Но на этот раз, вопреки обыкновению, Мэриголд тоже проснулась чуть свет.
— Какое сегодня чудесное солнечное утро, девочки, — промурлыкала она, открыв дверь в нашу комнату.
И вдруг ей бросилась в глаза пустая постель Стар. Мэриголд приросла к месту, так и застыв с поднятой кверху рукой. Она ничего не сказала. Просто стояла и потрясение молчала. А потом бросилась ничком на постель Стар и зарыдала. Так она еще никогда не плакала — хриплые, сдавленные рыдания, казалось, разрывают ей сердце. Она задыхалась, давясь и захлебываясь слезами, будто змея, вытатуированная у нее на спине, вдруг ожила и своими скользкими, упругими кольцами сжимала ей горло.
Летучие мыши
Я до смерти боялась, что Мэриголд снова ринется в Брайтон. Но, казалось, она смирилась и уже не думала об этом. Ее мучила головная боль, а вдоволь наплакавшись, она почувствовала себя еще хуже и вернулась в постель. Сказать по правде, я не знала, что делать. Играть у себя в комнате мне не хотелось — сейчас, без Стар, комната казалась пустой и холодной. И я вдруг почувствовала, что и у меня внутри воцарилась такая же пустота, словно душа внезапно покинула меня вместе со всем остальным, что было внутри, и осталась только пустая, жухлая оболочка. Я бесцельно слонялась по гостиной, ощущая в себе эту мертвящую пустоту до тех пор, пока мне не стало казаться, что я становлюсь легкой и невесомой, точно воздушный шарик. Я даже испугалась, что взлечу под потолок и так и останусь там навсегда. Почему-то мне вдруг вспомнился покойный мистер Роулинг — я представила, как он мягко шлепает прямо у меня над головой, теряя куски гниющей плоти, и внутри у меня все похолодело. Задрав голову кверху, я принялась разглядывать унылый потолок. Нетрудно было вообразить себе, как он бродит там, мягко переваливаясь, словно огромный медведь гризли. Меня внезапно обуял такой леденящий ужас, что я стремглав кинулась будить Мэриголд, хотя сильно подозревала, что она разозлится.
Так оно и вышло. Поначалу Мэриголд словно взбесилась. Почему-то ей взбрело в голову, что я действовала у нее за спиной вместе со Стар и с самого начала знала, что та заранее решила встать чуть свет и удрать пораньше, пока все в доме спят. От несправедливости и обиды я расплакалась. Мэриголд вслед за мной тоже ударилась в слезы, мы обнялись и долго рыдали друг у друга на плече. От нее сильно несло перегаром, но мне уже было все равно.
— Дол, девочка моя, — повторяла она, баюкая меня, и голос у нее снова стал ласковым. — Прости, что я была так ужасно жестока к тебе, дорогая. Я исправлюсь, честное слово, исправлюсь, обещаю. Мы с тобой чудесно проведем выходные, только ты и я. А потом Стар вернется домой, и нас опять будет трое — три веселые девчонки, как прежде. А сейчас мы просто обе скучаем по ней. В этом-то все дело, верно?
Я заревела еще сильнее. Я боялась даже подумать о том, что сделает Мэриголд, когда узнает, что Стар уехала навсегда. И что тогда будет со мной. Пустота внутри меня стала еще ощутимей, чем прежде. Теперь мне уже стало казаться, что я вот-вот взлечу под облака и навеки затеряюсь в таком же пустом небе. Я теснее прижалась к Мэриголд, пробормотав что-то о том, какая у меня внутри пустота. А она почему-то решила, что я просто проголодалась.
— Я тоже голодная. Просто умираю от голода, ей-богу. Давай сделаем так: вначале сходим куда-нибудь пообедаем, а потом устроим грандиозный поход за покупками! Накупим всякой всячины. Надо будет отыскать что-нибудь вкусненькое для Стар на завтра к чаю. И купим еще пива — а вдруг Микки тоже приедет с ней? Устроим классную вечеринку, повеселимся как следует…
Мэриголд вновь понесло. Она с головой погрузилась в свои мечты, и остановить ее не было никакой возможности. Она решила повести меня в «Макдоналдс», и отговорить ее было невозможно — с таким же успехом я могла надеяться сдвинуть с места тяжеленный шкаф.
— Не глупи, Дол, ты ведь просто обожаешь «Макдоналдс», — твердила она.
…К моему облегчению, там не оказалось ни Марка, ни его дружков. Зал был битком набит только детьми и родителями.
Мэриголд едва притронулась к еде, хотя и повторяла всю дорогу, что голодна как волк. А мне она чего только ни накупила — даже выбрала два крем-брюле, в точности как Стар. От этого мне стало еще хуже. Я отчаянно скучала по Стар.
