— Одна из многих. Помимо этого, я полагаю, что дон Эстебан гораздо больше причастен к смерти Исабель, чем вы думаете.— Как это? — Балтазар подозревал, что его хотят обвести вокруг пальца.— Не верь ему, — быстро вставил дон Эстебан. — Он пытается запутать тебя, чтобы переманить на свою сторону.— На свою сторону? — угрюмо переспросил Балтазар.— Никаких фокусов. Просто логическое умозаключение, — пояснил Рефухио. — Дон Эстебан путешествовал в обществе торговцев, французов, которые имели дело со многими индейскими племенами, свободно владели их языком и предлагали для обмена стальные топорики, ножи, мушкеты, словом, вещи, имеющие исключительную ценность в глазах индейцев. Вспомните, поначалу отряд индейцев неотступно следовал за нами, словно примерялся, с какой стороны им сподручнее будет нанести удар… или же высматривал, чтобы окончательно убедиться, что мы именно те, кто им нужен.— Ты подразумеваешь, что им заплатили за то, чтобы они напали на нас? — Видно было, что мозг Балтазара напряженно заработал.— Думаю, взамен наших скальпов им были обещаны мушкеты.Балтазар обернулся к дону Эстебану:— Так это ты натравил на нас этих убийц, этих краснокожих дьяволов? Ты послал их, зная, что при этом можем пострадать я и Исабель?— Не говори чепухи! — взвизгнул дон Эстебан, но при этом опасливо отодвинулся от великана. — На вас напали, потому что вы вторглись на индейскую территорию. Я здесь совершенно ни при чем.— Но твой-то отряд не пострадал, — уточнил Рефухио.— Это ничего не доказывает!— Не в привычках Рефухио бросаться пустыми обвинениями. — Голос Балтазара звучал угрожающе.— Не понимаешь, чего он добивается? Чтобы мы перегрызли друг другу горло! — закричал дон Эстебан, брызжа слюной.— Вполне вероятно, что к этому все и идет, — ответил Балтазар.— А как же он?! — Голос дона Эстебана срывался на визг. — Ты же сам говорил, что именно Карранса настоял на кругосветном путешествии.Балтазар задумался. Воцарилась гробовая тишина. Пилар перехватила взгляд Рефухио. Она знала, что дон Эстебан был прав: Рефухио пытался повернуть дело так, чтобы двое его врагов начали сводить счеты между собой. Тогда как же быть с его заявлением, что хижина окружена? Нет, его поведение говорило только об одном: никто не прячется там, в темноте, с оружием наготове. Но Пилар не хотела думать об этом, ведь тогда следовало, что Рефухио находится здесь один, безоружный, в руках этих людей, которые больше всего на свете хотят его смерти. Получается, что все, что он наговорил здесь, было ложью.Но если она права, то просто обязана помочь ему.Пилар заговорила, тщательно обдумывая каждую фразу:— Балтазар, ты все время ищешь, на кого бы свалить вину. Но ведь ты сам в не меньшей степени причастен к смерти Исабель, чем остальные. Если бы ты не выстрелил в Рефухио во время нападения индейцев, Исабель не покинула бы укрытие и апачи не похитили бы ее. Ты в очередной раз попытался убить своего вожака, за это тебе заплатили, как и за то, что ты стрелял в него на корабле, во время атаки пиратов, и за то, что заменил затупленный клинок на настоящий в Гаване, в том поединке. Зачем ты делал все это? Какая сила заставила тебя объединиться с моим отчимом против твоих товарищей?Великан натянуто усмехнулся:— Рефухио забрал любовь моей Исабель, не скрывая при этом, как ее чувства мало значат для него. Он отнял у нее все, но не отпускал от себя, не давал ей жить своей жизнью.— Я делал все, что от меня зависело, — печально заметил Рефухио.— Да уж, конечно. Ты притащил женщину, Пилар, в наш дом в горах, чтобы унизить Исабель, чтобы дать ей понять, что она не в твоем вкусе.— Чтобы показать ей, какая женщина может занять место в моем сердце и какая мне действительно нужна. Я пытался этим сказать Исабель, что не могу любить ее, я хотел, чтобы она свыклась с этой мыслью и наконец-то приняла твою любовь.— Она так и сделала, но что в этом толку, если она не отвечала мне взаимностью. Я отдавал ей всю мою нежность, всю страсть, всего себя, а что получал взамен? Только жалость.— Это неправда, — вступила в разговор Пилар. — Она любила тебя.— То, что она испытывала ко мне, было скорее похоже на сестринскую привязанность.Пилар тряхнула головой.