Теперь, после измены Акбокен, он свободен. Одно остается ему — умереть в бою за свой народ и оправдать материнское доверие. И если хоть одна слезинка выкатится из глаз женщины, которую зовут Алтыншаш, он умрет счастливым…А Акбокен?.. Разве не подтвердилась народная пословица, что девичья любовь как лисица, мелькнувшая впереди. Не успел ухватить ее за пушистый хвост — пеняй на себя…Снова возник перед ним женский образ, и мысли его возвратились к Алтыншаш. Два раза всего он видел ее, но оба раза были для него светом в кромешной тьме. Он пытался уже гнать от себя ее образ, какой это страшный грех — думать о чужой жене. Но это было свыше его сил. Как только оставался он один, она опять возникала перед ним, как птица из сказки…Байтабын вздрогнул, радостное предчувствие появилось в сердце. Ветерок донес до него нежную мелодию. Он понял, что где-то там, внизу, девушки и джигиты веселятся и качаются на алтыбакане — казахских качелях. При этом всегда поют песни — легкие и веселые. Только эта песня была какой-то особенной, а голос казался таким родным, что хотелось слушать его вечно…«Почему сидишь ты один на этом холме, когда я давно уже жду тебя?.. Приходи скорее, любимый!..» Слов он не слышал, но именно они возникали из мелодии песни. Только ее голос может быть таким чистым и светлым, как мечта!.. Байтабын встал и направился сквозь ночь на этот голос. Пела Алтыншаш… После разговора в юрте Кенесары она не могла возвратиться домой. Услышав шум алтыбакана, Алтыншаш направилась туда. Молодость победила в ней все другие чувства. Куда-то в небытие ушел подлый Ожар, измены и предательства, осталась только песня…Когда Байтабын подошел к веселящейся молодежи, она слезла с алтыбакана и пошла прямо к нему. Ведь он уходил в поход вместе с ее мужем Ожаром. Кажется, она обрадовалась встрече.— С благополучным возвращением вас, батыр!Ее лицо светилось в темноте. Он с трудом отвел глаза, постарался совладать со своим голосом.— Как ваше здоровье, Алтыншаш?.. — Он не знал, о чем говорить. — Ожар-ага ехал с нами, но задержался по каким-то своим делам в попутном ауле…Алтыншаш вдруг громко рассмеялась:— Не беспокойтесь об этом, уважаемый батыр!.. А я рада, что вы вернулись благополучно. Я вас ждала и очень боялась…— Почему?Он ничего не понимал. Алтыншаш смотрела куда-то в ночь.— Как бы объяснить… Просто некоторые ваши попутчики показались мне недобрыми.— Кто же из них?Она молчала. Сами не заметив как, отошли они от алтыбакана. Высокий ковыль задевал их колени. Они вместе остановились, повернулись друг к другу. Совсем близко было ее лицо. Руки их сплелись, и они тихо опустились в траву… * * * Каждую ночь уходили теперь они в степь, и утренняя звезда заставала их там. Алтыншаш ничего не рассказывала ему о предательстве Ожара, но он чувствовал ее состояние. Себя он ни перед кем не считал виноватым… Ожар не возвращался. Они почти открыто уходили вместе и не знали, что за ними следят. Самен, тайный соглядатай Ожара, знал уже все…Так прошло десять дней. На одиннадцатый день Байтабын, как всегда, ожидал ее на условленном месте. Но Алтыншаш не шла. Он знал, что Ожар еще не возвратился, и не понимал, что произошло. На рассвете он пошел к ее юрте…Ни коня, ни следов чьего-либо приезда. И все же Байтабын не вошел. Он растянулся на земле у самой войлочной стены и стал слушать. Чуть слышный стон донесся до него. Тогда батыр встал и ногой распахнул дверь…Ожар стоял в потемках лицом к стене, и рукава его были засучены до локтей. Острый кинжал зажат был в правой руке, а рядом валялась влажная от крови тяжелая плеть с таволжьей рукояткой. Алтыншаш лежала на полу, и распущенные волосы ее слиплись от крови. Платье было изорвано в клочья, густые темные рубцы покрывали все тело…Ожар по дороге не случайно отстал от Байтабына. Он знал, что должен встретиться с Таймасом. Но слышал ли Таймас его ночной разговор с батыром Сейтеном, этого Ожар не знал. На всякий случай он решил схорониться неподалеку и приглядеться. Вести ему должен был доставлять Самен. Осторожный, как змея, Самен выведал про то, что Кенесары и Таймас говорили с Алтыншаш, а она сразу после этого сошлась с Байтабыном. Пробравшись в соседнее зимовье, где скрывался Ожар, Самен рассказал ему все…Ожару следовало немедленно убраться в ставку Конур-Кульджи, но жажда мести была сильнее его. Сперва он хотел расквитаться со своей женой. Он решил пробраться к ней в юрту, убить, а потом уже бежать от Кенесары. Когда все в ауле уснули, Ожар оставил коня в логу за аулом и пеший пробрался в свою бывшую юрту. Когда он вошел, Алтыншаш как раз собиралась к Байтабыну.