Однако не успел реализовать свой предпринимательский дар. Изменилась политическая конъюнктура. Поскольку перестройка медленно, но верно переходила в стадию «перестрелки», лучше держаться ближе к военным. У чеченцев тогда было два именитых генерала: А. Асланов, работавший в центральном аппарате МВД, и командир соединения стратегической авиации Д. Дудаев — ярый сепаратист. Режим «великого Джохара» Радуев поддержал не только на словах, но и на деле — женился на его любимой племяннице Лизе. Своего первенца экс-комсомолец, разумеется, назвал Джохаром.
На Кавказе правители в борьбе за власть и деньги всегда опираются на родовые кланы. Неудивительно, что своего нового молодого родственника президент Чечни назначил префектом Гудермесского района. И здесь Радуев проходил «свои университеты» первоначального накопления капитала. В этом ему активно помогала личная «гвардия», «президентские береты» (будущий 6-й батальон чеченской армии). Именно они первыми ввели моду на грабежи проходивших через Гудермес в Дагестан и Азербайджан железнодорожных составов.
Продавать «налево» ворованные цистерны с бензином, платформы с песком, стройматериалами — теперь все это выглядело мелковато, и к привычным средствам добычи денег прибавился рэкет. Дудаев одобрительно отнесся к «экономическим экспериментам» зятя. Ведь не зря же чеченцы как популярный афоризм произносили фразу своего первого президента: «Не хочешь воровать — терпи». В республике воровали много и охотно.
В начале первой чеченской войны командующий «северо-восточным фронтом» Радуев поставил под ружье около восьмисот боевиков. Но боевые дела, в отличие от криминальных, у него не заладились. Он с какой-то животной ревностью относился к успехам «товарищей по борьбе», особенно Шамиля Басаева, который после Буденновска стал «героем Чечни». Поэтому, когда план захвата дагестанского Кизляра был утвержден, Салман сделал все, для того чтобы добиться права возглавить эту операцию. Между тем некоторые авторитетные командиры не одобрили его кандидатуру, справедливо считая, что им движет только тщеславие. Однако Дудаев отдал предпочтение родственнику.
Вернувшийся после злополучного рейда Салман вместо восторгов услышал слова негодования. Ему дали презрительную кличку «гинеколог». Полевые командиры были единодушны: операцию Радуев провел бездарно. Сам Шамиль Басаев бросил ему в лицо: «Ради славы непримиримого борца против России ты пожертвовал своими друзьями и родными».
Правда, так считали не все. 28 февраля 1996 года «за беспредельное мужество и героизм» президент Дудаев наградил своего зятя высшим орденом «Кьоман Сий». Родственники погибших под Первомайским боевиков приготовили ему свою награду, изрешетив пулями. Салман выжил чудом. Исчезновение Радуева после покушения земляков породило массу слухов. Неменьший переполох вызвало и его внезапное возвращение.
В Москве и в штабе Объединенной группировки войск долго не могли поверить в чудесное «воскрешение» Радуева, но это действительно был он, хотя и с изменившейся до неузнаваемости внешностью. Салман снова с головой (правда, подбитой) погрузился в политический круговорот Чечни, которой уже правил З. Яндарбиев. По верноподданнической традиции, он назвал своего второго сына Зелимханом. Яндарбиев в долгу не остался, присвоил ему звание бригадного генерала.
Но в январе 97-го президентом Чечни избрали А. Масхадова, который никогда не питал симпатий к этому честолюбцу, не забыл и его военных провалов.
Масхадов попытался было дискредитировать Радуева через прессу. Тогда тот, примкнув к оппозиционным ваххабитам, ответил президенту огнем критики через подконтрольный ему телеканал «Маршо» («Свобода»). И далеко не случайное совпадение, что кровавый путч ваххабитов против президентской гвардии произошел летом 1998 года в Гудермесе — вотчине Радуева.
