Резерфорд Монтгомери: «Каркаджу»

Резерфорд Монтгомери
Каркаджу



OCR — Красно
«Монтгомери Р. Каркаджу»: Дет. лит.; М.; 1976
Оригинал: Rutherford Montgomery,
“Carcajou”

Перевод: В. Ефанова, М. Миронова
Аннотация Повесть канадского писателя из жизни индейцев далёкого Севера, полной опасностей и лишений, связанных и с суровыми законами природы и с несправедливостью белых торговцев пушниной.На далёком канадском Севере живёт семья молодого индейского охотника по имени Гранитный Утёс. В эту семью входят не только жена и маленький сын охотника, его брат и жена брата, но и потешный ручной медведь Мистер Джим, всеобщий любимец и верный помощник на охоте. Из-за него-то и разыгрываются все драматические события повести «Каркаджу», названной так в честь беспощадного хищника — росомахи. Резерфорд МОНТГОМЕРИКАРКАДЖУ

Глава 1 • ЗЛОЙ ДУХ
В этот вечер Каркаджу рано вышел на охоту. Он был неограниченным властелином царства, раскинувшегося на сто километров бесплодной, изрезанной каньонами земли. Его царство простиралось от самой Золотой Чаши до Горы Слепней. Хитрыми маленькими глазками он внимательно обшаривал снежные откосы и заглядывал в заросли кустарника. Каркаджу не прятался, не перебегал от куста к кусту, как какой-нибудь заяц-беляк или олень. Он неуклюже трусил по насту, часто перебирая короткими лапами, и никого и ничего не боялся. Он был властелином, и все хищники — начиная с кугуара <Кугуар — горный лев> и кончая медведем-гризли — знали и боялись его.Он властвовал не потому, что превышал их всех размерами — сытый и сонный он весил всего лишь килограммов пятнадцать, но он происходил от хорька и ласки и унаследовал от них безграничную храбрость. Каркаджу дрался не на живот, а на смерть и никогда не уклонялся от битвы. Это знали все звери, потому-то они и признавали его власть. Его ненавидели и боялись, а он знай себе разбойничал и убивал в одиночку.Сегодня ему предстояло весьма важное дело. В его владения вторгся неизвестный зверь. Пробираясь по каньону Юнавип, Каркаджу учуял следы мокасинов, и это разозлило и встревожило его: ведь право охотиться в Юнавипе принадлежало ему одному. Он понял по запаху, что тут проходил индеец-зверолов. Что ж, Каркаджу прогнал из Юнавипа уже не одного охотника. Недаром его прозвали бесом. Ни самые замысловатые капканы, ни соблазнительные приманки не могли спасти куньей тропы для охотника, посягнувшего на его права. Охотники негодовали, возмущались, но в конце концов бросали хорошие места, потому что перехитрить властелина они не могли. Каркаджу уничтожал и их добычу и западни.Но индеец прошёл не один. Рядом со следами мокасинов виднелись глубокие морщинистые следы — отпечатки лап огромного медведя. Пересекая тропу охотника, Каркаджу сунул нос в медвежий след и свирепо зарычал. Видно, плохи дела у медвежьего племени, если они водят дружбу с человечьей породой!Каркаджу присел, лапой заслонил глаза и стал вглядываться в даль, высматривая врага. Толстый, с серым полосатым задом и тупой чёрной мордой, он выглядел в этой позе довольно забавно. Глаза властелина были его единственным слабым местом, и ему приходилось заслонять их от солнца совсем по-человечьи. Ничего не увидев, он встал на слежавшийся снег и снова пошёл по следу. След вёл в Юнавип. Сомнений не было — охотник уже успел расставить западни, и теперь Каркаджу придётся уничтожать их.Каньон сузился. Ручей по названию «Злюка», бежавший под толстенным покровом снега и льда, шумел и бился в ледяных оковах. Каркаджу упорно бежал вдоль его русла. Среди тоненьких, похожих на привидения осин он нашёл первую западню. Она была искусно построена, и приманка в ней была ещё совсем свежая. Каркаджу дважды обошёл западню, потом подполз к ней на животе и толкнул. Ловко отцепил защёлку, сделанную в виде четвёрки, и отпустил пружину.Приманке он уделил больше внимания. Нужно было тщательно исследовать, не отравлена ли она. Кусок рыбы оказался ненадрезанным и не пах дымом. Дело в том, что этот охотник никогда не клал яда в свои приманки. Он уже давно охотился и прекрасно знал, что стрихнин портит шкуру зверя, делает её пятнистой с зеленоватым отливом.