— Ты думаешь, она любила Рефухио? Мне представляется, что она просто почитала его как своего спасителя. Впервые она встретила человека, с которым чувствовала себя как за каменной стеной. Но это не любовь, скорее — благодарность.— Может быть. Но я-то хотел, чтобы она преклонялась передо мной и была благодарна мне, а не ему. Я знал, что этого никогда не будет, пока жив Эль-Леон. Она прямо сказала мне это в ту ночь, когда ты появилась в нашем доме и Рефухио заставил ее приготовить для тебя его собственную постель.— И ты предложил свои услуги его злейшему врагу.— Это случилось задолго до того, как ты вошла в жизнь Эль-Леона, после того, как он «великодушно» подарил мне Исабель. Я понял, что нашел верный путь отомстить ему за все.— Ты… ты убил мою тетку в ту ночь, когда я скрывалась в вашем доме в горах? Ты ушел тогда и долго не возвращался.— Ну что ты. Для исполнения такого рода поручений у дона Эстебана есть немало других прислужников. Я только сообщал дону то немногое, что мне удавалось узнать о передвижении нашего отряда. Особо ценной информацией я никогда не располагал, поскольку Рефухио обычно ни с кем не делился своими планами. Но потом я увидел, как он обидел Исабель, когда привез тебя. Я понял, что она никогда не полюбит меня, пока он живет на этом свете. И я решил, что он должен умереть. Я убил бы сразу двух зайцев — избавился от соперника и получил щедрую награду от дона Эстебана за то, что уничтожил его врага.— Ты поднял руку на того, кто столько сделал для тебя?Балтазар смотрел куда-то сквозь Пилар.— Мне нужны были деньги. Для Исабель. На будущее.— Теперь у Исабель нет будущего. Она мертва. И об этом позаботился дон Эстебан.— Как трогательно. — Дон Эстебан презрительно скривил губы, которые наполовину прятались в надушенной бороде. — Но у тебя, моя дорогая падчерица, этого будущего нет тем более. Впрочем, как и у Каррансы.Балтазар весь вдруг напрягся, на лбу у него залегла глубокая складка.— Ты же обещал отпустить сеньориту Пилар, если придет Рефухио.— Конечно, мне пришлось пообещать это, ведь в противном случае ты отказался бы помочь мне в этом деле, — хихикнул дон Эстебан. — Но этого не будет. Девчонка может донести на нас губернатору.— Если история о том, что Рефухио погиб в схватке с тобой, когда ты пытался спасти от него свою падчерицу и защитить ее честь, будет выглядеть в глазах окружающих вполне правдоподобно, то как ты объяснишь губернатору смерть Пилар? Поразмысли над этим хорошенько.Лицо дона Эстебана застыло.— С тех пор как эта негодная покинула монастырь, она доставила мне кучу неприятностей. Хватит, я и так много от нее натерпелся. Мы можем все представить как несчастный случай. Например, в поединке со мной Карранса мог использовать ее в качестве щита или даже собственноручно прикончить ее в припадке ревности. Да какая разница, что мы там сочиним! Я хочу, чтобы она умерла!Рефухио взглянул на человека, который когда-то считался его другом.— Ты дал мне слово, что Пилар будет отпущена на свободу.— Эту записку писал дон Эстебан.— Но ты позаботился о том, чтобы послание попало в мои руки. Выходит, ты тоже диктовал мне условия. И я принял их, поверив тебе.— Не обращай внимания, — скрипучим голосом сказал дон Эстебан. — Месть покажется тебе еще слаще, когда ты увидишь, как он страдает от сознания того, что она умерла по его милости.Балтазар долго изучал лицо Рефухио, затем повернулся к дону Эстебану.— Так быть не должно, — упрямо повторил он. — Я дал слово Рефухио. Если бы он считал меня лгуном, то не пришел бы.— Что за чушь ты несешь! — Дон Эстебан совершенно потерял терпение. Он так крепко сжал руки в кулаки, что ногти впились в ладони, а его лицо постепенно начало приобретать лиловатый оттенок. — Какие у тебя могут быть сомнения!— А ты всеми средствами стараешься избавить нас от сомнений, — ответил ему Рефухио. — И ты добился успеха. Я понял, что если мне не суждено иметь честного друга, то, на худой конец, я приобретаю абсолютно бесчестного врага.Балтазар стал хмурым, как грозовая туча.— Я хочу покончить с Рефухио, но сеньорита Пилар мне ничего плохого не сделала. И вообще, я не воюю с женщинами.