Терпение главы республики лопнуло. В октябре того же года, по предложению президента, верховный шариатский суд Ичкерии приговаривает Радуева к четырем годам тюрьмы. Затем, через две недели, президент разжаловал «бригадного генерала» в рядовые. Была и неудавшаяся попытка его ареста. Положение Салмана становилось опасным. И тогда ему на помощь пришла жена Масхадова Кусама (она, как и Радуев, принадлежит к тейпу Гордалой, который тогда вместе с масхадовским тейпом Аллерой занимал ключевые посты в Чечне). Пришлось президенту Ичкерии сменить гнев на милость и официально простить бунтаря «ввиду его особого состояния здоровья».
В то время Чечня и Грузия, несмотря на взаимную вражду, после абхазской войны, нашли общие интересы. Через соседнее государство в Ичкерию потоком шла «гуманитарная помощь» (оружие, боеприпасы, наемники). Но в начале 1999 года неизвестные организовали в центре Тбилиси покушение на грузинского лидера Э. Шеварднадзе, который сразу же обвинил в причастности к преступлению российские спецслужбы. Все враги Москвы не скрывали своего удовлетворения. И вдруг на телеэкранах появляется позабытый Радуев и берет на себя ответственность за этот теракт. Он снова в центре внимания мировой общественности, он просто светился от счастья. У главарей чеченских бандитов эти откровения вызвали ярость. Басаев заявил, что у Радуева вместо мозгов стальные пластины и вообще в голове — пуля. Салман демонстративно обиделся и укатил в Пакистан.
Когда страсти улеглись, обнаружилось, что после его отъезда исчезла и касса «армии генерала Дудаева», которой он «командовал».
В конце сентября 1999 года Радуев вновь объявляется в Грозном. Многие тогда связывали его приезд с желанием поддержать вторжение в Дагестан. Но Басаев уже до этого отказался от такой возможной помощи. Салман не стал устраивать истерики, наоборот, на удивление многих, говорил на митингах спокойно, логично, выступал против того, чтобы «чеченский народ пытался покорить другие народы, в том числе и дагестанские». С чего бы такая метаморфоза? Скорее всего, в очередной раз сработало политическое чутье. Ему, конечно же, было известно, что афганское движение «Талибан», которое на словах готово даже принять «чеченское правительство в изгнании», на деле не исключало и другой приемлемый для России вариант, ну, например, такой: «вы перестаете поддерживать нашего врага Ахмат шаха Масуда, а мы — ваших чеченцев». Возможно также, закулисные игры и стали настоящей причиной появления открытого письма Радуева в «Независимой газете» командующему войсками СКВО, в котором террорист запросил гарантии безопасности себе и своим людям, а также один миллион долларов за голову Басаева.
В общем, сначала продавал «левый» бензин, затем — заложников и в конце концов — старых друзей.
Карьера Радуева завершилась в конце 1999 года, когда он оказался с Лефортовской тюрьме. Его выследили и захватили ночью в туалете в одном из селений. Только в Махачкале (перед отправкой в Москву) до него наконец-то дошло, что он арестован.
ГЛАВА 4. ТРИУМФ И ТРАГЕДИЯ 1996 ГОДА
ИНГУШЕТИЯ: «ПОЛОСА ПРЕПЯТСТВИЙ»
В соответствии с распоряжением командующего войсками СКВО, для замены частей и подразделений, входящих в состав Объединенной группировки федеральных сил, 20 февраля 1996 года из Владикавказа в Чечню выдвинулись два мотострелковых батальона. Один — в направлении станицы Ассиновская, другой — в направлении чеченского населенного пункта Бамут (он расположен на административной границе с Ингушетией).
21 февраля один из батальонов сосредоточился недалеко от селений Галашки и Аршты. Из-за резкого ухудшения погоды пришлось остановиться на ночной привал.
Основные события развернулись утром следующего дня. Привожу их в хронологии буквально по часам и минутам.
22 февраля
8.20
На меня вышел генерал-майор В. Приземлин (командир 19-й мотострелковой дивизии), находившийся непосредственно в колонне подразделения. Он сообщил, что на маршруте выдвижения бандиты атаковали его батальон, завязался бой. Есть потери. Попросил срочную помощь авиацией.