Она рванулась к постели, где был спрятан у нее нож, но он ударом ноги отшвырнул ее, свалил на пол. Алтыншаш потеряла сознание. Ожар затолкал ей в рот кляп, подождал, когда она очнулась, и принялся подробно рассказывать, как заманил и предал сначала ее отца, а потом и брата. Время от времени он прерывал рассказ, чтобы поиздеваться над ней. Называя каждый раз имя Байтабына, он бил ее плетью, бил с ухмылкой, тщательно выбирая, куда ударить. Сейчас он приготовился уже зарезать полумертвую женщину, но слетела дверь с крючка и на пороге встал Байтабын. Ногой выбил Байтабын кинжал у предателя. В тот же миг оба батыра схватили друг друга руками за горло. Каменными от напряжения сделались их руки. Через минуту пальцы Ожара начали слабеть, и он рухнул на землю задушенный. Не удовлетворившись, Байтабын поднял валявшийся кинжал и по рукоятку вогнал его в грудь Ожара…Он подошел к Алтыншаш, вырвал кляп у нее изо рта, склонился ухом к обнаженной женской груди. Чуть слышно стучало сердце. Байтабын удовлетворенно кивнул, подошел и распахнул закрывшуюся было дверь. Ясное утро стояло на дворе…Солнечный диск выползал из-за горизонта медленно, словно нехотя. Алые вначале лучи побелели, и степные травы вокруг загорелись зеленым огнем. Мычание коров, блеяние овец привычным шумом наполняло округу.В этот ранний час на глазах у испуганных людей Байтабын через весь аул пронес на руках к юрте Кенесары окровавленное тело Алтыншаш. Старики, женщины, дети шли следом. * * * Кенесары проснулся от шума на улице и вышел, не дожидаясь телохранителей. Одна лишь соболья шуба была наброшена на его плечи. Байтабын, не выпуская из рук Алтыншаш, опустился перед ним на колени прямо в пыль.— Мой султан! — закричал он. — Отсеките мою голову, но только что я своими руками задушил батыра Ожара. На то была у меня причина…Кенесары на миг задумался… Хорошо, что этот батыр убил предателя и что он на коленях. Вечным своим должником следует сделать его!..— Я прощаю тебе это, батыр! Многого ты не знаешь, но поступил правильно…— Благодарю за прощение, мой султан! — Байтабын прямо смотрел в глаза Кенесары. — Разрешите просить вас еще об одной милости. Вы предлагали мне выбрать в жены любую из девушек Сары-Арки. Я выбрал эту вдову. Отдайте ее мне!Все смотрели на Кенесары, ожидая решения. Среди людей уже прошел слух о предательстве Ожара…— Бери ее, батыр!Кенесары не стал расспрашивать его, как произошло, что оказался он ночью в юрте у чужой жены. За это полагалось наказание по суровым степным законам… * * * Только через две недели оправилась Алтыншаш от страшных ран и могла уже поднимать голову. Вскоре она встала с постели, и сам Кенесары сыграл их свадьбу. Многочисленные гости от обоих жузов присутствовали на ней. В конных состязаниях, в казахской борьбе приняли участие знаменитые батыры Агибай, Жеке-батыр, Жанайдар, Кудайменде, Бухарбай.А через неделю после свадьбы начались снегопады. В то время к Кенесары, пристально следившему за всем, что делалось в южных ханствах, приехал гонец из рода конрат. Он привез интересную новость: Мадели-хан хочет жениться на мачехе своей Ханпадшаим. Давно зарившийся на Ташкент и другие кокандские земли эмир Бухары определил это как преступление против веры и поднимает против Мадели-хана весь мусульманский мир. Ожидается война…Что же, пусть дерутся правоверные, а он, Кенесары, постарается пока что вырвать у Кокандского ханства нижнее течение Сырдарьи, где проживают казахи. Если до сих пор он все еще размышлял над тем, стоит ли оставлять ему сейчас Сары-Арку, то теперь решился. Нужно в это время находится поближе к кокандским владениям…На следующий день Кенесары распустил на зиму свое многочисленное войско, а сам с пятью верными соратниками батырами и тремя сотнями туленгутов