Однако тридцать тысячефранковых билетов поддерживали его настроение на соответствующем уровне. Бодри напевал и прищелкивал в такт пальцами.– Нет, господа, лопухом меня не назовешь, – приговаривал он. – Никак не назовешь!На дороге не было ни души. Ветер зловеще шумел в кронах деревьев. Бодри обеспокоенно огляделся.– Чертовски темно, – пробормотал он. – Не очень-то осторожно с моей стороны гулять здесь ночью, да еще с такими деньгами…Он поежился.– А вдруг в этом трактире кто-нибудь увидел, как я славно поживился?Он снова обернулся. Дорога была пуста, шагов не слышно…– Успокойся, приятель, – решительно сказал себе Бодри. – Что-то ты становишься слишком трусливым. Вряд ли найдется сумасшедший, который караулил бы здесь кого-нибудь по ночам.Нарочито громко напевая, он двинулся дальше. Сухие листья шуршали у него под ногами.Вряд ли Рене Бодри чувствовал бы себя столь уверенно, если бы, оглянувшись, увидел темную фигуру, прячущуюся за деревом. Счастливый обладатель тридцати тысяч франков с самого начала был не слишком внимателен. Иначе он заметил бы незнакомца, покидая придорожную забегаловку. Тот стоял у поворота, прячась в кустах. И от самого перекрестка неизвестный следовал за Бодри в каких-нибудь двадцати метрах. Естественно, он не напевал и не хрустел сучьями. Ступая по влажному мху, он двигался совершенно бесшумно. Каждый шаг его был соразмерен с шагом Рене Бодри. Так рысь, идущая по следу, копирует движения своей жертвы.Прошло минут десять. Теперь Бодри окружал лишь глухой лес. Это было одно из самых пустынных мест в округе. Сигара Бодри погасла. Чертыхнувшись, он попытался закурить новую, но ветер гасил спички.– Вот пропасть, – выругался путник. – Неужели нельзя придумать что-нибудь понадежнее, чем эти проклятые спички!Он укрылся за толстым стволом вяза и продолжил свои попытки. Преследователь, наблюдавший за ним, усмехнулся.– Что ж, момент самый подходящий, – прошептал он. – Надо действовать.Незнакомец сделал несколько бесшумных шагов и оказался за спиной ничего не подозревавшего Бодри. Подождав несколько секунд, он негромко произнес:– Эй!Рене Бодри вздрогнул и хотел было обернуться, но не успел. Шею его захлестнула удавка. Убийца резким толчком швырнул несчастного на землю и, упершись коленом ему между лопаток, стал душить.– Помоги… – прохрипел Бодри и изогнулся в предсмертной конвульсии. Кадык его хрустнул, и из открытого в безмолвном крике рта вывалился почерневший язык. Безжалостный душитель не отпускал веревку, пока не убедился, что его жертва мертва. Наконец человек в клетчатом костюме дернулся в последний раз и затих. Убийца выпрямился и расхохотался. Не приведи Господь услышать этот леденящий хохот!Вдоволь насмеявшись, незнакомец проговорил:– Дьявол, до чего же это просто! Был человечек – и нет его… Ну что ж, посмотрим, что у него в карманах…Быстрыми, уверенными движениями, свидетельствующими о немалом опыте, он принялся обшаривать карманы убитого. Небрежно засунул себе за пазуху конверт с деньгами и открыл бумажник. Подсвечивая себе фонариком, неизвестный тщательно просмотрел все бумаги и затем положил их обратно. Решив, видимо, не мелочиться, он оставил на месте часы, серебряную цепочку и кошелек с тремя луидорами.– Ну, пожалуй, ночь прошла не зря.Слова эти прозвучали спокойно и равнодушно. Казалось, убийца делает обычную повседневную работу. Взвалив труп на плечо, словно мешок с мукой, он оттащил его к соседнему дереву. Затем снял пиджак, аккуратно повесил его на сук и отмотал обернутую вокруг пояса веревку. Вскоре тело бедняги Бодри качалось, повешенное на толстой ветке. Убийца надел пиджак.– Отличная работа, – удовлетворенно сказал он. – Теперь можно и домой.Он окинул взглядом покачивающийся в петле труп.– Отдыхай, старина. Надеюсь, ты не страдаешь головокружениями?И, рассмеявшись собственной остроте, негодяй растворился во тьме.