8.30
Я связался со штабом группировки в Ханкале. Подробно объяснил ситуацию. Пообещали помочь вертолетами огневой поддержки. Но из-за плотного тумана не было возможности вылететь.
10.20
Звонит вице-президент Ингушетии Борис Агапов:
— Геннадий Николаевич, части вашей армии находятся на территории нашей республики в районе Галашек и Аршты. Люди обеспокоены. Прошу вас на территории Ингушетии боевые действия не вести!
— Борис Николаевич, — стараюсь говорить как можно сдержаннее, — несколько часов назад на территории Ингушетии (а не Чечни!) боевики обстреляли колонну нашего батальона, и до сих пор идет ожесточенный бой. Как это понимать? Выходит, что в Ингушетии свободно передвигаются и позволяют себе воевать не просто одиночки, а целые банды боевиков?!
— Я знаю, что к нам просачиваются боевики, однако мы их вылавливаем. Но я вас, Геннадий Николаевич, официально предупредил, — сказал Агапов…
Каждые два часа со мной связывался генерал Приземлин. Докладывал обстановку. Я приказал ему в сложившейся ситуации закрепиться на выгодных рубежах, занять круговую оборону, готовиться к ночным действиям.
В это время президент Ингушетии Р. Аушев, находившийся в Москве, совершенно по-другому интерпретировал события в республике. Он сообщил журналистам, что 21 февраля — в первый день священного для всех мусульман праздника Рамадан — без согласования с ним в республику были введены российские войска, которые блокировали расположение вблизи чеченского селения Бамут ингушские села Аршты, Даттых, Галашки и Алхасты. По его сведениям, эту военную операцию осуществляют подразделения 58-й армии, штаб которой дислоцирован во Владикавказе. В районе блокированных войсками сел находятся до сорока бэтээров, десятки грузовиков с солдатами. И будто бы жители Аршты обратились к руководству республики с посланием, в котором предупреждают, что если правительство Ингушетии не может их защитить, то они будут защищаться сами (до чего договорился!).
22 февраля Аушев огласил в Совете Федерации заявление руководства республики, в котором выражался протест против ввода войск и блокирования ряда приграничных с Чечней населенных пунктов.
Такая обостренная реакция двух генералов — президента (Р. Аушева) и вице-президента (Б. Агапова) Республики Ингушетия — заставляла задуматься об объективности оценок политика и военного человека. Любому событию политик должен давать политическую оценку, а военный — военную. Другой разговор, насколько они объективно совместимы. Но здесь был особый случай. Бывший военачальник генерал Р. Аушев стал политиком. И, как представлялось мне, теперь должен давать оценки происходящему с точки зрения интересов российского государства, членом Совета Федерации которого он, к слову сказать, тогда являлся. Между тем, чуть ли не ультимативно, Руслан Султанович требует «избавить территорию Ингушетии от присутствия российских войск». Как будто его республика не субъект Российской Федерации. Более того, в то время ее территория была «зоной повышенного внимания и ответственности Северо-Кавказского военного округа», что предполагало тесное взаимодействие местной власти и военных, проявление государственной заботы о защитниках нашего единого Отечества. На мой взгляд, как политик Аушев повел себя неадекватно ситуации. При всем вполне объяснимом и естественном желании оградить население от бед и превратностей войны он, понимая сложность происходящих на Северном Кавказе процессов, обладая определенной властью над республиканскими силовыми структурами (МВД, ФСБ), наконец, используя знания, полученные в Военной академии имени Фрунзе, и опыт боев в Афганистане, — мог бы обеспечить беспроблемное продвижение федеральных войск по территории своей республики. Как военный человек, должен был предвидеть возможность вооруженных провокаций в приграничных с Чечней районах и упредить такое развитие ситуации. Увы, ничего подобного сделано не было. Зато, едва раздались первые выстрелы у селения Аршты и наш мотострелковый батальон начал отражение провокационного нападения боевиков, тут же посыпались обвинения в адрес российского военного и политического руководства и даже угрозы предъявить судебный иск Министерству обороны за ущерб, якобы нанесенный пребыванием на территории республики подразделений 58-й армии.
