Я уставилась на него во все глаза.
– Вы это серьезно?
– А почему бы и нет? Нам с Марианной надо иногда ходить куда-нибудь вместе. По-моему, мы ни разу не выходили вечером с тех пор, как родилась Лили. Что ты об этом думаешь? Например, в пятницу? Часов так в полвосьмого? Мы вернемся к одиннадцати, и я отвезу тебя домой, разумеется. Твоя мама будет не против, как ты думаешь?
– Конечно, она будет не против, – сказала я.
Мама была против. Еще как!
– То есть как это учитель предложил тебе посидеть с его детьми, Пруденс? Он же тебя почти не знает. Ты в школе без году неделя.
Мне казалось, что я знаю мистера Рэксбери всю жизнь, но у меня все же хватило ума не говорить этого маме.
– Это мистер Рэксбери, мама, – пояснила я.
– А, Рэкс! – сказала Грейс.
Она называет его Рэкс, хотя он даже не ведет уроков в их классе! У меня бы ни за что не хватило духу назвать его так. Мне это казалось слишком личным, доверительным, хотя его звала так вся школа – учителя, ученики и даже поварихи в столовой.
– Кто бы он ни был, ты не пойдешь домой к незнакомому человеку, – сказала мама.
– Он знакомый, мама. Ты его тоже видела, помнишь? Учитель с бородкой и серьгой в ухе.
– Ах, этот! И у него уже есть ребенок? Он на вид совсем молодой.
– У него есть трехлетний сын, Гарри, и совсем маленькая дочка, Лили. И в пятницу вечером я пойду с ними сидеть.
– Везет тебе, Пру. А можно мне с тобой? – спросила Грейс.
– Нет, я пойду одна. А то получится, что мы хотим получить двойную плату, – сказала я поспешно. – Вообще-то он предложил мне это, потому что я жаловалась, что нам не на что купить школьную форму.
Мне совсем не хотелось тащить с собой Грейс. Мистера Рэксбери и его семью я хотела оставить себе.
– Как ты посмела сказать учителю, что нам не на что купить форму?! – возмутилась мама.
– Но нам ведь правда не на что.
– Это наше дело. Нечего болтать по всей округе про наше финансовое положение. – Мама покраснела от обиды.
– Я не болтаю по всей округе. Я сказала об этом своему учителю рисования в частном разговоре. А ты подумала о том, каково быть единственной девочкой в школе – не считая Грейс, – у которой нет нормальной формы? Я больше не могу носить это кошмарное платье…
Грейс ахнула. У мамы был совершенно убитый вид. Раньше, щадя мамины чувства, я всегда делала вид, что мне нравятся эти дурацкие платья. Но кто бы пощадил мои чувства…
– Прости, я не хочу тебя обидеть…
– Так и не обижай, – вмешалась Грейс.
– Но это ужасно – ходить в детских платьицах! Это было хорошо, пока мы были маленькие, мама, а сейчас мы выглядим просто дико и старомодно.
– Я не могу купить тебе полный комплект новой одежды только потому, что ты стала стесняться платьев, которые я шью, – сказала мама.
Она старалась говорить с холодным достоинством, но в глазах у нее стояли слезы.
– Я знаю. Поэтому и хочу подработать немного.
– Но у тебя же нет никакого опыта с младенцами!
– Это не новорожденный младенец. Она уже сидит, а может быть, даже ползает. А мальчику вообще четвертый год. И кроме того, они будут спать. Мне нужно просто быть рядом на случай, если они вдруг проснутся и захотят пить или еще что-нибудь.
– Может быть, тебе придется менять подгузник, – сказала Грейс. – Тебе не понравится. Я помню, как тебя тошнило, когда ты наступила в собачьи какашки.
– Заткнись! – сказала я, чувствуя, как желудок у меня переворачивается.
Но ради того, чтобы побывать у мистера Рэксбери, мне даже грязные подгузники нипочем.
– А как ты доберешься домой? – спросила мама. – Не может быть и речи, чтобы ты ходила ночью одна по улицам, а денег на такси у нас нет.
– Мистер Рэксбери отвезет меня домой на своей машине, – сказала я спокойным голосом, хотя кровь у меня так и вскипела при этой мысли. Мы с мистером Рэксбери вдвоем в машине, на темных улицах…
– Все равно мне не нравится эта затея. А уж что скажет твой отец… – вздохнула мама и вдруг торжествующе всплеснула руками. – О чем мы говорим? Ты так и так не можешь вечером в пятницу, ты будешь в это время у отца в больнице.
– Один-единственный вечер я могу и пропустить.
– Он будет спрашивать, где ты.
– Скажи, что меня попросили посидеть с детьми.
