Рассказы –
Уильям Айриш
Собака с деревянной ногой
* * *
Собака лежала на полу убогой квартиры, положив морду на лапы и опустив уши. Глаза её, умные и преданные, неотрывно следили за светловолосой девушкой, которая хлопотала у газовой плиты и стола.
Девушку звали Селия Кэмпбелл, и было ей около двадцати. Одета она была в простенькое, но аккуратное платьице. Занимаясь своим делом, она непрерывно разговаривала с собакой:
– Наверное, кушать хочешь, Дик? Все уже готово. Иди зови дедушку.
Прекрасная немецкая овчарка поднялась сразу, но как-то неловко. И тут же стала видна причина этой неловкости – левая лапа не сгибалась в суставе. Дик когда-то лишился ноги, и у него, как бывает и у людей в подобной ситуации, был деревянный протез, прикрепленный кожаным браслетом.
Выполняя приказ, пес отправился в соседнюю комнату. Слабое постукивание его культяшки примешивалось к еле слышным шагам остальных лап. Сам он уже давно привык к своей деревяшке и не испытывал никаких затруднений, передвигаясь по квартире.
Вернулся он с мужчиной лет шестидесяти. Прислонив морду к ноге старика, пес как бы вел его, помогая обходить препятствия.
Мартин Кэмпбелл был слеп. Но глаза его, такие же голубые, как и у внучки, ничем не выдавали слепоту. Только взгляд их все время был устремлен в одну точку. Как часто бывает у слепых, лицо его оставалось безмятежно.
Пес довел старика до стула, подождал, пока тот усядется, и снова лег на пол уже рядом с ним. Девушка тем временем накрыла на стол. Не забыла поставить она и миску на пол – для третьего члена семьи.
Когда все было готово, они начали есть.
– Сегодня отличная погода, – сказала Селия, заметив солнце, которое только что заглянуло в крохотный дворик. – Может, сходишь погулять с Диком в парк?
– Можно, – улыбнулся Мартин. – Мне кажется, я даже здесь чувствую, как оно припекает.
Селия посмотрела на старый будильник на этажерке:
– Пора идти, а то я опоздаю на завод.
Она поспешно встала, надела старенькую шляпку и взяла в руки сумочку. На минуту задержалась, глядя на деда, потом достала полдоллара и вложила ему в руку:
– Держи. Купи себе плитку шоколада и стаканчик апельсинового сока.
Она отдавала свои обеденные деньги, но ничуть не жалела об этом. Быстро оглядевшись вокруг, она убедилась, что все в порядке. Главное – закрыты конфорки на газовой плите. Потом поцеловала седую голову деда, как раз в том месте, где у него был пробор. Этим пробором, таким ровным, Мартин необычайно гордился, поскольку делал его каждое утро сам, без чьей-то посторонней помощи.
– Но не оставайся на улице долго. Когда почувствуешь, что начинает холодать, спроси у кого-нибудь, который час, и возвращайтесь домой.
Селия знала, дед прекрасно понимал, когда садится солнце и начинаются сумерки. Он не чувствовал себя настолько неуютно, как полагали многие.
Последние указания она дала, гладя собаку:
– Будьте умниками. Не ввязывайтесь ни в какие истории.
В какие, впрочем, истории могли ввязаться безобидный слепой старик и его собака-поводырь? Но в жизни порой случается всякое.
Мартин Кэмпбелл слышал, как закрылась за внучкой дверь, и заскрипели под её маленькими ножками ступени старого крыльца. Он вздохнул, покачал головой и сказал своему верному псу:
– Такая молодая и красивая. И вынуждена работать на текстильной фабрике, чтобы нас прокормить. А могла бы сейчас гулять с каким-нибудь хорошим парнем. Я чувствую себя очень неуютно – как камень у неё на шее. Ну ничего, скоро и я смогу для неё кое-что сделать. Готовлю ей сюрприз.
Он встал, опираясь на стол. Собака, пристально глядя в лицо хозяину, поднялась тоже.
Мартин осторожно прошел к шкафу и открыл его. Протянув руку к верхней полке, он нащупал там старую, всю измятую оловянную табакерку. Селия никогда в неё не заглядывала, считая, что дед хранит там свой табак. И в некотором смысле, это было действительно так. Но именно, в некотором смысле, потому что табак занимал только три четверти табакерки. Под ним лежала пачка перетянутых резинкой ассигнаций. Мартин вынул её и пересчитал деньги: все точно, десять билетов по пятьдесят долларов. Всего 500 долларов.