ушел на земли Младшего жуза к Тургаю и Иргизу. Часть III I Оренбургский военный губернатор граф Василий Алексеевич Перовский откинулся в мягком кресле, чуть прикрыл голубые проницательные глаза и, поглаживая левой рукой высокий чистый лоб, предался размышлениям… Как это случилось, что он вошел в соглашение с мятежным султаном? Ведь именно этот Кенесары явился тем центром, вокруг которого снова собрались притихшие было бунтовщики с берегов Тургая, Илека, Иргиза. В попущении этому обвиняют его. Правду говоря, он действительно не ожидал, что сын Касыма-тюре из Средней орды так быстро найдет общий язык с предводителями стольких родов Малой орды…Впрочем, и такое обвинение не заставило бы его искать соглашения с мятежниками, если бы не особые обстоятельства. Как-то получается всегда, что волнения киргизов в степи или казахов, как называют они себя, совпадают с бунтами крепостных мужиков и яицких казаков. Вот и сейчас… Команду за командой приходится высылать для подавления…В качестве оправдания можно привести довод, что султан Кенесары сам обратился к нему с просьбой о примирении. И это было, по всей вероятности, искренне. Где же оно, это оригинальное послание?..Василий Алексеевич Перовский протянул руку к листу плотной, канцелярского типа бумаги, принялся читать, вскидывая время от времени брови… «Тысяча восемьсот тридцать девятый год… Год кабана, по ордынскому исчислению.. Месяц март — наурыз… Со времени нашего деда Аблая мы, степные казахи, жили с русскими в мире и согласии, как родные братья. Но поскольку люди сибирского губернатора не давали нам покоя, мы вынуждены были воевать, не желая того… Позвольте доложить Вашему сиятельству, что с тех пор, как вступили на подведомственную Вам землю, мы ни разу не совершали враждебного поступка против России. Умоляем довести это до сведения вышестоящих властей…»Ведь он справедливости требовал, этот степной султан. Разве задача империи здесь в том, чтобы плодить лишних врагов? Особенно таких влиятельных среди орды, как внук Аблая. Ничего нет хуже тупой солдатской прямолинейности князя Горчакова. Разве не нуждается тот же Кенесары в российском покровительстве. И не стал ли бы он куда более верным и полезным подданным, чем все эти криводушные ага-султаны, пригретые князем? Немного бы гибкости только. В этом он не раз убеждался. И, не в пример князю, сразу переслал послание Кенесары военному министру графу Чернышеву и вицеканцлеру Нессельроде. К нему он приложил свое письмо с ходатайством о помиловании и прощении Кенесары. Только так можно было прекратить смуты и привлечь степь на свою сторону.Кажется, даже в Петербурге это поняли. В связи с его просьбой дать указание сибирскому генерал-губернатору не вмешиваться в дела казахов, переселившихся на территорию военного губернаторства, последовало соответствующее распоряжение военного министра. Князь обиделся и написал ему довольно ядовитое письмо.Перовский чуть улыбнулся, вспомнив эту смесь оскорбленного самолюбия с поистине детской наивностью в политике, которая отличает старых солдат прусской школы… «Довожу до вашего сведения, граф, что я и помыслов не имел управлять вашими киргиз-кайсаками. Мне и со своими дел хватает, и вся моя забота состоит в том, чтобы оберегать доверенное мне государем генерал губернаторство от кровожадных орд. Бунт, поднятый султаном Кенесары, представляет весьма серьезную опасность, ибо действия свои он умело прикрывает бездумными обещаниями вернуть некие древние вольности, ввиду чего многие идут за ним просто ради легкой наживы и грабежа…»Князь не лишен некоторой проницательности, но тем больше оснований было для мирного исхода смуты. К сожалению, слишком мало людей, понимающих это, среди приближенных князя. Ему, Перовскому, здесь в Оренбурге, слава Богу, повезло. Скорей всего, то помогло, что в нынешние времена не очень чтут умников в столицах и стараются удалить их оттуда на границы империи. Что же, границы от этого совсем не проиграли…Да, ему повезло. Лучшие умы России есть среди его сослуживцев. Много их здесь, и делают они благое дело во славу России… Вельяминов-Зернов, знаменитый историк-ориенталист, милый Даль, составляющий свой словарь… Кто лучше этих людей понимает, сколько пользы произойдет для тех же казахов от присоединения их к России? Но не первыми ли отвернутся они от него, если пойдет он по пути неумного князя Горчакова и начнет пулями внедрять прогресс!..