Берия посылает энкеведешника за нею, потом трахает ее в своем кабинете на Лубянке. Изобрази ее большой и смачной! Пусть у нее ляжки и задница будут как подушки! Потом он вышвыривает ее одежду в приемную и велит ей убираться. А если она проговорится, он арестует и депортирует всю семью…»Случалось, мы продолжали работать за едой на столе, заваленном копирками, скрепками, лентами я бумагой.Борис то стучал на каменевской машинке, то начинал делать наброски на русском языке, склоняясь над столом и обильно поливая его потом. Затем читал написанное мне, сразу переводя с русского. Часто приходилось уточнять и переспрашивать, так как ближе к вечеру речь Бориса становилась все более и более бессвязной от выпитого вика. Иногда он разговаривал сам с собою, по-русски, бормотал какие-то имена, даты.После обеда мы обычно отдыхали часа два, но я не мог заснуть от выпитого кофе и потому занимался просмотром «банка данных». Меня поражало, как мало существует точной детальной информации о Берии. Даже наиболее скрупулезные современные историки упоминали его имя время от времени, как бы случайно, и мало давали сведений о нем. Пятнадцать лет его жизни с 1938 по 1953 год были темными пятнами для нас. Имелась одна-единственная фотография Берии: лысеющий, в пенсне, холодный, бесстрастный, похожий на какого-нибудь банкира или содержателя отеля.Кроме мемуаров Хрущева, стоящих особняком, я нашел лишь две работы, содержащие факты личного свойства: «Двадцать писем к другу» Светланы Аллилуевой и «Беседы со Сталиным» югославского коммуниста-ренегата Миловена Джиласа. В обеих книгах глаза Берии описывались как «мутные». «Образец искусного придворного», — писала о нем Светлана. «Воплощение восточной хитрости и лицемерия… Его лицо, отвратительное в обычное время, теперь (у гроба Сталина) было перекошено игрой страстей — амбиционизм, жестокость, хитрость и жажда власти». Джилас, возможно, более объективный в своих воспоминаниях, описывал Берию на кремлевском обеде в 1947 г. как «воплощение вульгарности с грубым языком». Берия уставился на Джиласа «своими мутными зелеными глазами». Но наиболее откровенно черты характера Берии описаны Хрущевым, в том числе склонность к пьянству, к женщинам и молодым девочкам. Несмотря на уверенность Бориса в подлинности книги Хрущева, мы решили использовать ее с осторожностью. Хрущев подтверждал «надменность» и «самоуверенность» Берии: «Он был искушен в грязи и предательстве… волк в овечьей шкуре, который снискал доверие Сталина и добился высокого положения обманом и подлостью». Хотя Хрущев в своей книге и пытается возложить всю вину на Сталина и Берию — «злой гений» Берии у него получается обычным мошенником: в нем нет ни размаха Медичи, ни интеллектуальной утонченности Макиавелли или Саванаролы. Берия сказывается безликим интриганом за высоким бастионом Советской власти.О личной его жизни не было упоминаний. И это открывало две возможности: «дневники» могут оказаться ценными и с исторической точки зрения, и мы можем без препятствий фантазировать о его личных привычках. Если вначале работа казалась мне легкой, то теперь я понимал: для создания по-настоящему убедительной книги необходим творческий подход, дающий высокохудожественный портрет героя.Я как-то прочел убийственный отзыв советского критика о книге Хрущева, указывающий на массу фактических ошибок. Но ведь Хрущев писал это не как документ, а как фрагментарное размышление человека на пенсии о прошлом. Наверное, и Берия писал не для потомков, а для того, чтобы занять себя в свободное время, и вряд ли бы он возвращался к своим записям.У Бориса появилась идея ввести выдуманных лиц в дневники и не давать им фамилии, а только имена и отчества, иногда клички, а в большинстве случаев обходиться лишь инициалами, и тогда, он был уверен, советологи свихнутся, высчитывая, кто есть кто.