Потом нежным голосом пролепетала ту чертовщину, какую они всегда брешут вам здесь, в Мексике, если вы, придете в их дом.
— Сеньор Коушн, — сказала она, — этот дом ваш и все, что в нем, тоже ваше.
Она смотрит мне прямо в глаза, стоит от меня на расстоянии полшага. И не знаю, как это случилось, прежде чем я успел что-нибудь сообразить, эта дамочка оказалась у меня в объятиях, и я целовал ее как герой кинокартины в любовной сцене, когда ему сказали, что репетиция окончена и съемки начались.
В то же время внутренний голос твердил мне, чтобы я не очень-то увлекался этим делом, а был начеку, хотя это не так-то легко, когда у тебя полна охапка такой очаровательной женщины.
Потом она слегка вскрикнула и попыталась вырваться. Я понял, в чем дело. Она наткнулась на мой люгер, который я спрятал за пазухой. Я вытащил его и положил на столик рядом со стаканами.
— О'кей, Фернанда, — сказал я. — Все это очень мило, и, может быть, когда мы закончим наши деловые переговоры, мы опять вернемся к этому чудесному занятию, а пока садись-ка на этот стул и слушай меня внимательно.
Она ничего не ответила. Просто пошла и села. Она смотрела на меня, как та маленькая девочка из Ист-Сайда, где мне в прошлом году пришлось побывать, смотрела на портрет Кларка Гейбла.
— Вот в чем дело, — сказал я ей. — Есть такой парень по имени Пеппер, это специальный агент Федерального бюро расследований. Этот парень работает в округе Аризона, о'кей. Так вот, однажды он позвонил старшему агенту и сказал, что напал на след одного тепленького дельца, что для этого ему нужно поехать в Мексику и что он считает, что все расследование займет у него недели две-три, не больше. С тех пор о нем ничего не слышали. Поэтому меня и послали разыскивать Пеппера.
Я болтался в этих краях, пока наконец одна женщина не сказала, что видела парня, похожего на Пеппера, он шел вместе с Домингуэсом. Она также сказала, что была тогда и ты, и назвала мне твое имя. Поэтому я приехал сюда и узнал, что ты находишься в Темпапа и поешь в какой-то косоглазой таверне.
Я поразмыслил и решил, что если ты находишься здесь, значит, и Домингуэс здесь. И я оказался прав. Потом меня решил разыграть Домингуэс. Он затащил меня с собой в тюрьму, якобы потому, что это единственное место, где мы можем спокойно обо всем поговорить.
Потому ему пришла в голову мысль: подкупить часового, чтобы он выпустил сначала меня, потом его, но я понял, что он хотел сделать так, чтобы меня убили «при попытке к бегству». И тут я тоже оказался прав.
О'кей. Когда мы сидели с ним в тюрьме, он рассказал мне, что охранял одного парня по имени Джеймсон на гасиенде у подножия Сьерра Мадре. Он вообще много чего наговорил, например о взрыве, о том, что туда приезжала какая-то дама, но немного опоздала и поэтому не взлетела на воздух вместе с этим парнем.
Так вот. В назначенное время я убежал из тюрьмы, но не таким путем, который предложил мне Педро. Я всыпал как следует часовому и стукнул по башке Педро. До этого я рассказал ему, что у меня сломалась машина. Поэтому теперь он думает, что я шагаю пешком, и как только выберется из тюрьмы, он бросится мне вдогонку, чтобы помешать мне рассказать там все, что я узнал от него.
О'кей. И вот теперь я здесь и не знаю, что делать дальше.
Фернанда все еще сидит в своем кресле и смотрит на меня таким взглядом, как будто я самое лучшее, что она видела на своем веку. Сидит она, скрестив руки, и надо вам сказать, я еще раз убедился, что это классная дамочка, испанка на все сто процентов, ни одной капли индейской крови.
— Лемми, — говорит она, — я скажу тебе правду. Я дружила с Домингуэсом потому, что мне это было необходимо. У меня был муж, меня заставили выйти за него, когда я была еще совсем молодая. А он очень плохой человек, он превратил мою жизнь в ад. При первой же возможности я удрала от него. Но он поймал меня и вернул обратно. Тогда я подумала о Домингуэсе, которого все боятся, потому что он убийца.
Я заплатила Домингуэсу столько, сколько он запросил, чтобы он помог мне убежать. Я знала, что муж побоится преследовать меня, когда узнает, что я ушла с Педро. И я была права.
Но между мной и Педро никогда ничего не было. Вообще ни один мужчина никогда в жизни ничего для меня не значил до этого момента. А теперь я люблю тебя.
