Да-а, ведь была еще и пятая, Лиза! — торжественно заключила Нинон.
— Лиза? — удивился Андрей и полистал свой блокнот. Похоже, Лиза в его списках не значилась. — Вы уверены, что там была еще и Лиза?
— Еще бы! — фыркнула Нинон. — Она там такое представление закатила, что я ее во веки вечные не забуду, просто «Мулен Руж». Кстати, она первая заметила пожар, правда, сомневаюсь, поняла ли, что происходит, хотя, постойте… — Нинон задумалась. — Вместе с нами она не побежала, осталась на даче Широкорядова. Интересно, куда она потом делась? — Нинон заинтригованно посмотрела на меня.
И в самом деле, что произошло с голой Лизой, закатившей публичный скандал поэту-песеннику, нам с Нинон было неведомо.
— Значит, Лиза? — повторил Андрей. — А фамилию этой Лизы вы случайно не знаете?
— Сожалею, но она нам не представилась, — с издевкой произнесла Нинон, — ей, видите ли, не до светских любезностей было.
— А до чего ей было? — в тон Нинон осведомился Андрей.
Нинон поняла, что сболтнула лишнее, и сдала назад:
— Вот про это вам тоже лучше спрашивать у Широкорядова, потому что он эту Лизу знает, а мы видели ее в первый раз и, дай бог, в последний.
— Ну и чем же вас поразила эта Лиза? — не унимался мужчина моих несбывшихся снов.
— Вот еще, — пробурчала Ниной, — стану я еще сплетничать. Я же вам сказала, спрашивайте у Широкорядова.
— Гражданка Поварова, — насупился Андрей, — должен вам разъяснить, что вы в корне неверно понимаете обязанности свидетеля. Ничего не утаивать от следствия — вовсе не означает сплетничать. Таким образом вы всего лишь выполняете свою прямую, можно сказать, священную обязанность. В противном случае вы можете даже угодить под статью.
— Под какую еще статью? — заволновалась Нинон. — Я никого не убивала и вообще не делала ничего плохого… Я сижу себе мирно на даче, отдыхаю, а вокруг творится такое… — Она поискала подходящее слово. — Черт-те что! Можно подумать, это я виновата, что у нас такая криминогенная обстановка! — выпалила она. Ясно, в чей огород должен был попасть последний булыжник.
«Особо важный» отнесся к откровениям Нинон со спокойным скепсисом и продолжал гнуть свою линию:
— Иногда препятствуют следствию не только преступники, но и граждане, скрывающие от следствия важные детали…
— Подумаешь, важные детали, — проворчала Нинон, — ну о-очень важные детали! Какая-то полоумная нагрянула на дачу Широкорядова в разгар вечеринки и устроила стриптиз!
— Стриптиз? — опешил Андрей и опять посмотрел на меня, словно желая услышать подтверждение из моих уст.
Я снова промолчала, предоставив Нинон самой выкручиваться из этой передряги. Я понимала, почему она заартачилась поначалу: ей не хотелось подводить поэта-песенника, водящего знакомство с истеричными Лизами, а потом зачем-то скрывшего этот факт от следствия.
— Ну да, — плаксивым голосом поведала Нинон, — эта ненормальная сначала орала на Широкорядова, потом стала выть, как волчица, а в конце концов принялась раздеваться и, между прочим, разделась до трусов, представляете? Неизвестно, что бы еще она выкинула, если бы не начался пожар!
— Выходит, эта самая Лиза появилась на даче Широкорядова незадолго до пожара?
— Ну да, минут за двадцать примерно… Точно я говорю, Жень? — Нинон поискала поддержки у меня.
— Наверное, — буркнула я. Андрей заскрипел ручкой, занося важные сведения, добытые у Нинон, в свой блокнот.
— И что с ней сталось потом?
— Потом? — Нинон наморщила лоб и тряхнула своей ржаной челкой. — Потом мы все побежали смотреть, что горит, а она осталась. Мы ее больше не видели.
— Ясно, — констатировал мужчина моих несбывшихся снов. — А хозяина дачи, на которой работали строители, вы в тот день случайно не видели?
— Не-а, — Нинон капризно надула губы. — Да он вообще никого в Дроздовке не жалует, такой нахал, даже не здоровается никогда. Я за все время его только пару раз и видела.
И тут я зачем-то ляпнула:
— Я его видела позавчера, совершенно случайно.
Кто меня, дуру такую, за язык тянул?
Мужчина моих несбывшихся снов сразу же целиком и полностью переключился на меня:
— При каких обстоятельствах вы его видели?