— Но это придаст твоей мести особую пикантность. Это будет гораздо интереснее — заставить его помучиться, прежде чем расправиться с ним. — Дон Эстебан весь исходил злобой, но еще не отказался от попытки уговорить Балтазара. — Если она умрет первой, то он будет испытывать то же, что ты испытывал после смерти Исабель.Взглянув в лицо Балтазару, Пилар увидела на нем отвращение. Она собралась с силами и заговорила, стараясь, чтобы ее слова звучали как можно убедительнее:— В чем дело, Балтазар? Слишком трудно убить друга, когда он стоит прямо перед тобой? Особенно если этот друг — Эль-Леон? Ты мог бы с честью выйти из этой ситуации, если бы дал ему в руки оружие и сразился бы с ним один на один. Но ты никогда не осмелишься, ведь так? Ты трижды пытался лишить его жизни, и все три раза тебя постигала неудача. А уверен ли ты, что на самом деле желаешь его смерти?— Заткнись! — проревел дон Эстебан.Рефухио молчал, только с напряженным вниманием вглядывался в Пилар и в двух своих врагов.Пилар продолжала говорить. От нее не укрылось, что Балтазара сейчас раздирают сомнения. Его лицо исказила гримаса, на лбу вздулись вены, руки были стиснуты в громадные кулачищи.— Дон Эстебан, и никто другой, повинен в гибели Исабель. Он убил мою мать и тетку и хочет моей смерти. С женщинами он справляется запросто. Ему это ничего не стоит. Их жизни для него все равно что жизни каких-нибудь букашек.Дон Эстебан вынул шпагу из ножен и наставил ее на Пилар.— Ты, — прохрипел он, — значишь для меня еще меньше.Пилар мельком взглянула на направленное на нее острие шпаги и заговорила еще быстрее:— Неужели, Балтазар, ты допустишь, чтобы ему все сошло с рук? Ты будешь продолжать подчиняться ему после того, как он натравил на нас апачей и поставил под угрозу тебя самого? Решай же. Отдай Рефухио свой клинок. Эти двое в одинаковой степени сделали тебя несчастным. Так пускай же провидение решит их судьбу.— Великолепная идея, — подхватил Рефухио. Он произнес это очень тихо, словно опасаясь, что звук громкого голоса может подтолкнуть Балтазара к принятию противоположного решения.В ту же секунду дон Эстебан подскочил к Пилар:— Я велел тебе заткнуться!Но Балтазар быстро загородил ему дорогу. Рефухио тоже сделал шаг по направлению к нему. В неярком свете фонаря стальной клинок дона Эстебана переливался серебристо-голубыми бликами.Пилар приподнялась и оперлась спиной о стену. Используя эту опору, она встала, нетвердо покачиваясь на непослушных ногах, и отчаянно рванулась, пытаясь освободиться от ремней. Получается! Веревки начали поддаваться, Пилар почувствовала, как оживают ее ступни, в которых постепенно восстанавливался нормальный ток крови. Невзирая на боль, она усилила давление, и тут ремни лопнули. Ее правая нога была свободна, хотя она так затекла, что Пилар не могла оторвать ее от пола.Дон Эстебан медленно двинулся к Пилар, увидев, что она избавилась от пут, но при этом он посматривал назад через плечо. Видимо, он допускал, что хижина может быть окружена, и не был уверен в том, насколько он свободен в своих поступках. Он презрительно взглянул на Балтазара.— Мы с тобой вместе придумали этот план. Так что хватит разговоров, и давай завершим начатое.Пилар тоже подала голос:— Разве это глупость — признать свою ошибку. Единственный долг дону Эстебану, который пока остается за тобой, — возмездие за то, что он сделал с Исабель. И теперь тебе предоставляется прекрасная возможность расквитаться с ним сполна.— Прислушайся к ее словам, Балтазар, — мягко попросил Рефухио. — Прислушайся и воздай этому негодяю по заслугам. Или позволь это сделать мне.— Какие же вы все идиоты, — выдохнул дон Эстебан с гримасой отвращения. Он мертвой хваткой сжимал свою шпагу, кончик которой был направлен прямо в сердце Пилар. Девушка вся сжалась в комок, понимая, что те несколько минут, в течение которых она пыталась обмануть судьбу, могут стать не более чем отсрочкой смертного приговора.Балтазар облизал губы. Он как будто размышлял над тем, что говорили Пилар и Рефухио.— А где гарантии, что потом ты не убьешь меня? — спросил он.— Этого не будет, — поспешно заверил Рефухио и указал на дверь. — Ты можешь сразу уйти.— Ты что, совсем спятил? — Дон Эстебан выглядел по-настоящему испуганным. — Не вздумай поддаваться на его уговоры.Балтазар склонил голову. В нем все еще происходила внутренняя борьба.