у вас такая уверенность? Что, если сюда явится убийца? Или ваш отчим?— Но я не могу так просто уйти, — запротестовала Пилар, оглянувшись на постель.— Вы не можете остаться. Неужели вы думаете, что дон Эстебан, зайдя столь далеко, оставит вас в живых? Останьтесь в этом доме — и к утру здесь будет еще один труп.— Но это не ваше дело. Я уверена, что власти…— Представители власти знают свое дело — по крайней мере, те из них, кто не слишком тесно знаком с доном Эстебаном. Но они не смогли защитить вашу тетку.— Но ведь я не могу вернуться с вами в горы!— Почему бы и нет? У вашей тетки, несомненно, есть друзья и родные, которые проследят за тем, чтобы все было сделано как надо. Вы не можете позволить, чтобы ваше чувство вины стало для вас западней.— Все далеко не так просто. Что я буду делать, если отправлюсь с вами? Что со мною станет?— Не слишком ли поздно вы забеспокоились? Вы уже достаточно осквернены пребыванием в моем обществе.— Я вовсе не это имела в виду. — Беспокойство светилось в ее темных глазах. — Даже если не брать этого во внимание, разве вы не видите… — Слова замерли у нее на губах.Быстрым жестом он приказал ей молчать и сам застыл, прислушиваясь. Пилар еле дышала, но ничего не уловила. Затем она услышала доносившийся с улицы тихий свист, предупреждавший об опасности.Рефухио обхватил ее за талию своей стальной рукой и потащил в противоположный конец дома. Они шли через тихие пыльные комнаты, затем по задней лестнице: их шаги гулко простучали по каменным ступеням. Пробравшись между столами в буфетной и в кухне, оказались перед огромной деревянной дверью. Рефухио обеими руками взялся за широкий железный засов и толкнул дверь плечом. Дверь распахнулась, и они оказались в патио за домом.Когда Пилар и Рефухио подошли к бассейну, с улицы донесся перестук копыт. По-видимому, дом окружали.Они услышали какой-то приказ, немедленно повторенный кем-то за воротами патио.— Это стража? — шепотом спросила Пилар.— Одному Богу известно, — ответил Рефухио, не глядя на нее. Прищурившись, он смотрел на деревья, растущие рядом со стеной.— Где остальные?— Они позаботятся о себе сами. — Он дотронулся до ее плеча и указал на огромное старое дерево, раскидистые ветви которого достигали соседнего дома, ложась на его плоскую крышу в мавританском стиле. Летом на такой крыше можно провести вечер, наслаждаясь долгожданной прохладой. Жест Рефухио объяснил Пилар все: это был их путь к спасению.Она не сможет, не сможет сделать этого! Прежде чем она успела произнести что-то, Рефухио поднял ее. Она ухватилась за ближайшую ветку и подтянулась, движимая инстинктом самосохранения. Дотянувшись до следующей ветки, она освободила дорогу Рефухио, карабкавшемуся следом за ней. Он, поднявшись по стволу, начал передвигаться на руках вдоль самой длинной ветви. Повиснув над крышей соседнего дома, он разжал руки и камнем упал вниз, покатившись по крыше, но через секунду был уже на ногах и жестом приказал ей следовать за ним.Ей необходимо было это сделать, другого выхода не было. Времени на размышления уже не оставалось. Даже отсюда она могла слышать топот сапог в комнатах дома. Через несколько минут ее заметят. Если это люди, посланные доном Эстебаном, они убьют и Рефухио, и ее. Но даже если это стражи порядка и ей ничего не грозит, она наведет их на след Рефухио. После всего, что Эль-Леон сделал для нее, она не может допустить, чтобы его поймали.Пилар пробралась по ветке и, стиснув зубы, полетела вниз, но Рефухио был уже наготове и поймал ее на руки. Он держал ее до тех пор, пока она не опомнилась, затем они двинулись в путь.С одной плоской крыши они перебрались на другую, вскарабкавшись по глиняному водостоку. Иногда им приходилось ползти на четвереньках. С крыши последнего дома они спустились на узкий балкончик. Рефухио пожертвовал своим плащом, создав некое подобие веревки. Быстро и бесшумно они спустились по нему с балкончика и оказались в проулке.Балтазар и Энрике ждали их несколькими кварталами дальше, на боковой улице. Чарро, а также крестьянина и его жены, равно как и орущего младенца и скрипящей повозки, нигде не было видно. Рефухио повел их к тем воротам, через которые они вошли, настороженно ожидая, что ворота окажутся закрытыми по тревоге.