– Я не могу сказать, что тебя попросил учитель. Если отец узнает, что ты ходишь в школу, его хватит второй удар.
– Все равно он когда-нибудь узнает, мама.
– Я понимаю. Но не сейчас, когда он еще не оправился.
– Мама, я все равно пойду в пятницу сидеть с детьми, что бы ты ни говорила. Папу я навещу сегодня. И буду навещать его каждый вечер – кроме пятницы.
– Он будет беспокоиться.
– Ничего не поделаешь. Зато я с ним вожусь, учу его, терплю его капризы. Вам с Грейс хорошо, вы просто сидите и смотрите.
– Знаю, детка. Я бы рада тебя сменить, но, похоже, у меня просто нет к этому таланта.
– У меня уж точно нет, – подхватила Грейс.
– Я так устаю, а потом не успеваю сделать уроки, и меня за это ругают в школе, – ныла я.
– Ты бы объяснила учителям, что тебе приходится ездить к отцу в больницу, – сказала мама виновато.
– Не хочу я им рассказывать про отца. – Я почувствовала, что мама готова сдаться. – Я хочу помочь, мама. Помочь отцу. Помочь отложить немного денег. Я же знаю, что мы по уши в долгах, я видела счета. – Тут я помолчала минуту. – И потом, меня мучает совесть из-за шестидесяти фунтов. Я тогда не понимала. С радостью сдала бы это белье обратно в магазин, но я его уже надевала. Теперь мне остается только заработать эти деньги, чтобы не чувствовать себя такой свиньей.
– Ладно, ладно, моя хорошая, я понимаю. – Мама погладила меня по плечу.
Грейс поняла гораздо больше. Она подождала, пока мы ляжем в постель, и шепотом спросила:
– Что это за история со стариной Рэксом? Почему тебе так хочется сидеть с его детьми?
– Я же сказала: хочу заработать денег.
– Да, но уж больно тебе не терпится. – Она немного подумала. – Ты что, влюбилась в Рэкса, Пру?
– Нет, конечно, – буркнула я.
– То-то ты все крутишься вокруг рисовального корпуса. А когда он с тобой здоровается, ты краснеешь.
– Врешь!
– Краснеешь-краснеешь! Ты в него влюблена, признавайся.
– Да нет же! Ты что, он же учитель, они все старые зануды.
– Это правда, но он не такой, как другие. Совсем не важничает и не задается. Конечно, он некрасивый…
– Он очень красивый! – сказала я.
– Да ты что, с этой противной бородкой? Мы с Ижкой и Фижкой считаем, что бороды – это вульгарно. А Ижка говорит, раз он носит серьгу, значит, голубой. Но я думаю, этого не может быть, раз у него жена и двое детей.
– Мне плевать, даже если бы у него были сразу любовник, любовница и борода, как у Деда Мороза. Я просто хочу посидеть с детьми, чтобы заработать немного денег, вот и все, – заявила я. – И вообще, заткнись, пожалуйста, я спать хочу.
Грейс не заткнулась. Я думала, я ее убедила, но чуть позже, поворачиваясь на другой бок, она пробормотала:
– Ты в него влюблена по уши. Меня не проведешь, Пруденс Кинг.

10
Я сказала мистеру Рэксбери, что смогу прийти в пятницу. Я постаралась сообщить это как можно небрежнее, в самом конце урока рисования, как будто я чуть не забыла.
– А, спасибо, – сказал он так же небрежно, словно речь шла о самой обычной вещи.
Возможно, так оно и было. Возможно, половина класса уже сидела с детьми семейства Рэксбери.
Он дал мне свой адрес и сказал, что ехать нужно на тридцать седьмом автобусе.
– Отлично, – ответила я.
Про себя я засомневалась, не придется ли мне и обратно возвращаться на автобусе. Он сказал, что отвезет меня домой. Но правильно ли я поняла? А может быть, я это просто додумала сама? Я невольно все время разговаривала в воображении с мистером Рэксбери, как раньше с Джейн и Товией, – но с ними не возникало путаницы, они-то не существовали на самом деле.
Впрочем, Товия доказал, что он существует, материализовавшись рядом со мной, когда я брела по школьному двору.
Я должна была идти в Лабораторию Успеха на дополнительное занятие по математике, но мне очень хотелось прогулять. Я заметила, что приглашенные репетиторы иногда и не замечали, что кто-то из учеников не явился. Зато всех приходивших они приветствовали с преувеличенным энтузиазмом, как будто сам приход в их знаменитую Лабораторию уже равнялся сдаче трудного экзамена.
Я с тоской смотрела в противоположном направлении – на рисовальный корпус мистера Рэксбери. Мне представилось, что я бегу по красной тропинке на его карте.