Или взять начальника Оренбургской пограничной комиссии генерала Генса. В карательных экспедициях не раз принимал он личное участие, но никогда не допускал крайних мер. Мало того, на собственные средства открыл приют для оставшихся без родителей казахских детей, учит их грамоте, сам язык их выучил. И еще, говорят, пишет исследование по истории и этнографии орды. Все это не просто так, а с великой человеческой любовью. Вот такова и есть она, Россия!..Граф вспомнил, что говорил ему близкий человек — польский ссыльный поэт Виткевич. Большие способности обнаружил он в киргиз-кайсаках, тончайшее чувствование поэзии, музыки, красок. А какие великолепнейшие экспонаты собрал в организованном музее друг великого поэта Мицкевича Томаш Занд!..Да, вместе с пушками и солдатами князя Горчакова приходят и такие люди. И они определяют будущее, а не пролитая взаимно кровь. Чем меньше прольется ее, тем лучше. Поэтому он и придал тогда такое значение письму Кенесары…Каков же был результат всего этого?.. Еще в 1838 году государь издал указ, в котором говорилось, что «отсылаемых за преступные действия в арестантские роты киргизов, по миновании назначенных им сроков, не возвращать в орду, но годных из них и надежных отдать в солдаты, прочих же отправить в Иркутскую губернию на поселение». Узнав из доклада о замирении Кенесары, а также то, что он, по существу, прекратил свои нападения на оренбургские пограничные укрепления и казачьи станицы, государь издал в прошлом, 1840 году манифест об амнистии Кенесары и высочайшем прощении всех его проступков. Мало того, были возвращены все его родственники, отбывавшие ссылку, а дела находящихся под следствием людей, о которых он просил, были прекращены…Цель была почти достигнута… Кстати, по манифесту государя отпустили тогда и старшего сына Вали-хана Губайдуллу, которого сослали в Сибирь не без участия мачехи Айганым. По ее же просьбе сослали и брата ее покойного мужа — Сартая. Все за то, что могли претендовать на ханский престол, перебежав дорогу ее детям. Ох и нелегко разобраться в этой степной политике, да еще с «умной» головой князя Горчакова!..Поэтому и не поехал освобожденный Губайдуллла к своей мачехе в родные места. Не поехал и к брату своему — кушмурунскому ага-султану Чингису, а направился вдруг прямо к Кенесары. Не такую уж глупую политику ведет этот мятежный султан. Его поддержка куда предпочтительнее, чем всех остальных.Айганым!.. Граф невольно улыбнулся, вспомнив о чем-то давнем и приятном! Это было двадцать пять лет назад на балу у императора Александра. Они, молодые гвардейские офицеры, наперебой ухаживали за прекрасной кайсацкой ханшей, неожиданно появившейся при дворе и оживившей общество. Семидесятилетний муж ее Вали-хан днями и ночами не вставал из-за зеленого стола, играя со столь же престарелыми сенаторами. И как-то он, Перовский, молодой и блестящий тогда гвардеец, признался ей в любви..И вот эта бывшая светская красавица так жестоко боролась за влияние среди орды!…Мысли графа постепенно приняли более мрачное направление. Ему вспомнился другой, куда менее веселый императорский прием, который случился недавно. И император давно уже другой — с тяжелым свинцовым взглядом, и веселья мало. Да и сам он не показался ли милым грациозным дамам этаким молодящимся и расфуфыренным старичком генералом откуда-то из далекой пограничной провинции?Незадолго перед этим произошла его неудачная экспедиция в Кокандское ханство. По высочайшему соизволению ему разрешено было приехать в столицу, чтобы немного отдохнуть. Свыше четырех месяцев пробыл он там и уже подумывал о возвращении к месту службы, когда его неожиданно пригласили на придворный бал. Там Василий Алексеевич Перовский вплотную столкнулся и с императором Николаем I. На высочайшем лице было написано явное неудовольствие. Все разъяснила прогуливавшаяся с царем очередная фаворитка красавица Макеевская.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36