Тяжело об этом вспоминать еще и потому, что все эти политические разборки происходили в те дни (и даже часы!), когда мотострелки вели бой с бандитами, численность которых доходила до трехсот человек!
В этой смертельной схватке, продолжавшейся почти двое суток, военнослужащие проявили стойкость, настоящее мужество. Ни один солдат не покинул поле сражения.
Меня в свое время часто спрашивали: почему так долго длился этот бой? И тогда говорил, и теперь отвечу.
Представьте себе дорогу в горах, на высоте почти 700 метров. По ней и обычная техника не пройдет. Прибавьте к этому моросящий дождь, густой туман. И вот военную колонну стали обстреливать с близлежащих высот, с заранее подготовленных позиций. Нельзя повернуться ни вправо, ни влево, ни отойти назад. Наши ребята без окопов, без подготовленной обороны. Из-за непогоды мотострелков не могли поддержать ни авиация, ни артиллерия… Конечно, батальон понес потери: было убито 12 и ранено 32 военнослужащих. Погиб и командир батальона майор Э. Теникашвили, который, чтобы сохранить жизнь своих солдат, приказал им отходить, а сам остался прикрывать их отход под шквальным огнем наседавших бандитов…
Боевикам был нанесен ощутимый урон: 20 человек бандиты оставили убитыми, несколько взято в плен. Уничтожено 4 расчета АГС-17 (автоматический гранатомет), минометный расчет, белая «Нива», приспособленная для перевозки миномета, ряд мощных огневых точек…
Мотострелки тогда наткнулись на хорошо оборудованный в инженерном плане и тщательно замаскированный опорный пункт боевиков. Бандиты вели огонь из всех видов стрелкового оружия, минометов, огнеметов, применяли даже артиллерию.
Они, как оказалось, продумали все до мелочей — от путей подхода подкрепления до мест эвакуации. Так, в частности, по свидетельству очевидцев, в ингушских селениях Галашки и Мужичи в местных больницах был организован прием раненых. В полной готовности находились санитарные машины и медперсонал. Многие факты подтвердили, что бандиты получали поддержку и с территории Ингушетии. На это же указывали и радиоперехваты переговоров боевиков, которыми руководил Аслан Масхадов.
И это в «мирной» республике! Мало того, федералов тут же обвиняют в захвате якобы «чужих земель», убийстве мирных граждан, попытке втянуть Ингушетию в войну! И кто? Высшие руководители республики (всецело входящей в Российскую Федерацию), люди, большую часть своей жизни посвятившие армейской службе. Вот и думай что хочешь. Более того, абсурдно-обвинительный тон этих заявлений поддержали в своих публикациях некоторые наши средства массовой информации. Словно их редакции и не в Москве вовсе, а где-нибудь в Брюсселе или Исламабаде.
А что же сама государственная власть? Почему промолчали российское правительство, парламент, администрация президента? Или, может быть, нападение на колонну федеральных сил на российской территории — это не государственная проблема?
24 февраля я был приглашен на экстренное заседание Совета безопасности Республики Ингушетия. Проходило оно, прямо скажу, в накаленной обстановке. Руслан Аушев стал обвинять военных во всех тяжких грехах: мол, спровоцировали конфликт, подорвали этим авторитет самого Президента России… Его поддержал Борис Агапов. Я понял, что вступать в полемику бесполезно, и ограничился несколькими конкретными вопросами:
— Вы, Руслан Султанович и Борис Николаевич, оба генералы и, думаю, должны разбираться в военных вопросах. Как могли подразделения батальона блокировать села, если находились от них на удалении нескольких километров, да и располагались к тому же на горной дороге?.. Мы ни одного выстрела не произвели по селам, а вы говорите об имеющихся якобы убитых жителях. Почему бы вам не показать их журналистам, в том числе и иностранным, которые собрались там, внизу, у входа в здание. Я хоть сейчас могу показать тела убитых — комбата и солдат. Это во-первых. Во-вторых, на вашей территории свободно передвигаются большие группы боевиков. И не просто передвигаются, а оборудуют укрепленные опорные пункты. Как это понимать?..
