– Вот черт! – Но он оправился почти мгновенно. – Я прошу оказать мне честь и отдать мне руку вашей дочери, сэр. Но – мои извинения – если вы мне откажете, я все равно возьму ее.
– Робин… – предостерегла Петра, чувствуя напряжение отца.
– Возьмете? – произнес Темный Маркиз. – Мы должны проявить к вам некоторую терпимость за вашу помощь Петре на пути в Англию, но и у терпимости могут быть границы. – Он повернулся к человеку в черном домино: – Эшарт, похоже, не слишком много людей в курсе этого дела. А-а, Фицроджер тоже. Великолепно. Если действовать быстро, эту историю можно контролировать. Я предоставляю это вам. Петра, идем со мной.
Петра посмотрела на Робина, не зная, как поступить. Но он лишь печально улыбнулся ей, как будто хотел сказать «Потом».
Да, потом. Петре еще предстояло сказать им обоим о ребенке.
Глава 32
Отец прошел с ней в спальню, где она смыла пятна крови. Вскоре к ним присоединилась Диана. Никто не задавал вопросов, но пришло время для объяснений. Ротгар налил Петре вина, и она с благодарностью выпила, но в глубине души ей очень хотелось быть в этот момент рядом с Робином.
Он любит ее. Хочет жениться на ней. Готов ради нее противостоять ее могущественному отцу. Но Петра не хотела терять новую семью, которую нашла. Не хотела ни конфликтов, ни вражды.
– Итак, Петра, – сказал Ротгар, – твой серьезный человек из Корнуолла оказался графом Хантерсдауном.
– Граф? – выдохнула она. – Он говорил, что он не лорд!
– Он солгал тебе? – холодно спросил отец.
– Нет-нет! Он только сказал, что не является младшим сыном герцога. И потом, я сама изображала настоящую монахиню. Полуправда за полуправду, думаю, это справедливо.
Ее лепет не заставил его смягчиться.
Сжимая в руках бокал, Петра посмотрела на отца, во рту у нее пересохло.
– Я люблю его, милорд, и ношу под сердцем его ребенка. Сожалею, но… Я не была девственницей! Лудо. Граф ди…
Диана обняла ее и усадила на диван.
– Все хорошо, Петра. Не волнуйся.
Петра бросила взгляд на отца.
– Да, она ваша дочь, – спокойно сказала Диана, – и, как вы и подозревали, ее покровителем во Франции был Хантередаун. Я знаю, вы не одобряете его, но любовь делает то, что делает.
– Не всегда, – возразил он, – и не без воздаяния. Петра, ты не обязана выходить за Хантерсдауна только потому, что носишь его ребенка. Можно все организовать по-другому.
Петра нашла в себе смелость сказать:
– Я не хочу этого. И я действительно ношу его ребенка.
– К несчастью, он не из тех молодых людей, кто отличается благоразумием и чувством долга. Ты не знаешь его. Ваши отношения длились недолго.
– Я знаю, что люблю Робина. Знаю, что он мне нужен. – Какой еще аргумент она могла привести? – Я думала, мои чувства угаснут. Когда-то я была уверена, что умру от любви к Лудо. Но мои чувства к Робину не угасли. Ни на мгновение. Сейчас у меня появилась новая семья. Меня любят, обо мне заботятся. Я глубоко ценю это, но без Робина не могу жить.
Лицо отца было сурово.
– При других обстоятельствах, – произнес он, – я бы считал, что надо повременить, чтобы ты разобралась в своих чувствах. Но сейчас будет лучше, если вы поскорее поженитесь.
– Спасибо!
Отец поморщился:
– Надеюсь, твои чувства не изменятся. Мы уедем с сегодняшнего маскарада, а в дальнейшем будем как можно ближе придерживаться правды. Этот итальянец преследовал тебя, и когда ты снова ему отказала, попытался убить тебя. Люди бросились тебе на помощь, но Хантерсдаун нанес решающий удар. Твоя любовь к нему вспыхнула с новой силой, так что остается лишь сыграть свадьбу. Я, разумеется, дам ему понять, что он должен быть идеальным мужем.
Диана с трудом скрывала улыбку, Темный Маркиз в роли заботливого отца, видимо, казался ей забавным. Петра посмотрела ему в глаза:
– Он всегда будет под моей защитой, сэр. Запомните это. Я не дам его в обиду.
Темный Маркиз рассмеялся.
– Моя дорогая, – сказал он Диане, – представьте себе других, таких же, как она.
– Восхитительная мысль, – ответила Диана. Он снова повернулся к Петре.
