— Идти к Маяку придется тебе одному…
— А почему не тебе? — почти равнодушно спросил Андрей, останавливаясь. И добавил про себя: «Он, что, издевается? Или абсолютно ничего не понимает?»
Най забежал вперед:
— Вот именно Андрюша, мне. Только мне. Никому иному, кроме меня. И некому. И бессмысленно. Но если бы я сказал это первый, ты бы решил, что я бегу от «костной чумы».
Последние слова прозвучали еле слышно.
— Идиот! Надумал тоже, через джунгли, без страховки… Это же глупо! Смело, отчаянно, но глупо. Уже через час тебе будет казаться, что ты один на целой планете… Ладно, штурман. Ты совсем посинел. Холодно. И вообще… Иди оденься, обуйся. Хоть мы и продули травяной ковер, и зельями побрызгали, да мало ли какая нечисть сверху спланирует!
Тоненькая фигурка Ная нырнула под купол. Андрей посмотрел вслед.
Непостижимо. Это же Най, которого он едва терпит… И вот поди ж ты. Прищемило хвост — и все напускное слезает с человека как шелуха. Остается то, что на самом дне души. Независимо от возраста. Этак, того гляди, и в Рене с Кирико что-нибудь приоткроется. Только бы не ошибиться — от его слова сейчас зависит все. Помоги, Земля, не ошибиться!
3
Законы похода одинаковы на всех планетах.
Впереди — инструктор, то есть сам Андрей. Следом — новички. Тина с кукольным роботом. Рене. Кирико. Мик с попугаем. И снова опытный турист — Най. Правда, весь предыдущий опыт — как Земли, так и Тембры,
— мало пригоден здесь, на Геокаре…
Андрей в последний раз оглядел отряд. Плотные, хорошо подогнанные полевые комбинезоны. Кеды. Эластичные береты. На всех, кроме Тины, ранцы — самый минимум, самое необходимое… У них с Наем — универсальные пояса разведчиков с примкнутыми розетками даль-связи. И по кобуре на боку. У Андрея — диффер с резервными обоймами. У Ная — снурик с самозарядным баллоном. Правая рука капитана по-прежнему в лубках, поэтому на левом боку тесновато…
Тяжелей всего придется с Тиной. Младенцы обычно на полторы сотни километров не ходят. Но здесь условия мало похожи на обычные. За этого младенца, капитан, ты отвечаешь головой. Хватит с нас Готлиба. И Нино.
— Ну, ни пуха нам, ни пера! Поднимай, Нюшка, «жука». — Андрей кивнул Нино, грустно застывшей у катера. Круто повернулся. И шагнул в сумрачные заросли.
Сдвинув пряжку на поясе. Най оголил радиорули «жука», дал команду на подъем. Полосатая двухметровая торпеда, вылитый майский жук, шурша поднялась из травы и всплыла над джунглями. Андрей с Наем за ночь наскоро переделали высотный зонд, прилепили двигатель, телеглаз, набили грузом. Подъемной силы едва хватило на походное снаряжение. Но все же хватило, не нужно было тащить на собственном горбу. В экране браслета Андрей видел то, что было доступно сверху телеглазу. Пунктиром сквозь кудрявую зелень протянулся намеченный маршрут. Розовая точка фиксировала местоположение отряда.
Наверное, весь этот поход был безумием. Когда раз двадцать телеглаз проутюжил территорию от катера до Маяка, Андрей чуть было от своей идеи не отказался. До этого момента он еще как-то надеялся на чудо: если не затерявшийся случайно в кустах вездеход, то хотя бы гладкую тропу и пяток исправных велосипедов. Выдали бы с ветерком, на зависть местным черепахам, коли они тут водятся!
Но в кустах не валялись брошенные вездеходы, а также велосипеды. Больше того, на Геокаре не было крупных зверей, а значит, некому было протоптать тропу… Особенно — через горячие болота.
— Как же теперь? — растерянно спросила Нино, отделенная от Андрея и Ная силовым колпаком катера. Переговорный канал слегка обесцвечивал ее голос. Пламя костра растекалось вдоль невидимой преграды. Искры летели вверх и пропадали на фоне пепельного неба, подкрашенного на востоке изжелта-изумрудным…
Нарисованная телеглазом картина была удручающей. И все же единственный шанс — оставить с Готлибом Нино, остальным немедленно уходить. Как показала Тембра, от «костной чумы» не спасают никакие колпаки!
— Кто-то говорил о неделях… Да тут за два месяца не справиться!
— Най безнадежно засвистел.
— Тише, ребят разбудишь! — Андрей еще и еще раз смотрел на расстеленную возле костра телекарту.
Да, горячие болота им не пройти. Ни за две недели. Ни за два месяца.