Неужто она и в самом деле решилась уйти? Уйти и никогда не возвращаться? Но как же она могла бросить Мэриголд? Бросить меня?
Крем-брюле неожиданно рванулось наружу из желудка, и я едва успела добежать до туалета. Пустота внутри меня стала еще больше.
Потом Мэриголд, как и обещала, устроила грандиозный поход за покупками. Пользовалась она той самой кредитной карточкой, при одном только взгляде на которую меня каждый раз кидало в дрожь. Мы купили поесть, мы купили выпить — куда больше, на мой взгляд, чем следовало бы, — и еще мы накупили кучу новой одежды: черные джинсы и черную атласную блузку с длинными рукавами для Мэриголд и синие джинсы и такие же джинсовые рубашки Стар и мне. И еще новые ночные рубашки, черную кружевную — для Мэриголд и белые полотняные, отделанные кружевными оборками, — для меня и Стар. Мэриголд даже купила несколько банок с синей и белой краской — освежить нашу спальню, как она сказала. Я пыталась ее отговорить, да куда там!
К тому времени, как мы добрались до дома, Мэриголд буквально с ног валилась от усталости. Сообщив мне об этом, она налила себе выпить. Потом еще. И тут зазвонил телефон. Это была Стар. Мне удалось переброситься с ней всего лишь несколькими словами, потому что Мэриголд тут же выхватила у меня трубку. Она так старалась ничем не выдать себя, что разговаривала каким-то приторно-сладким тоном. А на виске у нее от напряжения даже вздулись вены.
— Хорошо проводишь время, дорогая? Замечательно! Но какая же ты все-таки гадкая — удрала из дома в такую рань и даже ничего не сказала! И сама поехала на вокзал! Не знаю… Надеюсь, Микки встретил тебя на станции? Ну и хорошо. Может, дашь ему на минутку трубку, радость моя?.. Просто хочу узнать, как там у вас дела, во сколько вас обоих ждать завтра. Мы с Дол решили устроить для вас с Микки классную вечеринку! Так ты обещаешь, что Микки тоже приедет, да? Стар? Стар ?!
Сообразив, что Стар бросила трубку, Мэриголд помрачнела и принялась пить рюмку за рюмкой. У меня не было сил бороться с ней, и, вспомнив, что она купила мне новый набор фломастеров и толстенный альбом, я решила порисовать. Сначала я нарисовала себя: в черной бархатной ведьмовской юбке я стояла, окруженная серебряным сиянием, защищавшим меня и придававшим мне особую магическую силу. Потом я снова нарисовала себя — как я иду по дорожке и походя пробую свои колдовские чары на каждом встречном и поперечном, точнее, на тех, кто особенно действовал мне на нервы. После этого я заново нарисовала мисс Хилл — воображение у меня разгулялось вовсю, и поэтому покрывавшие ее татуировки получились даже лучше, чем в первый раз. Потихоньку мое творение стало смахивать на карикатуру. Определенно стоит показать его в понедельник Оливеру, решила я. Может, даже пририсовать еще такие пузырики, как это делают на настоящих карикатурах, когда хотят изобразить речь, сказать Оливеру, что там написать, а он уже сделает это за меня?
Мысли об Оливере заставили меня переключиться, я подобрела — черная магия превратилась в белую, и поэтому на рисунке Оливер вышел куда выше и крепче, чем в жизни. Глаза ему я сделала вроде лучей лазера, так что они запросто пронизывали толстые линзы очков, выжигая все вокруг, словно огнеметы. Подумав немного, я нарисовала ему клевую стрижку, безжалостно обкорнав торчавшие во все стороны непокорные вихры. Получился аккуратный ежик, совершенно преобразивший его лицо.
Потом я нарисовала Стар и тоже придумала ей новую прическу. Невообразимо короткая стрижка «боб» сделала ее неузнаваемой: шея вдруг вытянулась, как у жирафа и стала казаться жутко тощей, а лицо — слишком открытым. По всей коже Стар я разбросала веснушки, а саму ее изобразила толстой и оплывшей, так что вся одежда вдруг разом стала ей мала и ее телеса стали вываливаться из нее, будто тесто из квашни. Она семенила вразвалочку, отчаянно стараясь догнать тощего, как палка, Микки. А он, увидев такое страшилище вместо родной дочери, в ужасе удирал от нее со всех ног. С удовольствием оглядев свое творение, я пририсовала еще слезы и сопли, вперемешку текущие по лицу Стар. И тут ее лицо внезапно показалось мне до ужаса живым — таким живым, что я даже перепугалась. Дрожащими пальцами я выдрала из альбома листок с рисунком и порвала его на мелкие клочки.
