Немцы добились своего в Скандинавии, но очень дорогой для них ценой. Флот Германии был приведен в небоеспособное состояние. Только в Нарвике было потеряно 10 эсминцев и подводная лодка [16]. Еще один эсминец был потоплен авиацией в Тронхейме, крейсер «Кенигсберг» – в Бергене, «Карслуэ» – подводной лодкой у Христиазунда. Тяжелые повреждения получили линейные крейсера «Шарнхорст» и «Гнейзенау» [17].
К 10 мая все возможности «вступительной игры» оказались исчерпаными. Дело было за Западным фронтом.
Норвежская кампания

4
Утром этого дня, когда Германия начала боевые действия против Голландии, Бельгии, Люксембурга и Франции, соотношение сил выглядело следующим образом:
1. На северном участке фронта Германия имела 29 дивизий (в т. ч. 3 танковые и 2 моторизованные) против 16-и французских, 9-и английских, 23-х бельгийских и 10-и голландских дивизий. По очевидным причинам англо-французские войска запаздывали, и в первые дни гитлеровцам могли противостоять только бельгийские и голландские дивизии, которых, впрочем, было достаточно.
2. В центре 45 немецких дивизий (7 танковых, 3 моторизованных) сражаются с 16-ю французскими.
3. На линии Мажино 49 французских и 1 британская дивизия собирались отражать атаку 17-и дивизий группы армий фон Лееба.
Немцы не потеряли даром семь месяцев, прошедших между Польской и Французской кампаниями: в наступлении на западе участвовали уже не отдельные танковые корпуса, а полнокровные танковые группы.
С первых же часов группа армий «Б» завязала ожесточенные бои в Голландии и северной Бельгии. Воздушно-десантные войска общей численностью в 4 парашютных батальона и 1 десантно-посадочный полк высадились в Гааге и Роттердаме, 9-я танковая дивизия в одиночку прорвала оборону и проникла в «Крепость „Голландия“». На пятый день Голландия капитулировала, не дождавшись уже подходящей 7-й французской армии. В Бельгии 75 десантников захватили ключевой форт Эбен Эмаель, другая группа взяла под контроль мосты через Маас и канал Альберта. Фронт бельгийцев был прорван, их войска отхлынули назад, мешая организованному продвижению англо-французских войск к реке Диль. Все эти героические действия немецких войск, в широких масштабах применивших «стратегию чуда», не имели никакого значения, кроме того, что удерживали 1-ю группу армий и привлекали к себе все внимание союзного командования.
Южнее, в Арденнах, наступление осуществлялось по совершенно иной тактической схеме, которую можно охарактеризовать поговоркой «против лома нет приема». Танковые корпуса Гудериана, Рейнгарда и Гота, поддерживаемые тремя полевыми армиями, за три дня преодолели Арденны, отбросили армию Корапа к Маасу и нащупали стык между 2-й и 9-й армиями союзников. Утром 14 мая немцы уже имели плацдарм на западном берегу Мааса, а к исходу следующего дня обогнали в движении на запад последние части французов и вышли на оперативный простор. С этого момента для немцев трения между командными инстанциями стали более серьезной проблемой в развитии операции, нежели сопротивление союзников, которые лишь 16 мая отменили марш-маневр в Бельгии и приступили к безнадежной задаче спасения того, что еще можно было спасти. Под Дюнкерком англичане организовали героическую эвакуацию, переправив на британский берег большую часть экспедиционного корпуса (разумеется, без тылов, транспорта и тяжелого вооружения). По сей день считается, что Гитлер специально остановил танковые части Гудериана перед Дюнкерком, не желая напрасно губить «расово близких» британских солдат. В рамках другой схемы «сборки» Второй мировой войны Дюнкерк – первое стратегическое поражение Гитлера и несомненная победа англичан, сохранивших свою армию. В действительности, как будет показано в следующем сюжете, эвакуация экспедиционного корпуса была лишь малозначащим эпизодом сражения на Западе.
