Уже не томил маленький размер комнаты, отсутствие окон, унылые обои. Здесь он всегда находил пищу и тепло, здесь не подстерегали опасности, здесь рождались дерзкие и безумные замыслы.
Он завел будильник на семь утра. Достал из шкафчика блокнот и начал писать.
" Дорогая Маша. Ты уже знаешь, что произошло с Павликом. Это ужасная трагедия для тебя, для Никиты, для меня. Те люди, которые совершили это преступление, уже умерли. Бог их наказал.
Павлик оставил вам большие деньги, которые хранились у меня на всякий случай. Ты найдешь их в камере хранения на вокзале. Номер кода 2389. Как пин-код на Пашкиной мобилке, который он все время забывал, но так и не сменил. Тренировал память.
Ты сама знаешь, что твой муж был прекрасным человеком. Он в жизни не сделал ничего подлого, низкого, бесчестного. Пусть земля ему будет пухом.
Расти Никиту. Пусть вырастет таким же, как его отец, смелым, любящим, настоящим другом.
Держитесь.
Александр Турчин."
Он оставил место, чтобы вписать номер камеры хранения, которую собирался арендовать завтра сутра.
Второе письмо было еще более кратким.
"Захар. Так сложилось, что я не знаю, смогу ли вернуть тебе долг. Я этого не хочу, ты всегда поступал с нами порядочно и по совести. Деньги за игрушки, которые я взял у тебя, лежат в камере хранения на железнодорожном вокзале. Номер кода 1290, как на твоей старой тачке. Удачи тебе.
Александр Турчин".
Здесь он тоже оставил пустое место для номера отделения камеры хранения.
На душе стало легче: что-бы ни случилось, не осталось людей, которым он должен хоть копейку денег.
Нужно было написать письмо для Юли, но сердце стучало в двери другой девушки, в другой город, к другому человеку.
Совесть напоминала о себе короткими упреками. "Вы с Юлей прожили вместе два года, она любила тебя. Ты просто ошеломил ее своими новостями, любая женщина не выдержала бы". Но Александр Турчин всегда отличался умением слушать голос сердца, мощный и раскатистый, который легко перекрыл ворчанье совести. "Слышу голос из прекрасного далека", вспомнилось ему. Он напряг память, стал вспоминать слова любимой детской песни. Медленно, как муравьи после спячки, слова выползали наружу, складывались в строчки и плыли по реке мелодии. Александр уснул.
Ему снилась солнечная поляна. Их любимое место в районе Красных пещер. Несмотря на жару, горящий костер не казался лишним. Павлик рубил дрова. Мощными ударами превращал уродливые коряги в аккуратные маленькие поленья. Его всегдашняя тельняшка вылезла из брюк. Лицо вперемешку покрывали пот и сажа.
Сыч куховарил. Он высыпал в большой походный казан две пачки макаронов и вскрывал банку говяжьей тушенки. Неприхотливый обед туриста, приготовленный Сычем, всегда превосходил лучшие ресторанные блюда.
Александр играл на гитаре. Медленно перебирал струны, тихонько напевая одну из песен собственного сочинения.
Рядом стояли еще десятки палаток. Горящие костры, веселые крики, музыка, смех, доносились отовсюду.
Пришла Олеся, принесла Александру воды. Сыч не смотрел на нее, но перемешивал свое варево с улыбкой, забыв о досадном происшествии в школе.
Друзья были вместе. Никто не мог разлучить их.
Вот мимо прошел взвод девочек-скаутов. Вожатый поразительно напоминал подполковника Руденко. Глаза детей светились любовью к своему руководителю, и тот сам весь лучился искренней радостью.
У водопада весело резвились в воде двое молодых парней. Господи, да это же Костя -Рыжик с Леней. Они брызгали друг друга руками, ногами, плюхались на воду животом, стараясь окатить товарища с ног до головы. Их волосы растрепались, а голоса звенели в тон падающей воде.
Александр посмотрел на часы. Скоро, уже совсем скоро закончится праздник, завтра нужно идти в школу, приближаются выпускные экзамены. Но расставаться с друзьями не хотелось, мучительно не хотелось. Александр закричал: "Павлик, Сыч, давайте останемся здесь вместе, навсегда". Пашкины глаза загорелись:
- Давай, я все равно уже свое отучился. Хорош ломать голову, переживать, будем гулять.