Все факты, действительные и выдуманные, в основном касающиеся друзей и врагов Берии, он будет комментировать в дневниках так, чтобы их невозможно было опровергнуть на основе известных данных. Например, Абакумов, приятель Берии, бывший глава СМЕРШа любил душиться французским одеколоном. Ракоши, венгерский лидер, любил ковырять в носу после обеда, а Влодзимирский намеренно проигрывал Берии в бильярд, даже если ставки были большими.Борис вел две толстые тетради — красную и черную, в которых, как он говорил, был ключ всего предприятия. Он их держал под рукой, а вечером уносил с собой в спальню.В черной тетради были списки членов «банды Берии» и более мелких сообщников. Против каждого имени стояли даты их рождения, продвижения по служебной лестнице, падения и смерти, которая, как правило, была результатом чистки, устроенной Берией в 1953 г. В красной тетради содержалась такая же информация о тех, кто был в оппозиции к Берии, только большинство из них погибло до 1953 г. Некоторые имена фигурировали в обоих списках. Например, Рапава и Рухадзе, два пресловутых члена грузинского ЦК, которые по приказу Берии по очереди арестовывали и пытали друг друга за ложные показания в 1951 г. Потом их освободили, а четыре года спустя расстреляли как «преданных соучастников» Берии.В течение двух педель мы работали по десять часов в день и дошли до начала 1946 г. В Москве пьяница Жданов только что объявил группу еврейских интеллектуалов «космополитами и антипатриотами, такими же опасными для СССР, как паразиты на растениях». Берия, основатель еврейского антифашистского комитета, не обрадовался. За границей дела шли лучше. Во многих европейских странах введена однопартийная система; план Маршалла заблокирован, и советская администрация управляла этими странами, особенно их армиями, а люди Берии все контролировали. Только Чехословакия под руководством Бенеша и Масарика цеплялась за парламентскую коалицию, в которую входили и чешский сталинист Отто Готвальд в качестве премьер-министра.Уже несколько месяцев люди Берии украдкой внедрялись в чешскую полицию и армию. В знак протеста правительство Бенеша ушло в отставку, и в образовавшемся вакууме коммунистические профсоюзы ввели свою вооруженную милицию в Прагу и захватили власть. Несколько дней спустя Масарик был найден мертвым под окном ванной министерства — либо выпрыгнул сам, либо его подтолкнули.— Это одна из политических тайн нашего времени, — сказал Борис. — Конечно его убили — слишком много там было неясного для простого самоубийства. Во времена Дубчека в 1968 г. накануне советского вторжения в Прагу, в чешской прессе стали появляться статьи с новыми фактами о деле. Вторжение помешало правде выйти наружу, но кое-что наводило на серьезные подозрения. Например, присутствие в Праге в то время одного из видных энкаведешников, майора в штатском, который после смерти Масарика тут же исчез со своими людьми. Были и другие факты — Масарика нашли в пижаме в восьми футах от стены с переломанными ногами. Возможно, он выпрыгнул сам, иначе он упал бы головой вперед. Но на подоконнике ванной были следы экскрементов и царапины, и вся квартира вверх дном перевернута. Аптечка перерыта, на полу разбитые флаконы, и что самое странное — постель была заправлена и находилась в ванне.— Это можно как-то объяснить? — спросил я.— Да. Ласло Ласлов это объяснил. В то время он занимал высокий пост в коммунистическом венгерском правительстве Ракоши. Но несколько лет спустя, во время сталинского массового террора, направленного против евреев и сторонников Тито, Ласлов неожиданно вышел из партии. Конечно, это было безумием, но таков Ласло. Позднее, при Хрущеве, будучи полковником Красной Армии, он навещал нас в Москве и поведал отцу эту странную историю.