Итак, бедная принцесса очутилась на улице, на другой стороне которой сидел и выл большой дракон; но он даже не попытался съесть ее, потому что, хотя старая няня об этом и не подозревала, драконы не могут есть белых принцесс с золотыми сердцами.
Принцесса не могла пройти по улицам города в своем молочно-белом платье с вышитыми на нем маргаритками, без подобающих такой особе шляпы и перчаток, поэтому она повернула в другую сторону и побежала через луг к лесу. Она ни разу не выходила из своей башни до этого дня, и мягкая трава под ногами казалась ей райским ковром.
Она устремилась в самую густую часть леса, потому что не знала, из чего сделано ее сердце, и боялась дракона. Там, в овраге, она наткнулась на Эльфина и его семьдесят пять прекрасных черных свиней. Он играл на свирели, а хрюшки весело танцевали вокруг.
— Ах, Боже мой! — взмолилась принцесса. — Защити меня, пожалуйста, я так боюсь.
— С удовольствием, — сказал Эльфин, протягивая к ней свои сильные руки. — Теперь ты в полной безопасности. Что тебя так напугало?
— Дракон, — сказала она.
— Так, значит, он выбрался из серебряной фляжки, — заключил Эльфин. — Надеюсь, он съел принца?
— Нет, — ответила Сабринетта, — но почему ты этого желаешь?
Тогда он рассказал ей о постыдном обмане принца.
— И он обещал мне половину своего королевства и руку двоюродной сестры, принцессы, — добавил Эльфин.
— Ax, Боже мой, какой стыд! — ужаснулась Сабринетта.
— Что с тобой? — спросил свинопас. — Это ужасно, или, по крайней мере, мне так показалось. Но теперь он может оставить себе королевство, как половину, так и целое, если я могу удержать, что имею сейчас.
— А что это? — спросила принцесса.
— Да тебя, моя дорогая, — сказал Эльфин, — что же касается принцессы, его двоюродной сестры, — прости мне, мое сердце, — но, когда я попросил ее руки, я еще не видел настоящей принцессы, единственной принцессы, моей принцессы.
— Ты подразумеваешь меня? — спросила Сабринетта.
— А кого же еще? — спросил он.
— Да, но ведь пять минут тому назад ты еще не видел и меня.
— Пять минут тому назад я был свинопасом, а теперь возле тебя я принц, хотя мне и придется, может быть, пасти свиней до конца моей жизни.
— Но ты не просил у меня моей руки, — напомнила принцесса.
— Ты сама попросила меня охранять тебя, — сказал Эльфин, — и я буду охранять тебя всю свою жизнь.
Итак, этот вопрос был решен, и они стали говорить о действительно важных вещах вроде дракона и принца, и Эльфин все еще не знал, что с ним говорит сама принцесса, хотя уже отлично понял, что у его собеседницы золотое сердце, о чем и повторил ей много-много раз.
— Вся беда, — сказал Эльфин, — заключается в том, что у меня нет непроницаемой для дракона фляжки. Теперь мне это ясно.
— Ах, неужели дело только в этом? — обрадовалась принцесса. — Я легко могу тебе добыть такую; ведь все, что находится в моей башне, непроницаемо для драконов. Мы должны непременно сделать что-нибудь, чтобы покончить с драконом и спасти детей.
Она отправилась за непроницаемой для драконов фляжкой, но не позволила Эльфину идти с собой.
— Если то, что ты сказал, правда, — говорила она, — если ты уверен, что у меня золотое сердце, дракон не причинит мне никакого вреда, а кто-нибудь непременно должен остаться здесь, возле свинок.
Эльфин был совершенно уверен в том, что утверждал, и согласился отпустить ее одну.
Принцесса нашла дверь башни открытой. Дракон терпеливо ждал принца на улице, и, как только он открыл дверь и вышел, дракон съел его, хотя он оставил башню всего на минутку, чтобы отправить письмо своему премьер-министру, в котором извещал, где он скрылся, и просил прислать пожарных, чтобы справиться с этим огненным чудовищем. Затем дракон отправился обратно в лес, так как уже наступал час, когда он становился маленьким на ночь.
Сабринетта вошла в башню, поцеловала свою няню, приготовила ей чашку чаю и объяснила, что намерена делать дальше, а также рассказала, что у нее золотое сердце и поэтому дракон не может съесть ее. Няня поверила, поцеловала ее и отпустила.
Сабринетта взяла непроницаемую для драконов флажку, сделанную из особой меди, и побежала обратно в лес, к оврагу, где Эльфин сидел среди своих жирных черных свиней и ожидал ее.
— Я думал, что ты никогда не вернешься, — сказал он, — ты проходила целый год, по меньшей мере.
Принцесса села возле него, среди свиней, и они держали друг друга за руки, пока не стемнело; тогда показался дракон, ползущий по мху, обжигая его на пути и становясь все меньше и меньше. Наконец, он свернулся в клубок на ночь под корнями дерева.
— А теперь подержи фляжку, — попросил Эльфин и принялся подгонять и подталкивать дракона маленькими палочками, пока тот не вполз целиком в непроницаемую для драконов фляжку. Но вдруг они заметили, что крышка от фляжки затерялась.
— Это пустяки, — сказал Эльфин, — я всуну в горлышко свой палец вместо пробки.
— Нет, давайте я это сделаю, — попросила принцесса, но, конечно, Эльфин ей этого не позволил. Он заткнул фляжку пальцем, и принцесса закричала:
— К морю, к морю, беги к прибрежным скалам!
Оба понеслись во всю прыть к морю, и семьдесят пять свинок побежали за ними длинной черной вереницей.