– Господин жандарм! Там… в лесу… повешенный! Его нашел папаша Жанфье. Видит Бог, зрелище не из приятных!Жандарм с сомнением посмотрел на запыхавшегося десятилетнего мальчишку.– Ей-Богу, мсье, это правда, – настаивал тот. – Папаша Жанфье хотел было вытащить его из петли, да побоялся это делать до приезда полиции. И послал меня за вами.Из полицейского участка вышел бригадир в сапогах и при шпаге. На лице его было написано неудовольствие. Несмотря на звучное имя – Эгесип Турболен, бригадир был человеком мягким, больше всего на свете любил хорошо покушать и пуще сглазу боялся всяких осложнений. Рассказ мальчишки вызвал у него два закономерных чувства – сожаления о недопитой чашке кофе с молоком и страх предстоящей возни с неизвестным мертвецом. Подкрутив усы, бригадир недовольно спросил:– Где он, твой повешенный?– В лесу, мсье, недалеко от тропинки.– Так… И как он одет?– Шикарно, мсье!Бригадир решительно повернулся.– Это не мое дело, – бросил он через плечо. – Я повешенными не занимаюсь. Отправляйся в полицейский комиссариат.Мальчик широко раскрыл глаза:– А вдруг он еще не умер?– Да уж наверняка умер, пока мы тут с тобой беседуем, – ухмыльнулся жандарм. – И черт с ним. Жандармерия не занимается подобными делами. Это дело уголовной полиции. У нас, слава Богу, своих забот полон рот!Он бросил на топтавшегося в нерешительности парнишку грозный взгляд:– Ну, что стоишь? Я же сказал, иди в комиссариат!И Эгесип Турболен сопроводил свои слова таким повелительным жестом, что мальчишка сорвался с места.– Боюсь только, – пробормотал он на бегу, – что комиссар тоже не выспался и посоветует мне идти прямо во Дворец правосудия!В чем-то он оказался прав. В комиссариате не оказалось невыспавшегося комиссара, поскольку там вообще никого не было, кроме охранника. Этот, правда, был невероятно здоровым. Господь Бог, видимо, так увлекся его телом, что позабыл вложить ему мозгов в голову. Выслушав сообщение мальчишки, верзила наморщил лоб и минут пять сосредоточенно повторял:– Повешенный в лесу… В Сен-Жерменском лесу повешенный… Висит на суку… В лесу… Повешенный… Хорошенькая история…Лицо его побагровело от небывалого умственного напряжения.– Висит, значит… Вот несчастье! И кто бы мог подумать…Минут через пятнадцать здоровяк наконец осознал случившееся и направился домой к комиссару. Тот еще спал. И, проснувшись, отнюдь не пришел в доброе расположение духа.– Черт бы подрал этих жандармов! – бушевал он. – Поднять меня ни свет ни заря для того, чтобы я отправился вынимать какого-то психа из петли! Им, видите ли, трудно перерезать веревку! А потом в газетах будут возмущаться, что бедняга провисел черт-те сколько, пока полиция вола вертела…Комиссар ругался, а время шло. Наконец, заклеймив позором все человечество, представитель закона соизволил выбраться из-под одеяла.– Ладно, черт побери, придется идти…Однако для этого необходимо было одеться. Процедура заняла больше четверти часа. Не меньше времени понадобилось, чтобы найти пару молодых крепких мужчин, – не будет же, в самом деле, комиссар полиции волочь труп на себе! Таким образом, представитель власти добрался до злополучного дерева только к восьми утра.Тут, естественно, уже собралась толпа. Папаша Жанфье, добрейший старикан, много лет подметавший дорогу на Понтуаз и до сих пор не переставший удивляться, откуда же на ней берется пыль, в десятый раз рассказывал, как он обнаружил труп.