Потом я попыталась нарисовать Стар снова, но поняла, что не ручаюсь за себя. Поэтому я переключилась на Мэриголд и тут же почувствовала, что слишком устала, что у меня просто нет сил изображать до мельчайших подробностей все ее татуировки. А без них она выглядела странно, голой — так выглядят иные люди, если застукать их в нижнем белье.
На следующее утро Мэриголд проснулась даже раньше меня. Разбудил меня поднос с горячим завтраком, который она принесла мне в постель. Уставившись на него, я изумленно захлопала глазами. А потом молча воззрилась на Мэриголд. Она стянула волосы на затылке старым шифоновым шарфиком и влезла в такую же старую блузку и заношенные штаны.
— Вставай, соня, кушать подано, — проговорила она. — Нужно позавтракать поплотнее, потому что сегодня нам с тобой предстоит изрядно потрудиться.
— Потрудиться?
— Ну конечно, радость моя Долли. А как, по-твоему, для чего мы с тобой вчера купили все эти банки с красками — просто так, что ли? Сделаем из вашей спальни конфетку. Знаешь, по-моему, Стар давно раздражают все эти звезды, рыбки и прочая ерунда — она считает, что все это как-то по-детски. Вот мы и сделаем ей сюрприз — все перекрасим, и получится миленькая спальня, в точности как у всех нормальных людей.
— Но мне-то нравятся звезды, — в волнении заерзав на постели, заявила я. — И дельфины тоже!
Стакан с апельсиновым соком тут же опрокинулся, и простыни украсились огромным оранжевым пятном.
— Неряха! — фыркнула Мэриголд, но по ее голосу было понятно, что она ничуть не рассердилась. — Ладно, не важно, все равно их давным-давно пора стирать. — И она ринулась отскребать от стен старую краску.
— Ну, пожалуйста, Мэриголд, пусть остается, как есть. Ведь это же и моя спальня тоже.
— Дорогая, не расстраивайся! Увидишь, так будет в сто раз красивее. И Стар понравится, я уверена. Комната будет вся голубая — такого нежного голубого цвета — с красивой белой кромкой. Представляю, какой это будет для нее сюрприз! Нужно постараться, чтоб закончить к ее приезду.
— А что, если… — Я не договорила. Просто не смогла.
Вместо этого я одну за другой сунула в рот две полные ложки хлопьев и судорожно принялась их жевать. Хлопья отчаянно сопротивлялись, словно поклялись костьми лечь, но не дать пропихнуть себя в горло. Подержав их сначала за одной щекой, потом за другой, я наконец сдалась и аккуратно выплюнула их в тарелку.
Весь день я помогала Мэриголд, как могла: отскребала от стен старую краску, потом вместе с ней двигала мебель, аккуратно завешивала ее старыми простынями и газетами и красила стены. Сначала я испугалась, подумав, что Мэриголд наверняка бросится в глаза, что многие вещи Стар исчезли, но она, похоже, ничего не заметила, и я постепенно успокоилась. Впрочем, Стар взяла не так уж много вещей, только любимые старые джинсы, туфельки на каблуках, спортивный костюм, лучшую из своих юбок, несколько топов, пиджак, пару книг, щетку для волос, маникюрный набор и нового плюшевого мишку. Может, она так и не решилась уехать навсегда, с надеждой подумала я, и вечером вернется?
Но она не вернулась. Едва покончив со стенами, Мэриголд как сумасшедшая принялась готовить к ее приезду стол. Раскладывая на тарелках разные вкусности и стараясь, чтобы все выглядело как можно аппетитнее, она что-то невнятно мурлыкала под нос. Включив погромче свой любимый «Эмералд Сити», Мэриголд танцевала под музыку, как была — в той же старой блузке и испачканных краской штанах. Выглядела она кошмарно. И вдруг она заметила, что я украдкой поглядываю на нее.
— Что такое? Ладно, ладно, поняла. Сейчас сбегаю переоденусь. Они уже, наверное, скоро. — Мэриголд нахмурилась. — Почему ты так странно смотришь на меня, Дол? — Она. окинула себя встревоженным взглядом. — Что, я так ужасно выгляжу, да? Как старая кляча?
— Конечно нет. Ты молодая. И хорошенькая.