А он дал себе сроку пять суток. Дальше не загадывал. Но когда с Готлибом начнется это , Нино не должна оставаться одна. Андрей примчится к ним на вездеходе — и будь что будет! До Маяка он не имеет на себя прав. До Маяка он принадлежит Тембре. После Маяка — Нино и Готлибу.
Поэтому у него только пять суток. Поэтому он обязан дойти. И дойдет.
— Смещай на километр и прогони «жука» снова! — приказал Андрей.
— Гоняли уж… Двадцать раз гоняли… — проворчал Най, вновь берясь за радиорули. — Ничего, кроме топи…
— Значит, будем гонять еще двадцать, и еще, — пока не найдем!
И они нашли. Идти надо было чуть ли не перпендикулярно оси катер
— Маяк, в горы. В горах было озеро. Из озера вытекала река. По реке на плоту можно добраться почти до места. Во всяком случае, от водопада. Весь путь для взрослого разведчика Андрей оценил в три дня. Себе с учетом малолеток разрешил на два дня больше…
Най спорил до хрипоты, кричал, что нельзя рисковать всем, что он один сбегает на Маяк, пригонит машину. В какой-то момент чуть не всплакнул, то и дело страстно вопрошая двоюродную сестру: «Ведь правда, Нино? Правда? Ну, скажи, разве я не прав?» Но поддержки не находил: Андрей страдальчески морщился и отводил глаза, кузина молча отворачивалась. Най не знал, что Нино тоже захлестнула обида на Андрея. Как смеет решать за нее тот, кому она верила больше всех на свете, может, даже больше, чем отцу?! По ее мнению, уходить надо было либо всем, либо никому. Началось у Готлиба — рано или поздно начнется у других. А если даже не начнется? Если суждено только им двоим — ей и Готлибу? Одним на целой планете… Остальные будут нестись от этого места, спасаться, плыть, лететь. Остальные будут вместе. А они — одни… Что ей делать, когда она сляжет — завтра, послезавтра, в Андрюшкин день рождения? Кто поможет Готлибу? А ей? Кто подержит ее за руку, когда она от боли вывалится из катера и будет грызть землю? Да ладно, боль, боль она перетерпит, перемолчит… Но как перетерпеть предательство? Бросить их тут? За что?
А ведь казался таким надежным. На всю жизнь…
Нино стало страшно-страшно. Как тогда, в катере, когда Андрей лежал с вывернутой в локте рукой, без кровинки в лице, и сквозь растянутые серые губы сверкала белая полоска зубов. Шипели механизмы. Бурчал динамик. Шлюз то открывался, то закрывался. Плавали перед глазами темные круги от смягченной коконом перегрузки. А девушке казалось — это не в ее глазах, а по щекам Андрея ползают темные пятна… Она силилась вылезти, бежать на помощь. А могла только резкими взмахами век сбрасывать с ресниц слезинки, выть в голос, кусать губы — сжатое коконом тело ей не принадлежало. Будто живьем в могиле. Она никогда не повторит того, что кричала в те четверть часа: «Миленький, не умирай! Ты у меня один-один. Ты и папа… Я…» Нет-нет, она не повторит этого даже себе…
Да лучше бы он тогда вовсе не очухался… Лучше бы и она заснула навеки рядом с ним!
От обиды, разочарования, ярости, она крикнула:
— Оставь, Най. Он прав: нужно жертвовать малым!
Крикнула — и испугалась. «Малое» — это то, как она относится к Андрею? Готлиб? Спокойствие тех, кто отправил их с Тембры, кто жив лишь мыслью, что дети спасены и здоровы? Для матери Готлиба, для отца они — «малое»? Почему она решила, что Андрей с легким сердцем покидает их одних? Или пусть будет плохо всем, раз плохо ей? Скучно маяться болью в одиночку? Веселой компании захотелось? Опомнись, Нино. Да разве б ты не приняла на себя чужую боль, боль Андрея? Разве ты не кричала в катере слово, которое до сих пор палит тебе щеки, которое ты стыдишься произнести вновь? Если он предатель — как же ты можешь так относиться к предателю?..
— Андрюша прав, я останусь с Готлибом, — сказала она, успокаиваясь.
Най изумленно посмотрел на двоюродную сестру. Через силовой колпак казалось, что ее веки и губы чуть вздрагивают. Он был сражен. Как может человек в ясном уме и добром здравии согласиться на добровольное заточение, даже если этот человек — девчонка? И потом, ему всегда казалось, что Нино бегает за Андреем, что у них любовь… Ой, сколько звону и слез было, когда он подкинул ей записку: «В задачке дано: Андрей плюс Нино. Реши поскорей, кто из двух дуралей?» И вот эта парочка разыгрывает перед ним самопожертвование… Приспичило испытать разлуку и верность? Пожалуйста, Най вам не помеха.
