- Что же объединяет все эти "случаи" кроме того, что они связаны с
войной? При современном развитии экономики любой случай нетрудно связать с
войной.
- Их объединяет Вавилон-17.
Он смотрел, как она заканчивает свою порцию и аккуратно ставит стакан
на влажный круг.
- Непосредственно перед, в течении и сразу после каждого случая
пространство заполнялось радиопереговорами из неизвестных источников.
Некоторые из них по мощности отстоят на сотни ярдов, но иногда встречаются
и такие, которые доносятся за световые годы. Во время последних трех
"случаев" мы записали эти радиопередачи и дали им рабочее название
Вавилон-17. Вот. Сможете ли вы из этого что-нибудь извлечь?
- Да. Есть хорошая возможность перехватить того, кто передает эти
радиоинструкции для саботажа...
- Но мы ничего не можем найти! - в его голосе прорвалось раздражение.
- Нет ничего, кроме этого проклятого бормотания! И, наконец, кто-то
заметил повторение в передачах и заподозрил существование кода.
Криптографы потратили много сил, но целый месяц ничего не могли сделать,
поэтому и обратились к вам.
Продолжая говорить, он заметил, что она задумалась. После
продолжительного раздумья она сказала:
- Генерал Форестер, вам нужен оригинал записи радиопереговоров плюс
полный отчет, если можно, секунда за секундой, обо всем происшедшем во
время "случая".
- Не знаю, можно ли...
- Если вы не можете получить такой отчет, постарайтесь его составить
во время следующего "случая". Если этот радиохлам представляет собой
разговор, обмен репликами, я сумею выяснить, о чем в них говорится. Вы
могли бы заметить, что в той копии, которую мне передали из
криптографического отдела, нет обозначений, кому принадлежат реплики. Нет
даже пауз, не говоря уже о словах. Простая техническая запись.
- Я могу дать вам все, кроме оригинала записи...
- Но вы должны. Я хочу сама составить транскрипцию, тщательно и со
своими обозначениями.
- Мы сделаем для вас перезапись по вашим указаниям.
Она покачала головой.
- Я должна все проделать сама, иначе я ничего не могу обещать. Вся
проблема заключается сейчас в распознавании фонематических и
аллофонических противопоставлений. Ваши люди даже не поняли, что это язык,
поэтому эта проблема их не заинтересовала...
Теперь он прервал ее:
- Что за противопоставления?
- Вы знаете, что некоторые люди азиатского происхождения путают Р и
Л, когда говорят на западных языках. Это потому, что в западных языках это
разные фонемы, а восточные люди на их месте слышат и пишут одно и то же.
Или сравните межзубное "th" в "они" (They) и "театр" (Theator).
- А в чем же разница между этими "т"?
- Они различаются так же, как В и Ф: из них один звук звонкий, а
другой глухой.
- Понятно.
- Но проблема заключается в том, чтобы иностранец мог правильно
затранскрибировать язык, который изучает. Иначе он может просто не
услышать различий, которых нет в его собственном языке.
- А как вы собираетесь сделать это?
- Используя свои знания звуковых систем множества языков, а также при
помощи чутья.
- Опять профессиональное мастерство?
Она улыбнулась.
- Я надеюсь.
Она ждала его одобрения. Но что он должен одобрить? На какое-то
мгновение он был отвлечен ее голосом.
- Конечно, мисс Вонг, - сказал он, - вы наш эксперт. Приходите завтра
в криптографический отдел и получите все необходимое.
- Спасибо, генерал Форестер. Я направлю вам свой официальный доклад.
Он стоял неподвижно, окаменев от ее улыбки. "Я должен идти, - в
отчаянии подумал он. - О, нет, сначала нужно что-то сказать".
- Хорошо, мисс Вонг. Потом мы еще поговорим...
Что-то еще, что-то еще...
Он начал поворачиваться. Надо сказать еще спасибо, спасибо. Подошел к
двери, по-прежнему размышляя: "Кто она? О, что-то я должен сказать! Я
груб, властен, я военный. Но богатство мыслей и слов отдано ей."
Дверь раскрылась, и вечер опустил ему на глаза свои синие пальцы.
"Боже, - подумал он, когда прохлада коснулась его лица, - все это во
сне. А она не знает. Я не могу этого выразить! - слова притаились где-то в
глубине. На поверхности было молчание. Не могу ничего сказать!"

Ридра встала, ухватилась руками за стойку. Она смотрела в зеркало.