– Когда ты приехала в Ротгар-Эбби, я сказал, что ты привезла подарок. Это была ты сама. Ты знаешь, что моя мать сошла с ума и убила своего второго ребенка. Мне не хотелось, чтобы ее безумие передалось по наследству. Я слышал, что на многих женщин плохо влияют роды. Но ты дочь, которой любой мужчина мог бы гордиться. Я могу лишь просить Бога, чтобы дети, которых родит мне Диана, были такими же великолепными. – Он улыбнулся жене. – Учитывая ее характер, как может быть иначе?
– Я рада, что смогла сделать подарок, – сказала Петра, готовая разрыдаться от этой нежности, – потому что вы дали мне так много.
– Это было для меня наслаждением, моя дорогая. Надеюсь, теперь Амалия может простить мне мое легкомыслие в прошлом.
Петра подошла к нему.
– Она никогда ни в чем не винила вас. И безусловно, верила, что вы примете меня и будете со мной хорошо обращаться. – Она склонила голову набок. – Я знаю, вы собираетесь поговорить с Робином, но мне бы хотелось проговорить с ним сначала самой.
Отец рассмеялся, и на мгновение Петра представила себе юношу, которого любила ее мать.
– Очень хорошо.
Петра поспешила к двери, но в последний момент вспомнила игрушку, которую он ей дал.
– Так вы знали? Я хочу сказать, кто такой Роберт Коккрофт.
Его губы дрогнули.
– Твои приключения действительно казались невероятными для серьезного человека из Корнуолла, а Хантерсдаун часто играет на стишке про Кок-Робина. Ты отреагировала на игрушку с малиновкой и носила камею с изображением этой птицы.
– Малиновка, – сказала Петра. – Это было так неосторожно.
– Если ты внимательно рассмотришь эту брошь, то увидишь, что это не малиновка, а воробей. Веточки в его лапках на самом деле лук и стрела.
Петра покачала головой:
– Зачем ему изображение убийцы Кок-Робина?
– Каприз – это один из его пороков. Но во время войны он и Иторн, а иногда Грандистон делали кое-какую работу для короля на корабле Иторна, «Черном лебеде».
– «Черный лебедь»! – воскликнула Петра и рассказала ему об адресе, который использовала.
– Три безрассудных молодых человека, – сказал он, – хотя Грандистон хороший офицер. Тогда, конечно, сообщили, что это Грандистон убил Варци, что было еще одной ниточкой.
– Святые небеса, – воскликнула Петра и посмотрела на Диану.
Диана, улыбаясь, пожала плечами:
– Он всегда такой. Всеведение плюс дьявольская способность разгадывать загадки.
– Мне действительно не нужно было ничего больше, но я точно знал, что Хантерсдаун недавно был в Версале и, вполне вероятно, ехал домой примерно в это время.
– Как вы об этом узнали? – спросила Диана.
– Он выполнял небольшое поручение для короля. Одна женщина там владела информацией, которая могла оказаться полезной, но она опасалась встречаться с кем-либо подозрительным. Никто не стал бы подозревать Хантерсдауна в скрытых мотивах для соблазнения.
– Полагаю, она обожает собачек-папильонов, – сказала Петра.
– Ах да, я слышал, он приобрел такую, к немалому удивлению всего света. А рана во время таинственного нападения недалеко от Фолкстоуна. В конце концов…
– Есть еще что-то? – спросила Диана.
– Я люблю быть точным. Осторожные расспросы леди Содуэрт дали информацию о жалобах на молодую женщину, которую ей навязали в Милане как монахиню, которая оказалась совершенно ненадежной и к тому же проституткой, сбежавшей при первой возможности с молодым человеком, который явно имел самые дурные намерения и описание которого идеально подходило графу Хантерсдауну.
– Что бы вы сделали, если бы не ребенок? – спросила Петра.
– Я собирался понаблюдать за вами обоими и подумать. Я не хочу терять тебя так скоро, Петра.
Она вздохнула:
– Я тоже не хочу… но не могу быть вдали от него. Хантингдоншир не так уж и далеко, да?
– А дороги все время становятся все лучше и лучше. Иди. Хантерсдауну надо привести себя в порядок, но где бы он ни был, уверен, ты его найдешь. Любовь приведет тебя к нему. Но в полночь ты должна быть с нами для снятия масок и объявления. После этого можешь танцевать с ним всю ночь, если захочешь. Только танцевать, – добавил он, и Петра поняла, что отец не шутит.
Петра вышла в коридор и снова надела маску. Отец бросил ей вызов – найти Робина по компасу любви. Поскольку ему нужно было умыться и переодеться, она прошла по нескольким тихим коридорам, но, если он и был в этой части дома, она не могла почувствовать его.