Когда он вышел из партии, венгерское руководство было так удивлено его поступком, за который тогда можно было поплатиться жизнью, что не знало, как реагировать. Ласло был другом Ракоши с войны. Ракоши потребовал, чтобы он указал десять причин своего поступка. Ласло уселся с бутылкой бренди и написал, что первой причиной является полицейский террор Ракоши, который хуже фашистского режима адмирала Хорти. Вторая причина — сталинская антиеврейская кампания, которая ничем не лучше нацистского преследования евреев. Дальше он не знал, что писать. Прикончил бутылку бренди и написал: «Третья причина — коммунизм несостоятелен». Положил это в конверт и отослал лично Ракоши".«И что потом?»"В течение восьми дней ничего не произошло. Было жаркое лето, он взял жену, она еще была жива тогда, сына, который эмигрировал в Америку в 1956 г., и уехал на Балатон. Ласло рассказывал, что он пил, не останавливаясь. Затем на восьмой день поутру он встретил знакомого литературного критика из Будапешта, старого партийца, но безобидного человека. Они выпили вместе, у Ласло закружилась голова, и он решил поплавать, чтобы освежиться. В воде им вдруг овладело странное умопомрачение, его что-то толкало в пучину. И он не утонул лишь из чувства противоречия, ибо знал, что от него этого только и ждали.Ему удалось выбраться на берег, но депрессия продолжалась и стала еще сильнее. Дня три он не мог ни говорить, ни двигаться нормально, просто сидел и плакал. Все три дня его преследовало желание покончить с собой. И только в Будапеште, когда он пошел к врачу, и тот прописал ему сильное средство против депрессии, он почувствовал улучшение. Потом два дня спустя за ним пришли и арестовали его. Он был приговорен к 10 годам лишения свободы за антигосударственную деятельность.Тогда Ласло узнал, что полиция часто прибегает к препаратам для усмирения граждан. Кортизон, например, в качестве побочного эффекта, вызывает суицидальную депрессию. Ласло утверждает, что критик ему подбросил это средство в бокал и что с Масариком проделали то же самое. Масарик выпрыгнул сам, но перед этим рылся в аптечке, пытаясь найти что-нибудь, снимающее депрессию. И экскременты на подоконнике объяснимы. Ласло сказал, что он бегал в туалет каждые десять минут во время депрессии. У Масарика был такой понос, что он даже вынужден был постелить постель в ванной, поближе к унитазу.— А царапины на подоконнике?— Возможно, в последний момент он пытался отступить. Или один из молодчиков Берии подтолкнул его сзади.Я сам слышал о побочном действии кортизона, впрочем, это мог быть любой другой препарат с таким же действием. * * * Все шло гладко в течение месяца, и вдруг начали возникать проблемы.Лето приближалось к концу, дни становились жарче. Мы хорошо загорели. Было уже около 40 тысяч слов, что по нашей прикидке составляло треть книги. Мы уже описали разрыв Югославии с Москвой, который явился результатом разоблачения Берии, готовившего убийство Тито. Берлинская блокада оборачивалась поражением. Надежды установить во Франции и Италии коммунистические режимы оказались несостоятельными. Сталин старел, его паранойя усиливалась, он требовал все большего преклонения и все больших жертв. Кровь евреев и интеллектуалов не утолила его жажды. Пришла очередь верных партийцев. Началось самое темное дело — ленинградское.С конца 1949 и до лета 1950 г. более тысячи ленинградских коммунистов были уничтожены и еще тысяча пропала без вести. Точные данные стали известны благодаря «секретному» докладу Хрущева XX съезду и партийным документам, в которых клеймились «отклонения от социалистической законности», имевшие место в Ленинграде.Наша работа шла без помех до поры до времени. В то утро мы описывали ленинградское дело с точки зрения Берии. Он открыто писал, что использует дело для сведения счетов с коммунистами, имеющими на него «компромат».В полдень я поехал за продуктами, а когда возвратился, застал Бориса, сидящим под оливковым деревом в одной лишь набедренной повязке из полотенца, вкушавшим салями и вино с синьором Гочи. Он помог мне отнести продукты на кухню, принялся готовить кофе и сказал:— Сейчас приготовлю кофе, и мы с тобой кое-что обсудим, Том. Это очень важно.