— Те, с кем ты пришел, пристрелят меня, как только увидят.— Не исключено, что они попытаются это сделать, поэтому тем более следует поторопиться. И клянусь, что я вместо тебя отплачу за страдания Исабель. — Помедлив немного, Рефухио твердо добавил; — И за то, что пришлось пережить Пилар.— Если успеешь! — крикнул дон Эстебан, взмахнув шпагой.Балтазар издал какой-то булькающий звук.— Молю Бога, чтобы их шпаги достигли цели, — пробормотал он.Его шпага зловеще заскрежетала, когда Балтазар вытаскивал ее из ножен, затем он вложил ее в руку Рефухио. Потом молниеносно развернулся и юркнул за дверь.Рефухио не удостоил его даже взглядом. Получив оружие, он сосредоточился только на своем противнике и успел отразить удар, который попытался нанести ему дон Эстебан. Скрестившись, клинки издали скрежещущий звук, и между ними как будто проскочила искра. Следующим выпадом Рефухио отбросил шпагу дона Эстебана так, что она вонзилась в глиняную стену чуть повыше головы Пилар. Рефухио схватил своего врага за плечо и отшвырнул его в сторону. Дон Эстебан потерял равновесие и уткнулся прямо в грязную стену, но тут же повернулся кругом, чтобы оказаться лицом к противнику.Рефухио отступил на шаг. Ухватившись за край плаща, он намотал его на левую руку, чтобы не мешался. Потом он встал в оборонительную позицию, выжидая.Пилар едва переводила дыхание. Она быстро наклонилась и подняла с пола одеяло, которое валялось под ногами Рефухио, чтобы он не споткнулся. Рефухио благодарно взглянул на нее, потом снова обратил внимание на врага.Дон Эстебан атаковал Рефухио со всей яростью, на которую был способен. Он сделал попытку воспользоваться теснотой хижины, чтобы загнать Рефухио в угол. Пилар, слегка прихрамывая, понемногу пятилась к двери. Добравшись до нее, она остановилась, готовая в любую секунду выскочить наружу. Она застыла в этом положении, нервно теребя в руках одеяло. Снаружи до Пилар донесся слабый звук, похожий на стук лошадиных копыт, который через несколько мгновений совсем стих в отдалении. Вероятно, это был Балтазар. Но его побег не сопровождался ни криками, ни выстрелами.Рефухио говорил неправду. Он пришел один.Дон Эстебан метался по хижине, словно дикий зверь, запертый в клетке. Он прибегал ко всяческим уловкам и хитростям, которые использовал во время поединка в Новом Орлеане. Рефухио же сейчас дрался не только за себя. Его поражение означало смерть для Пилар. Видимо, от сознания этого движения его были безупречно точными и осторожными.Тени, которые отбрасывали тела соперников в рассеянном свете фонаря, прыгали по полу и по стенам. У Пилар даже в глазах зарябило. Потолок в хижине был неровным, местами жерди сильно провисли. Обоим дуэлянтам приходилось смотреть в оба, чтобы не зацепиться за что-нибудь головой. Сверху на них беспрестанно сыпались труха и разный мусор, а также скорпионы и пауки, обитавшие под крышей.Рефухио не издавал ни звука, а дон Эстебан сопел так, будто у него в груди были спрятаны кузнечные мехи. Его раскрасневшаяся физиономия покрылась мелкими капельками пота, и под камзолом он весь взмок. Кожа Рефухио на лице и на шее тоже влажно блестела.Их ноги двигались по земляному полу, поднимая клубы пыли, которая оседала на фонаре. Дон Эстебан нападал все более агрессивно, словно хотел изрубить Рефухио и втоптать в грязь то, что от него останется. Но Рефухио ловко уклонялся от его ударов, приберегая силы для решающей атаки.Вдруг Эль-Леон быстро отступил и, сбросив плащ с левой руки, сунул ее в карман. Когда он вынул ее, в его пальцах был зажат маленький кожаный мешочек. Неотступно следя за движениями дона Эстебана, Рефухио поднес мешочек ко рту и зубами развязал его, а затем внезапно перевернул вверх дном.Из него дождем посыпались драгоценные камни, зеленые, как молодая листва, освещенная солнцем. Сверкая и переливаясь, они раскатились в разные стороны. Некоторые из них, мерцая в полумраке, словно глаза кошки, лежали прямо у ног дона Эстебана.— Ты требовал изумруды в обмен на Пилар, — сказал Рефухио. — Так забирай их. По не зависящим от меня причинам я не выполнил условий нашей сделки раньше, но теперь решил наверстать упущенное.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39