– Я, значит, мету, а он, это… висит! Ну, я и говорю мальчишке – беги-ка ты за жандармами, не хочу я путаться в это дело. Ну, подумайте сами – мету я себе, ни о чем таком не думаю, а тут мне этот красавчик ножками помахивает. Надо мне это?Но его уже не слушали. Внимание присутствовавших переключилось на комиссара.– Интересно, он унесет веревку? – шептались в толпе. – А может, даст нам по кусочку? Говорят, это приносит счастье…Комиссар подошел к дереву. Вид несчастного Бодри был ужасен. Почерневший язык свешивался изо рта, на губах застыла пена. Безусловно, не возникало никаких сомнений, что он мертв, и мертв давно.– Снимите его, – скомандовал комиссар.Добровольцев оказалось предостаточно. Человек двадцать подбежали к дереву. Каждый хотел урвать себе кусок веревки на счастье. По преданию, так отгоняют злых духов.Пока крестьяне делили трофеи, комиссар неторопливо осматривал труп.– Похоже, это не местный… – пробормотал он. – Хотя…Он огляделся:– Кто-нибудь знает покойного?Человек с мрачным бритым лицом, по-видимому, конюх из Мезон-Лафит, подошел поближе.– Сдается мне, что это Рене Бодри. Он частенько крутился на ипподроме.Комиссар занес фамилию к себе в блокнот.– Обыщите труп, – скомандовал он жандармам.Те проворно выполнили приказание.– Золотые часы… – бормотал комиссар, – полный бумажник… Ну и ну! Зачем же тогда его укокошили? Нет, видимо, все-таки самоубийство…
К одиннадцати утра толпа вокруг злополучного дерева еще увеличилась. Труп давно увезли в комиссариат, веревку разрезали на тысячу частей, но зеваки упрямо толпились вокруг толстого ствола, обмениваясь глубокомысленными замечаниями.Взвизгнув тормозами, неподалеку остановилось такси. Приехавший на нем молодой человек проворно выскочил и принялся энергично протискиваться сквозь толпу.– Дорогу, дорогу! Мне некогда попусту пялить глаза, я журналист! Где повешенный?– Опоздали, мсье, – ответил кто-то. – Бедняга уже в полиции.С губ молодого человека сорвалось досадливое восклицание. Он быстрым взглядом окинул дерево, толпу зевак, и карандаш его заскользил по страничкам записной книжки.«Ротозеи, ожидающие невесть чего… – записывал он. – Вид важный и таинственный до идиотизма… Тут вставить слова из песенки…»Оторвавшись от блокнота, он спросил:– Когда обнаружили покойного?– В половину шестого, мсье.– А когда вынули из петли?– Где-то в половине одиннадцатого.Карандаш снова заработал:«Обнаружив труп, никто не решается вынуть его из петли до прихода полиции…»Задав еще несколько вопросов, молодой человек прыгнул обратно в такси.– Трогай, – сказал он шоферу. – В Мезон-Лафит, в комиссариат.– Слушаюсь, мсье Фандор, – ответил тот. Глава 4ПОДОЗРЕВАЮТСЯ В УБИЙСТВЕ Увидев, как его жена рухнула в обморок, Поль Симоно совершенно потерял голову. Стеная и охая, он неуклюжими движениями пытался привести женщину в чувство. Самое толковое, что пришло ему в голову – это положить на лоб Жоржетты смоченное водой полотенце. Однако все было тщетно.– Жоржетта, – шептал несчастный супруг. – Жоржетта, очнись!Наконец, поняв, что ему самому не справиться Поль кинулся к двери и завопил:– Анжела! Сюда, на помощь!В этот момент раздался звонок. В смятении бедняга Симоно подумал, что горничная успела каким-то чудом оповестить врача и тот уже спешит на помощь. Дрожащими руками он открыл дверь и замер на пороге. За побледневшей от любопытства консьержкой стояли жандарм и сурового вида господин в штатском. В руке он держал трехцветный шарф полицейского комиссара.– Что это… – ошарашенно проговорил Симоно. – Что угодно этим господам?Комиссар отодвинул консьержку и вошел в комнату.– Мсье Симоно? – спросил он.Вконец растерявшись, чиновник кивнул:– Да, это я…– А где мадам Симоно?– Моя жена? Здесь, конечно… Но что вам угодно?– Мне угодно увидеть мадам Симоно.