Не удержался и от упрека:
— Не надо прикрываться сомнительными лозунгами и втягивать нас, военных, в политические игры! Мы выполняем приказ и действуем на своей территории. Или, уважаемый господин президент, Ингушетия уже не является территорией России?
Четких и вразумительных ответов от Аушева я так и не получил.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36
На Кавказе правители в борьбе за власть и деньги всегда опираются на родовые кланы. Неудивительно, что своего нового молодого родственника президент Чечни назначил префектом Гудермесского района. И здесь Радуев проходил «свои университеты» первоначального накопления капитала. В этом ему активно помогала личная «гвардия», «президентские береты» (будущий 6-й батальон чеченской армии). Именно они первыми ввели моду на грабежи проходивших через Гудермес в Дагестан и Азербайджан железнодорожных составов.
Продавать «налево» ворованные цистерны с бензином, платформы с песком, стройматериалами — теперь все это выглядело мелковато, и к привычным средствам добычи денег прибавился рэкет. Дудаев одобрительно отнесся к «экономическим экспериментам» зятя. Ведь не зря же чеченцы как популярный афоризм произносили фразу своего первого президента: «Не хочешь воровать — терпи». В республике воровали много и охотно.
В начале первой чеченской войны командующий «северо-восточным фронтом» Радуев поставил под ружье около восьмисот боевиков. Но боевые дела, в отличие от криминальных, у него не заладились. Он с какой-то животной ревностью относился к успехам «товарищей по борьбе», особенно Шамиля Басаева, который после Буденновска стал «героем Чечни». Поэтому, когда план захвата дагестанского Кизляра был утвержден, Салман сделал все, для того чтобы добиться права возглавить эту операцию. Между тем некоторые авторитетные командиры не одобрили его кандидатуру, справедливо считая, что им движет только тщеславие. Однако Дудаев отдал предпочтение родственнику.
Вернувшийся после злополучного рейда Салман вместо восторгов услышал слова негодования. Ему дали презрительную кличку «гинеколог». Полевые командиры были единодушны: операцию Радуев провел бездарно. Сам Шамиль Басаев бросил ему в лицо: «Ради славы непримиримого борца против России ты пожертвовал своими друзьями и родными».
Правда, так считали не все. 28 февраля 1996 года «за беспредельное мужество и героизм» президент Дудаев наградил своего зятя высшим орденом «Кьоман Сий». Родственники погибших под Первомайским боевиков приготовили ему свою награду, изрешетив пулями. Салман выжил чудом. Исчезновение Радуева после покушения земляков породило массу слухов. Неменьший переполох вызвало и его внезапное возвращение.
В Москве и в штабе Объединенной группировки войск долго не могли поверить в чудесное «воскрешение» Радуева, но это действительно был он, хотя и с изменившейся до неузнаваемости внешностью. Салман снова с головой (правда, подбитой) погрузился в политический круговорот Чечни, которой уже правил З. Яндарбиев. По верноподданнической традиции, он назвал своего второго сына Зелимханом. Яндарбиев в долгу не остался, присвоил ему звание бригадного генерала.
Но в январе 97-го президентом Чечни избрали А. Масхадова, который никогда не питал симпатий к этому честолюбцу, не забыл и его военных провалов.
Масхадов попытался было дискредитировать Радуева через прессу. Тогда тот, примкнув к оппозиционным ваххабитам, ответил президенту огнем критики через подконтрольный ему телеканал «Маршо» («Свобода»). И далеко не случайное совпадение, что кровавый путч ваххабитов против президентской гвардии произошел летом 1998 года в Гудермесе — вотчине Радуева.
Терпение главы республики лопнуло. В октябре того же года, по предложению президента, верховный шариатский суд Ичкерии приговаривает Радуева к четырем годам тюрьмы. Затем, через две недели, президент разжаловал «бригадного генерала» в рядовые. Была и неудавшаяся попытка его ареста. Положение Салмана становилось опасным. И тогда ему на помощь пришла жена Масхадова Кусама (она, как и Радуев, принадлежит к тейпу Гордалой, который тогда вместе с масхадовским тейпом Аллерой занимал ключевые посты в Чечне). Пришлось президенту Ичкерии сменить гнев на милость и официально простить бунтаря «ввиду его особого состояния здоровья».
