Судья передал вердикт судебному приставу. Пристав, откашлявшись, прочел его:
— Присяжные признают Крида Мэдцигана невиновным по всем статьям.
Волна облегчения прокатилась по всему телу Крида.
— Заключенный остается под стражей до момента его отправки под конвоем в Гаррисон, штат Колорадо. Дело закрыто.
Крид повернулся к своему адвокату.
— Благодарю вас, мистер Фидер. Я высоко ценю все, что вы для меня сделали.
— Всегда к вашим услугам, сэр, — ответил Маркус, хлопая Крида по плечу. — И с огромным удовольствием. Если я понадоблюсь и в Колорадо, дайте мне знать, не раздумывая.
— Непременно, — ответил Крид. Подбежала Джесси и бросилась ему на шею.
— Я же говорила тебе, что все обойдется! — воскликнула она.
Подняв скованные руки, Крид, как мог, обнял Джесси, прильнувшую к нему.
— А где же малышка! — спросил Крид.
— А вот она, — сказала Энни Росс. — Спит, как настоящий ангелочек.
Через плечо жены Крид глянул туда, где стояла Энни. Она отвернула краешек одеяла, чтобы Крид мог полюбоваться дочерью. «Она и в самом деле похожа на ангела, — подумал он. — Розовенькая, пухленькая, хорошенькая».
Позади него раздалось вежливое покашливание Камерона:
— Мэддиган?
— Да?
— Пора идти.
С огромной неохотой он поднял руки, освобождая Джесси, но она снова взяла его за руку.
— Мы пойдем с вами.
— Но, мэм, я…
— Уж не считаете ли вы, что кому-либо будет нанесен ущерб, если я пойду с мужем до тюрьмы? Могу вас заверить, шериф, что в пеленках моей дочери не спрятано никакого оружия.
Крид с трудом удержался от смеха, а Камерон покраснел, как свекла.
— Нет, мэм, я ни о чем таком и не думал, но…
— Пожалуйста, шериф.
— Ну хорошо. — Он пристально посмотрел на Крида. — Дайте слово, что не попытаетесь выкинуть какой-нибудь фокус, Мэддиган.
— Вы его уже получили.
— И ваше тоже, мэм.
— Даю слово, шериф, — сказала Джесси, мило улыбаясь.
— Меня вы не спрашивали, но я тоже даю вам слово, — добавила Энни Росс.
— Да, мэм, — вежливо сказал Камерон. — Благодарю вас, мэм.
«Ну и смешное зрелище мы собой представляем», — подумал Крид, когда они выходили из здания суда. Джесси шла рядом с ним, высоко подняв подбородок и держа его под руку. Энни Росс следовала позади, держа на руках ребенка. Камерон прикрывал тыл.
Когда они подошли к тюрьме, Энни Росс присела в тени, а Камерон повел Крида в тюремное помещение и, заперев в камере, снял с него наручники и вышел, оставив Крида и Джесси одних. Крид протянул руки через прутья и, обхватив жену за талию, нежно ее поцеловал.
— Ох, Джесси, к тебе так приятно прикасаться, — прошептал он.
—К тебе тоже. Я сильно скучала по тебе. — И она погладила его по щеке. Потом ласково провела рукой по его волосам, спустилась к шее и притянула его голову, чтобы целовать снова и снова.
— Как ты думаешь, сколько времени им понадобится, чтобы отправить тебя в Гаррисон?
— Не представляю.
— Надеюсь, что скоро, — сказала Джесси.
Крид кивнул, думая, что ему хотелось бы быть таким же уверенным, как Джесси, в том, что все будет хорошо. То, что судья Пэкстон назначил повторный суд, совсем не значит, что его обязательно признают невиновным. Он пытался убедить себя, что заявление Розы вместе с ее признанием лжесвидетельства на первом процессе помогут изменить обстановку. Он уговаривал себя, что признание, сделанное ею на пороге смерти, может оказать на присяжных большое впечатление. Однако в глубине души Крид во все это не верил. Он оставался полукровкой. И прав он или неправ — все равно убил белого человека.
Но в эти мгновения он не думал об этом, обнимая Джесси, чувствуя ее тело, прижавшееся к нему сквозь решетки. Она целовала его, лаская руками, блуждая вверх и вниз по спине под рубашкой. Он тихонько застонал. Ее близость, ее прикосновения возбуждали и сводили с ума. Прошло уже несколько недель, как они не занимались любовью. И пройдет еще немало времени, прежде чем они снова смогут быть вместе.
— Джесси…
— Я знаю. — Мягкий, тихий стон сорвался с ее губ. — Знаю. Ласкай меня. Это было так давно. Так давно.