Она встает, подходит ко мне, прижимает свой очаровательный ротик к моему и награждает таким поцелуем, от которого мог бы проснуться сам Рип Ван Винкль. Потом она возвращается на свое место и садится. Все движения этой красотки спокойны, грациозны и обдуманны.
— Я мало что знаю о Пеппере, — продолжала она. — Знаю только, что Домингуэс уехал куда-то с молодым человеком, американцем. Больше ничего. Но Педро рассказывал мне о гасиенде, которая находится у подножия Сьерра Мадре, на расстоянии примерно однодневного пути отсюда.
Она встает, берет мой стакан и идет к буфету. Я заметил, что на сей раз она себе виски не наливала, просто лед с лимоном. Предусмотрительная дама.
— Педро прислал мне из тюрьмы письмо. Он сказал, что сегодня ночью он ко мне сюда придет. Ноя думаю, что ты прав, Педро, конечно, помчался за тобой, чтобы убить тебя. Он не может ни в коем случае допустить, чтобы ты приехал в Сен-Луи и все рассказал.
Она принесла мне стакан, а сама вернулась обратно к буфету и осталась там в тени.
— Слушай, Лемми, — сказала она. — Если Педро помчался за тобой по дороге в Сен-Луи, он прекратит погоню примерно к этому времени. Он поймет, что тебе удалось удрать, и тогда он приедет сюда. Возможно, он подумает, что ты так безрассудно храбр, что поедешь на гасиенду один, тогда и он поедет туда вслед за тобой. Но сначала остановится у меня, чтобы немного отдохнуть. А на гасиенду он поедет обязательно, потому что теперь ему во что бы то ни стало необходимо убить тебя.
Поэтому, если ты хочешь поехать туда один, надо это сделать немедленно. Если сюда приедет Педро, я сделаю все, чтобы задержать его и дать тебе время доехать до гасиенды, сделать все, что тебе нужно, и уехать оттуда. Но только ни в коем случае не оставайся потом в Мексике, возвращайся к себе обратно.
— А как насчет тебя? — спросил я. Она пожала плечами.
— Может быть, когда ты вернешься в Нью-Йорк, я пришлю тебе весточку, и даже приеду к тебе. Ну, как тебе нравится такая перспектива?
Я улыбнулся.
— Что ж, давай попробуем, О'кей, Фернанда, — сказал я. — Я поступлю так, как ты советуешь. Поеду сейчас на гасиенду, все там осмотрю и, может быть, смоюсь из Мексики, а может быть, и нет. Может быть, я еще вернусь к тебе и мы продолжим нашу беседу.
Я встал и направился к веранде. Вдруг я услышал какое-то движение позади себя. Я повернулся.
Она шла ко мне с суровым выражением лица. Сначала я удивился, почему она такая строгая, а потом увидел в ее руке маленький черный автоматический пистолет.
— Ты дурак, — сказала она. — Значит, ты поверил мне. Бравый, умный Лемми Коушн оказался таким дураком, что его смогла провести женщина. Ну, иди, становись спиной к стене.
Я встал. Не могу передать, какими словами я себя ругал. Это я-то… и дал провести себя какой-то паршивой бабенке. И что, черт возьми, она собирается делать?
Я стою, прислонившись к стене, около буфета, лицом к веранде. Она медленно подходит и останавливается ярдах в двух от меня. Я чувствую, как у меня по спине струится пот.
— Я сейчас тебя убью, сеньор Коушн, — сказала она. — В какое место ты предпочитаешь получить пулю? В голову? В живот? В спину??? Говорят, если выстрелить в живот, человек долго мучается, прежде чем умрет. Может быть, вы все-таки скажете мне, что вы выбираете?
Все это она говорила с дьявольской улыбкой на губах.
Мозг мой лихорадочно работал, но я никак не мог придумать способ выкарабкаться из западни. Где-то в голове у меня мелькнула мысль: а почему, собственно, я доверился этой женщине? Вообще-то я редко ошибаюсь в женщинах. Почему же я поверил этой?
Потом я снова начал обзывать себя последними словами. Интересно, что скажут в Федеральном бюро, когда узнают, что был такой осел Коушн, который позволил красивой бабенке убить себя где-то в Мексике, бабенке, которая разыгрывала с ним старый номер и заставила его выложить на стол револьвер.
Она подошла еще ближе. Она смотрит мне в лицо, и пистолет не шелохнется в ее руке.