Более важным было то обстоятельство, что постоянные «стоп-приказы» снизили темп наступления и дали союзникам возможность создать новую линию обороны по реке Сомма. Немцам пришлось потерять время на перегруппировку войск и подготовку новой наступательной операции. Сама эта операция («Рот») развивалась неожиданно тяжело, но немцы теперь, после вывода из войны Бельгии и Голландии, эвакуации британского экспедиционного корпуса и разгрома 1-й группы армий, имели подавляющее превосходство в силах. 10 июня, когда все уже было кончено, Италия, наконец, решила «выполнить союзнический долг» и нанести Франции удар в спину. «Мне нужно несколько десятков убитых, чтобы сесть за стол переговоров», – цинично объявил Муссолини.
Отдадим французам должное: при полном развале обороны, в условиях уже наступившей военной катастрофы, цепочка солдат, оставшаяся в Альпах, остановила наступление итальянцев и отбросила их к границе. Воистину, не было в войне солдат хуже итальянцев и командования более бездарного, чем итальянское!
Первый этап Французской кампании
Началось «доигрывание» первого этапа мировой войны. 10 июня была оставлена Норвегия. 22 июня капитулировала Франция. Между этими датами Советский Союз закончил свою игру в Прибалтике: с 14 по 16 июня Литве, Латвии и Эстонии были предъявлены ультиматумы. Страны их приняли, и концу июня Прибалтика присоединилась к СССР. В конце следующего месяца наступила очередь Бесарабии и северной Буковины.
Сражения 1939-1940-х годов стерли с географической карты Польшу, Эстонию, Латвию, Литву, Норвегию, Данию, Голландию, Бельгию, Люксембург, две трети Франции, изменили границы Румынии и Финляндии. Вермахт одержал грандиозную победу, но, по существу, закончилась только дебютная стадия игры. Это может показаться парадоксальным, но произошедшие «размены» устраивали не только Германию, но и остальных «игроков», остающихся за международной «шахматной доской».

Сюжет четвертый: «Северный Гамбит» против «Морского Льва»
1
До сих пор события на всем огромном – от мыса Нордкап до Средиземного моря, от Ла-Манша до Буга – театре военных действий подчинялись логике двух великих давно уже мертвых стратегов. В соответствии с начертаниями фон Шлиффена вермахт сокрушил Францию, удержал за собой Восточную Пруссию, обеспечив целостность Восточного фронта, и сохранил Италию в качестве союзника. В согласии с замыслами сэра Джона Фишера Великобритания пожертвовала Польшей и Францией, чтобы, использовав свое безусловное преобладание на море, блокировать Германию на европейском континенте [18]. Теперь старые записи кончились, штабам и командующим надо было учиться импровизировать.
Позиция Франции никакого значения не имела. Германия достигла всех реальных и заявленных целей войны, нуждалась в мире и готова была за этот мир заплатить. Гитлеровское руководство искренне полагало, что Великобритания тоже заинтересована в скорейшем окончании войны и пойдет на мирные переговоры, если только предварительные условия не покажутся ей слишком жесткими. Германия не собиралась требовать от Англии ничего, кроме признания свершившегося положения дел.
Великобритания, представленная правительством У. Черчилля, находилась в очень сложном положении. Говоря языком предыдущей войны, «лучшая шпага» (французская армия) была выбита из ее рук. Британские войска потерпели жестокое поражение на континенте, и, конечно, «славная эвакуация» – операция «Динамо», когда на побережье была брошена вся тяжелая техника, всё спасающееся бегством гражданское население и почти все французские части, – настроение солдат не подняла. Десятилетия «экономии» урезали некогда Великий Флот Великобритании до такого состояния, что он, хотя и превосходил «Кригсмарине» [19], был не в состоянии прикрыть все уязвимые точки Империи, над которой по привычке не заходило Солнце.
Практически, У. Черчилль стоял перед выбором: мир с Германией, подчеркивающий позор поражения, ставящий Великобританию в унизительное положение младшего партнера Рейха, но позволяющий еще на какое-то время сохранить в целости Британскую империю, или институционализация войны, превращение ее из ограниченной в мировую, в борьбу до победного конца, где ставкой будет не только целостность Империи, но и физическое существование нации.