В то время Чечня и Грузия, несмотря на взаимную вражду, после абхазской войны, нашли общие интересы. Через соседнее государство в Ичкерию потоком шла «гуманитарная помощь» (оружие, боеприпасы, наемники). Но в начале 1999 года неизвестные организовали в центре Тбилиси покушение на грузинского лидера Э. Шеварднадзе, который сразу же обвинил в причастности к преступлению российские спецслужбы. Все враги Москвы не скрывали своего удовлетворения. И вдруг на телеэкранах появляется позабытый Радуев и берет на себя ответственность за этот теракт. Он снова в центре внимания мировой общественности, он просто светился от счастья. У главарей чеченских бандитов эти откровения вызвали ярость. Басаев заявил, что у Радуева вместо мозгов стальные пластины и вообще в голове — пуля. Салман демонстративно обиделся и укатил в Пакистан.
Когда страсти улеглись, обнаружилось, что после его отъезда исчезла и касса «армии генерала Дудаева», которой он «командовал».
В конце сентября 1999 года Радуев вновь объявляется в Грозном. Многие тогда связывали его приезд с желанием поддержать вторжение в Дагестан. Но Басаев уже до этого отказался от такой возможной помощи. Салман не стал устраивать истерики, наоборот, на удивление многих, говорил на митингах спокойно, логично, выступал против того, чтобы «чеченский народ пытался покорить другие народы, в том числе и дагестанские». С чего бы такая метаморфоза? Скорее всего, в очередной раз сработало политическое чутье. Ему, конечно же, было известно, что афганское движение «Талибан», которое на словах готово даже принять «чеченское правительство в изгнании», на деле не исключало и другой приемлемый для России вариант, ну, например, такой: «вы перестаете поддерживать нашего врага Ахмат шаха Масуда, а мы — ваших чеченцев». Возможно также, закулисные игры и стали настоящей причиной появления открытого письма Радуева в «Независимой газете» командующему войсками СКВО, в котором террорист запросил гарантии безопасности себе и своим людям, а также один миллион долларов за голову Басаева.
В общем, сначала продавал «левый» бензин, затем — заложников и в конце концов — старых друзей.
Карьера Радуева завершилась в конце 1999 года, когда он оказался с Лефортовской тюрьме. Его выследили и захватили ночью в туалете в одном из селений. Только в Махачкале (перед отправкой в Москву) до него наконец-то дошло, что он арестован.
ГЛАВА 4. ТРИУМФ И ТРАГЕДИЯ 1996 ГОДА
ИНГУШЕТИЯ: «ПОЛОСА ПРЕПЯТСТВИЙ»
В соответствии с распоряжением командующего войсками СКВО, для замены частей и подразделений, входящих в состав Объединенной группировки федеральных сил, 20 февраля 1996 года из Владикавказа в Чечню выдвинулись два мотострелковых батальона. Один — в направлении станицы Ассиновская, другой — в направлении чеченского населенного пункта Бамут (он расположен на административной границе с Ингушетией).
21 февраля один из батальонов сосредоточился недалеко от селений Галашки и Аршты. Из-за резкого ухудшения погоды пришлось остановиться на ночной привал.
Основные события развернулись утром следующего дня. Привожу их в хронологии буквально по часам и минутам.
22 февраля
8.20
На меня вышел генерал-майор В. Приземлин (командир 19-й мотострелковой дивизии), находившийся непосредственно в колонне подразделения. Он сообщил, что на маршруте выдвижения бандиты атаковали его батальон, завязался бой. Есть потери. Попросил срочную помощь авиацией.
8.30
Я связался со штабом группировки в Ханкале. Подробно объяснил ситуацию. Пообещали помочь вертолетами огневой поддержки. Но из-за плотного тумана не было возможности вылететь.
10.20
Звонит вице-президент Ингушетии Борис Агапов:
— Геннадий Николаевич, части вашей армии находятся на территории нашей республики в районе Галашек и Аршты. Люди обеспокоены. Прошу вас на территории Ингушетии боевые действия не вести!
