Потом все трое дружно взялись отбрасывать водоросли из-под борта «Дельфина». Работали в водолазных перчатках, чтобы не поранить ненароком руки. Копались с полчаса. Наконец аппарат завис одним бортом над неглубокой траншеей.Хачирашвили забрался в аппарат и по командам Дерюгина, которые тот подавал условным стуком, так как люк закрыли, включал манипулятор. Стальная рука с остановками начала складываться в сочленениях, тросик натянулся, аппарат качнулся и стал выпрямляться. С хлюпаньем вылезла из мокрых водорослей цилиндрическая башенка рубки, «Дельфин» наклонялся круче и круче, пока наконец не шлепнулся гулко на днище.Манипулятор, словно уродливая гусеница в куколку, спрятался в камеру, створки закрылись.– Ура! – крикнули Дерюгин и Руденок и подскочили к люку рубки.Послышался скрип отпускаемых винтов, звякнули зажимы, медленно открылась крышка, и в проеме показалось довольное лицо Хачирашвили.– Ну что ж, мужики, перекурим – и на покой… Хотя курящих, по-моему, среди нас нет, – отметил Дерюгин.– Посидим на завалинке, – поддержал шутливый тон Руденок. – На осмотр идти, пожалуй, поздновато.Они присели полукругом у основания рубки. Яркое пятно в зените потускнело и, по всей видимости, должно было вот-вот потухнуть. Гигантский купол все гуще наполнялся багровыми сумерками. Переливчатые светящиеся струйки в водяной стене залучились еще ярче.– Зре-елище, я вам скажу, – протянул Руденок.– Думаю, здесь ухо надо держать востро, – проговорил Дерюгин. – В такую карусель и Гольфстрим вполне мог втянуться…– Александр Александрович, а что именно грозит Европе, если Гольфстрим от нее отвернется? – спросил Хачирашвили. – Честно говоря, я представляю это лишь в общих чертах.– Да, сначала Европе, а потом, может быть, и всему миру… Зимы на Пиренейском полуострове, в Исландии и Великобритании, в Центральной Европе ничем не будут отличаться от сибирских. Начнут расти ледники в Альпах и Скандинавских горах. Расширится ледяной покров Гренландии, Северного океана, что неизбежно приведет к закрытию Северного морского пути. Вечная мерзлота опустится ниже к югу. Все это – предпосылки для так называемого малого ледникового периода… Разумеется, непредсказуемо изменится циркуляция атмосферы, что повлияет в той или иной степени на климат всех континентов…– А у нас как же? – поинтересовался Руденок. – В Белоруссии, например…– Частично я уже сказал… Если сейчас майский снег и летний заморозок – большая редкость, то тогда они станут обычным явлением. И вообще продолжительность теплого времени сократится.– Но это ведь только предположения, – не согласился Руденок.– Не предположения, а научный прогноз, хотя, конечно, слово «предположения» звучит утешительней, – уточнил Дерюгин. – Скептицизм в данном случае с твоей стороны, Гриша, не более чем способ самоуспокоения… Если не удастся остановить умопомрачительный насос, внутри которого мы сейчас сидим, то уже нашему поколению доведется испытать на себе, насколько верны предвидения климатологов…– Не довелось бы нам свой век здесь прокоротать, так и не узнав, правы ли климатологи, – проговорил Хачирашвили.– В общем-то паниковать рано, – бодро ответил Дерюгин. – Как говорится, поживем – увидим… Да и на сон грядущий такие настроения ни к чему… Кстати, во время сна будем дежурить по очереди на всякий случай. И чур я – первый.Хачирашвили и Руденок не протестовали, первый так первый – командиру виднее. Вполголоса поругивая стечение обстоятельств, забросившее их в эту дыру, они спустились внутрь «Дельфина» и какое-то время возились там, укладываясь спать в неудобных для такого дела креслах.Дерюгин остался сидеть наверху. Невольно любуясь игрой светящихся струй в стене, он грустно думал, что Хачирашвили с его пессимизмом насчет выхода из этой ловушки ближе к истине, чем он, Дерюгин, со своим оптимизмом и верой в цифру ноль. «Хотя, какая там вера, так, сболтнул, чтоб ребят успокоить. Бодрячком прикинулся. Они небось надеются на меня, но выбраться отсюда… Ох, как трудно это будет сделать, если вообще возможно. Сюда нас как-то затащило течением сквозь слой воды малой плотности. Но „Дельфин“ не танк, чтобы таранить эту проклятущую стену…»Так в раздумьях под гул бегущей воды медленно текло время. Дерюгин контролировал его по механическим наручным часам, давно вышедшим из моды, но более надежным в пределах Возмущения, так как электроника здесь частенько подводила.