Каркаджу не был голоден. Он взял рыбу и отнёс её подальше, на крутой склон каньона. Там, в большом сугробе, он вырыл ямку и закопал свою добычу. Но прежде чем засыпать рыбу снегом, он испачкал её мускусом, чтобы от неё шёл неприятный запах. Теперь на ней лежала печать властелина, и польститься на неё могла разве только голодная лиса. Каркаджу вовсе не собирался возвращаться за этой рыбой, но он смутно сознавал, что пищу нужно запасать впрок, и потому всегда тщательно припрятывал любую добычу.Следующая западня не была похожа ни на одну из виденных им до сих пор. Это была прочная клетка из свежих, крепко перевязанных между собой осиновых кольев. Над входом в клетку торчало толстое бревно, опиравшееся на крепкую ветку с рогатиной на конце. К этой же ветке была прилажена длинная жердь, уходившая далеко в глубь клетки… На конце жерди висела заячья тушка. Наполовину освежёванный заяц выглядел очень аппетитно. Пробегавшие мимо рыси и дикие кошки должны были сразу видеть, что их ждёт прекрасный обед — нужно только сделать несколько шагов и сорвать зайца с жерди.Каркаджу посмотрел на ловушку с подозрением. Сначала он обошёл клетку вокруг, затем вскарабкался на неё. Осиновые колья были поставлены так тесно, что просунуть лапу и достать приманку он не смог. Тогда он попробовал расшатать хоть один кол. Когда и это ему не удалось, он пошёл к открытому входу и сел. Было ясно, что воспользоваться входом нельзя. Уже одно то, что он был так широк, настораживало.Каркаджу долго толкал и тряс западню, но пружина не сдавала. Он ничего не мог понять. Всунул внутрь морду и сразу же отдёрнул. Ничего не произошло. Тогда он дважды обошёл вокруг западни, с силой кинулся на неё и, чуть выждав, снова отправился к входу. На этот раз он всунул внутрь не только морду, но и часть туловища. И опять ничего не произошло. Каркаджу был озадачен. Пятясь из западни, он сердито ворчал. Снег был уже весь испещрён его следами, можно было подумать, что сотня росомах отплясывала вокруг капкана какой-то странный танец.Каркаджу решил попробовать ещё раз. Сначала он осторожно заглянул внутрь, сделал один шаг и остановился. Ещё шаг — и снова остановка. Наконец приманка оказалась прямо перед ним. Снять её было не так-то легко. По-видимому, она была привязана. Каркаджу рванул зайца к себе, потом, изловчившись, он повернулся в узком проходе и с рычанием прыгнул по направлению к выходу, но было уже поздно — послышался противный скрип дерева, в морду ему полетела снежная пыль. Он сильно ударился обо что-то головой и отлетел назад. Огромное бревно, торчавшее прежде над входом, преграждало путь.Убедившись, что ему не выбраться из ловушки, Каркаджу впал в ярость. Он в клочья изорвал мёртвого зайца и принялся острыми когтями царапать бревно, закрывшее вход, — куски еловой коры так и летели во все стороны. Он буйствовал целый час, но вырваться из плена не смог.Тогда он уселся, чтобы хорошенько обдумать своё положение — в трудные минуты Каркаджу становился чрезвычайно изобретателен.Осиновые колья хоть и окаменели от мороза, но были ещё совсем зелёными. Он начал грызть их. Острые зубы отхватывали большие куски коры, рот был полон ею, но сам ствол оказался твёрдым, как железо. Два часа он грыз, а результаты были ничтожны. И всё же он продолжалсосредоточенно грызть, лишь изредка прерывая работу злобным рыком.Пока хищник пытался разломать крепкие стены своей западни, по склону каньона, скользя, спускалась крупная рысь. Это для неё предназначалась западня, и рысь с готовностью устремилась к ней, совсем как рассчитывал охотник. Но, немного не дойдя, она остановилась, повела носом и встревоженно зарычала. Рысь приближалась с наветренной стороны, и Каркаджу учуял её. С яростным рычанием он начал кидаться на стены своей тюрьмы. Рысь распласталась на снегу и одним прыжком очутилась далеко внизу. Она не раз натыкалась на пировавшего Каркаджу, и всегда ей приходилось удирать. И Каркаджу много раз натыкался на рысь, только что убившую кого-то. В таких случаях огромная кошка всегда поспешно уступала властелину свой обед. Однако на этот раз необходимости спасаться бегством не было — заточённый за зелёным частоколом Каркаджу был не страшен.