Обычно добродушное лицо Поля Симоно исказилось:– Что вы себе позволяете! Она еще в постели. И она больна. И…Комиссар снял шляпу и шагнул вперед.– Прошу вас проводить меня к вашей жене, мсье, – произнес он вежливо, но твердо. И, обернувшись к жандарму, бросил:– Следите за дверью.Последняя фраза лишила Поля Симоно мужества. Он попятился:– Но, мсье… Моя жена…Не слушая его, комиссар вошел в спальню. Жоржетта по-прежнему лежала без сознания.– Так-так… – саркастически протянул комиссар. – Похоже, в этом доме настолько не жалуют полицию, что лишаются чувств при ее появлении!Поль Симоно воздел руки к небу:– Господи, почему ты допускаешь это издевательство? Мсье, покиньте немедленно мою спальню и объясните наконец, в чем дело!Комиссар положил свою шляпу на трюмо и не спеша подошел к кровати.– Не стоит ломать комедию, мадам, – резко произнес он. – Открывайте глаза.Услышав эти слова, оскорбленный супруг побледнел от ярости. Он собирался уже завопить во все горло, как вдруг Жоржетта открыла глаза.– О, Господи, – едва слышно прошептала она. – Что происходит? Поль…Взгляд ее упал на полицейского. Она вскрикнула и натянула одеяло на плечи.– Кто это?Поль Симоно беспомощно развел руками. Комиссар уселся в кресло и скомандовал:– Будьте любезны одеться, мадам и мсье. У нас не так много времени.У Поля снова прорезался голос.– Да что же это за безобразие! – заголосил он. – Какого черта вам здесь надо?!Как и многие слабые натуры, добрейший чиновник в ярости мог стать совершенно невменяемым.– Отвечайте немедленно, – орал он с пеной у рта, – а не то вышвырну вас отсюда, будь вы хоть комиссар, хоть сам Господь Бог!Казалось, он вот-вот набросится на полицейского с кулаками. Тот решительно встал.– Не стоит усугублять ваше положение подобным поведением, – сказал он с оттенком уважения. – Я нахожусь при исполнении служебных обязанностей. Будьте добры, оденьтесь и следуйте за нами.– Да куда же, черт побери?!– В полицию.– По какому поводу, позвольте спросить? Что мы там забыли?– Вот там вам все и объяснят.Симоно осел на стул. Казалось, из него с шумом выпустили воздух.– Одевайтесь, – снова сказал комиссар. – Не затягивайте этот спектакль.Жоржетта посмотрела на мужа широко раскрытыми глазами:– Поль, мы должны подчиниться?– Куда уж тут деваться, – обреченно пробормотал Симоно. – Вставай. Но, клянусь Богом, это им даром не пройдет!Комиссар, усмехнувшись, вышел. Через несколько минут супруги были одеты.– Если хотите, можно вызвать машину, – сказал полицейский. – Но предупреждаю, оплачивать ее придется вам. Таков порядок.Симоно фыркнул, как рассерженный еж:– Хорошенький порядок! Нет уж, это вы мне заплатите за сегодняшнее утро!Он высунулся в коридор:– Анжела! Сходите, поймайте такси!Через несколько минут супруги в сопровождении полицейских вышли на улицу. Взбудораженные жильцы глядели на них из окон. Консьержка в своей комнате говорила подружке:– Вот, и этот оказался жуликом. Нет, биржа до добра не доведет!Входя в полицейский участок, Поль Симоно не переставал бормотать:– Ладно, ладно! Вы мне еще заплатите!Комиссар властным жестом остановил его:– Вы следуйте за мной. Мадам пусть подождет. Присмотрите за ней, жандарм.Сердце бедного чиновника мучительно сжалось, когда он увидел, с какой покорностью его жена опустилась на жесткую скамью. Комиссар ввел его в кабинет, где беседовали двое мужчин.– А вот и ваш клиент, – произнес полицейский.Один из мужчин окинул Симоно долгим взглядом.– Вам известно, почему вы здесь? – спросил он.– Вот это-то я и хотел бы знать, – пробурчал чиновник. – И предупреждаю вас, что непременно буду жаловаться!– Поменьше слов, – поморщился хозяин кабинета. – Вы не на базаре.