— При каких обстоятельствах? — хмыкнула я, вспомнив, как мы с Нинон баюкали безутешного банкира. — Из окна спальни Остроглазова.
Глаза моего подленького любовника полезли на лоб. Клянусь, я получила от этого истинное удовольствие.
Как назло, вмешалась Нинон, кто ее просил!
— Так это было тогда, когда он пытался повеситься?
Сообразив, что в очередной раз сболтнула лишнее, Нинон прикусила язык, да было поздно.
— Повеситься? Кто хотел повеситься? — Андрей напружинился, как борзая возле лисьей норы.
— Ну вот, — из близоруких глаз Нинон брызнули жгучие слезы, — я так и знала, я так и знала…
Пришлось мне выручать свою опрометчивую подружку:
— Повеситься хотел Остроглазов, но мы успели вовремя — так сказать, предотвратили попытку… Пошли его проведать и застали с петлей на шее…
— Та-ак, — сказал Андрей и уперся кулаками в свои колени. — А где сейчас этот склонный к суициду товарищ, вы не в курсе?
Мы с Нинон переглянулись:
— Должен быть здесь… По крайней мере, вчера он оставался здесь ночевать…
— Еще не легче! — воскликнул мой вероломный любовник. — Мы звонили, стучали — никто не открывает. — И, сорвавшись со стула, выскочил из кухни. Секунду спустя я уже могла наблюдать, как он озабоченно переговаривается с двумя милиционерами, терпеливо поджидавшими его возле террасы.
— Господи! — сказала Нинон убитым голосом. — Неужели же он, неужели он…
Я думала о том же.
Глава 15
Через минуту, не сговариваясь, мы с Нинон выскочили из дому и бросились к банкирской даче, куда переместились милиционеры с пепелища. Они уже колошматили в двери, покрикивая:
— Есть кто-нибудь дома? Откройте! Мужчина моих несбывшихся снов стоял чуть в стороне и нервно обкусывал заусенцы на пальцах левой руки. Никогда прежде не замечала за ним такой привычки.
Мы с Нинон наблюдали за всем этим с замирающими сердцами.
— Еще одного трупа я не перенесу, — предупредила я Нинон.
Нинон ничего не ответила, только судорожно хватила ртом воздух.
Андрей бросил обкусывать заусенцы, посмотрел на нас с Нинон и устало сказал:
— Попробуйте вы. Может, вам он ответит.
Перепуганная Нинон робко приблизилась к запертой двери, откашлялась и проблеяла слабым голоском:
— В-Виталий, Виталий, открой, пожалуйста!
— А погромче не можете? — спросил мужчина моих несбывшихся снов.
Нинон еще раз откашлялась и звонко крикнула:
— Виталий, открой! Ответа не последовало.
— Да может, его там вообще нет? — предположил кто-то. — В окна не заглядывали?
Особо важный щелкнул пальцами, и парочка волонтеров отправилась заглядывать в окна. Мы с Нинон бросились вслед за ними и минут пятнадцать носились вокруг дома, как дрессированные пони по цирковой арене, взбаламученные и совершенно запыхавшиеся. Увы, наша бурная деятельность ничего не прояснила: на первом этаже банкирского особняка было тихо и безлюдно.
— Где его спальня? — Андрей опять принялся обкусывать ногти.
Нинон молча указала на окно в мансарде.
— Что, будем дверь ломать? — подкатился к моему бывшему любовнику один из милиционеров.
Тот опять занервничал, запрокинул голову, посмотрел на окно в мансарде и мечтательно произнес:
— Заглянуть бы туда…
Милиционер, предлагавший выбить дверь, огляделся по сторонам и обронил неуверенно:
— Да как туда заглянешь? Если только взобраться по этой пальме, или как ее там…
Он кивнул на буйную экзотическую растительность, подступающую прямо к дому, и добавил:
— Только я не полезу, у меня двое детей и жена беременная.
Надо же, какое совпадение, подумала я, вспомнив нечаянную встречу в «Таганском» гастрономе.
— Давайте я попробую, у меня разряд по легкой атлетике, — вызвался другой, совсем молоденький, у которого, видно, не было ни детей, ни беременной жены. Сел на аккуратный английский газон, развязал шнурки и снял ботинки, потом стащил с ног носки, добавив:
— Так надежнее. — В заключение он вспомнил про свою форменную фуражку, стащил ее с головы и положил на траву рядом с ботинками.