— Да нет, выгляжу я ужасно, ты ведь это имела в виду? — всполошилась Мэриголд, стянув джинсы и обеспокоенно разглядывая свои длинные, стройные ноги. Вверх по ним, распростерши уродливые крылья, летела стайка летучих мышей. Самая крупная из них была величиной с ноготь на моем большом пальце, а самую крохотную легко было принять просто за обычную родинку на теле. — Когда я ждала тебя, у меня по всему телу пошли какие-то ужасные пятна. Я ужасно разжирела, и меня все время тошнило — не то что со Стар. Нет, ты только посмотри на эти отметины !— Она принялась ожесточенно царапать себя длинными ногтями. — Может, сделать поверх них татуировку? Боюсь, только тогда Стар ужасно расстроится.
— Стар, Стар, Стар, — проворчала я. — Ты можешь хоть ненадолго забыть о своей ненаглядной Стар? Неужели так необходимо твердить о ней все время?
— Ох, Дол, не глупи, — буркнула Мэриголд, влезая в джинсы и прикрыв наконец свои ноги. — А с рубашкой все в порядке? Конечно, я кое-где капнула на нее краской, но так очень даже неплохо. Выглядит как-то по-домашнему, правда?
— Все дело в том, что ты любишь Стар больше, чем меня… — вздохнула я.
— Я люблю вас обеих, — сказала Мэриголд, потом, поколебавшись немного, добавила: — Но Стар я родила от Микки.
— Ага, поэтому-то она сейчас с ним, а не с тобой, — бросила я. — Удрала к нему, и привет! А я осталась. Так почему же ты не можешь любить меня, а не ее?
— Прекрати, Дол! Что за глупая сцена ревности?! — резко сказала Мэриголд, надевая веревочные сандалии. — К тому же Микки и Стар могут вернуться в любую минуту. Так что перестань-ка нести весь этот вздор и лучше помоги мне привести все в порядок.
Вместо ответа я ушла. Вернувшись в свою заново покрашенную спальню, я села на краешек кровати и подняла глаза вверх. Звезды, сиявшие мне раньше, теперь исчезли навсегда, словно растворившись в этой синеве. Я громко заплакала.
— Перестань, глупый ты ребенок! — крикнула Мэриголд.
Время шло, и Мэриголд с каждым часом тревожилась все сильнее.
— Куда же они подевались? Что могло случиться, Дол? О боже, уж не думаешь ли ты, что они попали в автокатастрофу?!
Пронзительная трель телефонного звонка разорвала тишину настолько неожиданно, что Мэриголд подпрыгнула как ужаленная. Руки ее взлетели в воздух. Я кинулась к телефону, но Мэриголд оказалась быстрее.
— Стар, дорогая! Ну, наконец-то! Слава богу! С тобой все в порядке? А с Микки? Почему ты так поздно? Ты где? Что? Что ты сказала? Не понимаю. Что все это значит? Ты все еще в Брайтоне?! Но ведь ты вернешься очень поздно. Что ?! Что-то я не понимаю, милая… Ты вообще не собираешься возвращаться?! Что все это значит?!
Мэриголд беспомощно бормотала что-то в трубку, с такой силой прижимая к уху телефон, что пальцы у нее побелели.
— Что это значит? Я не понимаю… — снова и снова повторяла она.
И вдруг все ее тело дернулось так, словно сквозь него пропустили электрический ток.
— Микки, это ты? Слава богу, дорогой, а то я ничего не понимаю. Почему вы все еще в Брайтоне? Вам ведь понадобится бог знает сколько времени, чтобы добраться сюда. Нет… Нет !!! Послушай, она не может остаться у тебя! Даже на одну ночь. Ради всего святого, посади ее в машину и вези домой. Приедете — и мы все спокойно обсудим. Нет, она не может остаться. И потом, у нее же нет с собой никаких вещей! Что?! Послушай, а как же школа? Не может же она пропустить школу! Подождите до летних каникул — в конце концов, это же не бог весть как долго! Тогда она сможет прогостить у тебя подольше… может быть, несколько дней, это замечательная идея. Но сейчас — нет, ей нельзя остаться! Я не разрешаю, слышишь?! Я ее мать, в конце концов. Микки! Микки, пожалуйста!
Мэриголд согнулась в три погибели. По лицу ее ручьем бежали слезы.
— Стар… — прошептала она. — Прошу тебя, Стар! Возвращайся домой. Не делай этого! Послушай, а мы с Дол приготовили для тебя сюрприз… Что? Нет, Стар, я прошу тебя… пожалуйста…
Она замотала головой, а потом вдруг разом как-то сникла и молча отдала мне трубку. На щеке у нее остался рубец — словно еще одна, совсем свежая, татуировка…
Я взяла у нее телефон. На другом конце рыдала Стар.
— Долли? С тобой все в порядке?
— Да. Нет. Стар, пожалуйста, возвращайся домой. Даже представить себе не могу, как я буду без тебя…
— Я не могу вернуться. Не надо, Дол, не говори ничего — мне и без того тошно. Прости меня, Дол.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26
— Какое сегодня чудесное солнечное утро, девочки, — промурлыкала она, открыв дверь в нашу комнату.