- Ну мужики, мне честно говоря не очень охота учебу бросать, -осторожно заметил Сыч, - доживем до завтра, посмотрим, как оно будет.
- Доживем до завтра, доживем до завтра. -Эти слова повисли в воздухе и пружинили от дерева к дереву, от травинки к травинке.
- Леся, а ты останешься?
- Саша, я же замужем. Я не могу остаться, но мы еще встретимся, обязательно встретимся.
Последним воспоминанием сна были ее слова и застывшая картинка, как на фотографии: трое вечных и верных друзей, вокруг приветливого огня, сидят, положив друг другу руки на плечи, и весело смеются, глядя в синее небо.
Александр заплакал. По настоящему заплакал впервые в жизни. Ребята во сне были, живы. И он был с ними, хотел остаться с ними. А теперь он снова в подвале Адольфа, ставшим таким уютным, но не домом.
Часы показывали пять утра. Вставать рано, а спать страшно. Друзья могут вернуться в сон, но уже не веселыми и жизнерадостными пацанами, а двумя истерзанными мертвыми телами. Плевать. Друг всегда будет другом. И что бы ни произошло, он всегда будет таким, каким его запомнишь однажды на солнечной поляне твоей жизни.
Он еще раз напомнил себе, что вечером предстоит битва насмерть, последняя битва, сраженье чести. Нужно было спать. Организм в который раз подчинился воле хозяина. Память оберегала его, не оставив к семи утра даже смутных воспоминаний о ночных видениях.
Александр встал и размялся. Обычные утренние процедуры он немного растянул, впервые по настоящему насладившись их обыденной красотой. Надел зеленый дорогой костюм, купленный Адольфом два дня назад. Новые туфли, носки. Галстук отложил в сторону, лишнее неудобство, да и не до манер сейчас.
Адольф уже не спал. Из духовки пахло чем-то необыкновенно вкусным.
- Доброе утро.
- Привет, ты уже встал? Рановато. Подожди еще десять минут, сейчас цыпленок допечется.
- Ух ты. -Слюна стала очень жидкой, желудок заурчал в предвкушении угощения.
- Я знаю, у кого купить ствол. К вечеру все будет готово. Включи пока телевизор.
Александр включил маленький симпатичный телевизор, из которого полилась бодрая музыка и не менее бодрая речь ведущей. Утренняя разминка, которая так привлекает толстых домохозяек. Они всегда мысленно представляют себя на месте симпатичных юных спортсменок, и хотя не находят сил сделать самое пустяковое упражнение, чувствуют себя изрядно помолодевшими.
Александр засмотрелся на стройных красавиц. На их лицах отчетливо пропечатался девиз одного из прошлых поколений : "не надо печалиться, вся жизнь впереди".
- Готово. Сейчас посмотрим, на что я еще гожусь.
Александр даже не заметил, как пролетели десять минут. Терять контроль времени нельзя, это очень плохо, но думать о плохом в такое утро совсем не хотелось.
Цыпленок оказался необыкновенно вкусным. Сочный, поджаристый, покрытый хрустящей корочкой. Александр давно не ел ничего подобного.
- Адольф, тебе надо в телешоу готовить, ты может быть так интересно не расскажешь, но зато рецепты будет переписывать вся страна.
- Ой, Александр, у нас в городе каждый день свое шоу.
Напоминание о городе и его проблемах расстроило Александра, но не надолго. До вечера предстояла масса дел, которые надо проделать с веселым сердцем.
Церемоний прощания с Адольфом не было.
Они обменялись коротким "до вечера". Ничего необычного, разве только Адольф смотрел в след Александру немного дольше обычного.
Время размышлений, пешеходных прогулок, полупустых маршруток ушло с минувшими днями. Сегодня Александр спешил. Он быстро поймал одинокого частника, молодого парня, который карпал всю ночь и уже собирался домой.
- До вокзала, браток, не обижу.
- Поехали. Мне как раз по пути.
Пока они пересекали проснувшийся город, Александр умирал со смеху. Парень за время своих поездок с совершенно разными пассажирами наслушался анекдотов, которыми спешил поделиться с новым попутчиком. Останавливая у вокзала, он молча взял деньги, и как бы невзначай, пожелал обычное "удачи". Но глаза его были искренними.
Александр чувствовал поддержку со всех сторон. От поющих птиц, бьющих фонтанов, бабушек, продающих семечки. Сегодня его день.