Симоно на мгновение застыл, но тут же разразился очередной тирадой:– Что значит «поменьше слов»? Это вы прекратите валять дурака и объясните наконец, какого дьявола меня сюда притащили!– Что ж, слушайте. Прежде всего позвольте представиться. Я сотрудник Службы безопасности, а это, – он указал на своего собеседника, – ее глава.Симоно хлопнул ладонью по столу.– Да хоть сам Президент Республики! Я требую, чтобы мне объяснили, в чем дело, и ответили на все мои вопросы!Полицейские молча смотрели на чиновника. Тот, вздохнул и уже спокойнее спросил:– Так в чем меня обвиняют?– Вы подозреваетесь в убийстве, – сухо ответил комиссар. – Если вы хотите сделать заявление по этому поводу, то еще не поздно.Глаза Симоно вылезли из орбит.– Что?.. Я?.. – пролепетал он. – Что вы такое говорите?– Вы знаете Рене Бодри, не так ли? – продолжал комиссар.– Откуда мне его знать? Хотя…Симоно осекся. Рене Бодри… Ведь прочитав в сегодняшней газете, что этот человек найден мертвым, его жена потеряла сознание!Заминка не ускользнула от комиссара.– Итак, – напористо продолжал он, – мы все видим, что это имя вам известно.Симоно побледнел.– Ложь! – прохрипел он. – Никогда в жизни не слышал об этом человеке!Глава Службы безопасности кивнул комиссару:– Не тратьте зря времени. Бесполезно сейчас задавать этому человеку вопросы. Лучше помогите ему освежить память. Я думаю, семи-восьми дней в камере хватит.Пока двое жандармов отводили совершенно ошалевшего Поля Симоно в камеру, двое других ввели в кабинет Жоржетту. Молодая женщина выглядела совершенно потерянной и не сопротивлялась. Голос полицейского комиссара несколько смягчился:– Итак, мадам, вам известно, почему вы оказались здесь?– Нет, – ответила Жоржетта еле слышно. – Мне не в чем себя упрекнуть.– Хотелось бы вам верить, – вздохнул комиссар. – Однако это необходимо доказать. Вы готовы говорить откровенно?– Да, мсье.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30
– Господин жандарм! Там… в лесу… повешенный! Его нашел папаша Жанфье. Видит Бог, зрелище не из приятных!Жандарм с сомнением посмотрел на запыхавшегося десятилетнего мальчишку.– Ей-Богу, мсье, это правда, – настаивал тот. – Папаша Жанфье хотел было вытащить его из петли, да побоялся это делать до приезда полиции. И послал меня за вами.Из полицейского участка вышел бригадир в сапогах и при шпаге. На лице его было написано неудовольствие. Несмотря на звучное имя – Эгесип Турболен, бригадир был человеком мягким, больше всего на свете любил хорошо покушать и пуще сглазу боялся всяких осложнений. Рассказ мальчишки вызвал у него два закономерных чувства – сожаления о недопитой чашке кофе с молоком и страх предстоящей возни с неизвестным мертвецом. Подкрутив усы, бригадир недовольно спросил:– Где он, твой повешенный?– В лесу, мсье, недалеко от тропинки.– Так… И как он одет?– Шикарно, мсье!Бригадир решительно повернулся.– Это не мое дело, – бросил он через плечо. – Я повешенными не занимаюсь. Отправляйся в полицейский комиссариат.Мальчик широко раскрыл глаза:– А вдруг он еще не умер?– Да уж наверняка умер, пока мы тут с тобой беседуем, – ухмыльнулся жандарм. – И черт с ним. Жандармерия не занимается подобными делами. Это дело уголовной полиции. У нас, слава Богу, своих забот полон рот!Он бросил на топтавшегося в нерешительности парнишку грозный взгляд:– Ну, что стоишь? Я же сказал, иди в комиссариат!И Эгесип Турболен сопроводил свои слова таким повелительным жестом, что мальчишка сорвался с места.– Боюсь только, – пробормотал он на бегу, – что комиссар тоже не выспался и посоветует мне идти прямо во Дворец правосудия!