И вдруг ей бросилась в глаза пустая постель Стар. Мэриголд приросла к месту, так и застыв с поднятой кверху рукой. Она ничего не сказала. Просто стояла и потрясение молчала. А потом бросилась ничком на постель Стар и зарыдала. Так она еще никогда не плакала — хриплые, сдавленные рыдания, казалось, разрывают ей сердце. Она задыхалась, давясь и захлебываясь слезами, будто змея, вытатуированная у нее на спине, вдруг ожила и своими скользкими, упругими кольцами сжимала ей горло.
Летучие мыши
Я до смерти боялась, что Мэриголд снова ринется в Брайтон. Но, казалось, она смирилась и уже не думала об этом. Ее мучила головная боль, а вдоволь наплакавшись, она почувствовала себя еще хуже и вернулась в постель. Сказать по правде, я не знала, что делать. Играть у себя в комнате мне не хотелось — сейчас, без Стар, комната казалась пустой и холодной. И я вдруг почувствовала, что и у меня внутри воцарилась такая же пустота, словно душа внезапно покинула меня вместе со всем остальным, что было внутри, и осталась только пустая, жухлая оболочка. Я бесцельно слонялась по гостиной, ощущая в себе эту мертвящую пустоту до тех пор, пока мне не стало казаться, что я становлюсь легкой и невесомой, точно воздушный шарик. Я даже испугалась, что взлечу под потолок и так и останусь там навсегда. Почему-то мне вдруг вспомнился покойный мистер Роулинг — я представила, как он мягко шлепает прямо у меня над головой, теряя куски гниющей плоти, и внутри у меня все похолодело. Задрав голову кверху, я принялась разглядывать унылый потолок. Нетрудно было вообразить себе, как он бродит там, мягко переваливаясь, словно огромный медведь гризли. Меня внезапно обуял такой леденящий ужас, что я стремглав кинулась будить Мэриголд, хотя сильно подозревала, что она разозлится.
Так оно и вышло. Поначалу Мэриголд словно взбесилась. Почему-то ей взбрело в голову, что я действовала у нее за спиной вместе со Стар и с самого начала знала, что та заранее решила встать чуть свет и удрать пораньше, пока все в доме спят. От несправедливости и обиды я расплакалась. Мэриголд вслед за мной тоже ударилась в слезы, мы обнялись и долго рыдали друг у друга на плече. От нее сильно несло перегаром, но мне уже было все равно.
— Дол, девочка моя, — повторяла она, баюкая меня, и голос у нее снова стал ласковым. — Прости, что я была так ужасно жестока к тебе, дорогая. Я исправлюсь, честное слово, исправлюсь, обещаю. Мы с тобой чудесно проведем выходные, только ты и я. А потом Стар вернется домой, и нас опять будет трое — три веселые девчонки, как прежде. А сейчас мы просто обе скучаем по ней. В этом-то все дело, верно?
Я заревела еще сильнее. Я боялась даже подумать о том, что сделает Мэриголд, когда узнает, что Стар уехала навсегда. И что тогда будет со мной. Пустота внутри меня стала еще ощутимей, чем прежде. Теперь мне уже стало казаться, что я вот-вот взлечу под облака и навеки затеряюсь в таком же пустом небе. Я теснее прижалась к Мэриголд, пробормотав что-то о том, какая у меня внутри пустота. А она почему-то решила, что я просто проголодалась.
— Я тоже голодная. Просто умираю от голода, ей-богу. Давай сделаем так: вначале сходим куда-нибудь пообедаем, а потом устроим грандиозный поход за покупками! Накупим всякой всячины. Надо будет отыскать что-нибудь вкусненькое для Стар на завтра к чаю. И купим еще пива — а вдруг Микки тоже приедет с ней? Устроим классную вечеринку, повеселимся как следует…
Мэриголд вновь понесло. Она с головой погрузилась в свои мечты, и остановить ее не было никакой возможности. Она решила повести меня в «Макдоналдс», и отговорить ее было невозможно — с таким же успехом я могла надеяться сдвинуть с места тяжеленный шкаф.
— Не глупи, Дол, ты ведь просто обожаешь «Макдоналдс», — твердила она.
…К моему облегчению, там не оказалось ни Марка, ни его дружков. Зал был битком набит только детьми и родителями.
Мэриголд едва притронулась к еде, хотя и повторяла всю дорогу, что голодна как волк. А мне она чего только ни накупила — даже выбрала два крем-брюле, в точности как Стар. От этого мне стало еще хуже. Я отчаянно скучала по Стар.