Хачирашвили и Руденку в это время снились сны. Хотя, может, и не совсем приятные, под стать сегодняшним событиям.Тенгиз с Танюшкой все копал и никак не мог выкопать из глубокого сугроба оранжевые грибные чашечки. Только они добирались до них, хрупких и красивых, как края сугроба обрушивались и вновь засыпали нежные грибки… И снова они начинали разгребать руками текучий, словно сухой песок, снег.Руденок бил лунку на замерзшем озере. Рядом стоял сын и торопил – ему не терпелось поймать рыбу. Руденок бил и бил… Вот уже пешня ушла на метр, на два, на три… А лед все не кончается. Он вдруг с ужасом начал понимать, что озеро промерзло до дна. А из отколотых глыб на него таращились мордастые лупатые бычки-ротаны, для которых лед – дом родной… ГЛАВА IX Голова болела не сильно, но утомительно, мешая говорить и слушать, ясно воспринимать окружающее. А ясность ох как нужна была сейчас!Милосердов решил нарушить свой «безлекарственный» принцип. Извинившись перед Пушковым, он быстро прошел за кормовые надстройки к рубке катамарана. Поскольку судно лежало в дрейфе, здесь никого не было. Только у кормового обреза палубы матрос разбирал какие-то запутанные снасти. Милосердов поднялся в рубку и закрыл за собой дверь. Открыл белый ящичек с красным крестом, висевший на боковой переборке. Ага, вот, кажется, цитрамон, старое испытанное средство. Он нацедил из пластмассового бачка немного воды в стакан, вылущил из упаковки таблетку, секунду подержал кофейный кружок на ладони, потом задержал дыхание и, решительно бросив лекарство в рот, тут же запил его большим глотком воды.Милосердов вышел из рубки, постоял немного, словно стараясь ощутить, как растворяется в крови лекарство. Все же непросто перешагнуть через принцип, даже если он незначителен по сути.Матрос поглядел вопросительно: может, что нужно начальнику? Милосердов, не обращая на него внимания, махнул отрешенно рукой и направился обратно на пост связи.Вскоре боль в голове понемногу утихла.– Где ты запропастился? – досадливо поморщился Пушков. – Что делать предлагаешь?Милосердов ответил не сразу. Он внимательно посмотрел в воду, будто намереваясь пронзить ее взглядом до самого дна и увидеть там исчезнувший «Дельфин», затем заговорил:– Что мы можем сделать?.. А пожалуй, что ничего серьезного…– А если второй аппарат спустить? – предложил Пушков и тут же поправил себя: – Хотя что это даст? Одному Нептуну известно, куда их занесло течением… Лишь бы не в воронку…– Боюсь, что воронки им не миновать… Аппарат, конечно, выдержит давление, а вот если о дно колотить начнет… – сказал Милосердов.– Что же это?! Как же?! Ведь погибнут ребята! – не утерпел Степан Балаголов. Он тоже неотлучно торчал у поста связи с «Дельфином».– Успокойтесь, Балаголов! – жестко оборвал его Пушков. – Куда их унесло, это еще бабушка надвое гадала… Да и запас прочности у аппарата надежный, дыхательной смеси хватит на пятеро суток…Чувствовалось, что Пушков уже взял себя в руки, оправившись от шока, вызванного исчезновением аппарата с экипажем.– Сергей Петрович, какие поисковые средства имеются у нас?– Три вертолета, два спасательных катера. Кроме того, непосредственно в районе Возмущения можно использовать все пять исследовательских парусников и катамаран, на котором мы сейчас находимся. Система поиска через спутники поможет только в том случае, если они выпустят сигнальный буй.– Надо немедленно сообщить на базы других стран, попросить, чтобы тоже включились… Наши группы оснастить универсальными поисковыми детекторами – может, с «Дельфина» все же успели выпустить буй, но буйреп Буйреп – трос, на котором крепится буй.
