Девон был потрясен выражением удовлетворения, промелькнувшим на лице мексиканца за секунду до того, как он отвернулся от задыхающегося Хуана и с нежностью посмотрел на Моргану.
– Ах, Моргана, я снова вынужден просить у вас прощения за то, что приходится прерывать нашу увлекательную экскурсию. Но вы должны понять, что важное дело требует моего немедленного возвращения в асиенду. Поэтому, – поколебавшись, Санта-Анна перевел взгляд на Девона, словно прося у него поддержки, – если Девон согласится еще раз проводить вас до дома, то мне остается принести свои извинения и обещать искупить свою вину.
Закипая гневом при виде опечаленного личика Морганы, Девон услышал ее понимающее:
– Конечно, Антонио.
Повторив слова девушки в ответ на вопросительный взгляд Санта-Анны, Девон молча проследил за тем, как тот торопливо направил лошадь на узкую тропинку. Девон не сомневался, что произошло нечто важное. Если чутье ему не изменяло, то люди, вызвавшие столь сильное беспокойство доньи Инессы и мгновенную реакцию Санта-Анны, не рискнули бы открыто потревожить бывшего президента в его загородном поместье, если бы не чрезвычайные обстоятельства. Такой осторожный человек, как Санта-Анна, разумеется, провел бы переговоры такого рода в обстановке строжайшей секретности, если бы положение в столице не стало критическим. Внезапно ему отчаянно захотелось присоединиться к двум скачущим по равнине всадникам. Положение Стивена Остина было незавидным…
Страх в глазах Морганы довел раздражение Девона до предела, и он резко проговорил:
– Не льсти себе, Моргана! Со мной ты в полной безопасности, хотя и привыкла считать, что перед твоими чарами невозможно устоять!
Яркая краска, залившая прекрасное лицо девушки, подтвердила предположения Девона. Он продолжил:
– Если ты не против продемонстрировать потрясающие навыки верховой езды, которые так впечатлили Санта-Анну, то мне бы хотелось как можно скорее оказаться в асиенде. Сдается мне, что с этого момента события будут развиваться стремительно.
В ответ соблазнительные губы девушки сжались в тонкую линию, и Девон с содроганием увидел, как она резко развернула лошадь, направив ее по крутому склону с ловкостью, едва ли уступавшей Санта-Анне. При виде такой головокружительной скорости Девон, подавив протестующий крик, пришпорил своего коня и помчался вслед за девушкой, чувствуя, как от страха за нее неприятно сжимается желудок. Девон тихо пробормотал себе под нос:
– Будь ты проклята, женщина! Если по вине собственного безрассудства ты покалечишься…
Забыв о собственной безопасности, следя лишь за неистовым спуском Морганы, Девон внезапно осознал, что эта прекрасная разъяренная женщина снова завладела его разумом, когда ему следовало размышлять над более важными вещами. Сморщившись как от боли при мысли о том, как ловко эта девица прибрала его к рукам, Девон пустил лошадь галопом, стоило ему добраться до равнины. Промчавшись мимо Морганы и почувствовав злорадное торжество при виде того, как гневно загорелись ее карие с золотыми искорками глаза, он крикнул через плечо:
– Пришпорь коня, или останешься далеко позади, милая.
Не оборачиваясь, Девон помимо своей воли внимательно прислушивался к ровному стуку копыт у себя за спиной всю дорогу до асиенды. Ощутив странный прилив гордости в тот момент, когда девушка без малейшего колебания приняла его стремительный темп, он внутренне застонал, не в силах бороться с собственной одержимостью кареглазой красавицей, которая гналась за ним по пятам.
– Сука… – с невольным восхищением пробормотал он, – проклятая маленькая сучка…
Отказываясь поверить в масштабы собственного невезения, Моргана изо всех сил старалась не смотреть на техасца, который клевал носом на противоположном сиденье подпрыгивающего экипажа. Ну почему судьба подвергает ее пыткам, заставляя все время находиться в обществе Девона Говарда? Неужели это наказание за прошлые прегрешения, или Всевышний в такой странной форме замыслил испытать ее на прочность? В любом случае такое стечение обстоятельств следовало принимать как вызов!