— О'кей, бэби, — сказал я. — Я был ослом, стреляй! Куда тебе нравится, для меня это теперь не имеет никакого значения. Но позволь мне сказать тебе одно: федеральные мальчики непременно разыщут тебя. Будь спокойна. Это так же верно, как то, что ты сейчас держишь в руке пистолет. Может быть, это произойдет в этом году, может быть, в будущем, но ты свое получишь! Обязательно получишь.
— Ах, как это интересно, — сказала она. — Ну, адью, сеньор Коушн!
Я увидел, что пальчики ее уже прикоснулись к курку. У меня даже мороз по коже пробежал, но я взял себя в руки. Ну, что ж… Вот и все…
Она нажала на курок, и вдруг крышка автомата раскрылась и оттуда выскочила сигарета. Чуть не умирая от смеха, она предложила эту сигарету мне.
Я стоял у стены с видом величайшего в мире, просто классического олуха, только что оторвавшегося от мамашиного фартучка. Мне даже нисколько не стало лучше, когда она подошла ко мне вплотную и обняла меня за шею. Я чувствовал, что она вот-вот лопнет от смеха. Эта дамочка умеет красиво разыгрывать роль!
Потом я все понял и тоже начал смеяться. Вы должны согласиться, что у этой бабенки колоссальное чувство юмора.
Я взял сигарету, она поднесла спичку.
— Лемми, — сказала она после небольшой паузы. — Мне теперь совершенно ясно: ты нуждаешься, чтобы за тобой кто-нибудь присмотрел. Я беру это на себя, а ты должен меня слушаться. Вот мой план. Сейчас я приготовлю тебе еды, а ты в дальнем конце двора найдешь коня. Оседлай его и возвращайся сюда за едой, я дам тебе бутылку воды. Потом ты вот по этой дороге будешь все время держаться прямо на север. У подножия горы ты найдешь гасиенду. Самое позднее, ты будешь там завтра вечером. Если Педро придет сюда, а, по-моему, он должен примчаться, я его обману, пошлю в другую сторону.
Когда ты там все сделаешь, возвращайся сюда. Я буду тебя ждать.
Она положила голову мне на плечо и смотрела на меня своими очаровательными глазками, сверкавшими, как звезды.
— А теперь скажи мне до свидания, только как следует скажи!
Я схватил ее. Уверяю вас, ребята, эта девочка на все сто процентов соответствует тому, что предписано докторами.
Потом она оторвалась от меня и смылась.
Я вышел на веранду и направился по тропинке к конюшне. Я надеялся, что сумею оседлать лошадь и приготовиться к дороге раньше, чем она придумает такое, что задержит меня здесь и полностью вышибет у меня все мысли о работе.
Одни ребята родятся счастливчиками, другие — нет. Что касается меня, я принадлежу к породе счастливчиков.
Я оседлал лошадь и оглянулся. На веранде стояла Фернанда и махала рукой.
Где-то вдали в пустыне меня ждет гасиенда. Я подумал: жизнь может быть гораздо хуже, чем она есть сейчас.
Во всяком случае парень, который сказал, что нельзя мешать служебные дела с любовью, был не совсем нормальным.
Вот так-то.
ГЛАВА 4
ПРОЩАЙ, ПЕППЕР!
Когда я увидел, в каком месте расположена гасиенда, меня чуть не хватил удар, потому что тот, кто ее строил, должно быть, уж совсем спятил. Всю дорогу я надеялся, что, когда доберусь до этой проклятой гасиенды, меня там будет ждать тень, прохлада, вода. Но оказалось, что гасиенда расположена прямо посередине пустыни, и никого и ничего поблизости.
С того места, где я стою, мне хорошо виден забор, о котором говорил Педро, а немного выше, на подъеме, стоит гасиенда.
При лунном свете эта белая хата представляет собой жуткое зрелище, как город-приведение, о котором я в свое время читал в сказках. Правая сторона гасиенды полностью разрушена, а левая о'кей. Может, взрыв был совсем уж не такой силы, как говорил Педро.
Я привязал лошадь к воротам и вошел. Кругом так тихо, что, кажется, можно эту тишину резать ножом.
Я чертовски устал. Мне совсем не нравится охота в мексиканской пустыне. И какой в этом смысл?
Когда я подошел поближе к гасиенде, я увидел с левой стороны у забора избушку, в которой жил Педро со своими парнями, когда они несли здесь службу охраны. От ворот шла дорожка, обсаженная гигантскими кактусами, грязным кустарником и засохшими деревьями. Видно, какой-то псих пытался придать чертову логову классный вид, Меня это только рассмешило — с таким же успехом он мог попытаться вымостить асбестом дно ада.
И хотел бы я узнать, что тут делал этот парень Джеймсон, да еще с какой-то дамочкой, да с секретарем, и еще черт знает с кем!