Остальные, включая и нас с Нинон, молча наблюдали за этим странным ритуалом. Потом мы задрали головы и завороженно следили, как ловко и споро молодой милиционер взбирается по стволу, а тот, что постарше, предлагавший взломать дверь, восхищенно щелкнул языком:
— Надо же, какой орангутанг! Молодой «орангутанг» спустился вниз еще быстрее, чем взобрался. Наставил на «особо важного» оторопелые глаза и доложил:
— На кровати труп!
* * *
С дубовой банкирской дверью пришлось здорово попотеть. Конечно, не нам с Нинон, а коллегам и подчиненным мужчины моих несбывшихся снов, представленным в количестве аж семи человек. Как они ни бились — и бросались на дверь с разбегу, будто в набежавшую волну, и топориком поддевали, — она не поддавалась. Наступил такой момент, когда сам «особо важный» крякнул и подналег на дверь плечиком; тут-то она, натужно скрипнув, подалась. В общем, получилось, как в известной сказке: дедка за репку, бабка за дедку… Дальше вы сами знаете.
Вся компания дружно ринулась в дом, мы с Нинон, ясное дело, замыкали колонну. Возле лестницы один из милиционеров преградил нам дорогу, браво гаркнув:
— А вы куда?
Мы с Нинон растерялись и собрались уже понуро ретироваться, но Андрей нас неожиданно выручил, крикнув сверху:
— Пусть идут, понятыми будут! Мы с Нинон взбодрились и прибавили шагу. Все же в банкирскую опочивальню нас не пустили, и нам пришлось вытягивать шеи, чтобы рассмотреть, что именно происходит за широкими милицейскими спинами. А там, собственно говоря, ничего не происходило. Банкир Остроглазов в одних трусах лежал навзничь на постели, а в спальне стояло тяжелое амбре спиртного, экзотических восточных ароматов с туалетного столика убиенной банкирши, а также крепкого мужского пота, исходящего от разгоряченных выбиванием двери милицейских тел.
Андрей решительно подошел к широкой кровати и, присев на корточки, наклонился над мертвым банкиром. Остальные молчали и, как мне показалось, даже затаили дыхание. Уж мы с Нинон — точно. Тем пронзительнее мне показался истошный вой сирены и визг тормозов, а через считанные секунды — слоновый топот по лестнице.
— Руки!!! — рявкнул кто-то за моей спиной, и что-то холодное и твердое уперлось мне в правую лопатку.
— Мама… — пробормотала я, ноги мои подогнулись, точно во сне я увидела совершенно обалдевшее лицо Андрея…
Дальше пошли выяснения, причем исключительно на повышенных тонах.
— В чем дело? — прямо-таки взревел мой бывший любовник.
— Это я вас должен спросить! — проорал невидимка за моей спиной и убрал неведомую железяку, прежде упиравшуюся мне в лопатку. Мне сразу стало как-то поуютнее. — Этот дом находится под охраной, и пять минут назад на пульт поступил сигнал тревоги. Вы взломали дверь!
Хоть уши мои и заложило от крика, я все же расслышала какой-то новый звук, похожий на стон. Да и не только я, потому что Андрей и тот, что стоял за моей спиной, перестали лаяться. В комнате повисла тягостная тишина, а минуту спустя странный звук повторился. И это был не стон и не вздох, а протяжный с подвыванием зевок. И издал его… банкир Остроглазов, который прежде не подавал никаких признаков жизни и вообще считался покойником.
Сладким зевком Остроглазов не ограничился, пару раз дернул ногой, потянулся и… открыл глаза.
— Что?.. Что здесь происходит? — спросил он хриплым голосом и попытался прикрыть свою малопрезентабельную наготу белым стеганым покрывалом. Вопрос выглядел вполне логично.
Ответа не последовало, милиционеры, выстроившиеся вдоль стен спальни, как почетный караул, растерянно раскрыли рты, а мужчина моих несбывшихся снов побледнел и вытянулся в струнку.
— Вы… вы… вы что, опять за мной? — проблеял испуганный банкир.
Теперь «особо важного» следователя бросило в краску, и все же он мужественно взвалил на себя бремя ответственности:
— Нет, мы не за вами… Произошло досадное недоразумение.
— Недоразумение? — недоумевал банкир. — Как это?
— Ну да, — подтвердил «особо важный», — видите ли, мы думали, что вы некоторым образом, гм-гм… в общем, умерли.
— У-умер? — Остроглазов глупо улыбнулся, а Нинон предприняла безнадежную попытку укрыться за моей спиной, между прочим, не такой уж широкой. Поэтому банкир ее узрел, и его одутловатое чело сначала прояснилось, а потом помрачнело. — Кажется, я догадываюсь, — раздраженно сказал он и прибавил в сердцах:
— Ну просил же я, просил никому не говорить…
Это же была просто глупость, эмоциональный поступок…
— Эмоциональный поступок? — подхватил мой бывший любовник. — Вы имеете в виду попытку самоубийства?