В чем-то он оказался прав. В комиссариате не оказалось невыспавшегося комиссара, поскольку там вообще никого не было, кроме охранника. Этот, правда, был невероятно здоровым. Господь Бог, видимо, так увлекся его телом, что позабыл вложить ему мозгов в голову. Выслушав сообщение мальчишки, верзила наморщил лоб и минут пять сосредоточенно повторял:– Повешенный в лесу… В Сен-Жерменском лесу повешенный… Висит на суку… В лесу… Повешенный… Хорошенькая история…Лицо его побагровело от небывалого умственного напряжения.– Висит, значит… Вот несчастье! И кто бы мог подумать…Минут через пятнадцать здоровяк наконец осознал случившееся и направился домой к комиссару. Тот еще спал. И, проснувшись, отнюдь не пришел в доброе расположение духа.– Черт бы подрал этих жандармов! – бушевал он. – Поднять меня ни свет ни заря для того, чтобы я отправился вынимать какого-то психа из петли! Им, видите ли, трудно перерезать веревку! А потом в газетах будут возмущаться, что бедняга провисел черт-те сколько, пока полиция вола вертела…Комиссар ругался, а время шло. Наконец, заклеймив позором все человечество, представитель закона соизволил выбраться из-под одеяла.– Ладно, черт побери, придется идти…Однако для этого необходимо было одеться. Процедура заняла больше четверти часа. Не меньше времени понадобилось, чтобы найти пару молодых крепких мужчин, – не будет же, в самом деле, комиссар полиции волочь труп на себе! Таким образом, представитель власти добрался до злополучного дерева только к восьми утра.Тут, естественно, уже собралась толпа. Папаша Жанфье, добрейший старикан, много лет подметавший дорогу на Понтуаз и до сих пор не переставший удивляться, откуда же на ней берется пыль, в десятый раз рассказывал, как он обнаружил труп.– Я, значит, мету, а он, это… висит! Ну, я и говорю мальчишке – беги-ка ты за жандармами, не хочу я путаться в это дело. Ну, подумайте сами – мету я себе, ни о чем таком не думаю, а тут мне этот красавчик ножками помахивает. Надо мне это?Но его уже не слушали. Внимание присутствовавших переключилось на комиссара.– Интересно, он унесет веревку? – шептались в толпе. – А может, даст нам по кусочку? Говорят, это приносит счастье…Комиссар подошел к дереву. Вид несчастного Бодри был ужасен. Почерневший язык свешивался изо рта, на губах застыла пена. Безусловно, не возникало никаких сомнений, что он мертв, и мертв давно.– Снимите его, – скомандовал комиссар.Добровольцев оказалось предостаточно. Человек двадцать подбежали к дереву. Каждый хотел урвать себе кусок веревки на счастье. По преданию, так отгоняют злых духов.Пока крестьяне делили трофеи, комиссар неторопливо осматривал труп.– Похоже, это не местный… – пробормотал он. – Хотя…Он огляделся:– Кто-нибудь знает покойного?Человек с мрачным бритым лицом, по-видимому, конюх из Мезон-Лафит, подошел поближе.– Сдается мне, что это Рене Бодри. Он частенько крутился на ипподроме.Комиссар занес фамилию к себе в блокнот.– Обыщите труп, – скомандовал он жандармам.Те проворно выполнили приказание.– Золотые часы… – бормотал комиссар, – полный бумажник… Ну и ну! Зачем же тогда его укокошили? Нет, видимо, все-таки самоубийство…
К одиннадцати утра толпа вокруг злополучного дерева еще увеличилась. Труп давно увезли в комиссариат, веревку разрезали на тысячу частей, но зеваки упрямо толпились вокруг толстого ствола, обмениваясь глубокомысленными замечаниями.Взвизгнув тормозами, неподалеку остановилось такси. Приехавший на нем молодой человек проворно выскочил и принялся энергично протискиваться сквозь толпу.– Дорогу, дорогу! Мне некогда попусту пялить глаза, я журналист! Где повешенный?– Опоздали, мсье, – ответил кто-то. – Бедняга уже в полиции.С губ молодого человека сорвалось досадливое восклицание. Он быстрым взглядом окинул дерево, толпу зевак, и карандаш его заскользил по страничкам записной книжки.