Он поцеловал ее, лаская мягкие изгибы женского тела. Казалось, это самая сладкая боль на свете, когда можно трогать, но невозможно обладать. Их поцелуи становились все более отчаянными, по мере того как тела стремились друг к другу.
— Крид…— она смотрела на него в упор глазами, полными страстного желания.
Совсем не желая этого, он отодвинулся от нее и глубоко вздохнул.
— Лучше тебе убежать куда-нибудь в горы, ибо если меня когда-нибудь освободят, — пробормотал Крид, — и я поймаю тебя, то уж никогда не выпущу
— Обещаешь?
— Обещаю. — Он провел пальцем по ее распухшим губам. — Я хочу повидать нашу дочурку, Джесси.
— Сейчас принесу.
Она вышла и через несколько минут вернулась, бережно неся ребенка. — Она становится все красивее с каждым разом, как я ее вижу, — сказал Крид.
— Она хорошенькая, правда? — подхватила Джесси.
— Ну прямо как ее мать.
Похвала мужа согрела сердце Джесси.
— Скажи «хау» своему папочке, дорогая, — нежно проворковала она, улыбаясь. — Вот он. Какой красавец, ведь правда?
Крид фыркнул:
— Скажешь тоже!
— Красота живет в глазах того, кто любит, — напомнила ему Джесси с лукавой улыбкой. — Мы думаем, что ты красивый.
— Мне хотелось бы ее подержать.
— Еще успеешь, Крид.
— Надеюсь. — Он провел ладонью по волосам и вдруг почувствовал, как стены надвигаются на него и давят, когда он смотрит на Джесси и ребенка и не может до них дотянуться. Проклятье!
— Скоро все окончится, Крид. Я знаю, что так и будет. И тогда мы будем вместе. И я еще буду тебе надоедать, чтобы ты с ней играл, а ты будешь искать оправдания и разные поводы, чтобы только ускользнуть из дома.
Крид согласно кивнул, желая только, чтобы он всегда мог ей подыгрывать, а все, о чем она сейчас говорит, и в самом деле сбылось.
Он стиснул зубы, услышав, как открывается дверь в тюремный коридор.
— Время вашего свидания истекло, миссис Мэддиган, — громко сообщил Камерон.
— Иду, — откликнулась Джесси. Она с тоской посмотрела на Крида, всем своим видом показывая, как ей не хочется покидать его. Она знала, как сильно он ненавидел свое пребывание под замком. — Тебе что-нибудь нужно?
— Только тебя.
Она бросилась к нему, подставив губы для поцелуя. Она не будет плакать! Ему нельзя видеть ее слезы. Не теперь.
— Увидимся завтра, — проговорила она. — Ты уверен, что тебе ничего не нужно? — Она улыбнулась. — Может быть, принести печенья?
— Да. Пожалуй.
— Я люблю тебя, — прошептала она. — До завтра.
— До завтра.
До боли сжимая побелевшими пальцами прутья решетки, он смотрел ей вслед. У двери она остановилась, послала ему воздушный поцелуй и вышла.
Два дня спустя они уже ехали поездом на восток. Перед отъездом Джесси и Энни Росс долго со слезами прощались на станции. Теперь Джесси с девочкой на руках сидела напротив Крида. Один из помощников Камерона, высокий и широкоплечий Стюарт Флендерс, получивший четкие инструкции, как доставить Крида обратно в Гаррисон, расположился рядом с Джесси и сидел, скрестив длинные ноги, с заряженной винтовкой на коленях.
Крида посадили у окна, прикрепив правую руку наручниками к железной раме сиденья. Со стороны казалось, что он бесстрастно глядел на пробегающий за окном пейзаж. На самом деле, он вновь переживал то унижение, которое испытал, когда ему пришлось в наручниках карабкаться по ступенькам в вагон, а потом под любопытными взглядами пассажиров идти по проходу к своему месту. Он слышал произнесенные шепотом и вполголоса там и сям замечания по поводу его индейского происхождения, откровенное желание узнать, за какое преступление его арестовали, предположения, что женщина с ребенком — это жена охранника. Последнее раздражало его больше всего.
Глава ТРИДЦАТЬ ВТОРАЯ
Переезд в Гаррисон оказался долгим и весьма скудным на впечатления. До Сакраменто они добрались дилижансом, а там пересели на поезд.
Криду не хватало той оптимистичной убежденности, которая была у Джесси. Он не ждал, что все повернется к лучшему, и потому с каждой оставленной позади милей становился все более угрюмым. Он постоянно думал о возвращении в тюрьму, призрак которой маячил перед его мысленным взором. Он постоянно повторял себе, что показаний Джесси и письменного заявления Розы будет достаточно для его оправдания, и все равно никак не мог избавиться от ощущения, что скоро придется возвратиться в тюрьму. Для него была непереносима сама мысль о том, что его снова посадят под замок теперь, когда у него появился смысл жизни. Он знал, что ему будет легче умереть, чем провести следующие двадцать лет взаперти, за решеткой, оторванным от Джесси и своей дочурки.