Остроглазов схватился за голову и стал раскачиваться из стороны в сторону:
— Да какое еще самоубийство? Потом злобно посмотрел на нас с Нинон и ехидно поинтересовался:
— Это они вам наболтали? Не знаю, как себя чувствовала Ниной, а мне захотелось сквозь землю провалиться, точнее, сквозь пол.
— Но я, но мы… — начала сбивчиво оправдываться Нинон, все еще норовившая спрятаться в укромный уголок.
— Кто вас за язык тянул, спрашивается? — загремел Остроглазов, прямо как Зевс-громовержец.
Нинон уже взялась рукой за сердце, но тут на выручку ей пришел мой бывший возлюбленный:
— Напрасно вы их обвиняете. Во-первых, они обязаны были поставить следствие в известность относительно вашего, как вы выразились, эмоционального поступка. Во-вторых, мы же не с бухты-барахты к вам ворвались, прежде мы долго стучали, даже кричали, а вы не отзывались…
О том, что молодой милиционер взбирался по лиане и заглядывал в окно спальни, а потом назвал банкира трупом, «особо важный» следователь умолчал.
— Да? — задумчиво переспросил Остроглазов. — Допустим, я не отзывался, и что с того? Честно признаюсь, я напился до положения риз, как последняя свинья. А что, я не имею права напиться после похорон жены? Разве я деревянный? Вы вломились в мой дом, в мою спальню без всякого приглашения… Позвольте поинтересоваться, а ордер у вас есть?
После такой прочувствованной речи Андрей несколько смешался и с трудом выдавил из себя:
— Понимаете ли… Ночью кое-что произошло… Вы, вы даже могли серьезно пострадать, если бы не хорошая работа пожарного расчета…
— Опять я вас не понимаю, — пожаловался банкир и потер красные, как у кролика, глаза. Здорово же он вчера накачался, прежде чем забыться тяжким сном вдовца.
— На соседней даче был пожар, — выложил мужчина моих несбывшихся снов, — сгорел строительный вагончик.
— Что? — встрепенулся Остроглазов, вскочил с кровати и, завернувшись в покрывало, ринулся к окну, из которого, как я знала по собственному опыту, открывался прекрасный вид на соседний дачный участок. Распахнул створку и отпрянул. — О черт! — Видно, куча черных головешек произвела на него должное впечатление. — Да ведь оттуда до моего дома рукой подать.
— В том-то все и дело, — примирительно заметил «особо важный», он же подлейший из подлейших. — Поэтому мы и подумали: может, вы что-нибудь видели?
Остроглазов вернулся на кровать и тупо уставился на белый ковер.
— Да откуда же? Говорю вам, я напился до чертиков. Так что, если бы огонь перекинулся, наверное, даже не проснулся, изжарился бы, как цыпленок.
Потом поднял голову и спросил:
— А что, там погиб кто-нибудь?
— Так точно, — кивнул мужчина моих несбывшихся снов, — погибли двое.
— Эти строители-молдаване?
— Ага, — последовал невеселый вздох.
— Ну и дела! — сокрушенно тряхнул лысой головой банкир. — Что ни день, то новые сюрпризы. Отчего пожар начался, уже известно?
Наверное, «особо важному» не понравилось, что его так запросто расспрашивает человек, недавно подозревавшийся в убийстве, а потому он сухо произнес:
— Пока нет.
— Напились, наверное, — высказал предположение Остроглазов, — у них же чуть не каждый день пьянки были. Песни по ночам вечно горланили, спать мешали.
— И прошлой ночью тоже? — немедленно отреагировал Андрей.
— Прошлой? — повторил Остроглазов. — Нет, насчет прошлой ночи ничего сказать не могу, сильно пьяный был. Может, они пели, только извините — здесь вакуум. — Он красноречиво постучал по лысому темечку и взмолился:
— Может, вы хотя бы на минутку оставите меня одного, я хоть оденусь, а то как-то неловко беседовать… Вы при полном параде, — он усмехнулся, глядя на «караул» у стены, — а я в одних трусах.
Глава 16
Пока мой бывший возлюбленный разбирался с командой, прибывшей по сигналу о взломе двери, несчастный вдовец успел не только одеться, но и похмелиться. Я так предполагаю, потому что он минут на пять уединился на кухне и вышел оттуда твердой поступью, да и руки его перестали характерно подрагивать. Пунцовая Нинон бочком протиснулась сквозь толпу милиционеров, подошла к Остроглазову и о чем-то заговорила, потупившись.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22
— Лиза? — удивился Андрей и полистал свой блокнот. Похоже, Лиза в его списках не значилась. — Вы уверены, что там была еще и Лиза?