Вокзал недавно отремонтировали и реконструировали. Сам Президент приезжал на открытие. Кто-то, конечно, немало хапнул на этом деле, но лицо города приобрело Божеский вид.
В зале камеры хранения было пусто. Унылая полная женщина лет пятидесяти в синем форменном костюме взяла с Александра деньги и помогла ему открыть две соседних ячейки. Затем демонстративно удалилась, считая это той самой заботой о конфиденциальности, на которую намекают все камеры хранения мира.
Александр быстро рассовал взятые с собой свертки по ящикам. На всякий случай сверил цифры кодов, с проставленными в письмах, и туда же внес номера самих ящиков.
Здесь же на вокзале купил два конверта. Заклеил их по привычке языком, хотя возле продавщицы стоял привязанный толстой нитью тюбик ПВА.
Весточки от Александра Турчина мягко легли на дно еще пустого почтового ящика.
Он вышел из камеры хранения и пересек вокзальную площадь. Водителимеждугородники привычно атаковали "ехать, парень, недорого". При виде солидно одетого молодого человека с лавочки вскочила молодая цыганка.
- Эй, парень, парень, подожди, спросить у тебя хочу.
- Что, где заказать междугородные переговоры с Молдавией?
Цыганка опешила всего на секунду. Местный, ну и что? Александр прекрасно знал этот дурацкий вопрос, который цыгане задают все прохожим, имеющим приличный вид и не похожим на крутых, чтобы завести разговор. Такие разговоры неизменно заканчивались предложением погадать.
Александр внутренне порадовался, его не принимают за опасного человека, значит все нормально.
- Нет, - выкручивалась цыганка, - сколько время?
- Восемь двадцать шесть, вон часы висят, - Александр кивнул на вокзальные куранты, смеясь над несчастной цыганкой, совсем измучившей себя интеллектуальными упражнениями.
- Парень, вижу удача тебе будет, дай денежку деткам на хлеб, всю правду открою.
- Слушай, вот тебе деньги, только не надо мне гадать, - он сунул ей в руку несколько смятых мелких купюр.
Александр невзлюбил цыган с тех пор, как одна из них нагадала ему разрыв с Олесей, причем с точностью до месяца. С тех пор он старался не интересоваться своим будущим.
Но цыганка вцепилась в руку с деньгами и семенила за Александром.
- Ты добрый человек. Все тебе скажу. Удача тебе будет, встретишь старых друзей, счастлив будешь.
- Спасибо дорогая, теперь отпусти меня, вон еще клиенты идут, - он показал на двух пузатых мужиков, явно приезжих.
Цыганка улыбнулась ему желтыми прокуренными зубами и побежала спрашивать о местонахождении междугороднего телефона новых жертв.
"Вот чушь, каких я могу встретить новых друзей. Хотя, разве я сейчас еду не к старому другу?".
Он ехал к ней, той единственной, которую любил до сих пор, хотя и не видел уже восемь лет.
В ее город можно было ехать автобусом, или на частнике. Восемьдесят километров не расстояние для сердца, испепеленного новой вспышкой любви, захватившей все существо Александра.
Александр подошел к одному из таксистов. Тот никого не зазывал, стоял, облокотившись о передок своей девятки, и спокойно смотрел на снующих туда сюда людей. Александр решил выбрать именно его. Сказал, куда едет. Водитель назвал приемлемую цену для одного человека и собрался идти искать попутчиков.
- Не ищи больше пассажиров, я заплачу в четыре раза больше. Поехали вдвоем.
- Поехали, - парень, примерно ровесник Александра, не стал жлобствовать. Через несколько минут вишневая девятка, как в популярной прежде песне, уносила Александра в приморский город, подаривший ему когда-то массу счастливых дней и годы разочарования.
Водитель включил радио и ехал молча, стараясь не надоедать приятному пассажиру. Тот снова ушел в себя, задумчиво глядя в окно на пролетающие одинокие дома, цветущие сады, прерывающиеся обширными пространствами пустырей.
"Придет разворошит," - пел хрипловатый мужской голос,
"И вместе согрешим
С той девочкой, что так давно любил", -Александр не любил блатных песен и певцов, поющих на эту тему. Эта песня являлась, пожалуй, единственным исключением. В ней говорилось о любви по-настоящему, по-мужски.
"Забыть ее не хватит сил",- на выдохе закончил певец.
