И, как видите, я оказался прав - через Олега они узнали.
- И что они делают? - продолжал я. - Быстренько собираются, обгоняют нас и ждут нас возле затопленного города - от Олега они знают, где нас искать. Потому мы и не видим их катера, потому они и прячут катера где-то в бухточке, только может, выплывая, чтобы подобрать аквалангистов, когда нас нет поблизости, что боятся нас насторожить! Ведь если мы и в самом деле ищем бесценный клад, то любые посторонние могут нас напрячь, и мало ли что из этого выйдет!..
- А потом один из них решает произвести собственную разведку, втихую от приятелей - и сталкивается со мной! Ага, решает он, они настолько хитрые, что решили достать клад ранним утром, в самое тихое и безопасное время! Что ж, надо только подстрелить того, кто достанет клад - и смыться от всех! И он устраивает охоту за мной, свято веря, что клад у меня в руках!..
- Когда я все это понял, оставалось одно: позвонить Степанову. Ну, а реакцию Степанова вы видели. Олег сразу сообразил, едва Степанов ему вопрос задал, что напасть на нас могли только его дружки. Тем более, он знал, конечно, что его дружки, с которыми он поделился хохмой, выехали из города на несколько дней почти одновременно с нами, чуть раньше нас, и это он тоже сопоставил с остальным. И он помчался брать в заложники семьи своих дружков - с большой охотой помчался, немедленно, и чтобы искупить свою невольную вину перед Степановым, и потому что действительно Степанову очень предан, а на своих дружков разозлился так, что лучше им теперь ему не попадаться. Ну, а Степанов популярно объяснил им по телефону, что будет и с их семьями и с ними самими, если они не оставят нас покое. Вот они и отпрыгнули.
- Ну да, - задумчиво кивнул Ванька. - Но при этом мы им все равно сказали, что никакого клада не нашли. Потому что мало ли какая моча им в башки поударяла бы, когда бы они узнали, какие у нас сокровища! Могли и на семьи плюнуть, и решить, что с такими деньгами от любого Степанова уйдут!..
- Совершенно верно, - согласился я.
- Выходит, это я во всем виновата, - вздохнула Фантик. - Не влезь я со своим дурацким предложением...
- Наоборот! - горячо возразил я. - Ты спровоцировала целую цепочку событий, но в итоге все сложилось замечательно! Ведь только благодаря этим типам мы и нашли клад! Если бы этот Патрушев или как его там не загнал меня в погреб, не заставил прятаться и хвататься за кирпичи - клад так и лежал бы в погребе до скончания веков! Вот и выходит, что, благодаря твоему "выступлению", мы оказались с потрясающей находкой, а эти типы отвалили, без особого вреда для нас. Больше себе навредили, потому что им теперь перед Степановым отдуваться.
- Все так, - сказал Павел. - И отдуваться им придется... - он мотнул головой. - А все-таки интересно, кто и когда спрятал этот клад? Что это был за человек?
- Мы так решили, что это с Ярославским мятежом связано! - сказал Ванька. И рассказал нашу версию.
- Да, хорошая версия, - сказал Алик. - Но ведь и другое могло быть, что угодно...
- Мы ещё попробуем покопаться, кто жил в этом доме, - сказал я. - И, может, что-нибудь выясним.
- Что ж... - Павел поглядел на часы. - Давайте спокойно, без напряга, поплывем к колокольне. Когда доберемся до нее, у нас будет более чем достаточно светлого времени, чтобы заснять все, что мы захотим. Мы с Сергеем управляем яхтой, ребята убирают со стола и моют посуду... а Алик сегодня только руководит.
- Поруковожу с большим удовольствием! - откликнулся Алик.
И мы поплыли к колокольне. На полпути к ней в кармане Алика запищал "мобильник" - Алик теперь держал его включенным.