Днем его настроение падало, он расстраивался и нервничал оттого, что был скован наручниками, что не мог побыть с Джесси наедине, что люди бросали на него презрительные взгляды, когда поезд останавливался и Стюарт выводил его на перрон размяться.
Как-то на одной из остановок Крид попросил помощника шерифа снять с него наручники.
— Я не собираюсь убегать, — сказал он прямо. — Даю слово.
— Вы это серьезно? — спросил Флендерс. — Вы хотите, чтобы я снял с вас наручники? — Он печально улыбнулся. — Я не могу этого сделать.
Потом они снова ехали на дилижансе. К тому времени, когда они добрались до Гаррисона, Крид был готов взорваться.
Джесси прижалась к нему, покачивая ребенка на руках, пока Флендерс ожидал получения своего чемодана.
— Все сработает. — говорила она, сжимая его руку. — Вот увидишь.
Крид кивнул:
— Иди лучше в гостиницу, Джесси. Отдохни.
Но Джесси не хотела оставлять его одного ни на минуту. Ей не нравились его глаза, диковатые, как у загнанного зверя, и она очень боялась, чтобы он не натворил каких-нибудь глупостей, например, не попытался бы убежать. Ей хотелось быть с ним, и в то же время нужно было заняться ребенком. Маленькую Розу пора было купать и укладывать спать.
Поднявшись на цыпочки, она поцеловала его в щеку:
— Мы скоро придем тебя навестить.
Крид глубоко вздохнул и кивнул. Ему не хотелось, чтобы она приходила к нему в тюрьму, но он боялся, что не сможет долго не видеть ее.
Джесси еще раз поцеловала его, прошептала, что любит, и заторопилась к гостинице «Гаррисон-хауз». Чем быстрее она обоснуется, тем быстрее снова сможет повидать Крида.
Прохожие оборачивались и провожали взглядами Крида и Флендерса, направлявшихся по тротуару к тюрьме. Крид смотрел прямо перед собой, остро ощущая и свое унизительное положение с оковами на руках, и любопытствующие взгляды, которыми его провожают горожане.
Стюарт Флендерс сопроводил Крида в тюрьму, подписал необходимые бумаги, свидетельствовавшие о передаче заключенного под охрану шерифа на новом месте, и тут же уехал, чтобы не опоздать на поезд в направлении Сан-Франциско.
Фрэнк Гаррингтон с печальным недоумением покачал головой, запирая за Кридом замок той же самой камеры.
— Никак не можешь от нас избавиться, да? — проговорил он, с лязгом вытаскивая длинный ключ из замка. — Что же, давай руки, сниму с тебя наручники.
— Скажи, Пэкстон в городе? — первым долгом спросил Крид, потирая натертые железом запястья. «Черт! Эти проклятые наручники — на редкость гадкое изобретение».
Гаррингтон отрицательно покачал головой.
— Нет. У него дело в Лидвилле. Пару дней назад прислал телеграмму, что собирается быть здесь примерно через неделю.
«Через неделю, а может, и больше того!» — Крид оглядел решетку и молча выругался.
— Вряд ли ты освободишь меня до его прибытия.
— Что это ты задумал?
Крид пожал плечами:
— Попытка не пытка.
Гаррингтон фыркнул и, по привычке насвистывая, вышел.
Крид вне себя от бессилия и ярости схватился за железо прутьев, прижался лбом к холодному металлу и закрыл глаза.
«Боже, как же я ненавижу неволю!»
Джесси пришла навестить его сразу после обеда, одетая в бледно-желтое платье и капор в тон ему. Ему показалось, что ничего более прекрасного он не видел за всю свою жизнь.
Гаррингтон отпер замок камеры, открыл дверь и, не убирая руки с рукоятки револьвера, отступил в сторону, пропуская Джесси.
— Тридцать минут, — сказал шериф коротко и вышел.
Как только дверь за ним закрылась, Джесси бросилась Криду на шею.
— Ты хорошо себя чувствуешь?
— Когда ты со мной, да.
— Шериф сказал, что судьи Пэкстона не будет в городе еще целую неделю.
— Я знаю.
— Мне жаль, Крид. Я понимаю, как тебе должно быть трудно.
Крид кивнул. Его нервы были натянуты до предела.
— А где малышка?
— Моя подруга, Кейт Брэдшо, предложила присмотреть за ней.
— А я и не знал, что у тебя в городе уже появились подруги.