Холодная звёздная ночь тянулась бесконечно. Каркаджу перестал грызть и, решив покориться судьбе, лёг на снег. Два кола были наполовину перегрызены, но переломить их он так и не смог.Рассвело. Затем над снежными вершинами показался бледный диск солнца. Каркаджу съёжился. Он ненавидел солнечный свет: от ослепительной белизны снега у него болели глаза. И вдруг он встрепенулся и с новой силой кинулся на стенку клетки. По тропинке кто-то шёл. Слышно было, как ломается снежный наст под тяжестью грузного тела. Приставив к глазам козырьком лапу, пленник увидел громадного медведя, ковылявшего по направлению к нему. За медведем шёл молодой худощавый индеец. Услышав яростное рычание Каркаджу, они остановились.— Индейский бес! Каркаджу! — закричал охотник. — Мистер Джим, назад!Громадный медведь сел на задние лапы, посмотрел на своего друга и осклабился. Мистер Джим только что хорошо позавтракал: съел миску каши, получил сверх того шесть черносливин, и был весьма доволен жизнью. Охотник по имени Гранитный Утёс в странном волнении приплясывал вокруг западни. За всё время, что он охотился, ему ещё никогда не приходилось поймать росомаху. Лицо его было испуганно; он боялся не того, что свирепый зверь вырвется наружу — на этот случай у него было с собой ружьё, — нет, при виде зверя его охватил суеверный страх.— Назад, Мистер Джим! Не подходи к Каркаджу! Он чёрт! Он злой дух! — приговаривал Гранитный Утёс. Потом он замолчал и стал рассматривать своего пленника.Но Мистер Джим и не собирался подходить к западне. Он видел беса, сидевшего за крепкими стенами, и чуял его запах. Несмотря на то что он попал к людям, когда ему был всего лишь один месяц, у него сохранился инстинкт дикого медведя и знание законов природы. Мистер Джим моментально сообразил, что в клетке находится опасное существо, свирепый хищник, и с удовольствием предоставил расправу над ним своему приятелю Гранитному Утёсу. Он с трудом придал своей запачканной кашей морде серьёзное выражение, но маленькие глазки его весело поблёскивали. Казалось, он хотел сказать: «Ну что ж, надо будет, так и побежим».— Стрелять — может быть плохо, — бормотал Гранитный Утёс. — Выпустить — может быть плохо. Пропадут все западни. Нужно будет уходить…Он уселся на снег.Мистер Джим осторожно пододвинулся вперёд и тоже сел. Ему очень хотелось перекувырнуться на снегу и посмотреть, что сделает этот бешеный Каркаджу. Медведи — паяцы в душе, а Мистер Джим был как-никак медведем.Но Гранитный Утёс не одобрил весёлого настроения своего спутника. Вопрос был слишком серьёзный. Убив росомаху, он мог нанести обиду высшим силам, распоряжавшимся судьбой этого дикого края. Предание, дошедшее до наших дней от старейших воинов, гласило, что Каркаджу — не просто зверь, что в этом уродливом существе живёт душа умершего человека. Охотник был встревожен. Если выпустить Каркаджу на волю, на охоте в Юнавипе можно ставить крест. Росомаха будет неотступно следить за его ловушками и уничтожать добычу. Гранитный Утёс понимал, что ему представляется прекрасный случай избавиться от больших неприятностей и от грозного врага. Ему казалось, что убить индейского беса не может быть грехом — нужно только сделать это по всем правилам.— Прежде чем убивать, мы пойдём и спросим Красного Журавля. — Он махнул Мистеру Джиму и, не оглядываясь, пошёл прочь. Глава 2 • КРЕСТ Гранитный Утёс и Мистер Джим добрались до дому часов в девять. Их хижина притаилась под сенью пихт, и на искрящемся снежном покрове просеки её можно было заметить только по огоньку, мерцавшему сквозь заменявшую оконное стекло выскобленную шкуру. С вершины горы хижина была похожа на зайца, присевшего на опушке рощицы. Метровый пласт снега покрывал крышу и тяжёлыми складками свисал с карнизов.Дома Гранитного Утёса и Мистера Джима ждал Красный Журавль — старый воин, которому была уже не под силу зимняя охота. Он поддерживал огонь в очаге и следил за тем, чтобы к приходу его друзей всегда был готов ужин — жареная оленина с бобами.Но на этот раз Красный Журавль был не один. В хижине оказались гости, двое бледнолицых: торговец Сэм Коби со своим компаньоном Смельцем. Обстановка хижины была бедна. Стены покрывала копоть. Коек не было. На полу лежало несколько шкур да у одной стены груда поленьев, приготовленных Красным Журавлём.