Какая она сейчас? Та же красивая, искрометная, улыбчивая девчонка, что и восемь лет назад. Тогда ей было семнадцать. Много воды утекло. А память сохранила все лучшее, унося осколки разбившейся мечты, но оставив тепло прожитых вместе дней.
Александр перестал думать о предстоящем вечере, даже о предстоящей встрече. Он наслаждался умиротворением в душе, наступившим после его решения увидеть ее. У каждого из нас остаются неоплаченные долги, привязки, от которых мы так и не избавились, чувства, которые сами же погасили волевым усилием, так и не пережив их во всей полноте.
Машина остановилась на заправке. Водитель залил полный бак. До места назначения оставалось уже не так много, километров сорок.
Александру захотелось поговорить с этим симпатичным парнем, который очень правильно чувствовал настроение своего пассажира.
Водитель как раз расплатился с заправщиками и запустил двигатель.
- Хорошая машина, не трясет, идет плавно.
Парень гордо улыбнулся.
- Я за ней слежу, амортизаторы недавно менял, ходовой не даю разболтаться. Она меня кормит, я ее лелею. Такой между нами уговор, - он ласково постучал по рулю.
- Да, я за рулем своей уже неделю не сидел, даже соскучился.
Водитель понимающе кивнул.
- Что, в ремонте или права забрали?
- Да нет, - Александр на секунду задумался, чтобы сварганить правдоподобную версию, - просто ездил в командировку за рубеж, еще до гаража не добрался. Вот сегодня все дела решу и повидаюсь со своей красавицей.
- А. Что за машина?
- БМВ.
- Понятно, - водитель восхищенно присвистнул.
Их разговор перешел на профессиональный водительский язык. Оба с удовольствием сыпали терминами: рулевая, наконечники, поршневая, головка двигателя, сайлентблоки. Каждый открывал другому свои маленькие хитрости и секреты, позволяющие поддерживать автомобиль в идеальном состоянии. За этим разговором они въехали в город, который Александр одновременно любил и ненавидел.
- Здесь куда?
- Да вот направо, метров сто, где пушка. Там меня и высадишь.
- Хорошо.- Водителю было немного грустно, что интересный собеседник уже почти приехал. Но он привык. В этом и заключается прелесть его работы. Любой собеседник, будь он интересный или скучный, вскоре покинет его, и нужно будет снова бороздить город в поисках новых людей и впечатлений.
Они подъехали к старой железной пушке времен Великой Отечественной. Она стояла посреди разделительного бордюра как памятник советским артиллеристам, освободившим этот город больше пятидесяти лет назад.
- Ну, пока, спасибо за приятную компанию.
- И тебе счастливо. Если что, я часто на вокзале стою. Обращайся.
- Договорились.
Водитель улыбнулся, поднял руку на прощание и поехал обратно, выискивая попутчиков, чтобы не идти порожняком.
Александр прекрасно помнил путь к ее дому. Столько лет прошло, а город не изменился. Те же невысокие домики, покосившиеся заборы, ямы на дорогах.
Он не пошел по сокращенному пути, зато заглянул на цветочный рынок, где изрядно поразил торговок, купив двадцать пять самых лучших роз. Они оценивающе осмотрели его костюм, и судя по выражению лиц остались довольны покупателем-джентельменом, успев заодно позавидовать даме его сердца.
Букет получился пышный, нести такой было не очень удобно. Но до заветного сто сорок третьего дома по улице Загородной оставались считанные минуты.
Живет ли она еще там? Александр не знал. Каждый год тринадцатого мая он слал на этот адрес поздравительные телеграммы с днем рождения, но ответа ни разу не получил.
Он не винил ее за это. Все в жизни проходит и уходит. Люди часто изменяются самым неожиданным образом, не в силах помешать этому неизбежному процессу. Когда-то он читал в религиозной брошюре, что браки заключаются на небесах. Очевидно их союз не был небесным, иначе не развалился бы так некстати.
Появились многоэтажки, разделяющие Загородную на две части. Между красным девятиэтажным зданием и серенькой хрущевкой шла узенькая, но заасфальтированная тропинка. Она петляла между гаражей, и вывела Александра прямо в конец знакомой улицы. Отсюда стала видна крыша ее дома. Кто живет там сейчас? Она с семьей? Родители? Младший брат? А если откроет муж? Бить ни в чем не повинного человека не хотелось, слишком много крови уже пролито, а день еще не закончился.
Александр просто шел, сжимая букет, и остановился почти напротив ее дома, чуть левее.
Дом не изменился.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19