- Да?.. - сказал он. - Да, все замечательно... Нет, с нами все в порядке... Но в Рыбинске мы сегодня не появимся, завтра утром. Мы сейчас ближе к Череповцу, плывем снимать затопленную любецкую колокольню, и где-нибудь там остановимся на ночлег, чтобы завтра пуститься в обратный путь... Да, конечно... Но тогда мы... - он притянул к себе атлас судоходных путей и быстро его перелистал. - Тогда, лучше, мы просто подойдем к устью Пачаи и встанем у Рощина. На карте указан большой причал в этом месте. Местечко для нас там, думаю, найдется. И вам получается намного ближе, без лишних крюков... Да, всего доброго, - он отключился от связи. - Это Степанов, - сообщил он. - Уже в пути. Летит во всю прыть, чтобы поглядеть, что за клад мы выловили. Ну, где мы договорились встретиться, вы слышали.
- Представляю, как Степанов отпадет! - сказал Ванька.
- Да уж... - процедил Сергей - совсем как Папанов в "Двенадцати стульях".
До устья реки Пачая мы добрались уже в сумерках. И, действительно, обнаружили там неплохой причал. Пока мы готовили ужин, совсем стемнело. И так уютно было сидеть на мягко покачивающейся яхте, в теплом свете лампы под потолком, и смотреть, как фонари, зажженные на носу, на корме и на мачте, отбрасывают золотистые отблески на маслянисто черную воду и на причал. Даже разбитый иллюминатор не мешал нам, потому что ночь была теплой, вот только мелкой сеткой мы его затянули, чтобы комарье не слеталось.
Сергей поставил в видеомагнитофон пленки, отснятые им за сегодняшний день, и мы их проглядывали. Павел, как всегда, делал какие-то пометки.
Заодно мы достали драгоценности, опять или любовались, обсуждали, что делать. Было уже совсем поздно, когда мы услышали шум машин - именно машин, а не машины - на дороге к пристани, и визг тормозов. Потом по пристани затопали тяжелые шаги. Мы выглянули в иллюминатор и увидели не только Степанова с охраной, но и...
- Отец! - заорали мы с Ванькой.
- Папа! - завизжала Фантик.
Да, приехали и наш отец, и дядя Сережа Егоров. Степанов оповестил их, что у нас происходит нечто необыкновенное, и спросил, не хотят ли они прокатиться вместе с ним. Они, естественно, помчались.
- Ладно, показывайте, какую вы там рыбу поймали! - сказал Степанов. И загоготал. - Встряхнули меня так, как давно никто не встряхивал, так надо знать, с чего!
Мы открыли ларчик.
Наступила долгая тишина.
Потом отец сказал:
- Вот это да!
- Умереть! - сказал дядя Сережа.
А Степанов сказал:
- Мамочки!.. Да за это и впрямь могли пришить!
- А вы бы видели, как они мне идут! - вмешалась Фантик.
- Представляю... - пробормотал её отец, и все засмеялись, а Фантик смутилась.
- Ладно! - сказал Степанов. - Валяйте полную историю.
Мы "вывалили" полную историю, рассказывая наперебой. И можете вообразить, какое впечатление она произвела.
- М-да! - Степанов почесал в затылке. - И что теперь с этим делать?
- Вообще-то, это не общий клад, а Борькин! - заявил Ванька. - Борька сам его нашел, сам у этого бандита отбил, поэтому тут делить нечего! Как он решит, так и будет!..
- Я не о том... - Степанов созерцал драгоценности. - Такой клад не присвоишь. Точно посадят. Или такими налогами обложат на приобретение, что придушат. Этому место в музее или в этой, Грановитой палате, а нам... не по Сеньке шапка.
- Но действительно клады надо сдавать государству? - спросил я. - И чем это считать - кладом или произведением искусства? Потому что, вон, где-то писали недавно, что человек бесценную картину вот так же в старом доме нашел - и она у него осталась, и никто не придирался. А ведь это все равно что картина - сразу видно, что настоящие художники делали!
- Вот этого я не знаю, - сказал Степанов. - Надо бы с адвокатами посоветоваться.