«Ротозеи, ожидающие невесть чего… – записывал он. – Вид важный и таинственный до идиотизма… Тут вставить слова из песенки…»Оторвавшись от блокнота, он спросил:– Когда обнаружили покойного?– В половину шестого, мсье.– А когда вынули из петли?– Где-то в половине одиннадцатого.Карандаш снова заработал:«Обнаружив труп, никто не решается вынуть его из петли до прихода полиции…»Задав еще несколько вопросов, молодой человек прыгнул обратно в такси.– Трогай, – сказал он шоферу. – В Мезон-Лафит, в комиссариат.– Слушаюсь, мсье Фандор, – ответил тот. Глава 4ПОДОЗРЕВАЮТСЯ В УБИЙСТВЕ Увидев, как его жена рухнула в обморок, Поль Симоно совершенно потерял голову. Стеная и охая, он неуклюжими движениями пытался привести женщину в чувство. Самое толковое, что пришло ему в голову – это положить на лоб Жоржетты смоченное водой полотенце. Однако все было тщетно.– Жоржетта, – шептал несчастный супруг. – Жоржетта, очнись!Наконец, поняв, что ему самому не справиться Поль кинулся к двери и завопил:– Анжела! Сюда, на помощь!В этот момент раздался звонок. В смятении бедняга Симоно подумал, что горничная успела каким-то чудом оповестить врача и тот уже спешит на помощь. Дрожащими руками он открыл дверь и замер на пороге. За побледневшей от любопытства консьержкой стояли жандарм и сурового вида господин в штатском. В руке он держал трехцветный шарф полицейского комиссара.– Что это… – ошарашенно проговорил Симоно. – Что угодно этим господам?Комиссар отодвинул консьержку и вошел в комнату.– Мсье Симоно? – спросил он.Вконец растерявшись, чиновник кивнул:– Да, это я…– А где мадам Симоно?– Моя жена? Здесь, конечно… Но что вам угодно?– Мне угодно увидеть мадам Симоно.Обычно добродушное лицо Поля Симоно исказилось:– Что вы себе позволяете! Она еще в постели. И она больна. И…Комиссар снял шляпу и шагнул вперед.– Прошу вас проводить меня к вашей жене, мсье, – произнес он вежливо, но твердо. И, обернувшись к жандарму, бросил:– Следите за дверью.Последняя фраза лишила Поля Симоно мужества. Он попятился:– Но, мсье… Моя жена…Не слушая его, комиссар вошел в спальню. Жоржетта по-прежнему лежала без сознания.– Так-так… – саркастически протянул комиссар. – Похоже, в этом доме настолько не жалуют полицию, что лишаются чувств при ее появлении!Поль Симоно воздел руки к небу:– Господи, почему ты допускаешь это издевательство? Мсье, покиньте немедленно мою спальню и объясните наконец, в чем дело!Комиссар положил свою шляпу на трюмо и не спеша подошел к кровати.– Не стоит ломать комедию, мадам, – резко произнес он. – Открывайте глаза.Услышав эти слова, оскорбленный супруг побледнел от ярости. Он собирался уже завопить во все горло, как вдруг Жоржетта открыла глаза.– О, Господи, – едва слышно прошептала она. – Что происходит? Поль…Взгляд ее упал на полицейского. Она вскрикнула и натянула одеяло на плечи.– Кто это?Поль Симоно беспомощно развел руками. Комиссар уселся в кресло и скомандовал:– Будьте любезны одеться, мадам и мсье. У нас не так много времени.У Поля снова прорезался голос.– Да что же это за безобразие! – заголосил он. – Какого черта вам здесь надо?!Как и многие слабые натуры, добрейший чиновник в ярости мог стать совершенно невменяемым.– Отвечайте немедленно, – орал он с пеной у рта, – а не то вышвырну вас отсюда, будь вы хоть комиссар, хоть сам Господь Бог!Казалось, он вот-вот набросится на полицейского с кулаками. Тот решительно встал.– Не стоит усугублять ваше положение подобным поведением, – сказал он с оттенком уважения. – Я нахожусь при исполнении служебных обязанностей. Будьте добры, оденьтесь и следуйте за нами.– Да куда же, черт побери?!