— Еще бы! — фыркнула Нинон. — Она там такое представление закатила, что я ее во веки вечные не забуду, просто «Мулен Руж». Кстати, она первая заметила пожар, правда, сомневаюсь, поняла ли, что происходит, хотя, постойте… — Нинон задумалась. — Вместе с нами она не побежала, осталась на даче Широкорядова. Интересно, куда она потом делась? — Нинон заинтригованно посмотрела на меня.
И в самом деле, что произошло с голой Лизой, закатившей публичный скандал поэту-песеннику, нам с Нинон было неведомо.
— Значит, Лиза? — повторил Андрей. — А фамилию этой Лизы вы случайно не знаете?
— Сожалею, но она нам не представилась, — с издевкой произнесла Нинон, — ей, видите ли, не до светских любезностей было.
— А до чего ей было? — в тон Нинон осведомился Андрей.
Нинон поняла, что сболтнула лишнее, и сдала назад:
— Вот про это вам тоже лучше спрашивать у Широкорядова, потому что он эту Лизу знает, а мы видели ее в первый раз и, дай бог, в последний.
— Ну и чем же вас поразила эта Лиза? — не унимался мужчина моих несбывшихся снов.
— Вот еще, — пробурчала Ниной, — стану я еще сплетничать. Я же вам сказала, спрашивайте у Широкорядова.
— Гражданка Поварова, — насупился Андрей, — должен вам разъяснить, что вы в корне неверно понимаете обязанности свидетеля. Ничего не утаивать от следствия — вовсе не означает сплетничать. Таким образом вы всего лишь выполняете свою прямую, можно сказать, священную обязанность. В противном случае вы можете даже угодить под статью.
— Под какую еще статью? — заволновалась Нинон. — Я никого не убивала и вообще не делала ничего плохого… Я сижу себе мирно на даче, отдыхаю, а вокруг творится такое… — Она поискала подходящее слово. — Черт-те что! Можно подумать, это я виновата, что у нас такая криминогенная обстановка! — выпалила она. Ясно, в чей огород должен был попасть последний булыжник.
«Особо важный» отнесся к откровениям Нинон со спокойным скепсисом и продолжал гнуть свою линию:
— Иногда препятствуют следствию не только преступники, но и граждане, скрывающие от следствия важные детали…
— Подумаешь, важные детали, — проворчала Нинон, — ну о-очень важные детали! Какая-то полоумная нагрянула на дачу Широкорядова в разгар вечеринки и устроила стриптиз!
— Стриптиз? — опешил Андрей и опять посмотрел на меня, словно желая услышать подтверждение из моих уст.
Я снова промолчала, предоставив Нинон самой выкручиваться из этой передряги. Я понимала, почему она заартачилась поначалу: ей не хотелось подводить поэта-песенника, водящего знакомство с истеричными Лизами, а потом зачем-то скрывшего этот факт от следствия.
— Ну да, — плаксивым голосом поведала Нинон, — эта ненормальная сначала орала на Широкорядова, потом стала выть, как волчица, а в конце концов принялась раздеваться и, между прочим, разделась до трусов, представляете? Неизвестно, что бы еще она выкинула, если бы не начался пожар!
— Выходит, эта самая Лиза появилась на даче Широкорядова незадолго до пожара?
— Ну да, минут за двадцать примерно… Точно я говорю, Жень? — Нинон поискала поддержки у меня.
— Наверное, — буркнула я. Андрей заскрипел ручкой, занося важные сведения, добытые у Нинон, в свой блокнот.
— И что с ней сталось потом?
— Потом? — Нинон наморщила лоб и тряхнула своей ржаной челкой. — Потом мы все побежали смотреть, что горит, а она осталась. Мы ее больше не видели.
— Ясно, — констатировал мужчина моих несбывшихся снов. — А хозяина дачи, на которой работали строители, вы в тот день случайно не видели?
— Не-а, — Нинон капризно надула губы. — Да он вообще никого в Дроздовке не жалует, такой нахал, даже не здоровается никогда. Я за все время его только пару раз и видела.
И тут я зачем-то ляпнула:
— Я его видела позавчера, совершенно случайно.
Кто меня, дуру такую, за язык тянул?
Мужчина моих несбывшихся снов сразу же целиком и полностью переключился на меня:
— При каких обстоятельствах вы его видели?
— При каких обстоятельствах? — хмыкнула я, вспомнив, как мы с Нинон баюкали безутешного банкира. — Из окна спальни Остроглазова.