– Конечно, не стоит ей рассказывать, откуда мы их взяли, – сказал слепой собаке. – Она жутко рассердится, если узнает. Однажды она даже сказала, что сразу уйдет, если застанет меня за этим.
Дик поднял морду и слегка оскалил клыки. Выглядело это, как улыбка соучастника.
Мартин снова зарыл деньги в табак и поставил табакерку на место.
– Чем больше становится денег, тем труднее мне будет правдоподобно объяснить, где я их взял. Можно, конечно, сказать, что меня чуть не задавил богатый банкир. Как думаешь, она поверит?
Сам Мартин в этом сильно сомневался и покачал головой.
– Нет. Не поверит. Но нам обязательно придется что-нибудь придумать.
А дело было в том, что деньги ему давали люди в парке, подавали как милостыню. Но сам он не просил. Он не сидел с табличкой "Подайте бедному слепому!". Просто на скамейке, где он обычно отдыхал, стояла старая армейская кружка, просто кружка, чтобы можно было дать попить собаке. Люди сами, проходя мимо, кидали туда мелочь. И что ему было делать? Не бежать же за ними вдогонку, пытаясь эти деньги вернуть. Тем более, что он не видел, что ему давали.
Каждый раз перед возвращением домой Мартин, опасаясь, что звон монет в кармане его выдаст, обменивал их на бумажные купюры. Делал он это в одном и том же табачном киоске. Когда же у него накапливалось 10 бумажек по доллару, он менял их на одну десятку. И сразу же, поскольку его пальцы при всей их чувствительности не могли наощупь определить достоинство купюры, спрашивал у кого-либо из прохожих:
– Это действительно десять долларов?
И каждый мог понять, что старик Мартин Кэмпбелл, несмотря на искреннее простодушие, написанное на его лице, был не из простачков.
– Дай мне шляпу, Дик!
Пес тут же поднялся, вышел в другую комнату и минуту спустя вернулся со старой фетровой шляпой в зубах. Мартин взял её, поцеловав при этом своего любимца. Затем положил в карман кружку, подумав, что та не продержалась бы в доме и минуты, узнай внучка о её магических свойствах. Надел темные очки. Против очков Селия не возражала, понимая, что именно они предупреждают людей о слепоте человека, их надевшего, заставляя быть внимательнее. И пешеходы, и водители быстрее понимали, в чем дело, когда видели переходящих дорогу или медленно идущих по тротуару человека в темных очках и собаку.
Взяв трость, кисет и трубку и положив в карман полдоллара, выданные внучкой, Мартин закрыл дверь на ключ и вышел из дому.
Спустившись с крыльца, он услышал женский голос:
– Здравствуйте, мистер Кэмпбелл. Идете прогуляться в парк?
Мартин сразу узнал голос консьержки:
– Здравствуйте, здравствуйте, миссис Шульц, – приветливо ответил он.
За пределами дома Мартин полностью полагался на пса, и Дик прекрасно справлялся со своими обязанностями. Собака управляла движением хозяина, в нужный момент прислоняясь мордой к его ноге. Так было всегда, когда они гуляли.
Так было и на этот раз. Через полсотни метров Дик остановил хозяина. Они дошли до одной из улиц, которую нужно было перейти, чтобы попасть в парк. Мартин нащупал тростью спуск с тротуара и шагнул на проезжую часть. Скрип тормозов не испугал старика – он был абсолютно уверен в своем помощнике, который осторожно подталкивал его мордой. Наверное, даже хуже, если бы он видел все, что творилось на дороге: тогда он мог бы действительно потерять присутствие духа и стать жертвой аварии.
Вскоре он почувствовал, что Дик преградил ему дорогу. Это значило, что мостовая кончилось и надо снова подниматься на тротуар. "Осторожно! Здесь нужно поднять ногу!" – предупреждал его пес.
Так произошло два или три раза. Они ушли уже довольно далеко от дома и находились в оживленных деловых кварталах. Деревянная нога собаки привлекала все большее внимание, и Мартин часто слышал, как кто-нибудь рядом изумленно говорил:
– Посмотри на этого пса! Ты когда-нибудь видел такое?
Часто при этом шум шагов стихал и Мартин понимал, что люди останавливались, чтобы посмотреть на них: на него и на Дика. К такой реакции окружающих он уже привык, поскольку это происходило почти всегда, когда они с Диком забирались далеко от дома, где их не знали. Иногда его расспрашивали о собаке. Поэтому он не удивился, услышав и на этот раз:
– Он укусит, если его погладить?
– Нет, он вас не укусит, – ответил Мартин.