Разглядывая мелькавший за окном пейзаж, Моргана попыталась восстановить в памяти цепочку событий, молниеносно сменявших друг друга последние десять дней. Как и предполагал Девон, важные посетители, прибывшие в поместье в то утро, когда Санта-Анна показывал гостям окрестности асиенды, оказались эмиссарами из столицы. Побеседовав с ними наедине три часа у себя в кабинете, Антонио вышел и торжественно объявил, что отправляется в Мехико, чтобы вновь вернуться к исполнению обязанностей президента. Они с дядей Мануэлем покинули Манга-де-Клаво вместе с посланцами на следующее утро, предварительно наметив план дальнейших действий. В частности, было приказано отрядить солдат для охраны экипажа, который вернется в поместье, чтобы забрать тетю Изабеллу, ее служанку, Эгги, Моргану и – что хуже всего – Девона Говарда. Принеся свои извинения за то, что из-за наводнявших округу разбойничьих банд передвижение по дорогам было относительно безопасным только в сопровождении военных, президент поручил Девону доставить дам в столицу, предупредив, что конвойный отряд будет в его полном подчинении.
С тех пор Девон только и делал, что демонстрировал свое ненавязчивое техасское очарование, которое усыпило ее бдительность по пути в Веракрус. Тетя Изабелла, пав жертвой мягкой улыбки и вежливого внимания, была полностью в его власти. Даже Эгги, похоже, утратила настороженность, которую неизменно выказывала в его присутствии. Вынужденная принять общую линию поведения, Моргана иногда физически ощущала, как любезности застревают у нее в горле.
Однако если быть до конца честной, следовало признать, что Девон оказался непревзойденным актером: циничная усмешка предназначалась для нее одной, тогда как другим он неизменно улыбался тепло и радушно. Если бы не сдерживающее присутствие тети Изабеллы, поездка была бы просто невыносимой, а вся та красота, которую они видели из окон кареты в течение пяти дней пути, осталась незамеченной.
А красота и в самом деле была неописуемая. Несмотря на дорожную пыль и шум, производимый упряжкой из десяти мулов, пейзаж за окном радовал глаз нескончаемым калейдоскопом красок и запахов, наполняя долгие часы тряски по плохим дорогам удивительными впечатлениями. В первый день они ненадолго остановились в Санта-Фе и Сопилоте, чтобы переменить мулов. Немного погодя тетя Изабелла сообщила, что они как раз выехали из владений Санта-Анны, занимавших территорию в двенадцать лье. Они проехали по красивому мосту через реку Антигуа, по берегам которой росли огромные деревья, усыпанные крупными белыми цветами, источавшими нежный аромат. Стояла довольно сильная, но не удушающая жара; дорога шла по поросшим лесом горам, и на пути то и дело попадались самые разные деревья. Пальмы, апельсины, лимоны сменяли друг друга при каждом повороте дороги. От местных красот захватывало дух: однажды им открылась расстилавшаяся внизу великолепная зеленая долина, где на берегу ручейка сидели индианки, длинные черные волосы которых трепал легкий ветерок.
Однако еще сильнее, чем потрясающая красота горной природы, поразило Моргану разнообразие населявших ее людей, которые были так же не похожи друг на друга, как и сменявшиеся за окнами кареты пейзажи. Индианки работали, привязав к спинам маленьких детишек. В своих широкополых соломенных шляпах и двуцветных накидках они напоминали окружавшие их яркие цветы. Когда Моргана вдруг увидела arriero, ее даже охватило беспокойство. Это был один из тех знаменитых мексиканских купцов, которые перегоняли через горы длинные караваны мулов, нагруженных товарами и другими вещами, годными для обмена. Его темное дикое лицо невольно заставляло сомневаться в распространенном мнении о том, что эти люди – одни из самых надежных в государстве. Даже простой путешественник, восседающий в высоком седле с серебряными стременами, завернутый в разноцветное серапе, в широкополом сомбреро и высоких кожаных сапогах, представлял собой отличный материал для любого художника.
В Ла-Калераони ненадолго задержались, чтобы полюбоваться видом далекого моря. Прямо по дороге можно было купить свежие апельсины, ананасы и гранаты, которые оказались очень сладкими на вкус. Вот так первый день медленно перетек в ночь, которая застала путешественников в Плано-дель-Рио. Проспав несколько часов, они продолжили путь и, миновав Корраль-Фальсо, в первый раз увидели вдали пик Орисаба, покрытый сверкающей снежной шапкой.