— Только две. Но многие люди в городе стали относиться ко мне гораздо лучше, когда увидели, что я не такая, какой была моя мать, — она сглотнула комок, вдруг вставший у нее в горле, — или Роза.
— Мне очень приятно, Джесси.
Крид взял ее за руку, сел на край койки и привлек ее к себе. Он прижимал ее все крепче. «Боже, как хорошо. Какой чудесный у нее запах».
Джесси прижалась к мужу, положив голову ему на плечо.
— Они тебя тоже полюбят, когда смогут узнать поближе.
— Сомневаюсь. — Он уже жил здесь, появляясь в течение нескольких лет от случая к случаю. Тех, кто его признавал, он мог бы перечесть по пальцам одной руки.
— Давай забудем о них. — Она влюбленно смотрела на него, страстно желая стереть с его лица напряженное выражение и боль из глаз. — Я люблю тебя.
— Джесси.
Она обвила его шею руками и поцеловала, стараясь прижаться потеснее. Крид застонал, когда ее язычок метнулся за его нижнюю губу. Обняв, он потянул ее за .собой на тюремную койку, не в силах унять биение сердца. Ее теплые и сладкие губы сулили блаженство и надежду на будущее, и он в отчаянии, еще не веря в то, что они смогут когда-нибудь счастливо жить вместе, прильнул к ней, невзирая на все сомнения, терзавшие его.
— Крид… — ее голос, беззвучный, как порыв ветра, был наполнен страстью и томлением.
— Я понимаю тебя, — сказал он вдруг севшим до хрипоты голосом, выдававшим его желание. — Я знаю…— Он крепче прижал ее к себе, вдыхая благоухание волос и кожи. Его руки нежно трогали ее груди, еще тяжелые, набухшие молоком. Он страдал от неутоленного желания обладать ею, от понимания того, что эта встреча могла быть одним из их последних свиданий и что у него может никогда не оказаться возможности устроить жизнь их семьи.
— Джесси, если дела пойдут плохо, если меня снова отправят в Кэнон-сити, то…
— Нет! — Она отпрянула от него и совсем по-детски зажала уши ладошками.
— Я знаю, что ты хочешь сказать, и не хочу этого даже слышать.
— Джесси, послушай…
— Нет! — Она беспрестанно качала головой. — Ты меня больше никуда не отошлешь, Крид Мэддиган слышишь? Я твоя жена. И не важно, что еще может случиться, мы пройдем через все невзгоды вместе.
— Черт побери, Джесси, будь же благоразумной. — Что ты станешь делать, если меня снова упрячут в тюрьму? Ты не можешь провести двадцать лет жизни, ожидая меня.
— Могу и буду.
— Нет. — Он резко встал и заметался из угла в угол. — Я не хочу, чтобы ты меня ждала, чтобы ты провела свою жизнь в одиночестве. Если меня отправят обратно, я хочу, чтобы ты взяла развод, нашла себе хорошего… приличного человека, чтобы…— Он не закончил свою мысль и вцепился руками в решетку. — Я хочу чтобы ты нашла отца для моей дочери.
Джесси посмотрела на Крида, на побелевшие костяшки его кулаков, обхвативших прутья. Она знала, чего стоило ему произнести эти слова. Он был гордым человеком и страстно любил и глубоко уважал ее. Ревновал. И все же думал только о ее счастье. Еще никогда он не был ей так дорог.
— Ты обещаешь мне, Джесси?
— Не могу.
Он повернулся. На его побледневшем лице она увидела выражение незащищенности.
— Кажется, это все мы уже проходили, — пробормотал он уныло.
— Но на этот раз все должно получиться гораздо лучше. Я знаю, так и будет.
Он подошел и встал перед ней на колени. Взяв ее руки в свои широкие ладони, он прижал их к губам.
— Джесси, если меня отправят в тюрьму, обещай, что разведешься со мной и устроишь свою жизнь. Обещай мне.
— Пожалуйста, не проси меня об этом.
— Я не прошу тебя, — сказал он тихо. — Я умоляю. Я не хочу провести за решеткой двадцать лет, зная, что разрушил твою жизнь, что ты одна и в одиночку растишь нашу дочь. Ты еще совсем юная женщина, слишком молодая для того, чтобы оставаться одной. — Он заглянул в глубину ее глаз. — Обещаешь мне?
Сердце ее разрывалось. Она чувствовала, как оно разбивается вдребезги, и его осколки ранят ее душу. Ей хотелось закричать на него, сказать, что он поступает с ней нечестно. Неужели он считает, что в эти минуты она способна думать о другом мужчине? Но упрекать его она также не в силах — ведь он думает только о ней, желая добра ей и их дочери! Ему нелегко даже произнести такое. И если ее обещание может принести в его душу покой, то она его даст.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32
— Присяжные признают Крида Мэдцигана невиновным по всем статьям.