Человек подошел, чтобы погладить Дика и рассмотреть деревяшку – слепой это понял, почувствовав, что пес остановился. Мартин мог бы заранее ответить на последовавший за этим вопрос:
– Что с ним случилось? Ему действительно ампутировали лапу или она просто внутри этого кожаного мешка?
– Нет, у него нет лапы, – ответил старик. – Он попал под машину, ещё щенком.
Затем, чтобы дать собеседнику понять, что он их порядочно задержал, Мартин окликнул пса:
– Пойдем-ка, Дик.
– Простите, что задержал вас, – произнес голос.
Дик двинулся вперед, и вскоре, перейдя ещё раз через дорогу, они попали в парк. По мере продвижения вглубь парка шум уличного движения стихал, а щебетанье птиц становилось все громче.
– К нашей скамейке, Дик, – тихонько бросил Мартин.
И они пошли по извилистым тропинкам парка, стараясь избегать столкновений с детскими колясками. По дороге ничего особенного не происходило. Какой-то наглый пекинес начал было облаивать Дика, но ввиду полного равнодушия последнего быстро перестал. Дик чувствовал свою ответственность за Мартина и никогда не позволял себе отвечать на многочисленные провокации других собак.
Вскоре в воздухе потянуло свежестью, и Мартин понял, что они подошли к озеру. И почти тут же пес подтолкнул его к краю аллеи, давая понять, что они подошли к "их" скамейке. Мартин сел, погладил пса и стал блаженно греться под теплыми лучами солнца. Однако не забыл при этом поставить на край скамейки свою кружку.
Местечко было необычайно спокойным, и Мартин улыбнулся, вспомнив просьбу-приказ Селии не ввязываться в истории. "Типичная черта всех женщин – волноваться без причин", – тепло подумал он, достал трубку и начал медленно её раскуривать. Пес улегся рядом, получая от всего происходящего не меньшее удовольствие, чем сам хозяин.
Прошло полчаса. Старик услышал шаги приближающего человека. Подойдя к ним, прохожий остановился – наверное, увидел деревяшку Дика. Мартин отлично знал, что будет дальше, и спокойно стал ждать обычных вопросов. Он даже слегка повернул голову в ту сторону, где стоял человек, и улыбнулся.
Две-три минуты понадобилось, чтобы прохожий набрался смелости и спросил:
– Что с ним произошло, папаша?
– Он сломал лапу, когда был ещё щенком.
– Черт возьми! Как же он сейчас?!
Что можно было на это ответить? Ничего. И Мартин промолчал. Обычно он не испытывал особого желания продолжать разговор с посторонними людьми. Ему вполне хватало общества Дика.
Не дождавшись ответа и наглядевшись досыта, незнакомец довольно быстро ушел.
– Подбери лапу, Дик. Может, тогда меньше будут приставать, – сказал Мартин вполголоса. Наклонившись, он нежно погладил искалеченную лапу пса. Дик все понял, и Мартин услышал, как маленькая деревяшка царапнула гравий тропинки.
Но это не помогло – люди продолжали останавливаться возле них:
– Скажите, пожалуйста, у него деревянная нога?
– Да. Он попал под машину, когда был ещё щенком.
Обычно после этих слов, помолчав немного, прохожие уходили. Но иногда попадались и более настойчивые, и тогда разговор продолжался.
Так было и на этот раз.
– Можно посмотреть? Он не укусит?
– Он вас не укусит, пока вы не коснетесь меня.
Незнакомец присел, чтобы погладить Дика. Мартин слышал его мягкий говор:
– Покажи-ка мне свою лапу, дружок. Вот. Хорошо.
Дик спокойно мирился с происходящим. Вскоре мужчина поднялся, воскликнув при этом:
– Невероятно! Многое видел в жизни – но такое впервые.
Мартин услышал звук удаляющихся шагов. Казалось, теперь мужчина куда-то спешил. Наверное, у него была назначена встреча, а он задержался, разглядывая собаку. Или Мартину просто показалось, что шаги стали быстрее. Впрочем, эта мелочь, конечно же, не имела значения.
– А вы, – сказал лейтенант сержанту полиции Бурхарду, распределяя участки, – вы возьмете на себя район парка.
Бурхард недовольно посмотрел на него. Даже уважение, которое он испытывал к своему шефу, не помешало ему заметить:
– Вы решили меня наказать, лейтенант? Я думал, вы дадите мне побережье.
– В парке вы успокоитесь, вдохнете свежего воздуха, порадуетесь жизни и расслабитесь. Вам сейчас полезно побыть на природе. Впрочем, это все лирика. Выполняйте приказ. Оставайтесь в парке, пока вас не сменят. Прогуливайтесь, присмотритесь к окружающим, но никуда не уходите.