Когда путники ввалились в тёплую избушку, Красный Журавль бросил быстрый взгляд на Мистера Джима, проворчал что-то и хлопнул в ладоши. Сам он сидел, скрестив ноги, на шкуре перед очагом и курил коротенькую трубку. Увидев Мистера Джима, который неуклюже потоптался на месте и сел, Смельц вздрогнул. Ему показалось, что медведь заполнил собой всё помещение. Смельц подошёл ближе к компаньону. Мистер Джим, осклабившись, оглядывался по сторонам. Его маленькие глазки на мгновение задержались на бледнолицем госте, и он насупился. Смельц сделал шаг назад к очагу.— Они что, держат это чудовище в доме? А? — пробормотал он, обращаясь к Коби.— Ну да. Он совсем не страшный, вроде собаки. — Коби усмехнулся. Потом повернулся к молодому охотнику и поздоровался с ним: — Хау, Гранитный Утёс!— Хау! — буркнул в ответ Гранитный Утёс, равнодушно кивнув головой.— Шкур нет? — отрывисто спросил Красный Журавль, вынув изо рта трубку.Охотник бросил свёрток и ружьё на свою постель.— Есть Каркаджу, — коротко ответил он, подошёл к очагу и протянул к огню руки.Красный Журавль смотрел в огонь минут пять.— Ты не принёс шкуры, — медленно сказал он. — Каркаджу живой?Гранитный Утёс кивнул.— Ты говорил, он бес. Мы пришли спросить, как его убить.Охотник нагнулся, взял у Красного Журавля коротенькую трубку и молча затянулся дымом. Старый воин не отрывал глаз от огня. Наконец он встал.— Мистер Джим поест, ты поешь, потом Красный Журавль скажет.Не обращая внимания на бледнолицых, он достал из углубления над очагом две глубокие миски. Из большого глиняного горшка, стоявшего около огня, он положил в них огромные порции дымящихся бобов, перемешанных с кусками жирной оленины. Мистер Джим встал на задние лапы и громко заворчал. С языка его капала слюна, маленькие глазки искрились. Красный Журавль подтолкнул медведю наполненную до краёв миску и хитро улыбнулся. Мистер Джим поискал миску и кончиком языка подобрал два боба. Потом он забавно ухнул и толкнул миску обратно Красному Журавлю. Чёрные глаза старого воина стали ласковыми, и он засмеялся сухим, дребезжащим смешком:— Тебе подходит твоё имя, Мистер Джим. Любишь бобы со сладеньким, как бледнолицые.Всё ещё посмеиваясь, индеец снова просунул руку в углубление над очагом и достал оттуда узкогорлый кувшин. Вытащив пробку, он полил бобы тонким слоем тёмной патоки и опять пододвинул миску медведю.— Это ты испортил малыша, — сказал он Гранитному Утёсу.Гранитный Утёс проворчал что-то. Рот его был набит бобами и олениной. Бледнолицые наблюдали за ними издали. Они уже поужинали часа два назад вместе с Красным Журавлём. Смельц придвинулся к Коби.— Такой медведь принесёт тысячу чистоганом. Меня просили достать… — прошептал он.Коби больно наступил компаньону на ногу.— Хочешь послать Мистера Джима вниз в долину с нами? — немного погодя спросил он равнодушным голосом, обращаясь к Гранитному Утёсу.Красный Журавль бросил на него быстрый взгляд, потом снова уставился в огонь. Гранитный Утёс буркнул что-то с набитым ртом и помотал головой.— Не продаётся, — сухо сказал он, проглотив то, что было у него во рту.Заиндевевшие космы на загривке Мистера Джима стояли дыбом и шевелились. Он сосредоточенно чавкал и после каждого глотка посматривал на горшок с бобами, словно боялся, как бы тот не исчез куда-нибудь. Мистер Джим надеялся получить вторую порцию.— А ты подумал, сколько тебе понадобится бобов, сушёных яблок и рому с патокой, чтобы прокормить такую махину, как Джим, раз ты ему и спать не даёшь и самому кормиться не позволяешь? — Голос Коби звучал весьма убедительно.Гранитный Утёс пошевелился и взглянул на громадного медведя.— Не продаётся, — снова буркнул он.Смельц хотел что-то сказать, но Коби опять перебил его:— Товара в этом году я запас много, но и шкур за него отдать придётся много. А ведь я ещё буду кормить твою ясену и сынишку в Кроссинге, пока ты здесь. — Коби пристально смотрел на молодого охотника.— Будут куницы, будет пума и другие звери. Много! — не допускающим возражений тоном сказал Гранитный Утёс.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12