Волна облегчения прокатилась по всему телу Крида.
— Заключенный остается под стражей до момента его отправки под конвоем в Гаррисон, штат Колорадо. Дело закрыто.
Крид повернулся к своему адвокату.
— Благодарю вас, мистер Фидер. Я высоко ценю все, что вы для меня сделали.
— Всегда к вашим услугам, сэр, — ответил Маркус, хлопая Крида по плечу. — И с огромным удовольствием. Если я понадоблюсь и в Колорадо, дайте мне знать, не раздумывая.
— Непременно, — ответил Крид. Подбежала Джесси и бросилась ему на шею.
— Я же говорила тебе, что все обойдется! — воскликнула она.
Подняв скованные руки, Крид, как мог, обнял Джесси, прильнувшую к нему.
— А где же малышка! — спросил Крид.
— А вот она, — сказала Энни Росс. — Спит, как настоящий ангелочек.
Через плечо жены Крид глянул туда, где стояла Энни. Она отвернула краешек одеяла, чтобы Крид мог полюбоваться дочерью. «Она и в самом деле похожа на ангела, — подумал он. — Розовенькая, пухленькая, хорошенькая».
Позади него раздалось вежливое покашливание Камерона:
— Мэддиган?
— Да?
— Пора идти.
С огромной неохотой он поднял руки, освобождая Джесси, но она снова взяла его за руку.
— Мы пойдем с вами.
— Но, мэм, я…
— Уж не считаете ли вы, что кому-либо будет нанесен ущерб, если я пойду с мужем до тюрьмы? Могу вас заверить, шериф, что в пеленках моей дочери не спрятано никакого оружия.
Крид с трудом удержался от смеха, а Камерон покраснел, как свекла.
— Нет, мэм, я ни о чем таком и не думал, но…
— Пожалуйста, шериф.
— Ну хорошо. — Он пристально посмотрел на Крида. — Дайте слово, что не попытаетесь выкинуть какой-нибудь фокус, Мэддиган.
— Вы его уже получили.
— И ваше тоже, мэм.
— Даю слово, шериф, — сказала Джесси, мило улыбаясь.
— Меня вы не спрашивали, но я тоже даю вам слово, — добавила Энни Росс.
— Да, мэм, — вежливо сказал Камерон. — Благодарю вас, мэм.
«Ну и смешное зрелище мы собой представляем», — подумал Крид, когда они выходили из здания суда. Джесси шла рядом с ним, высоко подняв подбородок и держа его под руку. Энни Росс следовала позади, держа на руках ребенка. Камерон прикрывал тыл.
Когда они подошли к тюрьме, Энни Росс присела в тени, а Камерон повел Крида в тюремное помещение и, заперев в камере, снял с него наручники и вышел, оставив Крида и Джесси одних. Крид протянул руки через прутья и, обхватив жену за талию, нежно ее поцеловал.
— Ох, Джесси, к тебе так приятно прикасаться, — прошептал он.
—К тебе тоже. Я сильно скучала по тебе. — И она погладила его по щеке. Потом ласково провела рукой по его волосам, спустилась к шее и притянула его голову, чтобы целовать снова и снова.
— Как ты думаешь, сколько времени им понадобится, чтобы отправить тебя в Гаррисон?
— Не представляю.
— Надеюсь, что скоро, — сказала Джесси.
Крид кивнул, думая, что ему хотелось бы быть таким же уверенным, как Джесси, в том, что все будет хорошо. То, что судья Пэкстон назначил повторный суд, совсем не значит, что его обязательно признают невиновным. Он пытался убедить себя, что заявление Розы вместе с ее признанием лжесвидетельства на первом процессе помогут изменить обстановку. Он уговаривал себя, что признание, сделанное ею на пороге смерти, может оказать на присяжных большое впечатление. Однако в глубине души Крид во все это не верил. Он оставался полукровкой. И прав он или неправ — все равно убил белого человека.
Но в эти мгновения он не думал об этом, обнимая Джесси, чувствуя ее тело, прижавшееся к нему сквозь решетки. Она целовала его, лаская руками, блуждая вверх и вниз по спине под рубашкой. Он тихонько застонал. Ее близость, ее прикосновения возбуждали и сводили с ума. Прошло уже несколько недель, как они не занимались любовью. И пройдет еще немало времени, прежде чем они снова смогут быть вместе.
— Джесси…
— Я знаю. — Мягкий, тихий стон сорвался с ее губ. — Знаю. Ласкай меня. Это было так давно. Так давно.