– Туда сейчас нельзя. Он занят, у него урок. – Товия потянул меня обратно. – Поговори со мной. Мы так давно не разговаривали. Прошу тебя, Пру.
– Уходи! Я сейчас не в настроении, – буркнула я.
– Смотри! Если ты и дальше будешь меня избегать, я уйду совсем. К кому ты тогда обратишься, если тебе станет одиноко? Погляди, я уже порядком побледнел.
Я взглянула на Товию. Его красивое лицо расплылось, золотые волосы потускнели, голубые глаза потухли.
Я вдруг почувствовала острую боль, понимая, что он прав. Все мои воображаемые друзья постепенно бледнели и расплывались по мере того, как я росла. Я уже с трудом припоминала странных спутников своего раннего детства: белого кролика ростом мне по пояс, стайку цветочных эльфов, ручного зеленого дракона с красными когтями и белую в черных пятнах прыгучую корову, которая летала со мной вокруг луны.
Даже Джейн сейчас побледнела, хотя была мне верной подругой много лет. В панике я стала звать ее, но она вжалась в стену и не захотела повернуть лицо.
– Вот видишь, – сказал Товия. – Смотри, Пру, так ты и меня потеряешь. Я вправду уйду, предупреждаю тебя.
Его поведение стало меня раздражать. В конце концов, он лишь плод моего воображения. Кто дал ему право мне угрожать?
– Ну и уходи! – выпалила я. – Мне-то что? Захочу – придумаю себе кого-нибудь еще.
И я пошла прочь от него и от Лаборатории Успеха. Я решила переждать до звонка в гардеробе для девочек. В портфеле у меня была книжка. Я найду чем заняться, и никакой Товия мне не нужен.
– Эй, Пру! – окликнул он меня.
Я слышала, как он бежит за мной, и почувствовала его руку на своем плече. Я обернулась. Он стоял передо мной – взъерошенные светлые волосы, улыбающееся лицо – настоящий мальчик, до того настоящий, что я видела веснушки у него на носу, слышала запах шампуня, чувствовала тепло его руки.
– Товия! – выпалила я, как полная дура.
– Товия? Нет, меня зовут Тоби.
Ну конечно, это был просто Тоби, мой одноклассник, приятель Риты, в которого влюблены все девчонки в классе.
– Извини, – пробормотала я.
– Товия! – передразнил он меня издевательски торжественным голосом.
– Ну да, ну да… – Я пыталась изобразить небрежность и равнодушие, но получилось что-то в манере Ижки, Фижки и Свинюшки.
– Ты идешь не в ту сторону, – сказал он. – Лаборатория Успеха там. – Он махнул через плечо.
– Знаю.
– Разве у тебя сейчас не дополнительные по математике?
– Мне сейчас неохота туда идти, ясно?
Он поднял брови:
– Я тебя понимаю. Я там только что отсидел литературу и чуть не рехнулся. Знаешь что, давай забьем на все и пойдем покурим.
Я с удивлением посмотрела на него. Мне вовсе не хотелось с ним идти. Кроме того, я не совсем понимала, что значит «пойдем покурим». Может, это такой эвфемизм? Но Рита сегодня особенно меня изводила, говорила всякие гадости, а когда я попыталась не обращать на нее внимания и читать книжку, она вырвала ее у меня из рук и швырнула в угол, так что порвалась суперобложка и помялись страницы. Мне хотелось ее ударить, но она была крупнее, и на ее защиту готовы были тут же броситься Эми, Меган и Джесс. Пойти покурить с ее драгоценным дружком было, пожалуй, более изощренной формой мести.
– Пошли, – сказала я. – Где сигареты?
– Не здесь. За сараем для велосипедов, – шепотом сказал Тоби.
Во всех книжках про школу, какие мне случалось читать, упоминались непослушные ребята, которые делали что-нибудь запретное за сараем для велосипедов. Я пристально поглядела на Тоби, пытаясь понять, не скрывается ли за всем этим какой-нибудь изощренный розыгрыш. Он, конечно, вел себя как в театре, выразительно приложив палец к губам, пока мы пробирались под окнами класса.
Я шла, выпрямившись в полный рост, и мурлыкала про себя песенку, чтобы он не воображал, будто может мной командовать. Тоби покачал головой, но ничего не сказал, пока мы не дошли до этого несчастного сарая, благополучно миновав окна школы. Я думала, теперь он начнет ругаться, но он был, кажется, в восторге.
– Ты такая храбрая, Пру! Тебе просто наплевать, да?
Я пожала плечами.
– Ты поэтому здесь оказалась? Тебя исключили из старой школы?
Я вообще не ходила в школу. То есть много лет. Когда я была маленькая, меня отвели в первый класс, но потом отец забрал нас с сестрой на домашнее обучение.