– В полицию.– По какому поводу, позвольте спросить? Что мы там забыли?– Вот там вам все и объяснят.Симоно осел на стул. Казалось, из него с шумом выпустили воздух.– Одевайтесь, – снова сказал комиссар. – Не затягивайте этот спектакль.Жоржетта посмотрела на мужа широко раскрытыми глазами:– Поль, мы должны подчиниться?– Куда уж тут деваться, – обреченно пробормотал Симоно. – Вставай. Но, клянусь Богом, это им даром не пройдет!Комиссар, усмехнувшись, вышел. Через несколько минут супруги были одеты.– Если хотите, можно вызвать машину, – сказал полицейский. – Но предупреждаю, оплачивать ее придется вам. Таков порядок.Симоно фыркнул, как рассерженный еж:– Хорошенький порядок! Нет уж, это вы мне заплатите за сегодняшнее утро!Он высунулся в коридор:– Анжела! Сходите, поймайте такси!Через несколько минут супруги в сопровождении полицейских вышли на улицу. Взбудораженные жильцы глядели на них из окон. Консьержка в своей комнате говорила подружке:– Вот, и этот оказался жуликом. Нет, биржа до добра не доведет!Входя в полицейский участок, Поль Симоно не переставал бормотать:– Ладно, ладно! Вы мне еще заплатите!Комиссар властным жестом остановил его:– Вы следуйте за мной. Мадам пусть подождет. Присмотрите за ней, жандарм.Сердце бедного чиновника мучительно сжалось, когда он увидел, с какой покорностью его жена опустилась на жесткую скамью. Комиссар ввел его в кабинет, где беседовали двое мужчин.– А вот и ваш клиент, – произнес полицейский.Один из мужчин окинул Симоно долгим взглядом.– Вам известно, почему вы здесь? – спросил он.– Вот это-то я и хотел бы знать, – пробурчал чиновник. – И предупреждаю вас, что непременно буду жаловаться!– Поменьше слов, – поморщился хозяин кабинета. – Вы не на базаре.Симоно на мгновение застыл, но тут же разразился очередной тирадой:– Что значит «поменьше слов»? Это вы прекратите валять дурака и объясните наконец, какого дьявола меня сюда притащили!– Что ж, слушайте. Прежде всего позвольте представиться. Я сотрудник Службы безопасности, а это, – он указал на своего собеседника, – ее глава.Симоно хлопнул ладонью по столу.– Да хоть сам Президент Республики! Я требую, чтобы мне объяснили, в чем дело, и ответили на все мои вопросы!Полицейские молча смотрели на чиновника. Тот, вздохнул и уже спокойнее спросил:– Так в чем меня обвиняют?– Вы подозреваетесь в убийстве, – сухо ответил комиссар. – Если вы хотите сделать заявление по этому поводу, то еще не поздно.Глаза Симоно вылезли из орбит.– Что?.. Я?.. – пролепетал он. – Что вы такое говорите?– Вы знаете Рене Бодри, не так ли? – продолжал комиссар.– Откуда мне его знать? Хотя…Симоно осекся. Рене Бодри… Ведь прочитав в сегодняшней газете, что этот человек найден мертвым, его жена потеряла сознание!Заминка не ускользнула от комиссара.– Итак, – напористо продолжал он, – мы все видим, что это имя вам известно.Симоно побледнел.– Ложь! – прохрипел он. – Никогда в жизни не слышал об этом человеке!Глава Службы безопасности кивнул комиссару:– Не тратьте зря времени. Бесполезно сейчас задавать этому человеку вопросы. Лучше помогите ему освежить память. Я думаю, семи-восьми дней в камере хватит.Пока двое жандармов отводили совершенно ошалевшего Поля Симоно в камеру, двое других ввели в кабинет Жоржетту. Молодая женщина выглядела совершенно потерянной и не сопротивлялась. Голос полицейского комиссара несколько смягчился:– Итак, мадам, вам известно, почему вы оказались здесь?– Нет, – ответила Жоржетта еле слышно. – Мне не в чем себя упрекнуть.– Хотелось бы вам верить, – вздохнул комиссар. – Однако это необходимо доказать. Вы готовы говорить откровенно?– Да, мсье.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30