Он поцеловал ее, лаская мягкие изгибы женского тела. Казалось, это самая сладкая боль на свете, когда можно трогать, но невозможно обладать. Их поцелуи становились все более отчаянными, по мере того как тела стремились друг к другу.
— Крид…— она смотрела на него в упор глазами, полными страстного желания.
Совсем не желая этого, он отодвинулся от нее и глубоко вздохнул.
— Лучше тебе убежать куда-нибудь в горы, ибо если меня когда-нибудь освободят, — пробормотал Крид, — и я поймаю тебя, то уж никогда не выпущу
— Обещаешь?
— Обещаю. — Он провел пальцем по ее распухшим губам. — Я хочу повидать нашу дочурку, Джесси.
— Сейчас принесу.
Она вышла и через несколько минут вернулась, бережно неся ребенка. — Она становится все красивее с каждым разом, как я ее вижу, — сказал Крид.
— Она хорошенькая, правда? — подхватила Джесси.
— Ну прямо как ее мать.
Похвала мужа согрела сердце Джесси.
— Скажи «хау» своему папочке, дорогая, — нежно проворковала она, улыбаясь. — Вот он. Какой красавец, ведь правда?
Крид фыркнул:
— Скажешь тоже!
— Красота живет в глазах того, кто любит, — напомнила ему Джесси с лукавой улыбкой. — Мы думаем, что ты красивый.
— Мне хотелось бы ее подержать.
— Еще успеешь, Крид.
— Надеюсь. — Он провел ладонью по волосам и вдруг почувствовал, как стены надвигаются на него и давят, когда он смотрит на Джесси и ребенка и не может до них дотянуться. Проклятье!
— Скоро все окончится, Крид. Я знаю, что так и будет. И тогда мы будем вместе. И я еще буду тебе надоедать, чтобы ты с ней играл, а ты будешь искать оправдания и разные поводы, чтобы только ускользнуть из дома.
Крид согласно кивнул, желая только, чтобы он всегда мог ей подыгрывать, а все, о чем она сейчас говорит, и в самом деле сбылось.
Он стиснул зубы, услышав, как открывается дверь в тюремный коридор.
— Время вашего свидания истекло, миссис Мэддиган, — громко сообщил Камерон.
— Иду, — откликнулась Джесси. Она с тоской посмотрела на Крида, всем своим видом показывая, как ей не хочется покидать его. Она знала, как сильно он ненавидел свое пребывание под замком. — Тебе что-нибудь нужно?
— Только тебя.
Она бросилась к нему, подставив губы для поцелуя. Она не будет плакать! Ему нельзя видеть ее слезы. Не теперь.
— Увидимся завтра, — проговорила она. — Ты уверен, что тебе ничего не нужно? — Она улыбнулась. — Может быть, принести печенья?
— Да. Пожалуй.
— Я люблю тебя, — прошептала она. — До завтра.
— До завтра.
До боли сжимая побелевшими пальцами прутья решетки, он смотрел ей вслед. У двери она остановилась, послала ему воздушный поцелуй и вышла.
Два дня спустя они уже ехали поездом на восток. Перед отъездом Джесси и Энни Росс долго со слезами прощались на станции. Теперь Джесси с девочкой на руках сидела напротив Крида. Один из помощников Камерона, высокий и широкоплечий Стюарт Флендерс, получивший четкие инструкции, как доставить Крида обратно в Гаррисон, расположился рядом с Джесси и сидел, скрестив длинные ноги, с заряженной винтовкой на коленях.
Крида посадили у окна, прикрепив правую руку наручниками к железной раме сиденья. Со стороны казалось, что он бесстрастно глядел на пробегающий за окном пейзаж. На самом деле, он вновь переживал то унижение, которое испытал, когда ему пришлось в наручниках карабкаться по ступенькам в вагон, а потом под любопытными взглядами пассажиров идти по проходу к своему месту. Он слышал произнесенные шепотом и вполголоса там и сям замечания по поводу его индейского происхождения, откровенное желание узнать, за какое преступление его арестовали, предположения, что женщина с ребенком — это жена охранника. Последнее раздражало его больше всего.
Глава ТРИДЦАТЬ ВТОРАЯ
Переезд в Гаррисон оказался долгим и весьма скудным на впечатления. До Сакраменто они добрались дилижансом, а там пересели на поезд.
Криду не хватало той оптимистичной убежденности, которая была у Джесси. Он не ждал, что все повернется к лучшему, и потому с каждой оставленной позади милей становился все более угрюмым. Он постоянно думал о возвращении в тюрьму, призрак которой маячил перед его мысленным взором. Он постоянно повторял себе, что показаний Джесси и письменного заявления Розы будет достаточно для его оправдания, и все равно никак не мог избавиться от ощущения, что скоро придется возвратиться в тюрьму. Для него была непереносима сама мысль о том, что его снова посадят под замок теперь, когда у него появился смысл жизни. Он знал, что ему будет легче умереть, чем провести следующие двадцать лет взаперти, за решеткой, оторванным от Джесси и своей дочурки.