запутался и буй находится в подтопленном состоянии… Думаю, не помешает включить в дело все гидролокаторы и подводные телекамеры…Милосердов слушал Пушкова, кивал согласно головой и от решимости академика внутренне успокаивался. Хотя, если быть честным до конца, где-то в глубине сознания копошилась мысль, даже не мысль, а так, предательская мыслишка о том, что шансы обнаружить «Дельфин» ничтожны. Но как солдат, идя в атаку, думает не о смерти, а о победе, так и сейчас надо было думать о том, как победить слепое могущество океана, а не поддаваться ему.Экипаж «Дельфина» мог лишь догадываться о том переполохе, который учинил своим исчезновением. Надеяться же приходилось только на себя, ибо никакие ухищрения не могли привести спасателей под водяной купол. Разве что и они повторят путь «Дельфина».Но подобное настолько бессмысленно, что о нем не то что говорить – думать нечего. И как-то само собой получилось, что о помощи извне никто из троих так и не вспомнил.Утро наступило до неестественности багряное, словно исследователей упрятали в гигантскую бутыль с красной тушью. По-видимому, условия преломления лучей утреннего солнца изменились почему-то в водяном световоде, оставив только красную линию спектра.– Вставайте, краснокожие братья! – крикнул в проем люка Хачирашвили, дежуривший последним.Через пару минут из люка показались Дерюгин и Руденок.– Ну и симфония! – восхитился Дерюгин, поражаясь игрой красного цвета всех возможных градаций.Руденок тут же зажужжал кинокамерой.– Есть хочется, – констатировал между тем Хачирашвили.Дерюгин спустился в люк и вскоре появился с тремя овальными баночками рыбных консервов, литровой жестянкой черносмородинового компота и очередной пачкой хлебцов.Пока завтракали, тревожный багрянец постепенно линял, яркое пятно в зените светило все сильнее. Свет, отражаясь от водяной стены, окрашивал пространство в приятные прозрачно-зеленые тона. Только в центре долины не исчезало красноватое марево.После завтрака Дерюгин предложил обследовать долину.– С центра и начнем. Любопытно, почему там красноватое свечение постоянно держится?– С центра так с центра, – согласился Руденок. – Но туда еще дойти надо, а кто знает, какие неожиданности нам по дороге встретятся…– А мы их вот этими кинжалами – раз! раз! Хачирашвили уже успел достать три тяжелых ножа, входившие в комплект снаряжения для выхода из подводного аппарата на дно. Клинки предназначались для отдирания моллюсков и полипов от донных камней, а также для обороны от чрезмерно назойливых морских жителей.Исследователи опоясались ремнями из искусственной кожи, тоже входившими в комплект, нацепили ножи. Дерюгин прихватил несколько пластиковых мешочков, намереваясь взять пробы пород и минералов. Руденок вооружился неизменной кинокамерой.Хачирашвили задраил на всякий случай входной люк.– Что ж, тронемся в неведомый путь, – слегка волнуясь, произнес Дерюгин, – посмотрим, что нам тут приготовлено…Они направились к центру долины, ориентируясь на красноватое свечение.Идти было трудновато. Неровная каменистая почва щетинилась острыми обломками базальта. Это заставляло все время быть в напряжении. По пути приходилось часто обходить коричневые низкие скалы, и тогда ноги тонули в косах серебристо-серого песка. Попадались и небольшие, но глубокие озерки воды, иногда поросшие водорослями, иногда пустые и безжизненные, как жидкое стекло.Пройдя с полчаса, уперлись в длинное узкое озеро с пресной водой. Дерюгин определил это, лизнув смоченные кончики пальцев.– Откуда тут пресная вода? – удивился Руденок. Он подошел к берегу озера, зачерпнул прозрачную жидкость ладонью, поднес ко рту и сделал глоток. Вода имела приятный живой вкус без малейших признаков застойности.– Очевидно, конденсат тумана, парит здесь сильно, особенно днем, – предположил Дерюгин. – А возможно, какие-то глубинные ключи…Руденок всмотрелся в глубь озера. Сквозь прозрачную толщу у основания большого желтого камня заметил двух полуметровых рыбин. Повиливая змееобразными телами, они держались на одном месте, ощупывая дно и камень коротенькими усиками, свисающими по бокам тупой нижней челюсти.Так это же угри! Европейские пресноводные угри! Руденок столько их переловил, что не спутает ни с какой иной рыбой.– Смотрите – угри! Такие же, как у нас в озерах! – вскричал он, будто увидел после долгой разлуки закадычных друзей.– Чего раскричался! Напугал даже, – приструнил его Дерюгин. – Угри, ну так и что же? Не крокодилы ведь.