Глаза моего подленького любовника полезли на лоб. Клянусь, я получила от этого истинное удовольствие.
Как назло, вмешалась Нинон, кто ее просил!
— Так это было тогда, когда он пытался повеситься?
Сообразив, что в очередной раз сболтнула лишнее, Нинон прикусила язык, да было поздно.
— Повеситься? Кто хотел повеситься? — Андрей напружинился, как борзая возле лисьей норы.
— Ну вот, — из близоруких глаз Нинон брызнули жгучие слезы, — я так и знала, я так и знала…
Пришлось мне выручать свою опрометчивую подружку:
— Повеситься хотел Остроглазов, но мы успели вовремя — так сказать, предотвратили попытку… Пошли его проведать и застали с петлей на шее…
— Та-ак, — сказал Андрей и уперся кулаками в свои колени. — А где сейчас этот склонный к суициду товарищ, вы не в курсе?
Мы с Нинон переглянулись:
— Должен быть здесь… По крайней мере, вчера он оставался здесь ночевать…
— Еще не легче! — воскликнул мой вероломный любовник. — Мы звонили, стучали — никто не открывает. — И, сорвавшись со стула, выскочил из кухни. Секунду спустя я уже могла наблюдать, как он озабоченно переговаривается с двумя милиционерами, терпеливо поджидавшими его возле террасы.
— Господи! — сказала Нинон убитым голосом. — Неужели же он, неужели он…
Я думала о том же.
Глава 15
Через минуту, не сговариваясь, мы с Нинон выскочили из дому и бросились к банкирской даче, куда переместились милиционеры с пепелища. Они уже колошматили в двери, покрикивая:
— Есть кто-нибудь дома? Откройте! Мужчина моих несбывшихся снов стоял чуть в стороне и нервно обкусывал заусенцы на пальцах левой руки. Никогда прежде не замечала за ним такой привычки.
Мы с Нинон наблюдали за всем этим с замирающими сердцами.
— Еще одного трупа я не перенесу, — предупредила я Нинон.
Нинон ничего не ответила, только судорожно хватила ртом воздух.
Андрей бросил обкусывать заусенцы, посмотрел на нас с Нинон и устало сказал:
— Попробуйте вы. Может, вам он ответит.
Перепуганная Нинон робко приблизилась к запертой двери, откашлялась и проблеяла слабым голоском:
— В-Виталий, Виталий, открой, пожалуйста!
— А погромче не можете? — спросил мужчина моих несбывшихся снов.
Нинон еще раз откашлялась и звонко крикнула:
— Виталий, открой! Ответа не последовало.
— Да может, его там вообще нет? — предположил кто-то. — В окна не заглядывали?
Особо важный щелкнул пальцами, и парочка волонтеров отправилась заглядывать в окна. Мы с Нинон бросились вслед за ними и минут пятнадцать носились вокруг дома, как дрессированные пони по цирковой арене, взбаламученные и совершенно запыхавшиеся. Увы, наша бурная деятельность ничего не прояснила: на первом этаже банкирского особняка было тихо и безлюдно.
— Где его спальня? — Андрей опять принялся обкусывать ногти.
Нинон молча указала на окно в мансарде.
— Что, будем дверь ломать? — подкатился к моему бывшему любовнику один из милиционеров.
Тот опять занервничал, запрокинул голову, посмотрел на окно в мансарде и мечтательно произнес:
— Заглянуть бы туда…
Милиционер, предлагавший выбить дверь, огляделся по сторонам и обронил неуверенно:
— Да как туда заглянешь? Если только взобраться по этой пальме, или как ее там…
Он кивнул на буйную экзотическую растительность, подступающую прямо к дому, и добавил:
— Только я не полезу, у меня двое детей и жена беременная.
Надо же, какое совпадение, подумала я, вспомнив нечаянную встречу в «Таганском» гастрономе.
— Давайте я попробую, у меня разряд по легкой атлетике, — вызвался другой, совсем молоденький, у которого, видно, не было ни детей, ни беременной жены. Сел на аккуратный английский газон, развязал шнурки и снял ботинки, потом стащил с ног носки, добавив:
— Так надежнее. — В заключение он вспомнил про свою форменную фуражку, стащил ее с головы и положил на траву рядом с ботинками.
Остальные, включая и нас с Нинон, молча наблюдали за этим странным ритуалом. Потом мы задрали головы и завороженно следили, как ловко и споро молодой милиционер взбирается по стволу, а тот, что постарше, предлагавший взломать дверь, восхищенно щелкнул языком:
— Надо же, какой орангутанг! Молодой «орангутанг» спустился вниз еще быстрее, чем взобрался. Наставил на «особо важного» оторопелые глаза и доложил:
— На кровати труп!