Петра вернулась в суету маскарада, жалея, что не запомнила цвет его плаща. В темноте на улице она его не заметила. Шум и веселье нарастали.
Петра остановилась в тихом уголке, чтобы подумать о родственниках и друзьях Лудо. Вряд ли его жена будет горевать. Он женился на ней из-за ее денег, и, судя по тому, что слышала Петра, она не получала тепла от мужа.
Так где же Робин? Она чувствовала, что слова отца должны быть правдой. Она должна узнать его каким-то тайным чувством.
Она вошла в главный зал и поднялась на балкон, чтобы посмотреть на танцующих сверху. Нет, она чувствовала странную уверенность, что среди джентльменов внизу его нет. Она подняла глаза наверх – и тут увидела его, на балконе напротив нее, он искал ее. Они искали друг друга.
Как будто по сигналу он поднял глаза, а потом улыбнулся ей. Она улыбнулась в ответ, любовь переполняла ее теплом и счастьем. Если бы у нее были крылья, она полетела бы к нему, но сейчас ей достаточно было видеть его, знать, что он принадлежит ей, что у них есть счастливое будущее, что все тайны остались в прошлом.
Он подошел к ней сзади, и тогда она обернулась.
Они взялись за руки.
– Милорд граф Хантерсдаун, я полагаю, – сказала Петра, улыбаясь.
– Моя милая сестра Иммакулата. Кто вы теперь?
– Петра Маллорен.
– Значит, он полностью признает тебя?
– Есть портреты его юности, сходство поразительное.
Робин рассмеялся:
– Предупреждение всем любвеобильным юнцам. Я тоже не был безупречен. Ты не против, если какие-нибудь цыплята прибегут домой искать крова?
– Нет. – Она сжала его руки и шагнула ближе, глядя ему в глаза. – Но во мне, Робин, есть что-то от сестры Иммакулаты. Ты будешь верен мне?
Он привлек ее в свои объятия.
– Пока смерть не разлучит нас. – Он взял ее лицо в ладони и приблизил к своему. – Ты выйдешь за меня замуж?
– Это моя мечта. Но предупреждаю, лорд Ротгар не будет терпимым тестем.
– Господь милосердный! Зять Темного Маркиза.
Она коснулась его щеки.
– Но я принесу солидное приданое и влиятельные связи.
Он поцеловал ее ладонь.
– Принесешь, принесешь.
– Я предупредила его, что не дам тебя в обиду. – Она снова повернула его лицо к себе. – Но если вы когда-нибудь соберетесь сбиться с пути истинного, милорд, помните, что я дочь Темного Маркиза.
– Я должным образом напуган. – Он запечатлел на ее губах ласковый поцелуй, но Петра высвободилась.
– Робин, я ношу твоего ребенка.
Он смотрел на нее, и она подумала, что, возможно, все неправильно поняла, что каким-то образом все может пойти не так. Он взял в ладони ее лицо.
– Ты, должно быть, очень волновалась. Прости. Прости, что меня не было рядом.
Она покачала головой, глаза ее наполнились слезами.
– Я сама была во всем виновата, мой дорогой, любимый. Поцелуй меня еще.
Они исследовали друг друга губами и руками, возбуждая знакомый огонь, который разгорался все сильнее и сильнее. Петра снова высвободилась, удерживая его одной рукой.
– Мы не можем. Мы не должны. В полночь я должна быть с лордом Ротгаром для снятия масок. Он будет представлять меня. Я, по всей видимости, влюблюсь в тебя, потому что ты спас меня от Лудовико. Но так мы сможем скоро пожениться.
– Значит, есть какая-то надежда сохранить рассудок, – сказал он, завладев ее рукой и целуя каждый палец.
– У нас есть его позволение танцевать.
– Он обращается со всеми как с марионетками.
Ее разум снова таял от прикосновения его губ к пальцам, но она сказала:
– Робин, он мой отец. Я люблю его, всех Маллоренов…
Он втянул ее указательный палец в рот. Ее колени ослабели.
– Пожалуйста, не заставляй меня выбирать.
– Не буду, – сказал он наконец. – Он любит тебя. Но до полуночи еще час. Потанцуем? – Он привлек ее к себе, скользя рукой под плащ к ее обнаженным плечам, ее шее…
Петра потянулась к нему, но нашла в себе силы сказать «нет».
– Действительно нет? – спросил он, играя пальцами, обещая пламенные наслаждения.
Петра судорожно сглотнула.
– Действительно нет, – сказала она, высвобождаясь из его объятий. – Я обещала. Несмотря на мои грехи, Робин, я чту мораль. Мы скоро поженимся. Давай подождем.