— Знаете, дорогие, мне трудно уследить за полетом ваших мыслей. Раз вы оба настаиваете, я подчиняюсь. Где говорит сила, там разум молчит.
— Товарищ разум выложил все аргументы? — насмешливо спросил Андрей. — Тогда иди и расходуй энергию на дело. Отбери все необходимое в дорогу и пристрой к «жуку».
— Шикарная идея, — загорелся Най. — А что нам необходимо?
— Слушай, трассируй отсюда, а? Хоть на пять минут…
— Так бы сразу и сказали! Удаляюсь. Очень надо смотреть!
Развернулся. И шумно зашелестел прочь.
— Я знал, что ты поймешь, — Андрей поднял руку и повел по невидимой преграде, будто протирал стекло. На миг их ладони соприкоснулись… бы. Если бы их не разделяло тончайшее могущество силового колпака. — Нино…
— Да?
— Нино!
Больше ему, в общем, сказать было нечего. А это имя он готов был произносить хоть тысячу раз подряд. И то, чего он не решался сказать ей никакими словами, сказал просто повторением имени.
Как же она посмела сомневаться? Как могла подумать о нем такое? Нино еле заметно покачала головой и приложила горящую щеку к его ладони. Ладонь его дрогнула. Почудилось, тепло его пальцев чувствовалось сквозь силовой купол.
— Ну ладно. Рассиропились мы с тобой, — грубовато заметил он, отстраняясь. — Пойду помогу Наю.
Она не обиделась, все поняла мудростью четырнадцатилетней Джульетты. И снова еле заметно покачала головой.
Дел на остаток ночи хватило с лихвой. Вздремнуть удалось всего часок перед завтраком, и теперь Андрея клонило в сон. Он достал из аптечки тюбик тоника, сильно втянул ноздрями струю бодрящего газа. Долго так не продержаться, и все же хочется увести детсад как можно дальше от катера.
Под малахитовыми сводами джунглей было душно и влажно, небо сквозь кроны не просвечивало, почва тонула под скользкой листвой, и подошвы кед ощетинились жесткими ворсинками. Лишь Тинкин робот часто-часто чмокал присосками башмачков.
— Бутик, ты не устал? — спросила хитрая Тинка.
— Потерпит, — Андрей взглянул, который час. — Привал через шесть минут. Най, отстающих нет?
— Отставить р-разговорры! — вскричал с Микиного плеча попугай. — Командовать пар-радом будет Гога!
— А повисеть вверх ногами Гога не желает? — поинтересовался Най.
— Кар-раул! Стр-радаю за пр-равду! Гога др-руг! — От возмущения попугай перешел на визг, покружился, спустился вниз головой в ранец, добыл яблоко, начал отстригать по маленькому кусочку и бомбардировать обидчика.
За шесть минут дошли до обещанной телеглазом прогалины. Одряхлевший лесной великан, вроде земного дуба, расщепился здесь, собираясь было упасть, но, оплетенный лианами, так и остался стоять, раздвинув суковатыми руками джунгли и открыв до самого низа путь солнцу. В расщепе пустотелого от дряхлости ствола образовалась беседка.
— Передохнем! — бодро сказал Андрей. И замер. Беседка кишела перевитыми одна с другой змеями.
— Кажется, уже занято? — издевательски вежливо спросила Кирико.
— Убр-рать пар-руса! — завопил попугай. И шмыгнул в ранец.
Мик присел на корточки, сложил губы трубочкой и засвистел протяжную заунывную мелодию. Под этот ритм змеи раздули воротники, закачались влево и вправо. На каждой шее почему-то сидело две пасти, два воротника, две пары очков.
— Ишь, гидры двухголовые, двое на одного! Вот я вас! — Рене топнул и поспешно отступил.
— Не погладить ли их разок «ветерком»? — осведомился Най. «Ветерком» разведчики величали вихревую пушку.
— Погоди, — остановил Андрей. — Может, Мик знает средство попроще… Попытайся их напугать, Мик.
Не переставая свистеть, Мик кивнул.
— А они послушаются?
Факир неопределенно пожал плечами.
— Попробуй, Мик, — попросил Андрей. Очень ему не хотелось конфликтовать с двухголовыми аборигенами.
Мик участил ритм. И вдруг издал непередаваемый звук из цокота, шипения, всхлипа, какого-то утробного бульканья. Змеи вздрогнули и что было мочи заструились вон из беседки. Лишь одна надутая красавица замешкалась, поглядывая назад и угрожающе шипя.
Най выщелкнул из пояса жерло и на самой малой тяге дунул «ветерком» по полу беседки. Вместе с трухой, щепками, насекомыми змею приподняло и вышвырнуло за пределы ствола. Пока она блестящей лентой извивалась в воздухе, с неба камнем пала крупная птица и унесла ее в когтях.