Днем его настроение падало, он расстраивался и нервничал оттого, что был скован наручниками, что не мог побыть с Джесси наедине, что люди бросали на него презрительные взгляды, когда поезд останавливался и Стюарт выводил его на перрон размяться.
Как-то на одной из остановок Крид попросил помощника шерифа снять с него наручники.
— Я не собираюсь убегать, — сказал он прямо. — Даю слово.
— Вы это серьезно? — спросил Флендерс. — Вы хотите, чтобы я снял с вас наручники? — Он печально улыбнулся. — Я не могу этого сделать.
Потом они снова ехали на дилижансе. К тому времени, когда они добрались до Гаррисона, Крид был готов взорваться.
Джесси прижалась к нему, покачивая ребенка на руках, пока Флендерс ожидал получения своего чемодана.
— Все сработает. — говорила она, сжимая его руку. — Вот увидишь.
Крид кивнул:
— Иди лучше в гостиницу, Джесси. Отдохни.
Но Джесси не хотела оставлять его одного ни на минуту. Ей не нравились его глаза, диковатые, как у загнанного зверя, и она очень боялась, чтобы он не натворил каких-нибудь глупостей, например, не попытался бы убежать. Ей хотелось быть с ним, и в то же время нужно было заняться ребенком. Маленькую Розу пора было купать и укладывать спать.
Поднявшись на цыпочки, она поцеловала его в щеку:
— Мы скоро придем тебя навестить.
Крид глубоко вздохнул и кивнул. Ему не хотелось, чтобы она приходила к нему в тюрьму, но он боялся, что не сможет долго не видеть ее.
Джесси еще раз поцеловала его, прошептала, что любит, и заторопилась к гостинице «Гаррисон-хауз». Чем быстрее она обоснуется, тем быстрее снова сможет повидать Крида.
Прохожие оборачивались и провожали взглядами Крида и Флендерса, направлявшихся по тротуару к тюрьме. Крид смотрел прямо перед собой, остро ощущая и свое унизительное положение с оковами на руках, и любопытствующие взгляды, которыми его провожают горожане.
Стюарт Флендерс сопроводил Крида в тюрьму, подписал необходимые бумаги, свидетельствовавшие о передаче заключенного под охрану шерифа на новом месте, и тут же уехал, чтобы не опоздать на поезд в направлении Сан-Франциско.
Фрэнк Гаррингтон с печальным недоумением покачал головой, запирая за Кридом замок той же самой камеры.
— Никак не можешь от нас избавиться, да? — проговорил он, с лязгом вытаскивая длинный ключ из замка. — Что же, давай руки, сниму с тебя наручники.
— Скажи, Пэкстон в городе? — первым долгом спросил Крид, потирая натертые железом запястья. «Черт! Эти проклятые наручники — на редкость гадкое изобретение».
Гаррингтон отрицательно покачал головой.
— Нет. У него дело в Лидвилле. Пару дней назад прислал телеграмму, что собирается быть здесь примерно через неделю.
«Через неделю, а может, и больше того!» — Крид оглядел решетку и молча выругался.
— Вряд ли ты освободишь меня до его прибытия.
— Что это ты задумал?
Крид пожал плечами:
— Попытка не пытка.
Гаррингтон фыркнул и, по привычке насвистывая, вышел.
Крид вне себя от бессилия и ярости схватился за железо прутьев, прижался лбом к холодному металлу и закрыл глаза.
«Боже, как же я ненавижу неволю!»
Джесси пришла навестить его сразу после обеда, одетая в бледно-желтое платье и капор в тон ему. Ему показалось, что ничего более прекрасного он не видел за всю свою жизнь.
Гаррингтон отпер замок камеры, открыл дверь и, не убирая руки с рукоятки револьвера, отступил в сторону, пропуская Джесси.
— Тридцать минут, — сказал шериф коротко и вышел.
Как только дверь за ним закрылась, Джесси бросилась Криду на шею.
— Ты хорошо себя чувствуешь?
— Когда ты со мной, да.
— Шериф сказал, что судьи Пэкстона не будет в городе еще целую неделю.
— Я знаю.
— Мне жаль, Крид. Я понимаю, как тебе должно быть трудно.
Крид кивнул. Его нервы были натянуты до предела.
— А где малышка?
— Моя подруга, Кейт Брэдшо, предложила присмотреть за ней.
— А я и не знал, что у тебя в городе уже появились подруги.