– Поймите вы! Это же небывалый случай, – уже тише, но по-прежнему взволнованно продолжал Руденок. – Здесь, в океане, только лептоцефалы-личинки живут, и вдруг – взрослые угри…– А может, они икру не успели отметать? – предположил Хачирашвили. Биолог по образованию, он знал, что, отметав икру в Саргассовом море, европейские угри умирают.– При чем тут икра! Они же молодые, а икру угри мечут на склоне своего рыбьего века…– Смотри, смотри! Их тут целый косяк, – подсказал Хачирашвили.Из темной глубины озера вышла стайка угрей. Они окружили желтый камень и замерли неподвижно, пошевеливая задней частью тела.– Здесь, пожалуй, и порыбачить можно, – сугубо практически подошел к открытию Руденка Дерюгин.– Да не есть их надо, а изучать! – запротестовал Руденок.– Посмотрим, что ты запоешь, когда аварийный паек кончится, – охладил его пыл Дерюгин. – А изучать?.. Что ж, пожалуйста. Только, сдается мне, дело тут простое. Застряли лептоцефалы под куполом, вода пресная есть – так почему бы им и в угрей не развиться…Руденок выглядел несколько обескуражено после столь простого и в общем-то правдоподобного объяснения, предложенного Дерюгиным.Они обошли озеро по щербатому каменистому берегу и направились дальше. Минут пятнадцать – двадцать спустя потянуло сухим жаром, будто дохнула зноем пустыня. За скалами и песчаными холмами не было видно, что источает такой жар. Красноватое марево, хорошо заметное издали, здесь не улавливалось глазом. Прошли еще метров сто. Духота стала нестерпимой.Дерюгин выбрал подходящую скалу, вскарабкался по неровностям на нее, глянул вперед, заслоняя лицо ладонью, – и ахнул. Совсем недалеко расстилалось большое продолговатое озеро раскаленной лавы.Услышав возглас Дерюгина, Хачирашвили и Руденок тоже взобрались на скалу. Руденок немедля включил кинокамеру. Лавовое озеро имело абсолютно ровную поверхность. Розовое с ближнего края (дальний не просматривался из-за густого тока горячего воздуха), оно к центру меняло цвет на оранжевый, затем светло-желтый, а в середине делалось почти белым.Смотреть долго невозможно было из-за жара. Они укрылись за скалой.– Наверное, подводный вулкан, – заговорил первым Руденок, отирая пот с лица рукавом комбинезона.Дерюгин обернулся назад, словно мог еще что-то увидеть сквозь скалу.– Если и вулкан, то очень странный. Ни конуса, ни кратера, лава никуда не течет, не образует корки, не газует. Такое впечатление, будто какой-то злой шутник слиток металла выбросил. Плохо, ближе нельзя подобраться.– А давайте со стороны водяной стены попробуем обойти. Вон там скалы виднеются, и, возможно, под их защитой можно будет приблизиться, – предложил Хачирашвили.– Резонно, – поддержал его Руденок.Стараясь держаться в тени за холмами и скалами, они повернули почти под прямым углом и зашагали в направлении стены, к гудению которой уже стали привыкать, как привыкает городской житель к гулу автомобилей.По мере удаления от лавового озера духота спадала и дышать становилось легче, хотя температура под куполом, наверное, не падала ниже 25 – 27 градусов.Пройдя немногим больше километра, совсем близко от стены заметили что-то вроде огромного козырька из камня, наискось поднимавшегося над землей. Приблизившись к козырьку с внешней наклонной стороны, увидели, что он прикрывает такое же продолговатое лавовое озеро, только меньшего размера. Одним краем оно уходило под стену, и тут возникал большой пенный бурун, но без брызг, так как они мгновенно испарялись в мощном тепловом излучении.Козырек, затеняя и отбрасывая горячее дыхание лавы, позволял приблизиться к ней почти вплотную. Поверхность этого выброса тоже была очень ровной, но по цвету гораздо темнее, отдаленно напоминая громадную лужу клюквенного киселя.Дерюгин подобрал камень величиной с кулак, бросил его в озеро. Камень не завяз, а запрыгал, прокатился и остановился метрах в тридцати от берега черной бородавкой.– И все-таки это не лава, – покачал головой Дерюгин.– А что же? – спросил Руденок, на минутку оторвавшись от кинокамеры.– Холера ее знает… У нас ведь никаких приспособлений нет, пробы взять нечем.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14