Я подошел к гасиенде. Деревянный портик, а по бокам посажено два тополя, ну, знаете, вся эта мексиканская ерунда.
Я толкнул дверь ногой и вошел. И верите вы мне или нет, но никто даже не побеспокоился забрать мебель. Холл обставлен, как полагается, только на всем лежит огромный слой пыли. Очевидно, со времени взрыва здесь никого не было, потому что на пыльном полу нет никаких следов. Да, это именно такое местечко, которое может бросить тебя в дрожь, если только вообще вы этому подвержены.
Справа и слева от холла находятся комнаты. Я заглянул в них. Мебель полностью сохранилась, и на всем такой же толстый слой пыли.
Я прошел по коридору к задней стене дома, к месту взрыва. По дороге в темноте задел какой-то предмет, оказавшийся граммофонным ящиком. Может быть, кто-то взлетел на воздух именно в тот момент, когда заводил его.
В конце коридора комната. По-моему, это самая большая комната в доме, и, вероятно, она использовалась как гостиная. С одной стороны стена о'кей, только немного испачкана да в некоторых местах отвалилась штукатурка, но противоположной стены нет совсем. Собственно, нет даже двух стен, и, вероятно, вся эта теплая компания стояла именно в том углу, слушала объяснения Джеймсона, когда этот проклятый баллон взорвался.
Выйдя из дома, я сел на ступеньки, зажег сигарету и задумался о Пеппере. Почему-то мне кажется, что в момент взрыва Пеппер был здесь. Могу поставить об заклад свой последний доллар, что он искал встречи с Домингуэсом совсем не потому, что собирался просто так совершить с ним туристскую прогулку в горах Сьерра Мадре!
Он хотел попасть именно сюда. И, вероятно, именно этот парень Джеймсон интересовал Пеппера. Что-то мне это дело кажется все более странным. Не мог же агент Федерального бюро расследований просто так порхать по пустыне и делать какие-то дела, не сообщая о них главному агенту в Ныю-Мехико, кстати, очень хорошему парню.
Куда же делся Пеппер?
И что мне сейчас предпринять?
Я закурил еще одну сигарету и подумал: должно быть, я уже совсем того, начал сдавать. Приехал сюда, а что мне тут делать — не знаю.
Вы, наверное, уже заметили, ребята, что я такой парень, который всегда в затруднительном положении просто держит нос по ветру, и очень часто это здорово помогает.
Вот и сейчас я встал и еще раз тщательно обошел весь дом и все вокруг, все осмотрел, не покажется ли мне что-нибудь необыкновенным или странным. Но ни черта не обнаружил. Ходил по дому, осматривая мебель в надежде что-нибудь найти, но ничего не было.
Стоя в коридоре, я подумал: что же в самом деле произошло здесь в ночь взрыва? И тут мне в голову пришла одна мысль.
Ведь этих ребят должны были похоронить где-нибудь здесь поблизости. Верно ведь?
Я выкатился из гасиенды и пошел к хижине, в которой жил Педро с товарищами. Невдалеке от нее я увидел окруженное кустами ровное место, очевидно, недавно вскопанное. У стены в землю было врыто несколько деревянных дощечек. Кажется, я нашел их могилы.
Я подошел поближе. В землю было врыто пять дощечек, на каждой из них вырезано ножом по испански: «Покойся с миром» и под этой надписью имена. Имена Джеймсона, дамочки, его гостьи, того молодого парня, о котором говорил Педро, и двух служанок.
Глядя на могилы, я думал о печальной судьбе усопших. И мне показалось странным одно обстоятельство. Вы сами понимаете: Домингуэс должен быть религиозным, и чем более такие парни преступны, тем они религиознее. Так почему же мне Педро не сказал, не пытались ли они пригласить на похороны попа?
Я тяжело вздохнул и пошел на гасиенду поискать лопату. В сарае я нашел инструмент, снял рубашку, вернулся обратно на кладбище, вырытое Педро и его товарищами, и начал откапывать могилу Джеймсона.
Ругался я при этом, как черт, потому что можете мне поверить, меня не привело в восторг то, что ко всем моим прочим занятиям, мне еще пришлось прибавить раскопку могил.
О'кей. Но я многое обнаружил.
Вырыв яму на глубину примерно двух футов в том месте, где была могила Джеймсона, я увидел, что это сплошная липа. Никакой могилы не был о. Я сел, выкурил сигарету и принялся за другую могилу.
Через час вся работа по раскапыванию могил была окончена, и только самая последняя оказалась настоящей. Все остальные — липой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24