— Вы заметили? — Кирико захлопала в ладоши. — Здесь и орлы двуглавые, как на старинных гербах!
— Каждой твари по паре! — изрек Рене.
— Странное свойство местной живности… — Андрей повалился навзничь, упер ноги в ствол. — Ложись, дружинушка, на отдых малый. Конечности пристройте повыше, пусть обдует воздухом…
В просвет между деревьями солнце еще не заглянуло. На фоне изумрудного неба парили кругами двуглавые орлы.
— Красиво! — Кирико мечтательно зажмурилась.
Най приземлил «жука», раскрыл гондолу. В ладони его очутился стакан какао.
— Подползайте, стар и млад! Получайте шоколад! Не стесняйтесь, угощайтесь — все дела пойдут на лад!
Прихлебывая горячий напиток, Андрей вызвал Нино. Корабельный передатчик высветил огражденную гипнозащитой площадку. Нино сосредоточенно подметала почву пучком веток.
«Чудачка! А „ветерок“ тебе на что?» — подумал Андрей. Но вслух ничего не сказал, ободряюще улыбнулся.
— Спит, — ответила на его безмолвный вопрос Нино. — Намаялся за ночь от боли. Ослабел. И уснул.
— А ты?
Нино неопределенно шевельнула бровью.
Собственно, Андрей и не рассчитывал услышать что-либо новое. Хотелось убедиться, что после их ухода Нино не растерялась, не утирает где-нибудь в уголке слезы. Боясь, что она правильно растолкует причину его беспокойства, Андрей кивнул и отключился. И тут услышал невнятную скороговорку Ная:
— Э-э-э, мы так не договаривались!
На всплывающего «жука» пикировала пятерка орлов.
Най дал максимальную скорость по горизонту. «Жук» прыгнул вперед, Орлы, извернувшись в воздухе, снова набрали высоту. Самый задиристый
— вытянутые шеи, перья дыбом! — ринулся на ускользающую добычу снизу. Най вильнул кормой, подвел дюзу и ударил навстречу холостым выхлопом. Орла мотануло, чуть не шарахнуло оземь, он ошеломленно хрюкнул, будто подавился, по-петушиному захлопал крыльями и неуклюже отвалил в сторону. Радоваться, однако, было рано: двуглавые заходили в новое пике.
— Мне так долго не выдержать! — пропыхтел Най, сосредоточенно сжимая радиорули. — Если эти воздушные гимнасты из чистой вредности протаранят нам оболочку…
— То-то водороду нанюхаются! — пошутил Андрей. Он ничем не мог помочь: управление «жуком» дублирующей системы не имело. Без слов понятно: выйди из строя «жук» — и они ослепнут!
Не дожидаясь, пока орлы опасно снизятся, Най юркнул под укрытие зарослей и, искусно лавируя между сучьями, посадил «жука» возле собственных ног. Птицы покружились, сердито поклекотали и, оставив в зените дежурную пару, убрались восвояси.
— Ну, кажется, оба целы. И я, и дирижабль — Най устало улыбнулся.
— Придется позаботиться о будущем, — Андрей достал батарейку, содрал фольгу с запасного узла гипнозащиты, свинтил вместе. — Кто там у нас из потомственных рыбаков? Кирико?
— Я только гостила у дедушки на островах.
— Для любознательного человека достаточно. Бери обоих парней, будете плести сеть.
— У нас же привал! — запротестовал Рене. Очень ему не хотелось под начало Кирико.
— Во-первых, можешь плести лежа. Во-вторых, привал завершается через минуту.
— А в-третьих… — Най скорчил зверскую гримасу, — знаешь, что бывает за бунт на корабле?
— За ноги — и на р-рею! — подал голос Гога.
— Во, слыхал? Умная птица. И главное — с огромным личным опытом висения вниз головой…
Тинка подергала Андрея за рукав:
— Можно мне поплести? Я сумею… Я даже бантики умею завязывать.
Най раскрыл рот для язвительной реплики, но, взглянув на Андрея, передумал.
Минут через двадцать на «жук» натянули параллели и меридианы. Андрей приклеил к гондоле узел защиты, впаял в сеть.
— Н-да… — Най поскреб затылок. — Хотелось бы знать, что у нас будет на ужин, на завтрак и так далее… Проще было всю эту провизию оставить на катере…
Рука Андрея с лазерным паяльником повисла в воздухе.
Пам-парарам, вот так фокус! Замкнуть сейчас цепь гипнозащиты — и покатятся они от «жука», визжа от ужаса. И станет «жук» недоступен точно так же, как если бы его и вовсе на свете не было, потому что отпугнет не только орлов, но и людей.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11
— А почему не тебе? — почти равнодушно спросил Андрей, останавливаясь. И добавил про себя: «Он, что, издевается? Или абсолютно ничего не понимает?»