Потомок герцогов Мальборо не колебался. 3 июля 1940 года, когда немецкий командный состав только начал неспешное обсуждение грядущего вторжения в Англию, которое «возможно вообще не потребуется», адмирал Соммервилл потребовал от своего французского коллеги Жансуля либо немедленно присоединиться к его эскадре и поднять на кораблях британские флаги, либо взорвать флот. Ультиматум был отвергнут, и Соммервилл открыл огонь по кораблям бывшего союзника. В этом сражении Королевский флот достиг большого успеха: потопил линкор, разрушил линейный крейсер, убил 1 397 и искалечил 351 французских моряков. Еще несколько французских кораблей было захвачено в британских портах – как сейчас принято писать «почти без пролития крови».
Правительство У. Черчилля пошло на военное преступление и записало себе в актив акт неслыханного вероломства. Но французский флот перестал быть «неопределенной силой», способной оказать влияние на ход вооруженной борьбы на море [20]. У. Черчилль в прямом и в переносном смысле «сжег корабли»: теперь он обязан был победить в войне – под угрозой приговора людей и суда истории.
Акция в Оране («Катапульта») определила готовность Великобритании сражаться до конца. Выявилась и истинная позиция США – невоюющего союзника Англии. С началом войны США объявили о своем нейтралитете, однако, это был довольно необычный нейтралитет. Администрация Рузвельта провела через Конгресс решение, позволяющее в огромных масштабах снабжать оружием (и притом, бесплатно) одну из воюющих сторон. Американские военные корабли организовали патрулирование западной Атлантики. США постепенно наращивали военное присутствие в Исландии (в 1941 году американские оккупационные войска сменят там английские, а в 1944 году на организованном под присмотром США референдуме будет расторгнута датско-исландская уния). Для юридического обоснования этой политики, не совместимой даже с самыми «либеральными» представлениями о нейтралитете, Ф. Рузвельт изобрел новый термин «невоюющее государство». Теперь из всех великих держав не определил свою позицию в мировом конфликте лишь Советский Союз.
Германия оказалась неготовой к столь быстрому и не отвечающему ее замыслам развитию политических событий. Гитлер 19 июля зачем-то выступил с мирными предложениями, которые на следующий день были холодно, с презрением отвергнуты Великобританией – причем даже не У. Черчиллем, а лордом Галифаксом.
2
После поражения в Западной Европе Великобритания могла действовать только в политическом пространстве, да еще совершать редкие, бессмысленные и в то время по большей части неудачные террористические налеты на германскую территорию. Рейх, получивший преимущество в войне, был обязан атаковать под угрозой потери этого преимущества.
В принципе, было три способа борьбы с Англией.
Во-первых, прямое вторжение на Острова. Такую операцию за всю историю удалось осуществить лишь однажды, когда норманны Вильгельма Завоевателя разгромили англосаксов при Гастингсе и захватили королевство. Провалов было гораздо больше: высадку в Англии планировали, всерьез готовили, но так и не осуществили Филипп II Испанский, Людовик XV французский, Наполеон Великий.
Во-вторых, «периферийная стратегия» – нанесение удара по опорным пунктам Британской Империи, прежде всего, по Средиземному морю. Этот план также связывают с именем Наполеона, хотя целью Египетского и Сирийского походов была не столько Великобритания, сколько трехсотмиллионный Восток. «Периферийную стратегию» имел в виду и А. Шлиффен.
Наконец, третьей возможностью была изоляция Британии от союзников, хотя бы и потенциальных, и континентальная экономическая блокада. Этот замысел принадлежал Наполеону, который двенадцать лет с похвальной настойчивостью и с катастрофическими результатами проводил его в жизнь.
Немцы честно попытались использовать все три схемы, начав с первой.
До первых чисел июля 1940 года высшее немецкое руководство вообще не было озабочено проблемой войны с Англией. Соответственно, не было подготовлено никаких планов ведения операций, и все пришлось делать с нуля. Только 2 июля Ф. Гальдер записывает в своем дневнике: «…характер операции – форсирование большой реки…» и именно в окрестности этой даты находится первая «критическая точка», в которой соприкасаются два совершенно различных последовательных события – Текущая Реальность и одна из ее Альтернатив.