Подошел бармен, чтобы унести стаканы. Он нахмурился.
- Мисс Вонг?
Лицо ее было напряжено.
- Мисс Вонг, но...
Костяшки пальцев ее побелели, и бармен видел, как белизна ползет по
ее руке.
- Вам плохо, Мисс Вонг?
Она повернулась к нему.
- Вы заметили?
Голос ее был резким, хриплым, саркастическим, напряженным. Она
отодвинулась от стойки и подошла к двери, остановилась и, закашлявшись,
вышла.

2
- Моки, помогите мне!
- Ридра? - доктор Маркус Тиварба оторвался в темноте от подушки. В
дымном свете над постелью появилось ее лицо. - Где вы?
- Внизу, Моки. Пожалуйста, мне нужно поговорить с вами.
Ее возбужденное лицо двигалось справа налево, стараясь избежать его
взгляда. Он зажмурился от света, потом снова открыл глаза.
- Поднимайся.
Лицо исчезло.
Он взмахнул рукой в направлении контрольного света, и мягкий свет
заполнил роскошную спальню. Он откинул золотое одеяло, встал на меховой
ковер, снял с искривленной бронзовой подставки черный шелковый костюм и
накинул его. Встроенные в костюм контуры расправили его на плечах и груди.
Он нажал впускной клапан в раме стиля рококо, алюминиевая откидная доска
опустилась, открыв внутренности бара. Оттуда выдвинулся дымящийся кофейник
и графин с выпивкой.
Повинуясь другому жесту, на полу выросло пузырьковое кресло. Доктор
Тиварба повернулся к входной двери, она щелкнула, распахнулась и появилась
Ридра.
- Кофе? - он подтолкнул кофейник, силовое поле подхватило его и мягко
поднесло к ней. - Чем ты занимаешься?
- Моки, это... я...
- Пей кофе.
Она наполнила чашку, поднесла ее ко рту.
- Нет ли чего-нибудь успокаивающего?
- Какао? - он извлек две маленькие бутылки. - Алкоголь тоже способен
обмануть. У меня кое-что осталось от обеда, собиралась компания.
Она покачала головой.
- Только какао.
Бутылочка последовала за кофе по силовому полю.
- У меня был ужасно утомительный день, - он потер руки. Работать
после полудня не удалось, за обедом гости, все хотели разговаривать со
мной, да и после обеда докучали своими вызовами. Минут десять назад лег
спать, - он улыбнулся. - Как ты провела вечер?
- Моки, это... Это было ужасно!
Доктор Тиварба отпил из чашки.
- Прекрасно. Иначе я ни за что не простил бы тебе, что ты меня
разбудила.
Вопреки своему желанию она улыбнулась.
- Я всегда... всегда могу рас-считывать на в-вашу помощь и симпатию,
Моки.
- Ты можешь рассчитывать на мой здравый смысл и убедительный совет
психиатра. А симпатии? Мне жаль, но не после двенадцати. Садись. Что
случилось? - взмах его руки вызвал к жизни кресло рядом с ней. Край
сиденья легонько ударил ее под колени, и она села. - Перестань заикаться и
рассказывай. Ты преодолела это, когда тебе было пятнадцать лет, - голос
его стал очень мягким и убедительным.
Он еще раз отпил кофе.
- Код, вы помните, я работаю над кодом?
Доктор Тиварба опустился в широкий кожаный гамак и отбросил назад
седые волосы, все еще взъерошенные после сна.
- Я помню, тебя просили поработать над чем-то для правительства. Ты
довольно презрительно отзывалась об этом деле.
- Да. И... ну, это не код... это язык. Но сегодня вечером я... я
разговаривала с главнокомандующим... с генералом Форестером, и это
случилось... Я имею в виду - это случилось, и я знаю!
- Что знаешь?
- Как в прошлый раз, я знаю, о чем он думает.
- Ты читаешь в его мозгу?
- Нет. Как в последний раз. По тому, что он делал, я могла сказать, о
чем он думает.
- Ты уже пыталась объяснить это мне раньше, но я не понял, мне
кажется, что ты говоришь о чем-то вроде телепатии.
Она покачала головой, снова качнулась.
Внезапно Ридра сказала ровным голосом:
- "У меня теперь есть кое-какие идеи насчет того, что ты пытаешься
выразить, дорогая, но ты должна высказать это сама". Именно это вы хотели
сказать, Моки, не правда ли?
Тиварба поднял седые брови.