Неужто она и в самом деле решилась уйти? Уйти и никогда не возвращаться? Но как же она могла бросить Мэриголд? Бросить меня?
Крем-брюле неожиданно рванулось наружу из желудка, и я едва успела добежать до туалета. Пустота внутри меня стала еще больше.
Потом Мэриголд, как и обещала, устроила грандиозный поход за покупками. Пользовалась она той самой кредитной карточкой, при одном только взгляде на которую меня каждый раз кидало в дрожь. Мы купили поесть, мы купили выпить — куда больше, на мой взгляд, чем следовало бы, — и еще мы накупили кучу новой одежды: черные джинсы и черную атласную блузку с длинными рукавами для Мэриголд и синие джинсы и такие же джинсовые рубашки Стар и мне. И еще новые ночные рубашки, черную кружевную — для Мэриголд и белые полотняные, отделанные кружевными оборками, — для меня и Стар. Мэриголд даже купила несколько банок с синей и белой краской — освежить нашу спальню, как она сказала. Я пыталась ее отговорить, да куда там!
К тому времени, как мы добрались до дома, Мэриголд буквально с ног валилась от усталости. Сообщив мне об этом, она налила себе выпить. Потом еще. И тут зазвонил телефон. Это была Стар. Мне удалось переброситься с ней всего лишь несколькими словами, потому что Мэриголд тут же выхватила у меня трубку. Она так старалась ничем не выдать себя, что разговаривала каким-то приторно-сладким тоном. А на виске у нее от напряжения даже вздулись вены.
— Хорошо проводишь время, дорогая? Замечательно! Но какая же ты все-таки гадкая — удрала из дома в такую рань и даже ничего не сказала! И сама поехала на вокзал! Не знаю… Надеюсь, Микки встретил тебя на станции? Ну и хорошо. Может, дашь ему на минутку трубку, радость моя?.. Просто хочу узнать, как там у вас дела, во сколько вас обоих ждать завтра. Мы с Дол решили устроить для вас с Микки классную вечеринку! Так ты обещаешь, что Микки тоже приедет, да? Стар? Стар ?!
Сообразив, что Стар бросила трубку, Мэриголд помрачнела и принялась пить рюмку за рюмкой. У меня не было сил бороться с ней, и, вспомнив, что она купила мне новый набор фломастеров и толстенный альбом, я решила порисовать. Сначала я нарисовала себя: в черной бархатной ведьмовской юбке я стояла, окруженная серебряным сиянием, защищавшим меня и придававшим мне особую магическую силу. Потом я снова нарисовала себя — как я иду по дорожке и походя пробую свои колдовские чары на каждом встречном и поперечном, точнее, на тех, кто особенно действовал мне на нервы. После этого я заново нарисовала мисс Хилл — воображение у меня разгулялось вовсю, и поэтому покрывавшие ее татуировки получились даже лучше, чем в первый раз. Потихоньку мое творение стало смахивать на карикатуру. Определенно стоит показать его в понедельник Оливеру, решила я. Может, даже пририсовать еще такие пузырики, как это делают на настоящих карикатурах, когда хотят изобразить речь, сказать Оливеру, что там написать, а он уже сделает это за меня?
Мысли об Оливере заставили меня переключиться, я подобрела — черная магия превратилась в белую, и поэтому на рисунке Оливер вышел куда выше и крепче, чем в жизни. Глаза ему я сделала вроде лучей лазера, так что они запросто пронизывали толстые линзы очков, выжигая все вокруг, словно огнеметы. Подумав немного, я нарисовала ему клевую стрижку, безжалостно обкорнав торчавшие во все стороны непокорные вихры. Получился аккуратный ежик, совершенно преобразивший его лицо.
Потом я нарисовала Стар и тоже придумала ей новую прическу. Невообразимо короткая стрижка «боб» сделала ее неузнаваемой: шея вдруг вытянулась, как у жирафа и стала казаться жутко тощей, а лицо — слишком открытым. По всей коже Стар я разбросала веснушки, а саму ее изобразила толстой и оплывшей, так что вся одежда вдруг разом стала ей мала и ее телеса стали вываливаться из нее, будто тесто из квашни. Она семенила вразвалочку, отчаянно стараясь догнать тощего, как палка, Микки. А он, увидев такое страшилище вместо родной дочери, в ужасе удирал от нее со всех ног. С удовольствием оглядев свое творение, я пририсовала еще слезы и сопли, вперемешку текущие по лицу Стар. И тут ее лицо внезапно показалось мне до ужаса живым — таким живым, что я даже перепугалась. Дрожащими пальцами я выдрала из альбома листок с рисунком и порвала его на мелкие клочки.