Особенно ярко в памяти девушки запечатлелся старый городок Халапа. На нескольких узких улочках расположились немногочисленные большие красивые дома, старые церкви, совсем древний монастырь и изобильный рынок. Но особенно сильное впечатление на Моргану произвели цветы, которые, казалось, были повсюду: карабкались вверх по стенам, пробивались под рамами окон, цвели на аккуратных клумбах вокруг статуи Девы Марии, украшали маленькие лавочки. Девушка была до глубины души взволнована потрясающими горными видами и мягкой музыкой, которая лилась отовсюду.
Сама местность вокруг Халапы была завораживающе прекрасной: Конфре-де-Пероте с темно-зеленым сосновым лесом; возвышающийся надо всем пик Орисаба; горные гряды; мрачные скалы и зеленые долины; густые леса, покрывающие холмы и равнины; далекий океан. По сторонам дороги росли фруктовые деревья, алоэ, бананы вперемежку с зеленым миртом и сотней других растений.
Последним драгоценным камнем в короне Халапы была крутая дорога, по которой они поднимались при выезде из города. С нее открывался великолепный вид на горы, а густая листва, затенявшая ее с обеих сторон, радовала глаз. Крупные алые бутоны, белые и фиолетовые цветы, напоминавшие лилии, вкупе с розами наполняли воздух упоительным ароматом, который навсегда остался в памяти девушки.
По мере продвижения пейзаж за окном экипажа менялся. Дорога вела в гору, и на смену ярким экзотическим красным и тропическим растениям пришли травяные покровы. Банан и мирт уступили место дубу, а еще выше – темно-зеленой сосне. В Сан-Мигель-дель-Сольдадо окрестности приобрели более однообразный характер, а когда они прибыли в деревушку Лас-Вигас, исчезли практически все деревья за исключением неприхотливой ели. Начиная с этого места и на протяжении двух лье земля была покрыта затвердевшей лавой и большими массами кальцинированных горных пород, как в кратере вулкана. Тетя Изабелла рассказала, что эту местность в народе называют mal pais, и Моргана, на глаза которой то и дело попадались кресты с поблекшими гирляндами цветов, мысленно согласилась с этим названием.
Дорога становилась все круче и мрачнее, и когда путники миновали Крус-Бланка, Моргана почувствовала, что воздух стал холоднее. Пероте, Санта-Гертудис, Тепеяуалько, Ла-Вентилья… они миновали множество деревенек за многие часы пути, которые постепенно начали сливаться в один бесконечный день. Охо-де-Агуа, Нопалукан, Акахете и Амосок – все эти маленькие поселения слились в одно, и Моргана отчетливо помнила только Пуэбла-де-Лос-Анхелес. Город, который тетя Изабелла назвала самым большим в стране после Мехико, разочаровал девушку. Улицы здесь были ровные и широкие, дома большие, собор великолепный, но ощущение дискомфорта, скуки и безысходности, которое пронизывало атмосферу города, произвело на нее угнетающее впечатление. Похоже, единственным достоинством этого города являлась его близость к Мехико.
Теперь же, зная, что до столицы, а значит, и до конца путешествия, осталось несколько часов пути, Моргана преисполнилась нетерпения. Собственное будущее вдруг показалось девушке очень туманным. Сумеет ли она прижиться в доме у тетушки Изабеллы? Будет ли она опорой или обузой для своей благородной родственницы? Будет ли она принята в столичном обществе, как того хотела ее семья? Многочисленные вопросы заполонили сознание девушки, вынеся на поверхность сомнения, о которых она старалась не вспоминать. Крепко сжав ладони, чтобы не выдать дрожь в руках, Моргана судорожно сглотнула, пытаясь справиться с внезапно навернувшимися на глаза слезами. Несмотря на упрямую решительность, она очень тяжело перенесла длинный путь из Нью-Йорка. Купленная за высокую цену зрелость, которая так пригодилась Моргане, когда после смерти отца пришлось решать многочисленные финансовые вопросы, оказалась совершенно бессильной, стоило речи зайти о личной жизни. Бросив быстрый взгляд на техасца, который пробудился ото сна и теперь задумчиво смотрел на пролетавший за окном пейзаж, она почувствовала, как ее и без того измученное тело снова охватывает дрожь. В ее душе боролись два совершенно противоположных чувства. Минуту назад она мечтала лишь о том, чтобы никогда больше не видеть этого человека, а теперь, представив себе, что будет, когда они приедут в Мехико и разойдутся каждый своей дорогой, девушка ощутила пустоту внутри. Что с ней происходит? Этот мужчина презирал ее с момента первой встречи. Будь у нее хоть капля здравого смысла, она молилась бы, чтобы этот человек навсегда исчез из ее жизни. Быть может, юность и неопытность виноваты в том, что она не могла забыть нежные прикосновения его пальцев… до сих пор ощущала на коже обжигающее касание его губ… И как… как могло случиться, что она глубоко ненавидела Девона Говарда и в то же время сходила с ума от одного его присутствия? Как она могла мечтать о его объятиях, зная, как сильно он презирает ее?