Фляжка в руках Эльфина все больше и больше нагревалась, потому что сидевший в ней дракон все сильнее и сильнее извергал пламя и дым. Эльфин не выпустил фляжку из рук, пока они не достигли края прибрежных скал, где в темно-синем море и пенился огромный водоворот.
Тогда Эльфин поднял бутылку высоко над головой и швырнул ее в самую середину водоворота.
— Мы спасли всю страну! — воскликнула принцесса. — Ты спас маленьких детей, дай мне твои руки!..
— Не могу, — тихо сказал Эльфин, — я уже больше никогда не буду в состоянии взять твои дорогие руки в свои: мои совершенно обгорели.
И это было правда: на том месте, где должны были находиться его руки, виднелись только черные угольки.
Принцесса принялась целовать их и плакать над ними. Она оторвала куски от своего мелочно-белого шелкового платья, чтобы перевязать их, и они оба пошли назад к башне, чтобы рассказать няне обо всем. А свинки сели у дверей башни и принялись ожидать чего-то.
— Вот самый храбрый человек в свете, — говорила Сабринетта. — Он спас страну и маленьких детей; но, ах! его руки! его бедные, милые, дорогие руки!
Тут дверь отворилась, и в комнату вошла самая старшая из семидесяти пяти свиней. Она подошла к Эльфину и стала тереться об него, издавая слабое, ласковое хрюканье.
— Посмотрите на это милое существо, — сказала няня, вытирая слезинку, — оно знает, оно все знает!
Сабринетта поласкала свинку, потому что у Эльфина не было рук, которыми он мог бы погладить кого-нибудь.
— Единственное лекарство против драконовых ожогов, — продолжала старая няня, — это свиной жир, и верное животное знает это…
— Я бы не сделал этого даже за целое царство! — воскликнул Эльфин и погладил свинку, как мог ласковее, своим локтем.
— Разве нет никакого другого лекарства? — спросила принцесса.
Теперь еще одна свинка просунула свой черный пятачок в дверь, затем еще и еще одна, пока вся комната не наполнилась целой массой черных, лоснящихся спин, толкающих друг друга и стремящихся каждая скорее добраться до Эльфина.
— Есть еще одно, — сказала няня, — ах, эти милые привязчивые животные — они все желают умереть за вас.
— В чем же заключается это второе средство? — спросила Сабринетта тревожно.
Няня подергала тесемки своего чепца, словно они мешали ей дышать, и почему-то вздохнула:
— Если человек обожжен драконом и известное число живых существ готово умереть за него, достаточно, чтобы каждый из них поцеловал обожженное место и пожелал от глубины своего любящего сердца, чтобы оно залечилось.
— Число этих существ? Число! — закричала Сабринетта.
— Семьдесят семь, — еще глубже вздохнула няня.
— У нас только семьдесят пять свинок, — сказала принцесса, — а со мною это составит семьдесят шесть! Может, хватит этого?
— Нет, должно быть точно семьдесят семь, — повторила свое няня, — а я, прости меня, Господи, уж так стара, что и за живое существо не считаюсь. Выходит, ничего не попишешь, ему придется приделать пробковые руки, — заключила няня.
— Я знал про семьдесят семь любящих существ, — сказал Эльфин, — но мне никогда не приходило в голову, чтобы мои милые свинки любили меня до такой степени и моя дорогая также… Но, конечно, средство от этого становится еще более невозможным. Зачем мне здоровые руки, если не станет вас? Однако есть еще одно волшебное средство, которое излечивает ожоги, полученные от драконов, но я охотнее весь обгорел бы дочерна, чем женился на ком-нибудь, кроме тебя, дорогая!..
— Но на ком же ты должен жениться, чтобы излечить свои ожоги? — спросила Сабринетта.
— На принцессе. Этим способом и Роланд излечил свои ожоги.
— Вот как! Подумайте только! — удивилась няня. — А я никогда и не слышала об этом средстве, как я ни стара!
Но Сабринетта обхватила руками шею Эльфина и держала его так крепко, будто никогда больше не хотела отпустить.
— В таком случае все отлично, дорогой, храбрый мой Эльфин! — воскликнула она. — Ведь я принцесса, и ты будешь моим принцем. Пойдем, няня. Мы повенчаемся сию же минуту.
Итак, они пошли, и все свинки последовали за ними, двигаясь с большой торжественностью попарно. И как только Эльфин был обвенчан с принцессой, руки его совершенно зажили. Народ, которому осточертел принц Докучный со своими гиппопотамами, радостно приветствовал Сабринетту и ее мужа как законных повелителей страны.
На следующее же утро принц и принцесса вышли из города посмотреть, не выбросило ли море дракона на берег. Они нигде не могли его заметить. Но когда они посмотрели вдаль по направлению к водовороту, то увидели столб пара. Рыбаки рассказали им, что вода на несколько миль вокруг водоворота была так горяча, что отлично годилась для бритья! Вода там горяча и сейчас, из чего следует, что злоба этого дракона была так велика, что воды всех морей было недостаточно, чтобы охладить его.
Принц и принцесса милостиво и мудро правят страной. Няня живет с ними и не делает ничего, кроме самого легкого шитья, да и то, когда ей уж очень захочется этого. Принц не держит никаких гиппопотамов, и поэтому чрезвычайно любим народом. Семьдесят пять преданных свинок живут в белых мраморных свинарнях с бронзовыми ручками и надписью «Свинья» на карточке, прибитой к дверям. Дважды в день их моют греческими губками с мылом, надушенным фиалками, и никто не имеет ровно ничего против, когда они следуют за принцем во время его прогулок, так как они ведут себя прекрасно — всегда идут по дорожкам и исполняют приказание: «Траву не топтать».

1 2