Най забежал вперед:
— Вот именно Андрюша, мне. Только мне. Никому иному, кроме меня. И некому. И бессмысленно. Но если бы я сказал это первый, ты бы решил, что я бегу от «костной чумы».
Последние слова прозвучали еле слышно.
— Идиот! Надумал тоже, через джунгли, без страховки… Это же глупо! Смело, отчаянно, но глупо. Уже через час тебе будет казаться, что ты один на целой планете… Ладно, штурман. Ты совсем посинел. Холодно. И вообще… Иди оденься, обуйся. Хоть мы и продули травяной ковер, и зельями побрызгали, да мало ли какая нечисть сверху спланирует!
Тоненькая фигурка Ная нырнула под купол. Андрей посмотрел вслед.
Непостижимо. Это же Най, которого он едва терпит… И вот поди ж ты. Прищемило хвост — и все напускное слезает с человека как шелуха. Остается то, что на самом дне души. Независимо от возраста. Этак, того гляди, и в Рене с Кирико что-нибудь приоткроется. Только бы не ошибиться — от его слова сейчас зависит все. Помоги, Земля, не ошибиться!
3
Законы похода одинаковы на всех планетах.
Впереди — инструктор, то есть сам Андрей. Следом — новички. Тина с кукольным роботом. Рене. Кирико. Мик с попугаем. И снова опытный турист — Най. Правда, весь предыдущий опыт — как Земли, так и Тембры,
— мало пригоден здесь, на Геокаре…
Андрей в последний раз оглядел отряд. Плотные, хорошо подогнанные полевые комбинезоны. Кеды. Эластичные береты. На всех, кроме Тины, ранцы — самый минимум, самое необходимое… У них с Наем — универсальные пояса разведчиков с примкнутыми розетками даль-связи. И по кобуре на боку. У Андрея — диффер с резервными обоймами. У Ная — снурик с самозарядным баллоном. Правая рука капитана по-прежнему в лубках, поэтому на левом боку тесновато…
Тяжелей всего придется с Тиной. Младенцы обычно на полторы сотни километров не ходят. Но здесь условия мало похожи на обычные. За этого младенца, капитан, ты отвечаешь головой. Хватит с нас Готлиба. И Нино.
— Ну, ни пуха нам, ни пера! Поднимай, Нюшка, «жука». — Андрей кивнул Нино, грустно застывшей у катера. Круто повернулся. И шагнул в сумрачные заросли.
Сдвинув пряжку на поясе. Най оголил радиорули «жука», дал команду на подъем. Полосатая двухметровая торпеда, вылитый майский жук, шурша поднялась из травы и всплыла над джунглями. Андрей с Наем за ночь наскоро переделали высотный зонд, прилепили двигатель, телеглаз, набили грузом. Подъемной силы едва хватило на походное снаряжение. Но все же хватило, не нужно было тащить на собственном горбу. В экране браслета Андрей видел то, что было доступно сверху телеглазу. Пунктиром сквозь кудрявую зелень протянулся намеченный маршрут. Розовая точка фиксировала местоположение отряда.
Наверное, весь этот поход был безумием. Когда раз двадцать телеглаз проутюжил территорию от катера до Маяка, Андрей чуть было от своей идеи не отказался. До этого момента он еще как-то надеялся на чудо: если не затерявшийся случайно в кустах вездеход, то хотя бы гладкую тропу и пяток исправных велосипедов. Выдали бы с ветерком, на зависть местным черепахам, коли они тут водятся!
Но в кустах не валялись брошенные вездеходы, а также велосипеды. Больше того, на Геокаре не было крупных зверей, а значит, некому было протоптать тропу… Особенно — через горячие болота.
— Как же теперь? — растерянно спросила Нино, отделенная от Андрея и Ная силовым колпаком катера. Переговорный канал слегка обесцвечивал ее голос. Пламя костра растекалось вдоль невидимой преграды. Искры летели вверх и пропадали на фоне пепельного неба, подкрашенного на востоке изжелта-изумрудным…
Нарисованная телеглазом картина была удручающей. И все же единственный шанс — оставить с Готлибом Нино, остальным немедленно уходить. Как показала Тембра, от «костной чумы» не спасают никакие колпаки!
— Кто-то говорил о неделях… Да тут за два месяца не справиться!
— Най безнадежно засвистел.
— Тише, ребят разбудишь! — Андрей еще и еще раз смотрел на расстеленную возле костра телекарту.
Да, горячие болота им не пройти. Ни за две недели. Ни за два месяца.