- Да. Это. И ты говоришь, что не читаешь у меня в мозгу? Но ты много
раз демонстрировала мне...
- Я знаю, что вы собираетесь сказать, а вы не знаете, что хочу
сказать я, - она почти встала со своего кресла.
Он сказал:
- Именно поэтому ты такая известная поэтесса.
Ридра продолжала:
- Я знаю, Моки. Я ношу все в своей голове и вкладываю в стихи,
которые понятны людям. Но прошедшие десять лет я занималась не этим. Вы
знаете, что я делала? Я слышала людей, улавливала их полумысли,
полупредложения, в которых они не могли выразить ничего, и это было очень
больно. Потом я отправлялась домой и отделывала их, полировала, выплавляла
для них ритмическое обрамление, превращала тусклые цвета в яркие краски,
заменяла кричащие краски пастелью, чтобы они больше не могли ранить -
таковы мои стихотворения. Я знаю, что хотят сказать люди, и говорю это за
них.
- Голос века, - сказал Тиварба.
Она ответила непечатным выражением, и в глазах у нее появились слезы.
- То, что я хочу сказать, то, что я хочу выразить, я еще только... -
она снова покачала головой. - Я не могу сказать этого.
- Если ты хочешь расти как поэт, ты это должна сказать.
Она кивнула.
- Моки, год назад я не подозревала, что высказываю то, что хотят
сказать люди. Я думала, это мои собственные мысли.
- Каждый молодой писатель, хоть чего-нибудь стоящий, проходит через
это. Так овладевают мастерством.
- А теперь у меня есть собственные мысли, у меня есть, что сказать
людям. Это не то, что раньше: оригинальная форма для уже сказанного. Это
новые мысли, и я боюсь до смерти.
- Каждый молодой писатель, созревая, проходит через это.
- Повторить легко, но сказать трудно, Моки.
- Хорошо, что ты это поняла. Почему бы тебе не рассказать мне точно,
как это... как действует это понимание другого человека?
Она молчала пять, десять секунд.
- Ладно. Попытаюсь еще раз. Перед тем, как уйти из бара, я стояла,
глядя в зеркало, а бармен подошел и спросил, что со мной.
- Он почувствовал, что ты расстроена?
- Он ничего не "почувствовал". Но посмотрел на мои руки. Они стиснули
край стойки и быстро белели. Не нужно быть гением, чтобы связать это с
тем, что происходит в моей голове.
- Бармены обычно очень чувствительны к такого рода сигналам. Это
часть их работы, - он кончил свой кофе. - Твои пальцы побелели? Что же
сказал генерал или не сказал, и что он хотел сказать?
Ее щека дважды дернулась, и доктор Тиварба подумал, следует ли это
интерпретировать более специфически, чем просто нервозность?
- Генерал - грубоватый, энергичный человек, - объяснила она, -
вероятно, неженатый и всю жизнь прослуживший в армии со всеми вытекающими
отсюда последствиями. Ему около шестидесяти лет, но он не чувствует этого.
Он вошел в бар, где мы должны были встретиться, глаза его сузились, потом
широко открылись, руки его спокойно лежали на бедрах. Вдруг пальцы их
согнулись, потом распрямились, шаг его замедлился, когда он вошел, но,
оказавшись в нескольких шагах от меня, он пошел быстрее. Он пожал мне руку
так, будто боялся ее сломать.
Улыбка Тиварбы перешла в смех.
- Он влюбился в тебя.
Она кивнула.
- Но почему это тебя расстроило? Я думаю, ты должна быть тронута
этим.
- Я и была, - она наклонилась вперед. - Я была тронута. И я могла
проследить каждую мысль в его голове. Один раз, когда он старался вернуть
свои мысли к коду, к Вавилону-17, я сказала точно то, что он думал, чтобы
показать, насколько я близка к нему. Я проследила за его мыслью, будто я
читаю в его мозгу...
- Погоди минутку. Вот этого я не понимаю, как ты могла точно знать, о
чем он думает?
Она обхватила рукой подбородок.
- Вот как. Я сказала что-то о необходимости иметь больше информации
для расшифровки этого языка. Он не хотел мне давать ее. Я сказала, что
должна иметь ее, иначе не смогу продвинуться дальше, ведь это просто. Он
чуть поднял голову - чтобы не покачать ею. Если бы он покачал головой,
чуть поджав губы, чтобы он хотел сказать мне по-вашему?