Сержант Бурхард ударил кулаком по столу:
– Черт возьми! Но я должен добиться своего! Мы должны их поймать. Мы прочесали весь город, и все без толку! Мне надоело заниматься мелкими сошками. Надо искать крупные фигуры – именно они должны вывести нас на организацию. Если хотите убить ядовитую змею, нужно отрезать ей голову, а не кончик хвоста. А наша змея – очень ядовитая. И мы должны лишить её яда.
Его начальник спокойно произнес:
– Вы ведь знаете, Бурхард, что трех мелких, как вы их назвали, сошек, которых мы взяли на прошлой неделе, пришлось освободить. Они ничего нам не сказали, просто потому, что сами ничего не знают. Но мне кажется, они могут вывести нас, куда нужно. Мне доложили, что они вдруг полюбили свежий воздух. Их всех видели выходящими из парка. Для таких, как они, это не очень естественно. Поэтому вы пойдете туда и будете держать ухо востро. Действуйте по обстановке. Конечно, я могу заблуждаться, но мне кажется, что все происходит именно там.
Мужчина в фетровой шляпе с огромными, затенявшими лицо полями быстро шел через спокойный, залитый солнцем парк. Глаза его возбужденно блестели. Он непрерывно оглядывался, кидая быстрые взгляды по сторонам. Похоже, он чувствовал себя не в своей тарелке.
Внешне человек этот производил довольно странное впечатление. Лицо его осунулось, щеки ввалились. Он был явно в дурном расположении духа. Не было похоже, что он вышел в парк просто погулять, подышать свежим воздухом, погреться на солнышке. Вовсе не мысли о здоровье его беспокоили. Казалось, он торопится поскорее убраться из парка, вернуться туда, откуда пришел.
Когда за деревьями стали мелькать очертания домов, что-то похожее на облегченную улыбку скользнуло по измученному лицу. Как будто непонятная опасность грозила ему в парке, и выйдя из него, он обретал спасение.
Но то, чего он так боялся, случилось. Его окликнули:
– Минутку, Спифл. Что это тебя так беспокоит?
Мужчина вздрогнул и застыл на месте. Он тупо глядел прямо перед собой, не находя сил даже повернуться в ту сторону, откуда донесся голос. Лицо его стало белее мела, мелкая дрожь пошла по всему телу. Он судорожно пытался сообразить, что же ему делать. Мелькнула мысль – выбросить! Скорее выбросить! Правая рука поспешно нырнула в карман и, выхватив оттуда маленький пакетик, швырнула его в кусты.
– Любишь гулять в парке, да?
Человек, задававший эти страшные вопросы, – а это был Бурхард, отошел от дерева, за которым стоял, и приблизился к перепуганному насмерть прохожему.
– Когда же тебя охватила эта страсть? Не так давно?
Фигура, застывшая посреди аллеи, хранила молчание.
– Что это ты так трясешься?
– Вы меня напугали, сэр.
– У тебя есть причины бояться? Верно? – быстро спросил Бурхард.
– Нет. Никаких.
Полицейский начал его обыскивать.
– Где ты это взял?
– Что? У меня ничего нет.
– Сейчас посмотрим, есть или нет, – полицейский весело улыбнулся. – Я знаю, где искать. Стой здесь и даже не пытайся сбежать. Ведь ты сейчас не в состоянии быстро бегать, я тебя все равно догоню, и уж тогда тебе несдобровать.
Бурхард сделал два-три шага назад.
– Ты был здесь, когда я тебя окликнул.
Он повернул направо и скрылся в кустах.
– Если у него нет крыльев, я найду его где-то здесь.
Он принялся раздвигать ветки кустов и почти сразу обнаружил маленький белый пакетик толщиной в зубочистку. С пакетиком в руках полицейский вернулся к оцепеневшему Скифлу. Тот стоял в испарине, в ужасе ожидая решения своей участи. Тяжелая рука Бурхарда опустилась на плечо провинившегося, колени которого при этом сразу же подкосились. Он поднес пакетик к своему, внезапно сделавшемуся злым, лицу и с отвращением произнес одно лишь слово:
– Героин.
Затем принялся безжалостно трясти Скифла за плечи:
– Где ты это взял?
– Мне кажется, солнце садится, – сказал Мартин Дику. – Стало прохладнее.
Он наклонился и потрогал асфальт.
– Да. Уже примерно полчаса, как солнце перестало попадать сюда. Пожалуй, нам пора домой.
Старик вытряхнул пепел из трубки и положил её в карман.
1 2 3 4