А он дал себе сроку пять суток. Дальше не загадывал. Но когда с Готлибом начнется это , Нино не должна оставаться одна. Андрей примчится к ним на вездеходе — и будь что будет! До Маяка он не имеет на себя прав. До Маяка он принадлежит Тембре. После Маяка — Нино и Готлибу.
Поэтому у него только пять суток. Поэтому он обязан дойти. И дойдет.
— Смещай на километр и прогони «жука» снова! — приказал Андрей.
— Гоняли уж… Двадцать раз гоняли… — проворчал Най, вновь берясь за радиорули. — Ничего, кроме топи…
— Значит, будем гонять еще двадцать, и еще, — пока не найдем!
И они нашли. Идти надо было чуть ли не перпендикулярно оси катер
— Маяк, в горы. В горах было озеро. Из озера вытекала река. По реке на плоту можно добраться почти до места. Во всяком случае, от водопада. Весь путь для взрослого разведчика Андрей оценил в три дня. Себе с учетом малолеток разрешил на два дня больше…
Най спорил до хрипоты, кричал, что нельзя рисковать всем, что он один сбегает на Маяк, пригонит машину. В какой-то момент чуть не всплакнул, то и дело страстно вопрошая двоюродную сестру: «Ведь правда, Нино? Правда? Ну, скажи, разве я не прав?» Но поддержки не находил: Андрей страдальчески морщился и отводил глаза, кузина молча отворачивалась. Най не знал, что Нино тоже захлестнула обида на Андрея. Как смеет решать за нее тот, кому она верила больше всех на свете, может, даже больше, чем отцу?! По ее мнению, уходить надо было либо всем, либо никому. Началось у Готлиба — рано или поздно начнется у других. А если даже не начнется? Если суждено только им двоим — ей и Готлибу? Одним на целой планете… Остальные будут нестись от этого места, спасаться, плыть, лететь. Остальные будут вместе. А они — одни… Что ей делать, когда она сляжет — завтра, послезавтра, в Андрюшкин день рождения? Кто поможет Готлибу? А ей? Кто подержит ее за руку, когда она от боли вывалится из катера и будет грызть землю? Да ладно, боль, боль она перетерпит, перемолчит… Но как перетерпеть предательство? Бросить их тут? За что?
А ведь казался таким надежным. На всю жизнь…
Нино стало страшно-страшно. Как тогда, в катере, когда Андрей лежал с вывернутой в локте рукой, без кровинки в лице, и сквозь растянутые серые губы сверкала белая полоска зубов. Шипели механизмы. Бурчал динамик. Шлюз то открывался, то закрывался. Плавали перед глазами темные круги от смягченной коконом перегрузки. А девушке казалось — это не в ее глазах, а по щекам Андрея ползают темные пятна… Она силилась вылезти, бежать на помощь. А могла только резкими взмахами век сбрасывать с ресниц слезинки, выть в голос, кусать губы — сжатое коконом тело ей не принадлежало. Будто живьем в могиле. Она никогда не повторит того, что кричала в те четверть часа: «Миленький, не умирай! Ты у меня один-один. Ты и папа… Я…» Нет-нет, она не повторит этого даже себе…
Да лучше бы он тогда вовсе не очухался… Лучше бы и она заснула навеки рядом с ним!
От обиды, разочарования, ярости, она крикнула:
— Оставь, Най. Он прав: нужно жертвовать малым!
Крикнула — и испугалась. «Малое» — это то, как она относится к Андрею? Готлиб? Спокойствие тех, кто отправил их с Тембры, кто жив лишь мыслью, что дети спасены и здоровы? Для матери Готлиба, для отца они — «малое»? Почему она решила, что Андрей с легким сердцем покидает их одних? Или пусть будет плохо всем, раз плохо ей? Скучно маяться болью в одиночку? Веселой компании захотелось? Опомнись, Нино. Да разве б ты не приняла на себя чужую боль, боль Андрея? Разве ты не кричала в катере слово, которое до сих пор палит тебе щеки, которое ты стыдишься произнести вновь? Если он предатель — как же ты можешь так относиться к предателю?..
— Андрюша прав, я останусь с Готлибом, — сказала она, успокаиваясь.
Най изумленно посмотрел на двоюродную сестру. Через силовой колпак казалось, что ее веки и губы чуть вздрагивают. Он был сражен. Как может человек в ясном уме и добром здравии согласиться на добровольное заточение, даже если этот человек — девчонка? И потом, ему всегда казалось, что Нино бегает за Андреем, что у них любовь… Ой, сколько звону и слез было, когда он подкинул ей записку: «В задачке дано: Андрей плюс Нино. Реши поскорей, кто из двух дуралей?» И вот эта парочка разыгрывает перед ним самопожертвование… Приспичило испытать разлуку и верность? Пожалуйста, Най вам не помеха.