Битва за Англию, наверное, наиболее переигрываемая любителями истории и профессиональными военными кампания после сражения при Ватерлоо. Само по себе это обстоятельство косвенно подтверждает, что историческая ткань летом-осенью 1940 года казалась непрочной: трудно определить, насколько близки англичане были к поражению, а немцы – к победе.
Оперативная обстановка была трудна для обеих сторон. Опыт боев в Бельгии показал, что даже лучшие британские части не способны противостоять вермахту в открытом бою. Лишенные танков и артиллерии дивизии, вывезенные из-под Дюнкерка, не говоря уже об ополченцах «домашней гвардии», не имели в бою ни единого шанса. Практически, если бы немцам удалось высадить на Островах достаточно крупные силы и наладить хоть какое-то их снабжение, судьба Англии была бы решена [21]. Вся проблема была в «если»…
Британский флот господствовал на море в той же степени, в которой вермахт превосходил англичан на суше. Да, он не мог прикрыть Острова целиком. Да, скорее всего, он не мог сорвать десантирование первой волны. Но чтобы блокировать плацдарм и нарушить всякое снабжение войск, не говоря уже о посылке подкреплений, кораблей у англичан было достаточно.
Дополнительную интригу в этот сюжет вносила авиация. До сих пор у самолетов Люфтваффе было немного возможностей атаковать британские корабли, но все выпавшие им шансы германские летчики реализовали блистательно. Главные силы «Хоум Флита» вынуждены были базироваться на Оркнейские острова, на недосягаемый для «юнкерсов» и «хейнкелей» крайний север театра военных действий. Это спасало их от атак с воздуха, но и увеличивало «время реакции». Рискни немцы использовать для поддержки высадки ядро своего флота, они на сутки захватывали господство на Ла-Манше. Правда, через сутки об этом «ядре» пришлось бы забыть. С другой стороны за эти сутки можно было успеть оградить район высадки минным коридором, форсирование которого потребовало бы времени и сил. Эти «мины» появляются в целом ряде вариантов, но вообще-то надо иметь в виду, что немцы, отнюдь, не владели неисчерпаемым запасом мин.
Обе стороны считали, что вопрос о господстве в воздухе будет решающим. Сумеют Королевские Воздушные Силы (RAF) удержать небо над Южной Англией и Ла-Маншем, высадка не состоится или будет сорвана. Не сумеют – тогда немцы найдут тот или иной способ обмануть «Хоум Флит» и выиграть несколько дней для консолидации плацдарма. А в «игре», когда день над проливом безоговорочно отдан немцам, они как-нибудь наладят снабжение, несмотря на то, что ночью Ла-Маншем будут владеть англичане.
Очень большие трудности вызывал вопрос с моментом начала операции. Было понятно, что англичанам жизненно необходимо время на переоснащение частей и создание обороны. Но и немцам, не имеющим летом 1941 года ни планов вторжения, ни переправочных средств, ни необходимого для десантирования снаряжения [22], также требовались месяцы на подготовку.
В этой обстановке и началась история операции, получившей в Текущей Реальности название «Морской Лев».
3
Большинство военно-исторических комментаторов и конструкторов «альтернативных Реальностей» придерживаются, как единственно возможной, той идеологии вторжения, которая возобладала в германском руководстве летом 1940 года. Иными словами, рассматриваются различные оптимизированные версии все того же «Морского Льва». Например, К. Макси, автор и редактор целой серии англо-американских «альтернативок», предлагает за немцев ускорить подготовку операции и начать вторжение уже 13 июля [23]. В действительности, такое изменение Реальности едва ли возможно: даже если начать подготовку сразу после Дюнкерка, то есть еще до полного разгрома Франции и ее капитуляции, даже если каким-то образом создать за неделю план, а за месяц обучить войска и снабдить их необходимым снаряжением, нельзя ускорить приведение в порядок и сосредоточение высадочных средств (бельгийских, голландских и французских, потому что своих у Германии практически нет), а также проектирование и постройку десантных паромов и тяжелых планеров.
1 2 3 4 5 6