Я глядела на заставленный велосипедами сарай. Меньше всего он был похож на притон разврата. Тоби прислонился к ржавой металлической стенке и вытащил из заднего кармана помятую пачку сигарет и спичечный коробок. Я почувствовала несказанное облегчение.
Я никогда прежде не курила, но храбро затянулась, когда Тоби зажег сигарету и для меня.
– Значит, ты куришь? – сказал Тоби.
– Ага. – Я мигнула, потому что глаза у меня заслезились от дыма.
Напрягая грудные мышцы, я изо всех сил старалась не закашляться.
– Рита все время меня пилит, чтобы я бросал курить.
– Рите бы только кого-нибудь пилить.
– Ага. Терпеть не могу этого в девчонках. Сперва они рассказывают, как ты им нравишься и они жить без тебя не могут, а потом жить не могут без того, чтобы не дергать тебя каждую минуту и стараться исправить.
Он помолчал.
– А у тебя есть мальчик, Пру?
Я почувствовала, как кровь прилила к лицу.
– Ох, как ты покраснела! И кто же это?
– Да нет у меня никого.
– Есть-есть!
– Нет. То есть мне нравится один человек…
– Ах, вот оно что. – Тоби глубоко затянулся и выпустил дым красивыми колечками.
Я попыталась сделать так же, но у меня ничего не вышло, хотя Тоби очень старался мне объяснить, как двигать языком и губами. От сигареты у меня начала кружиться голова, и я на секунду прислонилась к стене сарая, закрыв глаза.
Когда я их открыла, лицо Тоби было так близко к моему, что я отпрянула. Глаза у него были полузакрыты, губы чуть вытянуты, как будто он собирался меня поцеловать.
Я резко отстранилась.
– Не убегай! – Он протянул ко мне руку, но я шарахнулась в сторону.
– Ну что ты, Пру! Я ничего плохого не хотел…
– Интересно, что бы сказала на это Рита?
– Рита мне не хозяйка. Я теперь сам удивляюсь, что я в ней нашел.
– Да брось ты! Она самая красивая девочка в классе.
– Ты красивее. Слушай, я знаешь о чем подумал. Ты ведь не особо сечешь в математике и программировании, правда?
– Мягко говоря…
– А я в них ас, честно! Зато с чтением у меня никуда…
– Ты не любишь читать?
– У меня не получается. – Тоби переступил с ноги на ногу. – Не то что я тупой. У меня тяжелая дислексия – так врачи говорят.
– То есть как? Ты что, вообще не умеешь читать? – Я не могла представить себе, как можно жить в мире, где книги не имеют смысла.
– Я умею читать. – Он покраснел. – Я разбираю буквы и слова, но они у меня все путаются. А в старой школе надо мной за это смеялись, и я вообще перестал что-нибудь делать. В общем, я подумал – ты же по литературе просто супер, говоришь как по писаному и знаешь в сто раз больше миссис Годфри, так, может, ты со мной немножко позанимаешься? А я бы тебе помог с математикой и программированием. Идет?
– Не знаю. – Я выбросила окурок. – А когда нам заниматься?
– Например, в обед.
– Да уж, Рита будет в восторге.
– Я же сказал: Рита мне не хозяйка. Мне осточертели ее замечания.
Но все же его это тоже явно беспокоило.
– Знаешь что. – Он просиял улыбкой. – Мы могли бы ходить друг к другу домой раз или два в неделю. Ты сегодня после школы что делаешь?
– Еду к отцу в больницу.
– Ну, значит, завтра. В пятницу.
– Нет, в пятницу я не могу. Дела.
– Какие? Встречаешься со своим мальчиком?
– Да нет у меня никакого мальчика! Я обещала посидеть с детьми.
– Ну что ж.
Он не стал больше настаивать и предложил мне еще одну сигарету. Я отказалась – у меня и так уже кружилась голова.
Он опять придвинулся ко мне ближе, так что я заторопилась уходить,
– Эй, вернись. Не стоит сейчас бродить по двору – заметят, что ты не на уроке.
– Мне все равно.
– Ты правда не боишься? – спросил он. – Ты совсем не такая, как все другие девчонки, Пру!
– В том-то и горе.
– Они тебя очень достают? Если что, ты только скажи – я с ними разберусь…
– Вот они обрадуются, – сказала я насмешливо.
– Ну так когда мы будем заниматься?
– Как-нибудь при случае… – Мне не хотелось ничего обещать.
– А когда мы поцелуемся? Тоже при случае? – спросил он.
– Может быть, через годик… как-нибудь… а может, и никогда, – ответила я, убегая.
Он побежал за мной, пытаясь взять меня за руку, но я его оттолкнула. Нас, видимо, заметил кто-то из класса Грейс, потому что она сгорала от любопытства, пока мы шли домой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20