— Знаете, дорогие, мне трудно уследить за полетом ваших мыслей. Раз вы оба настаиваете, я подчиняюсь. Где говорит сила, там разум молчит.
— Товарищ разум выложил все аргументы? — насмешливо спросил Андрей. — Тогда иди и расходуй энергию на дело. Отбери все необходимое в дорогу и пристрой к «жуку».
— Шикарная идея, — загорелся Най. — А что нам необходимо?
— Слушай, трассируй отсюда, а? Хоть на пять минут…
— Так бы сразу и сказали! Удаляюсь. Очень надо смотреть!
Развернулся. И шумно зашелестел прочь.
— Я знал, что ты поймешь, — Андрей поднял руку и повел по невидимой преграде, будто протирал стекло. На миг их ладони соприкоснулись… бы. Если бы их не разделяло тончайшее могущество силового колпака. — Нино…
— Да?
— Нино!
Больше ему, в общем, сказать было нечего. А это имя он готов был произносить хоть тысячу раз подряд. И то, чего он не решался сказать ей никакими словами, сказал просто повторением имени.
Как же она посмела сомневаться? Как могла подумать о нем такое? Нино еле заметно покачала головой и приложила горящую щеку к его ладони. Ладонь его дрогнула. Почудилось, тепло его пальцев чувствовалось сквозь силовой купол.
— Ну ладно. Рассиропились мы с тобой, — грубовато заметил он, отстраняясь. — Пойду помогу Наю.
Она не обиделась, все поняла мудростью четырнадцатилетней Джульетты. И снова еле заметно покачала головой.
Дел на остаток ночи хватило с лихвой. Вздремнуть удалось всего часок перед завтраком, и теперь Андрея клонило в сон. Он достал из аптечки тюбик тоника, сильно втянул ноздрями струю бодрящего газа. Долго так не продержаться, и все же хочется увести детсад как можно дальше от катера.
Под малахитовыми сводами джунглей было душно и влажно, небо сквозь кроны не просвечивало, почва тонула под скользкой листвой, и подошвы кед ощетинились жесткими ворсинками. Лишь Тинкин робот часто-часто чмокал присосками башмачков.
— Бутик, ты не устал? — спросила хитрая Тинка.
— Потерпит, — Андрей взглянул, который час. — Привал через шесть минут. Най, отстающих нет?
— Отставить р-разговорры! — вскричал с Микиного плеча попугай. — Командовать пар-радом будет Гога!
— А повисеть вверх ногами Гога не желает? — поинтересовался Най.
— Кар-раул! Стр-радаю за пр-равду! Гога др-руг! — От возмущения попугай перешел на визг, покружился, спустился вниз головой в ранец, добыл яблоко, начал отстригать по маленькому кусочку и бомбардировать обидчика.
За шесть минут дошли до обещанной телеглазом прогалины. Одряхлевший лесной великан, вроде земного дуба, расщепился здесь, собираясь было упасть, но, оплетенный лианами, так и остался стоять, раздвинув суковатыми руками джунгли и открыв до самого низа путь солнцу. В расщепе пустотелого от дряхлости ствола образовалась беседка.
— Передохнем! — бодро сказал Андрей. И замер. Беседка кишела перевитыми одна с другой змеями.
— Кажется, уже занято? — издевательски вежливо спросила Кирико.
— Убр-рать пар-руса! — завопил попугай. И шмыгнул в ранец.
Мик присел на корточки, сложил губы трубочкой и засвистел протяжную заунывную мелодию. Под этот ритм змеи раздули воротники, закачались влево и вправо. На каждой шее почему-то сидело две пасти, два воротника, две пары очков.
— Ишь, гидры двухголовые, двое на одного! Вот я вас! — Рене топнул и поспешно отступил.
— Не погладить ли их разок «ветерком»? — осведомился Най. «Ветерком» разведчики величали вихревую пушку.
— Погоди, — остановил Андрей. — Может, Мик знает средство попроще… Попытайся их напугать, Мик.
Не переставая свистеть, Мик кивнул.
— А они послушаются?
Факир неопределенно пожал плечами.
— Попробуй, Мик, — попросил Андрей. Очень ему не хотелось конфликтовать с двухголовыми аборигенами.
Мик участил ритм. И вдруг издал непередаваемый звук из цокота, шипения, всхлипа, какого-то утробного бульканья. Змеи вздрогнули и что было мочи заструились вон из беседки. Лишь одна надутая красавица замешкалась, поглядывая назад и угрожающе шипя.
Най выщелкнул из пояса жерло и на самой малой тяге дунул «ветерком» по полу беседки. Вместе с трухой, щепками, насекомыми змею приподняло и вышвырнуло за пределы ствола. Пока она блестящей лентой извивалась в воздухе, с неба камнем пала крупная птица и унесла ее в когтях.