— Борис Николаевич, — стараюсь говорить как можно сдержаннее, — несколько часов назад на территории Ингушетии (а не Чечни!) боевики обстреляли колонну нашего батальона, и до сих пор идет ожесточенный бой. Как это понимать? Выходит, что в Ингушетии свободно передвигаются и позволяют себе воевать не просто одиночки, а целые банды боевиков?!
— Я знаю, что к нам просачиваются боевики, однако мы их вылавливаем. Но я вас, Геннадий Николаевич, официально предупредил, — сказал Агапов…
Каждые два часа со мной связывался генерал Приземлин. Докладывал обстановку. Я приказал ему в сложившейся ситуации закрепиться на выгодных рубежах, занять круговую оборону, готовиться к ночным действиям.
В это время президент Ингушетии Р. Аушев, находившийся в Москве, совершенно по-другому интерпретировал события в республике. Он сообщил журналистам, что 21 февраля — в первый день священного для всех мусульман праздника Рамадан — без согласования с ним в республику были введены российские войска, которые блокировали расположение вблизи чеченского селения Бамут ингушские села Аршты, Даттых, Галашки и Алхасты. По его сведениям, эту военную операцию осуществляют подразделения 58-й армии, штаб которой дислоцирован во Владикавказе. В районе блокированных войсками сел находятся до сорока бэтээров, десятки грузовиков с солдатами. И будто бы жители Аршты обратились к руководству республики с посланием, в котором предупреждают, что если правительство Ингушетии не может их защитить, то они будут защищаться сами (до чего договорился!).
22 февраля Аушев огласил в Совете Федерации заявление руководства республики, в котором выражался протест против ввода войск и блокирования ряда приграничных с Чечней населенных пунктов.
Такая обостренная реакция двух генералов — президента (Р. Аушева) и вице-президента (Б. Агапова) Республики Ингушетия — заставляла задуматься об объективности оценок политика и военного человека. Любому событию политик должен давать политическую оценку, а военный — военную. Другой разговор, насколько они объективно совместимы. Но здесь был особый случай. Бывший военачальник генерал Р. Аушев стал политиком. И, как представлялось мне, теперь должен давать оценки происходящему с точки зрения интересов российского государства, членом Совета Федерации которого он, к слову сказать, тогда являлся. Между тем, чуть ли не ультимативно, Руслан Султанович требует «избавить территорию Ингушетии от присутствия российских войск». Как будто его республика не субъект Российской Федерации. Более того, в то время ее территория была «зоной повышенного внимания и ответственности Северо-Кавказского военного округа», что предполагало тесное взаимодействие местной власти и военных, проявление государственной заботы о защитниках нашего единого Отечества. На мой взгляд, как политик Аушев повел себя неадекватно ситуации. При всем вполне объяснимом и естественном желании оградить население от бед и превратностей войны он, понимая сложность происходящих на Северном Кавказе процессов, обладая определенной властью над республиканскими силовыми структурами (МВД, ФСБ), наконец, используя знания, полученные в Военной академии имени Фрунзе, и опыт боев в Афганистане, — мог бы обеспечить беспроблемное продвижение федеральных войск по территории своей республики. Как военный человек, должен был предвидеть возможность вооруженных провокаций в приграничных с Чечней районах и упредить такое развитие ситуации. Увы, ничего подобного сделано не было. Зато, едва раздались первые выстрелы у селения Аршты и наш мотострелковый батальон начал отражение провокационного нападения боевиков, тут же посыпались обвинения в адрес российского военного и политического руководства и даже угрозы предъявить судебный иск Министерству обороны за ущерб, якобы нанесенный пребыванием на территории республики подразделений 58-й армии.
Тяжело об этом вспоминать еще и потому, что все эти политические разборки происходили в те дни (и даже часы!), когда мотострелки вели бой с бандитами, численность которых доходила до трехсот человек!
В этой смертельной схватке, продолжавшейся почти двое суток, военнослужащие проявили стойкость, настоящее мужество. Ни один солдат не покинул поле сражения.