* * *
С дубовой банкирской дверью пришлось здорово попотеть. Конечно, не нам с Нинон, а коллегам и подчиненным мужчины моих несбывшихся снов, представленным в количестве аж семи человек. Как они ни бились — и бросались на дверь с разбегу, будто в набежавшую волну, и топориком поддевали, — она не поддавалась. Наступил такой момент, когда сам «особо важный» крякнул и подналег на дверь плечиком; тут-то она, натужно скрипнув, подалась. В общем, получилось, как в известной сказке: дедка за репку, бабка за дедку… Дальше вы сами знаете.
Вся компания дружно ринулась в дом, мы с Нинон, ясное дело, замыкали колонну. Возле лестницы один из милиционеров преградил нам дорогу, браво гаркнув:
— А вы куда?
Мы с Нинон растерялись и собрались уже понуро ретироваться, но Андрей нас неожиданно выручил, крикнув сверху:
— Пусть идут, понятыми будут! Мы с Нинон взбодрились и прибавили шагу. Все же в банкирскую опочивальню нас не пустили, и нам пришлось вытягивать шеи, чтобы рассмотреть, что именно происходит за широкими милицейскими спинами. А там, собственно говоря, ничего не происходило. Банкир Остроглазов в одних трусах лежал навзничь на постели, а в спальне стояло тяжелое амбре спиртного, экзотических восточных ароматов с туалетного столика убиенной банкирши, а также крепкого мужского пота, исходящего от разгоряченных выбиванием двери милицейских тел.
Андрей решительно подошел к широкой кровати и, присев на корточки, наклонился над мертвым банкиром. Остальные молчали и, как мне показалось, даже затаили дыхание. Уж мы с Нинон — точно. Тем пронзительнее мне показался истошный вой сирены и визг тормозов, а через считанные секунды — слоновый топот по лестнице.
— Руки!!! — рявкнул кто-то за моей спиной, и что-то холодное и твердое уперлось мне в правую лопатку.
— Мама… — пробормотала я, ноги мои подогнулись, точно во сне я увидела совершенно обалдевшее лицо Андрея…
Дальше пошли выяснения, причем исключительно на повышенных тонах.
— В чем дело? — прямо-таки взревел мой бывший любовник.
— Это я вас должен спросить! — проорал невидимка за моей спиной и убрал неведомую железяку, прежде упиравшуюся мне в лопатку. Мне сразу стало как-то поуютнее. — Этот дом находится под охраной, и пять минут назад на пульт поступил сигнал тревоги. Вы взломали дверь!
Хоть уши мои и заложило от крика, я все же расслышала какой-то новый звук, похожий на стон. Да и не только я, потому что Андрей и тот, что стоял за моей спиной, перестали лаяться. В комнате повисла тягостная тишина, а минуту спустя странный звук повторился. И это был не стон и не вздох, а протяжный с подвыванием зевок. И издал его… банкир Остроглазов, который прежде не подавал никаких признаков жизни и вообще считался покойником.
Сладким зевком Остроглазов не ограничился, пару раз дернул ногой, потянулся и… открыл глаза.
— Что?.. Что здесь происходит? — спросил он хриплым голосом и попытался прикрыть свою малопрезентабельную наготу белым стеганым покрывалом. Вопрос выглядел вполне логично.
Ответа не последовало, милиционеры, выстроившиеся вдоль стен спальни, как почетный караул, растерянно раскрыли рты, а мужчина моих несбывшихся снов побледнел и вытянулся в струнку.
— Вы… вы… вы что, опять за мной? — проблеял испуганный банкир.
Теперь «особо важного» следователя бросило в краску, и все же он мужественно взвалил на себя бремя ответственности:
— Нет, мы не за вами… Произошло досадное недоразумение.
— Недоразумение? — недоумевал банкир. — Как это?
— Ну да, — подтвердил «особо важный», — видите ли, мы думали, что вы некоторым образом, гм-гм… в общем, умерли.
— У-умер? — Остроглазов глупо улыбнулся, а Нинон предприняла безнадежную попытку укрыться за моей спиной, между прочим, не такой уж широкой. Поэтому банкир ее узрел, и его одутловатое чело сначала прояснилось, а потом помрачнело. — Кажется, я догадываюсь, — раздраженно сказал он и прибавил в сердцах:
— Ну просил же я, просил никому не говорить…
Это же была просто глупость, эмоциональный поступок…
— Эмоциональный поступок? — подхватил мой бывший любовник. — Вы имеете в виду попытку самоубийства?