Потом я попыталась нарисовать Стар снова, но поняла, что не ручаюсь за себя. Поэтому я переключилась на Мэриголд и тут же почувствовала, что слишком устала, что у меня просто нет сил изображать до мельчайших подробностей все ее татуировки. А без них она выглядела странно, голой — так выглядят иные люди, если застукать их в нижнем белье.
На следующее утро Мэриголд проснулась даже раньше меня. Разбудил меня поднос с горячим завтраком, который она принесла мне в постель. Уставившись на него, я изумленно захлопала глазами. А потом молча воззрилась на Мэриголд. Она стянула волосы на затылке старым шифоновым шарфиком и влезла в такую же старую блузку и заношенные штаны.
— Вставай, соня, кушать подано, — проговорила она. — Нужно позавтракать поплотнее, потому что сегодня нам с тобой предстоит изрядно потрудиться.
— Потрудиться?
— Ну конечно, радость моя Долли. А как, по-твоему, для чего мы с тобой вчера купили все эти банки с красками — просто так, что ли? Сделаем из вашей спальни конфетку. Знаешь, по-моему, Стар давно раздражают все эти звезды, рыбки и прочая ерунда — она считает, что все это как-то по-детски. Вот мы и сделаем ей сюрприз — все перекрасим, и получится миленькая спальня, в точности как у всех нормальных людей.
— Но мне-то нравятся звезды, — в волнении заерзав на постели, заявила я. — И дельфины тоже!
Стакан с апельсиновым соком тут же опрокинулся, и простыни украсились огромным оранжевым пятном.
— Неряха! — фыркнула Мэриголд, но по ее голосу было понятно, что она ничуть не рассердилась. — Ладно, не важно, все равно их давным-давно пора стирать. — И она ринулась отскребать от стен старую краску.
— Ну, пожалуйста, Мэриголд, пусть остается, как есть. Ведь это же и моя спальня тоже.
— Дорогая, не расстраивайся! Увидишь, так будет в сто раз красивее. И Стар понравится, я уверена. Комната будет вся голубая — такого нежного голубого цвета — с красивой белой кромкой. Представляю, какой это будет для нее сюрприз! Нужно постараться, чтоб закончить к ее приезду.
— А что, если… — Я не договорила. Просто не смогла.
Вместо этого я одну за другой сунула в рот две полные ложки хлопьев и судорожно принялась их жевать. Хлопья отчаянно сопротивлялись, словно поклялись костьми лечь, но не дать пропихнуть себя в горло. Подержав их сначала за одной щекой, потом за другой, я наконец сдалась и аккуратно выплюнула их в тарелку.
Весь день я помогала Мэриголд, как могла: отскребала от стен старую краску, потом вместе с ней двигала мебель, аккуратно завешивала ее старыми простынями и газетами и красила стены. Сначала я испугалась, подумав, что Мэриголд наверняка бросится в глаза, что многие вещи Стар исчезли, но она, похоже, ничего не заметила, и я постепенно успокоилась. Впрочем, Стар взяла не так уж много вещей, только любимые старые джинсы, туфельки на каблуках, спортивный костюм, лучшую из своих юбок, несколько топов, пиджак, пару книг, щетку для волос, маникюрный набор и нового плюшевого мишку. Может, она так и не решилась уехать навсегда, с надеждой подумала я, и вечером вернется?
Но она не вернулась. Едва покончив со стенами, Мэриголд как сумасшедшая принялась готовить к ее приезду стол. Раскладывая на тарелках разные вкусности и стараясь, чтобы все выглядело как можно аппетитнее, она что-то невнятно мурлыкала под нос. Включив погромче свой любимый «Эмералд Сити», Мэриголд танцевала под музыку, как была — в той же старой блузке и испачканных краской штанах. Выглядела она кошмарно. И вдруг она заметила, что я украдкой поглядываю на нее.
— Что такое? Ладно, ладно, поняла. Сейчас сбегаю переоденусь. Они уже, наверное, скоро. — Мэриголд нахмурилась. — Почему ты так странно смотришь на меня, Дол? — Она. окинула себя встревоженным взглядом. — Что, я так ужасно выгляжу, да? Как старая кляча?
— Конечно нет. Ты молодая. И хорошенькая.
— Да нет, выгляжу я ужасно, ты ведь это имела в виду? — всполошилась Мэриголд, стянув джинсы и обеспокоенно разглядывая свои длинные, стройные ноги. Вверх по ним, распростерши уродливые крылья, летела стайка летучих мышей. Самая крупная из них была величиной с ноготь на моем большом пальце, а самую крохотную легко было принять просто за обычную родинку на теле. — Когда я ждала тебя, у меня по всему телу пошли какие-то ужасные пятна. Я ужасно разжирела, и меня все время тошнило — не то что со Стар. Нет, ты только посмотри на эти отметины !— Она принялась ожесточенно царапать себя длинными ногтями. — Может, сделать поверх них татуировку? Боюсь, только тогда Стар ужасно расстроится.