Он улыбнулся.
– Когда нас ждут все богатства вселенной, к чему спешить? Идем, любимая, – сказал он, беря ее за руку. – Среди всех наслаждений, которые мы еще не испробовали, есть обыкновенный танец. Это идеальное место, чтобы начать.
Глава 33
23 августа 1764 года
Земли Ротгар-Эбби снова были наводнены народом для празднования свадьбы довольно скандальной дочери маркиза и красивого графа Хантерсдауна. Петра смотрела из окна своей спальни, потому что не могла спуститься к гостям до окончания церемонии. Она должна была состояться в домовой часовне, оставшейся от аббатства, которое когда-то стояло на этом месте.
Петра была готова, одетая в платье из зеленого шелка с узором из весенних цветов, дорогое повторение того платья, которое Робин купил ей в Монтрё, того, в котором он любил ее, когда их впервые охватила страсть. Того, которое она расстегнула для него на «Кулике», которое было на ней, когда она приехала сюда, чтобы найти любящий дом.
Она повернула на пальце его кольцо, прекрасный сапфир, точно такой, какой она просила. Потрогала жемчуг на шее, подарок отца. Браслет из трех ниток жемчуга был подарком Дианы. Хотя камея не совсем подходила к наряду, Петра приколола ее среди превосходных кружев на краю своего корсажа.
Однажды она спросила его об этой броши.
– Воробей? – сказал он, когда они прогуливались по саду. – Я приобрел его после смерти моего отца, сам не знаю почему. Меня всегда интересовала эта история. Зачем воробью убивать дружелюбную малиновку? Был ли он наказан за это? Там ничего не говорится. Полагаю, я просто думал о смерти.
– И понимал, что твои дни как Кок-Робина сочтены. – Она процитировала конец стишка: – Все птицы в небе плакали и рыдали, когда услышали колокольный звон по Кок-Робину. – Она сжала его руку. – Для меня он никогда не умрет.
– И это тоже, – сказал он, блестя глазами, и так было, когда он рассказал ей о более грубом значении слова «кок». Она снова рассмеялась, охваченная воспоминаниями.
Пришла Порция спросить, готова ли Петра, и она вышла, чтобы отец взял ее за руку и отвел в часовню. Там она увидела Робина в роскошном костюме из темно-синего бархата с теми сапфирово-бриллиантовыми пуговицами, которые она помнила. Она едва сдержала смех.
Здесь была и мать Робина, его сестры и братья. Его мать, к удивлению Петры, скорее не одобряла, чем одобряла преданность Петры их общей религии. Петра заверила ее, что согласна, что ее дети будут воспитываться в протестантской вере.
Она была умная, энергичная, гордая женщина, вдовствующая герцогиня Хантерсдаун, привыкшая всегда всем руководить. Она также привыкла иметь Робина при себе и была не слишком счастлива из-за происхождения Петры, но внушительное приданое и влиятельные связи сыграли свою роль. И конечно, их объединяла любовь к Робину.
Даже Кокетке нашлось здесь место, она сидела у ног Робина с поистине королевским достоинством.
Петра произнесла свои клятвы, радуясь, что они обещали Робину то же самое, что и католические, и перед лицом того же самого Бога. По тому, как он произносил свои клятвы ей, она знала, что он говорит искренне. Она вознесла благодарственные молитвы матери и Богу, который привел ее сюда. Потом они с Робином прошли сквозь радостную толпу, чтобы поделиться своим счастьем со слугами ее отца, арендаторами, друзьями и соседями. День был знаменателен еще и тем, что это была годовщина свадьбы ее отца, и тем, что, как недавно объявили, маркиза ждет ребенка к Рождеству. Большинство людей здесь думали, что это просто повод порадоваться, но некоторые, особенно в семье, знали, что это означает. Ее отец и Диана знали о своем ребенке еще до появления Петры. Они были счастливы, но старые опасения все еще мучили их. Вот почему он воспринял ее как особое благословение, особое обещание. Странно, однако, было думать, что ее ребенок и ребенок Дианы будут почти одного возраста.
Петра повела Робина искать одну особенную гостью. Она посылала карету за миссис Уоддл, и пожилая женщина приехала с дочерью, зятем и одной из внучек, ясноглазой восьмилетней Тесс. Петра подарила им красивую одежду, чтобы они не ощущали неловкости.
Робин крепко обняла старушку.
– Вы были моим ангелом.
– Да ладно вам, – сказала миссис Уоддл, краснея. – Если человек не может предложить ночлег и немного супа, то куда катится мир?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32