Доктор Тиварба пожал плечами.
- "Но ведь это все не так просто".
- Конечно. Но он сделал один жест, чтобы избежать другого. Что это
могло означать?
Тиварба покачал головой.
- Он избегал жеста, чтобы не показать, что простое дело не вызвало бы
его появления здесь. Поэтому он поднял голову.
Тиварба предположил:
- Что-нибудь вроде: если бы это было так просто, мы не нуждались бы в
вас.
- Точно. И я сказала ему это. Челюсти его сжались...
- От удивления?
- Да. Тут он на секунду подумал, что я читаю его мысли...
Доктор Тиварба покачал головой.
- Это просто, Ридра. То, о чем ты говоришь, это чтение мышечных
реакций, и его можно осуществить очень успешно, особенно, если знаешь
область, в которой сосредоточены мысли твоего собеседника. Вернись к тому,
из-за чего ты расстроилась. Твоя скромность была возмущена вниманием
этого... неотесанного солдафона?
Она ответила чем-то не очень скромным.
Доктор Тиварба покусал нижнюю губу.
- Я не маленькая девочка, - сказала Ридра. - К тому же он ни о чем
грубом не думал. Я сказала его слова просто чтобы показать ему, насколько
мы близки. Я думала, что он очарован. И если бы он понял эту близость так
же, как я, у меня было бы к нему только доброе чувство. Только когда он
ушел...
Доктор Тиварба вновь услышал хриплые нотки в ее голосе.
- ...когда он ушел, последнее, что он подумал, было: "Она не знает, я
не сказал ей об этом".
Глаза ее потемнели - нет, она слегка наклонилась вперед и
полуприкрыла глаза, поэтому они стали казаться темнее. Доктор наблюдал это
тысячи раз с тех пор, как исхудалую двенадцатилетнюю девочку направили к
нему для психотерапии, которая превратилась потом в дружбу. Но он так и не
понял смысла этой перемены. Когда срок терапии официально кончился, он
продолжал внимательно приглядываться к Ридре. Какое изменение происходит
вместе с этим потемнением глаз? Он знал, что существует множество
проявлений его собственной личности, которые она читает с легкостью. Он
знал много людей, равных ей по репутации, людей влиятельных и богатых.
Репутация не внушала ему почтения. Однако Ридра внушала.
- Он подумал, что я не понимаю, и что он ничего не сообщил мне. Я
рассердилась. Это ранило меня. Все недопонимания, которые связывают мир и
разделяют людей, обрушились на меня, ждали, чтобы я распутала их,
объяснила их, а я не могла. Я не знаю слов, грамматики, синтаксиса. И...
Что-то изменилось в ее восточного типа лице, и он попытался понять,
что именно:
- Да?
- Вавилон-17.
- Язык?
- Да. Вы знаете, что я называю моим профессиональным чутьем?
- Ты внезапно начинаешь понимать язык?
- Ну, генерал Форестер сказал мне, что то, что у меня в руках, не
монолог, а диалог. Я этого раньше не знала. Это совпадало с некоторыми
другими моими соображениями. Я поняла, что сама могу определить, где
кончается одна реплика и начинается другая. А потом...
- Ты поняла его?
- Кое-что поняла. Но в языке заключено нечто, что испугало меня
гораздо больше, чем генерал Форестер.
Удивление отразилось на лице Тиварбы.
- В самом языке?
Она кивнула.
- Что же?
Мускул ее щеки снова дернулся.
- Я знаю, где будет следующий несчастный случай.
- Случай?
- Да. Где захватчики ( если это действительно захватчики, хотя я в
этом не уверена) планируют произвести следующую диверсию. Но язык сам по
себе, он... довольно странный.
- Как это?
- Маленький, - сказала она. - Крепкий. И плотно связанный... Это вам
ничего не говорит? Относительно языка?
- Компактность? - спросил доктор Тиварба. - Я думаю, это хорошее
качество разговорного языка.
- Да, - согласилась она, глубоко вздохнув. - Моки, я боюсь!
- Почему?
- Потому, что я собираюсь кое-что сделать и не знаю, смогу ли я.
- Если это достойно твоих стараний, то неудивительно, что ты немного
испугана. А что это?
- Я решила это еще в баре, но подумала, что нужно сначала кое с кем
посоветоваться. А это означает поговорить с тобой.
- Давай.
- Я решила сама разгадать всю загадку Вавилона-17.
Тиварба склонил голову вправо.
1 2 3 4