— Вы заметили? — Кирико захлопала в ладоши. — Здесь и орлы двуглавые, как на старинных гербах!
— Каждой твари по паре! — изрек Рене.
— Странное свойство местной живности… — Андрей повалился навзничь, упер ноги в ствол. — Ложись, дружинушка, на отдых малый. Конечности пристройте повыше, пусть обдует воздухом…
В просвет между деревьями солнце еще не заглянуло. На фоне изумрудного неба парили кругами двуглавые орлы.
— Красиво! — Кирико мечтательно зажмурилась.
Най приземлил «жука», раскрыл гондолу. В ладони его очутился стакан какао.
— Подползайте, стар и млад! Получайте шоколад! Не стесняйтесь, угощайтесь — все дела пойдут на лад!
Прихлебывая горячий напиток, Андрей вызвал Нино. Корабельный передатчик высветил огражденную гипнозащитой площадку. Нино сосредоточенно подметала почву пучком веток.
«Чудачка! А „ветерок“ тебе на что?» — подумал Андрей. Но вслух ничего не сказал, ободряюще улыбнулся.
— Спит, — ответила на его безмолвный вопрос Нино. — Намаялся за ночь от боли. Ослабел. И уснул.
— А ты?
Нино неопределенно шевельнула бровью.
Собственно, Андрей и не рассчитывал услышать что-либо новое. Хотелось убедиться, что после их ухода Нино не растерялась, не утирает где-нибудь в уголке слезы. Боясь, что она правильно растолкует причину его беспокойства, Андрей кивнул и отключился. И тут услышал невнятную скороговорку Ная:
— Э-э-э, мы так не договаривались!
На всплывающего «жука» пикировала пятерка орлов.
Най дал максимальную скорость по горизонту. «Жук» прыгнул вперед, Орлы, извернувшись в воздухе, снова набрали высоту. Самый задиристый
— вытянутые шеи, перья дыбом! — ринулся на ускользающую добычу снизу. Най вильнул кормой, подвел дюзу и ударил навстречу холостым выхлопом. Орла мотануло, чуть не шарахнуло оземь, он ошеломленно хрюкнул, будто подавился, по-петушиному захлопал крыльями и неуклюже отвалил в сторону. Радоваться, однако, было рано: двуглавые заходили в новое пике.
— Мне так долго не выдержать! — пропыхтел Най, сосредоточенно сжимая радиорули. — Если эти воздушные гимнасты из чистой вредности протаранят нам оболочку…
— То-то водороду нанюхаются! — пошутил Андрей. Он ничем не мог помочь: управление «жуком» дублирующей системы не имело. Без слов понятно: выйди из строя «жук» — и они ослепнут!
Не дожидаясь, пока орлы опасно снизятся, Най юркнул под укрытие зарослей и, искусно лавируя между сучьями, посадил «жука» возле собственных ног. Птицы покружились, сердито поклекотали и, оставив в зените дежурную пару, убрались восвояси.
— Ну, кажется, оба целы. И я, и дирижабль — Най устало улыбнулся.
— Придется позаботиться о будущем, — Андрей достал батарейку, содрал фольгу с запасного узла гипнозащиты, свинтил вместе. — Кто там у нас из потомственных рыбаков? Кирико?
— Я только гостила у дедушки на островах.
— Для любознательного человека достаточно. Бери обоих парней, будете плести сеть.
— У нас же привал! — запротестовал Рене. Очень ему не хотелось под начало Кирико.
— Во-первых, можешь плести лежа. Во-вторых, привал завершается через минуту.
— А в-третьих… — Най скорчил зверскую гримасу, — знаешь, что бывает за бунт на корабле?
— За ноги — и на р-рею! — подал голос Гога.
— Во, слыхал? Умная птица. И главное — с огромным личным опытом висения вниз головой…
Тинка подергала Андрея за рукав:
— Можно мне поплести? Я сумею… Я даже бантики умею завязывать.
Най раскрыл рот для язвительной реплики, но, взглянув на Андрея, передумал.
Минут через двадцать на «жук» натянули параллели и меридианы. Андрей приклеил к гондоле узел защиты, впаял в сеть.
— Н-да… — Най поскреб затылок. — Хотелось бы знать, что у нас будет на ужин, на завтрак и так далее… Проще было всю эту провизию оставить на катере…
Рука Андрея с лазерным паяльником повисла в воздухе.
Пам-парарам, вот так фокус! Замкнуть сейчас цепь гипнозащиты — и покатятся они от «жука», визжа от ужаса. И станет «жук» недоступен точно так же, как если бы его и вовсе на свете не было, потому что отпугнет не только орлов, но и людей.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11