запутался и буй находится в подтопленном состоянии… Думаю, не помешает включить в дело все гидролокаторы и подводные телекамеры…Милосердов слушал Пушкова, кивал согласно головой и от решимости академика внутренне успокаивался. Хотя, если быть честным до конца, где-то в глубине сознания копошилась мысль, даже не мысль, а так, предательская мыслишка о том, что шансы обнаружить «Дельфин» ничтожны. Но как солдат, идя в атаку, думает не о смерти, а о победе, так и сейчас надо было думать о том, как победить слепое могущество океана, а не поддаваться ему.Экипаж «Дельфина» мог лишь догадываться о том переполохе, который учинил своим исчезновением. Надеяться же приходилось только на себя, ибо никакие ухищрения не могли привести спасателей под водяной купол. Разве что и они повторят путь «Дельфина».Но подобное настолько бессмысленно, что о нем не то что говорить – думать нечего. И как-то само собой получилось, что о помощи извне никто из троих так и не вспомнил.Утро наступило до неестественности багряное, словно исследователей упрятали в гигантскую бутыль с красной тушью. По-видимому, условия преломления лучей утреннего солнца изменились почему-то в водяном световоде, оставив только красную линию спектра.– Вставайте, краснокожие братья! – крикнул в проем люка Хачирашвили, дежуривший последним.Через пару минут из люка показались Дерюгин и Руденок.– Ну и симфония! – восхитился Дерюгин, поражаясь игрой красного цвета всех возможных градаций.Руденок тут же зажужжал кинокамерой.– Есть хочется, – констатировал между тем Хачирашвили.Дерюгин спустился в люк и вскоре появился с тремя овальными баночками рыбных консервов, литровой жестянкой черносмородинового компота и очередной пачкой хлебцов.Пока завтракали, тревожный багрянец постепенно линял, яркое пятно в зените светило все сильнее. Свет, отражаясь от водяной стены, окрашивал пространство в приятные прозрачно-зеленые тона. Только в центре долины не исчезало красноватое марево.После завтрака Дерюгин предложил обследовать долину.– С центра и начнем. Любопытно, почему там красноватое свечение постоянно держится?– С центра так с центра, – согласился Руденок. – Но туда еще дойти надо, а кто знает, какие неожиданности нам по дороге встретятся…– А мы их вот этими кинжалами – раз! раз! Хачирашвили уже успел достать три тяжелых ножа, входившие в комплект снаряжения для выхода из подводного аппарата на дно. Клинки предназначались для отдирания моллюсков и полипов от донных камней, а также для обороны от чрезмерно назойливых морских жителей.Исследователи опоясались ремнями из искусственной кожи, тоже входившими в комплект, нацепили ножи. Дерюгин прихватил несколько пластиковых мешочков, намереваясь взять пробы пород и минералов. Руденок вооружился неизменной кинокамерой.Хачирашвили задраил на всякий случай входной люк.– Что ж, тронемся в неведомый путь, – слегка волнуясь, произнес Дерюгин, – посмотрим, что нам тут приготовлено…Они направились к центру долины, ориентируясь на красноватое свечение.Идти было трудновато. Неровная каменистая почва щетинилась острыми обломками базальта. Это заставляло все время быть в напряжении. По пути приходилось часто обходить коричневые низкие скалы, и тогда ноги тонули в косах серебристо-серого песка. Попадались и небольшие, но глубокие озерки воды, иногда поросшие водорослями, иногда пустые и безжизненные, как жидкое стекло.Пройдя с полчаса, уперлись в длинное узкое озеро с пресной водой. Дерюгин определил это, лизнув смоченные кончики пальцев.– Откуда тут пресная вода? – удивился Руденок. Он подошел к берегу озера, зачерпнул прозрачную жидкость ладонью, поднес ко рту и сделал глоток. Вода имела приятный живой вкус без малейших признаков застойности.– Очевидно, конденсат тумана, парит здесь сильно, особенно днем, – предположил Дерюгин. – А возможно, какие-то глубинные ключи…Руденок всмотрелся в глубь озера. Сквозь прозрачную толщу у основания большого желтого камня заметил двух полуметровых рыбин. Повиливая змееобразными телами, они держались на одном месте, ощупывая дно и камень коротенькими усиками, свисающими по бокам тупой нижней челюсти.Так это же угри! Европейские пресноводные угри! Руденок столько их переловил, что не спутает ни с какой иной рыбой.– Смотрите – угри! Такие же, как у нас в озерах! – вскричал он, будто увидел после долгой разлуки закадычных друзей.