- В Англии есть закон, - проговорил отец. - Что преступник не имеет права наследовать имущество жертвы. Даже если преступник - прямой наследник и ближайший родственник. Собственно, из-за таких случаев закон и был введен. Надо бы узнать, нет ли похожего закона в российском законодательстве. Потому что если это имущество кого-то из расстрелянных или репрессированных, то, в данном случае, государство выступало в роли преступника и ни на что не может претендовать... Да, тут надо бы с адвокатами посоветоваться... А у вас были какие-нибудь идеи?
- Ну... - Павел замялся. - Мы обсуждали одну проблему. Хорошо бы снять эти драгоценности для нашего фильма. Совсем здорово было бы разыграть, как все происходило. Как Борис плавает с аквалангом, как он всплывает с ларчиком в руке, как Алик подбирает его на надувную лодку, как мы на яхте открываем ларчик и раскладываем драгоценности... Это было бы потрясающе! Но, с другой стороны, это бы означало, что мы засвечиваемся перед всеми, что нашли клад, поэтому, если вы хотите его скрыть...
- И ещё это означало бы, - добавил отец. - Что в подводный город хлынут такие толпы искателей сокровищ, что все море по берегам расплескают.
- Я имею в виду, ближайшие ваши планы, - сказал Степанов.
- Ближайшие планы? - переспросил Павел. - Продолжать снимать! Завтра надо перехватить кузнеца, снять его в его кузнице, беседу с ним снять, рассказ о его ремесле, его работы. Потом...
- Потом, - вклинился Ванька. - Нам надо поднять со дна бронзовую люстру и бутылку, и ещё куклу поднять - и поглядеть, нет ли и в ней какого-нибудь клада!
- Иван!.. - строго сказал отец. - Как можно перебивать?
- Ну вот... - пробормотал Ванька. - Уже воспитывают... А я ведь только планы излагаю.
- Вы не думаете, что вам стоит вернуться домой? - спросил дядя Сережа.
- Ни в коем случае! - ответили мы хором. А я добавил:
- Мне ещё надо как можно больше книг и материалов нарыть по Мологе! Я все-таки надеюсь докопаться, чей это клад!
- В любом случае, плавать с драгоценностями небезопасно, - сказал Степанов. - Я мог бы взять их пока на сохранение, запереть в своем сейфе... Если, конечно, вы мне доверяете.
- Доверяем! - ответили мы.
Степанов взял в руки колье и залюбовался.
- Красота-то какая, просто сказочная!
- Послушайте... - я размышлял. - А если мы все поделим? Ведь тогда к нам никто не придерется, по одной-двум драгоценностям всякий может иметь, даже очень хорошим. А тут как раз на всех хватит... Вот вы, - обратился я к Степанову, - возьмете это колье, мы возьмем для мамы вот этот набор с изумрудами, Егоровы возьмут вот этот сапфировый набор, для тети Кати и Фантика... Фантику на вырост! - поспешно добавил я, увидев, как все начали изображать ехидные улыбочки. - А Алику, Павлу и Сергею достаются и браслеты, и подвески, и кулон, и вот эти кольца, и они сами могут решить, кому что. Или можно как-то по-другому поделить - я о том, главное, что делится на всех и приблизительно поровну.
- А что? - сказал Степанов. - Нормальная идея! - он взвесил колье в руке. - Мне чуть ли не самая большая доля достается! Не знаю, сколько может стоить эта штуковина - не удивлюсь, если она и на пол-лимона потянет - но фиг с два я её когда-нибудь кому-нибудь продам!
И все остальные тоже одобрили мою мысль.