Меня в свое время часто спрашивали: почему так долго длился этот бой? И тогда говорил, и теперь отвечу.
Представьте себе дорогу в горах, на высоте почти 700 метров. По ней и обычная техника не пройдет. Прибавьте к этому моросящий дождь, густой туман. И вот военную колонну стали обстреливать с близлежащих высот, с заранее подготовленных позиций. Нельзя повернуться ни вправо, ни влево, ни отойти назад. Наши ребята без окопов, без подготовленной обороны. Из-за непогоды мотострелков не могли поддержать ни авиация, ни артиллерия… Конечно, батальон понес потери: было убито 12 и ранено 32 военнослужащих. Погиб и командир батальона майор Э. Теникашвили, который, чтобы сохранить жизнь своих солдат, приказал им отходить, а сам остался прикрывать их отход под шквальным огнем наседавших бандитов…
Боевикам был нанесен ощутимый урон: 20 человек бандиты оставили убитыми, несколько взято в плен. Уничтожено 4 расчета АГС-17 (автоматический гранатомет), минометный расчет, белая «Нива», приспособленная для перевозки миномета, ряд мощных огневых точек…
Мотострелки тогда наткнулись на хорошо оборудованный в инженерном плане и тщательно замаскированный опорный пункт боевиков. Бандиты вели огонь из всех видов стрелкового оружия, минометов, огнеметов, применяли даже артиллерию.
Они, как оказалось, продумали все до мелочей — от путей подхода подкрепления до мест эвакуации. Так, в частности, по свидетельству очевидцев, в ингушских селениях Галашки и Мужичи в местных больницах был организован прием раненых. В полной готовности находились санитарные машины и медперсонал. Многие факты подтвердили, что бандиты получали поддержку и с территории Ингушетии. На это же указывали и радиоперехваты переговоров боевиков, которыми руководил Аслан Масхадов.
И это в «мирной» республике! Мало того, федералов тут же обвиняют в захвате якобы «чужих земель», убийстве мирных граждан, попытке втянуть Ингушетию в войну! И кто? Высшие руководители республики (всецело входящей в Российскую Федерацию), люди, большую часть своей жизни посвятившие армейской службе. Вот и думай что хочешь. Более того, абсурдно-обвинительный тон этих заявлений поддержали в своих публикациях некоторые наши средства массовой информации. Словно их редакции и не в Москве вовсе, а где-нибудь в Брюсселе или Исламабаде.
А что же сама государственная власть? Почему промолчали российское правительство, парламент, администрация президента? Или, может быть, нападение на колонну федеральных сил на российской территории — это не государственная проблема?
24 февраля я был приглашен на экстренное заседание Совета безопасности Республики Ингушетия. Проходило оно, прямо скажу, в накаленной обстановке. Руслан Аушев стал обвинять военных во всех тяжких грехах: мол, спровоцировали конфликт, подорвали этим авторитет самого Президента России… Его поддержал Борис Агапов. Я понял, что вступать в полемику бесполезно, и ограничился несколькими конкретными вопросами:
— Вы, Руслан Султанович и Борис Николаевич, оба генералы и, думаю, должны разбираться в военных вопросах. Как могли подразделения батальона блокировать села, если находились от них на удалении нескольких километров, да и располагались к тому же на горной дороге?.. Мы ни одного выстрела не произвели по селам, а вы говорите об имеющихся якобы убитых жителях. Почему бы вам не показать их журналистам, в том числе и иностранным, которые собрались там, внизу, у входа в здание. Я хоть сейчас могу показать тела убитых — комбата и солдат. Это во-первых. Во-вторых, на вашей территории свободно передвигаются большие группы боевиков. И не просто передвигаются, а оборудуют укрепленные опорные пункты. Как это понимать?..
Не удержался и от упрека:
— Не надо прикрываться сомнительными лозунгами и втягивать нас, военных, в политические игры! Мы выполняем приказ и действуем на своей территории. Или, уважаемый господин президент, Ингушетия уже не является территорией России?
Четких и вразумительных ответов от Аушева я так и не получил.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36