– Чего раскричался! Напугал даже, – приструнил его Дерюгин. – Угри, ну так и что же? Не крокодилы ведь.– Поймите вы! Это же небывалый случай, – уже тише, но по-прежнему взволнованно продолжал Руденок. – Здесь, в океане, только лептоцефалы-личинки живут, и вдруг – взрослые угри…– А может, они икру не успели отметать? – предположил Хачирашвили. Биолог по образованию, он знал, что, отметав икру в Саргассовом море, европейские угри умирают.– При чем тут икра! Они же молодые, а икру угри мечут на склоне своего рыбьего века…– Смотри, смотри! Их тут целый косяк, – подсказал Хачирашвили.Из темной глубины озера вышла стайка угрей. Они окружили желтый камень и замерли неподвижно, пошевеливая задней частью тела.– Здесь, пожалуй, и порыбачить можно, – сугубо практически подошел к открытию Руденка Дерюгин.– Да не есть их надо, а изучать! – запротестовал Руденок.– Посмотрим, что ты запоешь, когда аварийный паек кончится, – охладил его пыл Дерюгин. – А изучать?.. Что ж, пожалуйста. Только, сдается мне, дело тут простое. Застряли лептоцефалы под куполом, вода пресная есть – так почему бы им и в угрей не развиться…Руденок выглядел несколько обескуражено после столь простого и в общем-то правдоподобного объяснения, предложенного Дерюгиным.Они обошли озеро по щербатому каменистому берегу и направились дальше. Минут пятнадцать – двадцать спустя потянуло сухим жаром, будто дохнула зноем пустыня. За скалами и песчаными холмами не было видно, что источает такой жар. Красноватое марево, хорошо заметное издали, здесь не улавливалось глазом. Прошли еще метров сто. Духота стала нестерпимой.Дерюгин выбрал подходящую скалу, вскарабкался по неровностям на нее, глянул вперед, заслоняя лицо ладонью, – и ахнул. Совсем недалеко расстилалось большое продолговатое озеро раскаленной лавы.Услышав возглас Дерюгина, Хачирашвили и Руденок тоже взобрались на скалу. Руденок немедля включил кинокамеру. Лавовое озеро имело абсолютно ровную поверхность. Розовое с ближнего края (дальний не просматривался из-за густого тока горячего воздуха), оно к центру меняло цвет на оранжевый, затем светло-желтый, а в середине делалось почти белым.Смотреть долго невозможно было из-за жара. Они укрылись за скалой.– Наверное, подводный вулкан, – заговорил первым Руденок, отирая пот с лица рукавом комбинезона.Дерюгин обернулся назад, словно мог еще что-то увидеть сквозь скалу.– Если и вулкан, то очень странный. Ни конуса, ни кратера, лава никуда не течет, не образует корки, не газует. Такое впечатление, будто какой-то злой шутник слиток металла выбросил. Плохо, ближе нельзя подобраться.– А давайте со стороны водяной стены попробуем обойти. Вон там скалы виднеются, и, возможно, под их защитой можно будет приблизиться, – предложил Хачирашвили.– Резонно, – поддержал его Руденок.Стараясь держаться в тени за холмами и скалами, они повернули почти под прямым углом и зашагали в направлении стены, к гудению которой уже стали привыкать, как привыкает городской житель к гулу автомобилей.По мере удаления от лавового озера духота спадала и дышать становилось легче, хотя температура под куполом, наверное, не падала ниже 25 – 27 градусов.Пройдя немногим больше километра, совсем близко от стены заметили что-то вроде огромного козырька из камня, наискось поднимавшегося над землей. Приблизившись к козырьку с внешней наклонной стороны, увидели, что он прикрывает такое же продолговатое лавовое озеро, только меньшего размера. Одним краем оно уходило под стену, и тут возникал большой пенный бурун, но без брызг, так как они мгновенно испарялись в мощном тепловом излучении.Козырек, затеняя и отбрасывая горячее дыхание лавы, позволял приблизиться к ней почти вплотную. Поверхность этого выброса тоже была очень ровной, но по цвету гораздо темнее, отдаленно напоминая громадную лужу клюквенного киселя.Дерюгин подобрал камень величиной с кулак, бросил его в озеро. Камень не завяз, а запрыгал, прокатился и остановился метрах в тридцати от берега черной бородавкой.– И все-таки это не лава, – покачал головой Дерюгин.– А что же? – спросил Руденок, на минутку оторвавшись от кинокамеры.– Холера ее знает… У нас ведь никаких приспособлений нет, пробы взять нечем.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14