Нет… нет, она не поддастся предательским чувствам! Никогда…
Внезапно Девон, до сих пор созерцавший пейзаж за окном экипажа, взглянул на девушку. Он как будто прочитал ее мысли. В глубине синего омута его глаз горел огонь, от которого у Морганы перехватило дыхание. Она сглотнула комок в горле, потрясенная увиденным: в душе Девона, оказывается, происходила такая же борьба. Осознание этого медленно приходило к девушке, и одновременно в ней нарастала радость. Он презирает ее, но все равно хочет! Несмотря на насмешливые взгляды, он тоже попался, он так же уязвим, как и она! Слегка улыбнувшись, девушка посмотрела прямо в эти синие глаза, а потом опустила взгляд на губы. Легкая, почти неуловимая судорога, пробежавшая по его лицу, подтвердила ее подозрения. Опьянев от ощущения собственной власти над ним, Моргана лукаво изучала его суровые черты до тех пор, пока краска смущения не проступила под загаром. Понимая, что ее улыбка приобрела дразнящий характер, который вряд ли остался незамеченным для испуганного Девона, Моргана с величайшей вежливостью, идущей вразрез с дерзким взглядом, спросила:
– Вы надолго рассчитываете задержаться в Мехико, Девон? Или мы скоро будем лишены вашего общества?
– О, я не собираюсь покидать Мехико до тех пор, пока моя миссия не будет выполнена, Моргана. Учитывая настоящее положение дел, я могу задержаться в столице на несколько недель, ибо намерен сделать все возможное для того, чтобы удачно завершить свои дела. От моих усилий зависит судьба хорошего человека.
– А-а, значит, судьба хорошего человека находится в руках не очень хорошего?
– Моргана! – потрясенная неожиданной грубостью девушки, осуждающе воскликнула тетя Изабелла.
– Все в порядке, донья Изабелла, – быстро вмешался Девон, скрыв за очаровательной улыбкой гнев, вспышку которого Моргана успела заметить у него в глазах. – Меня ничуть не оскорбила эта шутка. За время нашего долгого путешествия мы с вашей племянницей научились безболезненно обмениваться колкостями, не так ли, Моргана? Так что вам не стоит беспокоиться по этому поводу. Это ничего… совсем ничего не значит.
Искренне сожалея о том, что смутила тетушку Изабеллу, Моргана обратилась к ней извиняющимся голосом:
– Ну разумеется, тетушка, Девон прав. – Обернувшись к Девону, она посмотрела ему прямо в глаза и загадочно проговорила: – Это ничего не значит… совсем ничего…
Моргана возблагодарила небеса за то, что рядом была тетушка Изабелла, но все же нашла в себе силы отважно улыбнуться в лицо человеку, еле сдерживавшему ярость, а потом намеренно медленно отвернулась к окну. Пусть разговор завершится на этой ноте. Ей теперь предстоит многое обдумать.
Глава 4
Моргана рассеянно откинула со лба выбившийся из прически каштановый локон и задумалась, мысленно вернувшись в то время, когда три дня назад четверо путешественников остановились на вершине горы, чтобы полюбоваться раскинувшимся в долине Мехико. Никогда в жизни девушке не доводилось видеть пейзажа, столь живописного, как те горы, кольцом опоясавшие столицу. Ее взору предстали огромные вулканы, укрытые снежными шапками; переливающиеся на солнце реки, плодородные равнины; сотни городских шпилей неясно вырисовывались вдали, и все вместе казалось волшебным гобеленом, дарованным человеку самим Господом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52