— Только две. Но многие люди в городе стали относиться ко мне гораздо лучше, когда увидели, что я не такая, какой была моя мать, — она сглотнула комок, вдруг вставший у нее в горле, — или Роза.
— Мне очень приятно, Джесси.
Крид взял ее за руку, сел на край койки и привлек ее к себе. Он прижимал ее все крепче. «Боже, как хорошо. Какой чудесный у нее запах».
Джесси прижалась к мужу, положив голову ему на плечо.
— Они тебя тоже полюбят, когда смогут узнать поближе.
— Сомневаюсь. — Он уже жил здесь, появляясь в течение нескольких лет от случая к случаю. Тех, кто его признавал, он мог бы перечесть по пальцам одной руки.
— Давай забудем о них. — Она влюбленно смотрела на него, страстно желая стереть с его лица напряженное выражение и боль из глаз. — Я люблю тебя.
— Джесси.
Она обвила его шею руками и поцеловала, стараясь прижаться потеснее. Крид застонал, когда ее язычок метнулся за его нижнюю губу. Обняв, он потянул ее за .собой на тюремную койку, не в силах унять биение сердца. Ее теплые и сладкие губы сулили блаженство и надежду на будущее, и он в отчаянии, еще не веря в то, что они смогут когда-нибудь счастливо жить вместе, прильнул к ней, невзирая на все сомнения, терзавшие его.
— Крид… — ее голос, беззвучный, как порыв ветра, был наполнен страстью и томлением.
— Я понимаю тебя, — сказал он вдруг севшим до хрипоты голосом, выдававшим его желание. — Я знаю…— Он крепче прижал ее к себе, вдыхая благоухание волос и кожи. Его руки нежно трогали ее груди, еще тяжелые, набухшие молоком. Он страдал от неутоленного желания обладать ею, от понимания того, что эта встреча могла быть одним из их последних свиданий и что у него может никогда не оказаться возможности устроить жизнь их семьи.
— Джесси, если дела пойдут плохо, если меня снова отправят в Кэнон-сити, то…
— Нет! — Она отпрянула от него и совсем по-детски зажала уши ладошками.
— Я знаю, что ты хочешь сказать, и не хочу этого даже слышать.
— Джесси, послушай…
— Нет! — Она беспрестанно качала головой. — Ты меня больше никуда не отошлешь, Крид Мэддиган слышишь? Я твоя жена. И не важно, что еще может случиться, мы пройдем через все невзгоды вместе.
— Черт побери, Джесси, будь же благоразумной. — Что ты станешь делать, если меня снова упрячут в тюрьму? Ты не можешь провести двадцать лет жизни, ожидая меня.
— Могу и буду.
— Нет. — Он резко встал и заметался из угла в угол. — Я не хочу, чтобы ты меня ждала, чтобы ты провела свою жизнь в одиночестве. Если меня отправят обратно, я хочу, чтобы ты взяла развод, нашла себе хорошего… приличного человека, чтобы…— Он не закончил свою мысль и вцепился руками в решетку. — Я хочу чтобы ты нашла отца для моей дочери.
Джесси посмотрела на Крида, на побелевшие костяшки его кулаков, обхвативших прутья. Она знала, чего стоило ему произнести эти слова. Он был гордым человеком и страстно любил и глубоко уважал ее. Ревновал. И все же думал только о ее счастье. Еще никогда он не был ей так дорог.
— Ты обещаешь мне, Джесси?
— Не могу.
Он повернулся. На его побледневшем лице она увидела выражение незащищенности.
— Кажется, это все мы уже проходили, — пробормотал он уныло.
— Но на этот раз все должно получиться гораздо лучше. Я знаю, так и будет.
Он подошел и встал перед ней на колени. Взяв ее руки в свои широкие ладони, он прижал их к губам.
— Джесси, если меня отправят в тюрьму, обещай, что разведешься со мной и устроишь свою жизнь. Обещай мне.
— Пожалуйста, не проси меня об этом.
— Я не прошу тебя, — сказал он тихо. — Я умоляю. Я не хочу провести за решеткой двадцать лет, зная, что разрушил твою жизнь, что ты одна и в одиночку растишь нашу дочь. Ты еще совсем юная женщина, слишком молодая для того, чтобы оставаться одной. — Он заглянул в глубину ее глаз. — Обещаешь мне?
Сердце ее разрывалось. Она чувствовала, как оно разбивается вдребезги, и его осколки ранят ее душу. Ей хотелось закричать на него, сказать, что он поступает с ней нечестно. Неужели он считает, что в эти минуты она способна думать о другом мужчине? Но упрекать его она также не в силах — ведь он думает только о ней, желая добра ей и их дочери! Ему нелегко даже произнести такое. И если ее обещание может принести в его душу покой, то она его даст.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32