Но ворота были открытыми, и тот же желчный стражник, пропустивший их утром, махнул им рукой. Пилар встревожило его спокойствие, оно означало, что убийцы, побывавшие в доме ее тетки, были подосланы отчимом. Значит, их целью было убить ее, Пилар. У нее не было выбора — все, что ей оставалось, это пойти с Рефухио и остаться с ним там, в горах.На расстоянии меньше мили от ворот они встретили Чарро. Он вел в поводу коней, оставленных ими неподалеку на случай опасности. Они вскочили на коней и поскакали в сторону гор.На следующее утро они добрались до каменного домика в горах. Дорога была трудной — на ходу жевали скудную пищу, останавливались лишь для того, чтобы в скрытых от постороннего глаза местах сменить загнанных лошадей. Пилар так устала, что двигалась словно в тумане. Она не представляла, что могла выдержать столь долгое время в седле. Ноющая боль в мышцах сменилась онемением, ей казалось, что ее парализовало. Когда они прискакали, она не могла самостоятельно слезть с коня и, опустившись на землю, упала бы, не подхвати ее Рефухио.Пилар увидела Исабель, стоящую в дверях со светильником в руке, заметила ее исказившееся лицо, когда Рефухио взял на руки Пилар. Но у нее не было сил о чем-либо думать, она не испытывала ничего, кроме благодарности Рефухио за помощь. Единственное, о чем она мечтала, — лечь куда-нибудь и не двигаться.Исабель поспешила им навстречу. Ее голос, казалось, доносился откуда-то издалека, и смысл произносимых ею слов не сразу дошел до Пилар. Рефухио неожиданно застыл, словно пораженный громом, и это заставило Пилар забыть про усталость. Внезапно она поняла слова Исабель:— О, Рефухио, — рыдала Исабель, — Висенте… Висенте… — Она запнулась. — Мне так жаль…— Что случилось? — Голос Рефухио был тих, но тверд.Исабель судорожно схватилась за свой передник.— Вечером принесли послание из Севильи от дона Эстебана. Он написал, что захватил Висенте, когда тот шел по улице. Он говорит, что будет держать твоего брата при себе как раба и возьмет его с собой в Луизиану. И если ты хочешь видеть Висенте живым, ты должен позаботиться, чтобы его падчерица, Пилар, которую ты захватил, дождалась его возвращения и ничего не предпринимала. ГЛАВА 5 Все молчали. Лицо Рефухио напряглось, его черты стали такими резкими, что казались вырезанными на металле. Неверный свет фонаря в руках Исабель отразился в его серых глазах золотым бликом жестокой боли. Рука его, словно тисками, способными раздробить кость, сжала руку Пилар. Ночной ветер свистел над крышей.Люди Рефухио стояли за его спиной, застыв на своих местах. Балтазар держал в руках седло, которое он только что снял. Энрике замер, вытирая лицо полой плаща, Чарро обтирал пучком соломы свою лошадь. Исабель прижала ладонь к губам, как будто сообщение, переданное ею, было ударом, который она сама нанесла Рефухио. Пилар с ужасом смотрела на него.Они все настороженно смотрели на Рефухио, выжидая. Но чего они ждали? Чего можно было ожидать от него? Опасались ли его друзья, что гнев Рефухио выплеснется на них? Или же они боялись быть втянутыми в борьбу с врагом, способным уничтожить их всех? А может, они ждали, что он обратит свою ярость на себя самого? Как бы там ни было, никто не пошевелился, пытаясь это предотвратить. Не было в них того сочувствия, которое было бы естественным для старых друзей.Пилар положила свободную руку поверх стиснувшей ее руки Рефухио.— Я очень сожалею, — тихо сказала она.Он медленно повернул голову и поглядел на нее.— Вы действительно сожалеете? — Его голос был не громче шепота ночного ветра. — Достаточно ли сильно вы сожалеете?Пилар отшатнулась, услышав эти слова и увидев ярость, полыхающую в его глазах. Словно обжегшись, она отдернула руку. Сердце ее забилось с трудом, и воздух, казалось, царапал легкие.Неожиданно Рефухио отпустил ее. Круто развернувшись, он зашагал в темноту.Пилар вздохнула. Один из мужчин тихо выругался. Балтазар бросил седло, которое держал, на землю и взял светильник из рук Исабель. Девушка тихо и безнадежно заплакала, как потерявшийся котенок. Остальные сгрудились вместе, избегая, однако, смотреть друг на друга.— Что он собирается делать? — спросила Пилар, переводя взгляд с одного разбойника на другого. Ответил ей долговязый Чарро:— Кто знает?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39