...Осталось досказать совсем немного. Мы провели с телевизионщиками ещё четыре дня, и, по Ванькиным настояниям, подняли куклу. Самое интересное, что в кукле и впрямь оказался клад - правда, полностью обесценившийся. Внутри куклы оказался плотный водонепроницаемый сверток, а в нем - советские деньги довоенного образца, зелененькие трехрублевки с красноармейцем и красненькие червончики с Лениным. Эти деньги и у коллекционеров почти ничего не стоят, потому что их много сохранилось. Правда, они имели исторический интерес - мы отдали их в музей затопленного города, вместе с куклой, в которой они хранились. И ещё правда, среди этих никчемных бумажек оказались четыре царских золотых монеток: видно, НЗ семьи на самый крайний случай. Три монетки мы отдали в музей, а одну мы с Ванькой оставили себе для коллекции. У нас неплохая коллекция монет, есть даже семнадцатого и восемнадцатого века, есть даже корабельник Ивана III, найденный на месте археологических раскопок на окраине нашего заповедника, и есть "картежный червонец" Екатерины Великой, историю появления которого у нас я рассказывал в "Тайне знатных картежников".
Сергей, на всякий случай, снимал весь процесс извлечения куклы со дна морского - и естественно, тот момент, когда кукле аккуратно снимают голову (разбивать куклу не пришлось) и извлекают деньги. Так что сцена обнаружения клада в фильме все-таки будет. А блеск золотых монеток среди блеклых зеленых и красных бумажек сделает эту сцену вполне впечатляющей. Павел так говорит, во всяком случае.
А Сергей предлагает сопроводить извлечение куклы стихами Гумилева:
...И, таинственный твой собеседник,
Вот, я душу мою отдаю
За твой маленький детский передник,
За разбитую куклу твою.
Ну, это они сами решат, вставлять эти стихи или нет.
Что касается типов, напавших на нас, то Степанов думал сначала "разобраться" с ними, но потом иначе рассудил: виноватые, они будут служить ему верой и правдой, лишь бы зализать свой проступок. Они ходят перед ним на задних лапках, шарахаются от нас с Ванькой, завидев нас в городе, а деньги за разбитый иллюминатор, плюс (как велел им Степанов) крупную сумму "за моральный ущерб" выложили сразу и беспрекословно.
Естественно, они все валили на Патрушева: мол, он их подбил, только он и стрелял, и так далее, и Патрушева Степанов не пощадил бы, но только Патрушеву повезло - если то, что с ним приключилось, можно назвать везением. Он провел в бегах дня три или четыре, а потом сам появился у Степанова, дождавшись, когда Степанов выйдет из офиса - и повалился Степанову в ноги, на глазах у изумленной охраны.
- Хоть убей! - вопил он. - Я согласный! Лучше ты, чем он!
Выяснилось, что во время его блужданий на катере ему начал являться по ночам черный старик, ходящий по воде и грозящий, что в конце концов он до него доберется! Старик очень живо и красочно описывал ему, как не просто утянет его на дно, но и будет там долго душить и мучить. И спасения от старика не было - куда ни повернешь, а с наступлением темноты он всюду возникает перед носом катера.
Степанов сначала решил, что Патрушев придуривается, чтобы наказания избежать, потом порасспросил его поподробней... и велел немедленно вызвать скорую психиатрическую помощь.
Патрушев так до сих пор и сидит в психбольнице.
А я успел поизучать старые карты Мологи, очерки и книги об этом городе, кой-какие музейные материалы. Теперь у меня есть несколько интересных версий, кто мог спрятать этот клад, и когда - в семнадцатом, восемнадцатом, девятнадцатом и даже двадцатом веке. Не буду о них рассказывать, пока не проверю все до конца. И потом, мне очень хочется верить, что этот клад имеет отношение к Ярославскому мятежу - и напрямую связан с Гумилевым. Потому что так здорово брать и перечитывать хоть вот это:
Та страна, что могла быть раем,
Стала логовищем огня.
Мы четвертый день наступаем,
Мы не ели четыре дня...
...Словно молоты громовые
Или воды гневных морей,
Золотое сердце России
Мерно бьется в груди моей.
И так славно рядить победу,
Словно девушку, в жемчуга,
Проходя по дымному следу
Отступающего врага.
Уж он-то знал, о чем писал, кавалер двух Георгиевских Крестов за воинскую доблесть!
Словом, мои поиски продолжаются.

1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13