— Стар, Стар, Стар, — проворчала я. — Ты можешь хоть ненадолго забыть о своей ненаглядной Стар? Неужели так необходимо твердить о ней все время?
— Ох, Дол, не глупи, — буркнула Мэриголд, влезая в джинсы и прикрыв наконец свои ноги. — А с рубашкой все в порядке? Конечно, я кое-где капнула на нее краской, но так очень даже неплохо. Выглядит как-то по-домашнему, правда?
— Все дело в том, что ты любишь Стар больше, чем меня… — вздохнула я.
— Я люблю вас обеих, — сказала Мэриголд, потом, поколебавшись немного, добавила: — Но Стар я родила от Микки.
— Ага, поэтому-то она сейчас с ним, а не с тобой, — бросила я. — Удрала к нему, и привет! А я осталась. Так почему же ты не можешь любить меня, а не ее?
— Прекрати, Дол! Что за глупая сцена ревности?! — резко сказала Мэриголд, надевая веревочные сандалии. — К тому же Микки и Стар могут вернуться в любую минуту. Так что перестань-ка нести весь этот вздор и лучше помоги мне привести все в порядок.
Вместо ответа я ушла. Вернувшись в свою заново покрашенную спальню, я села на краешек кровати и подняла глаза вверх. Звезды, сиявшие мне раньше, теперь исчезли навсегда, словно растворившись в этой синеве. Я громко заплакала.
— Перестань, глупый ты ребенок! — крикнула Мэриголд.
Время шло, и Мэриголд с каждым часом тревожилась все сильнее.
— Куда же они подевались? Что могло случиться, Дол? О боже, уж не думаешь ли ты, что они попали в автокатастрофу?!
Пронзительная трель телефонного звонка разорвала тишину настолько неожиданно, что Мэриголд подпрыгнула как ужаленная. Руки ее взлетели в воздух. Я кинулась к телефону, но Мэриголд оказалась быстрее.
— Стар, дорогая! Ну, наконец-то! Слава богу! С тобой все в порядке? А с Микки? Почему ты так поздно? Ты где? Что? Что ты сказала? Не понимаю. Что все это значит? Ты все еще в Брайтоне?! Но ведь ты вернешься очень поздно. Что ?! Что-то я не понимаю, милая… Ты вообще не собираешься возвращаться?! Что все это значит?!
Мэриголд беспомощно бормотала что-то в трубку, с такой силой прижимая к уху телефон, что пальцы у нее побелели.
— Что это значит? Я не понимаю… — снова и снова повторяла она.
И вдруг все ее тело дернулось так, словно сквозь него пропустили электрический ток.
— Микки, это ты? Слава богу, дорогой, а то я ничего не понимаю. Почему вы все еще в Брайтоне? Вам ведь понадобится бог знает сколько времени, чтобы добраться сюда. Нет… Нет !!! Послушай, она не может остаться у тебя! Даже на одну ночь. Ради всего святого, посади ее в машину и вези домой. Приедете — и мы все спокойно обсудим. Нет, она не может остаться. И потом, у нее же нет с собой никаких вещей! Что?! Послушай, а как же школа? Не может же она пропустить школу! Подождите до летних каникул — в конце концов, это же не бог весть как долго! Тогда она сможет прогостить у тебя подольше… может быть, несколько дней, это замечательная идея. Но сейчас — нет, ей нельзя остаться! Я не разрешаю, слышишь?! Я ее мать, в конце концов. Микки! Микки, пожалуйста!
Мэриголд согнулась в три погибели. По лицу ее ручьем бежали слезы.
— Стар… — прошептала она. — Прошу тебя, Стар! Возвращайся домой. Не делай этого! Послушай, а мы с Дол приготовили для тебя сюрприз… Что? Нет, Стар, я прошу тебя… пожалуйста…
Она замотала головой, а потом вдруг разом как-то сникла и молча отдала мне трубку. На щеке у нее остался рубец — словно еще одна, совсем свежая, татуировка…
Я взяла у нее телефон. На другом конце рыдала Стар.
— Долли? С тобой все в порядке?
— Да. Нет. Стар, пожалуйста, возвращайся домой. Даже представить себе не могу, как я буду без тебя…
— Я не могу вернуться. Не надо, Дол, не говори ничего — мне и без того тошно. Прости меня, Дол.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26