Остроглазов схватился за голову и стал раскачиваться из стороны в сторону:
— Да какое еще самоубийство? Потом злобно посмотрел на нас с Нинон и ехидно поинтересовался:
— Это они вам наболтали? Не знаю, как себя чувствовала Ниной, а мне захотелось сквозь землю провалиться, точнее, сквозь пол.
— Но я, но мы… — начала сбивчиво оправдываться Нинон, все еще норовившая спрятаться в укромный уголок.
— Кто вас за язык тянул, спрашивается? — загремел Остроглазов, прямо как Зевс-громовержец.
Нинон уже взялась рукой за сердце, но тут на выручку ей пришел мой бывший возлюбленный:
— Напрасно вы их обвиняете. Во-первых, они обязаны были поставить следствие в известность относительно вашего, как вы выразились, эмоционального поступка. Во-вторых, мы же не с бухты-барахты к вам ворвались, прежде мы долго стучали, даже кричали, а вы не отзывались…
О том, что молодой милиционер взбирался по лиане и заглядывал в окно спальни, а потом назвал банкира трупом, «особо важный» следователь умолчал.
— Да? — задумчиво переспросил Остроглазов. — Допустим, я не отзывался, и что с того? Честно признаюсь, я напился до положения риз, как последняя свинья. А что, я не имею права напиться после похорон жены? Разве я деревянный? Вы вломились в мой дом, в мою спальню без всякого приглашения… Позвольте поинтересоваться, а ордер у вас есть?
После такой прочувствованной речи Андрей несколько смешался и с трудом выдавил из себя:
— Понимаете ли… Ночью кое-что произошло… Вы, вы даже могли серьезно пострадать, если бы не хорошая работа пожарного расчета…
— Опять я вас не понимаю, — пожаловался банкир и потер красные, как у кролика, глаза. Здорово же он вчера накачался, прежде чем забыться тяжким сном вдовца.
— На соседней даче был пожар, — выложил мужчина моих несбывшихся снов, — сгорел строительный вагончик.
— Что? — встрепенулся Остроглазов, вскочил с кровати и, завернувшись в покрывало, ринулся к окну, из которого, как я знала по собственному опыту, открывался прекрасный вид на соседний дачный участок. Распахнул створку и отпрянул. — О черт! — Видно, куча черных головешек произвела на него должное впечатление. — Да ведь оттуда до моего дома рукой подать.
— В том-то все и дело, — примирительно заметил «особо важный», он же подлейший из подлейших. — Поэтому мы и подумали: может, вы что-нибудь видели?
Остроглазов вернулся на кровать и тупо уставился на белый ковер.
— Да откуда же? Говорю вам, я напился до чертиков. Так что, если бы огонь перекинулся, наверное, даже не проснулся, изжарился бы, как цыпленок.
Потом поднял голову и спросил:
— А что, там погиб кто-нибудь?
— Так точно, — кивнул мужчина моих несбывшихся снов, — погибли двое.
— Эти строители-молдаване?
— Ага, — последовал невеселый вздох.
— Ну и дела! — сокрушенно тряхнул лысой головой банкир. — Что ни день, то новые сюрпризы. Отчего пожар начался, уже известно?
Наверное, «особо важному» не понравилось, что его так запросто расспрашивает человек, недавно подозревавшийся в убийстве, а потому он сухо произнес:
— Пока нет.
— Напились, наверное, — высказал предположение Остроглазов, — у них же чуть не каждый день пьянки были. Песни по ночам вечно горланили, спать мешали.
— И прошлой ночью тоже? — немедленно отреагировал Андрей.
— Прошлой? — повторил Остроглазов. — Нет, насчет прошлой ночи ничего сказать не могу, сильно пьяный был. Может, они пели, только извините — здесь вакуум. — Он красноречиво постучал по лысому темечку и взмолился:
— Может, вы хотя бы на минутку оставите меня одного, я хоть оденусь, а то как-то неловко беседовать… Вы при полном параде, — он усмехнулся, глядя на «караул» у стены, — а я в одних трусах.
Глава 16
Пока мой бывший возлюбленный разбирался с командой, прибывшей по сигналу о взломе двери, несчастный вдовец успел не только одеться, но и похмелиться. Я так предполагаю, потому что он минут на пять уединился на кухне и вышел оттуда твердой поступью, да и руки его перестали характерно подрагивать. Пунцовая Нинон бочком протиснулась сквозь толпу милиционеров, подошла к Остроглазову и о чем-то заговорила, потупившись.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22