Он налил себе граппы, вышел во дворик, собрал бумаги. Солнце палило, он позвал меня к бассейну, уселся на его край.— Я сделал важное открытие, — заявил он, оглядываясь по сторонам, чтобы удостовериться, что нас не подслушивают. — Это небольшая, но очень существенная деталь. Я давно это подозревал, а сегодня утром нашел подтверждение. В одном старом советском биографическом справочнике, вышедшем в Москве в-1951 году. Нынешний премьер-министр СССР, Алексей Косыгин, — он шепотом произнес имя, — имеет дочь, она замужем за генералом Гвишиани, единственным, оставшимся в живых из «банды Берии», одним из самых гнусных его подручных. Этот факт никому не известен — советские лидеры предпочитают держать свою жизнь в секрете. На Западе мало кто знает даже, что у премьер-министра есть дочь. Гвишиани, этот монстр, сейчас в отставке, но за ним числится такое! А он живет себе. У них есть сын по имени Дзермен. Я долго не мог понять, откуда такое странное имя. Так вот: они его сами сочинили, из начальных букв двух имен — «Дзержинский» и «Менжинский». Представляешь — назвать своего ребенка именем этих убийц!— — Ну, это не преступление, — заметил я.— Не преступление! — проворчал Борис. — Не забывай, что Косыгин считается либералом, он уравновешивает в ЦК отъявленных жестоких консерваторов. Если узнают, что он имеет отношение к «банде Берии», ему тут же конец!— Но ты же не собираешься включать это в книгу? — сказал я.Борис хитро ухмыльнулся:— Я собираюсь сделать больше, мон шер. Я спрашиваю себя, почему Гвишиани и Косыгин еще живы? Потому что каждый из них в разное время имел компромат на другого. Например, премьер. Он старый ленинградский партиец. С 1949 г. Сталин решает, что ленинградские лидеры стали слишком смелые — они были более интеллигентными и честными, чем грузинская клика — и Сталин их убивает. Но среди них были очень большие люди, и Сталину для их обвинения нужны были солидные доказательства. Косыгин, конечно, не друг Сталина, он, говорят, называл его «рябой мясник». Однако, Косыгин жив и у власти. Почему? Потому, что он и обеспечил Сталину нужные доказательства, — сказал Борис с нажимом на каждое слово и начал болтать в воде ногами.— И именно это, мон шер, Лаврентий Павлович Берия напишет в дневнике!Я встал.— Послушай, Борис. Надуть издателя — это одно дело, а скомпрометировать советского лидера — совсем другое.— Ты считаешь это аморальным?— Я считаю это опасным! Кроме того, ты сам говорил, что он либерал, что он лучше других. Зачем его унижать?— Ну нет! Все они одинаковы! Что они делали во время сталинских чисток? И никакой разницы нет!— И все-таки зачем тебе весь этот сыр-бор?— Чтобы сделать книгу сенсационной. Секс и политический скандал — вот это будет бестселлер! Думаю, можно будет запросить три миллиона!— Давай лучше сразу продадим ее ЦРУ и КГБ, миллионов за двадцать. Нам и издатель не будет нужен, — сказал я язвительно. Я был страшно обеспокоен. Я не знал, как обращаться с Борисом в подобной ситуации. Он зубами вцепился в эту идею, и я не знал, как его от нее оторвать. Может, подсунуть какую-нибудь другую интересную, но менее опасную идею?— Послушай, Борис. Когда Берия был занят вербовкой людей на Западе, особенно в университетах, возникла это — история с четвертым человеком. А если нам ее использовать? Этот четвертый подкупил Филби, чтобы тот в свою очередь подкупил Берджеса и Маклина — так, кажется?Похоже, моя уловка сработала. Борис вцепился в эту идею, и мы сели за работу. Я с облегчением подумал, что Борис, кажется, уже забыл о проблемах семейной жизни советского премьера. Часть третья Не та ложь рождает зло, которая приходит через душу, а та, что поселяется в ней! Фрэнсис Бекон ЗАПИСЬ ТРЕТЬЯ Москва, январь 1950 г. Еще один мерзкий день. Влодзимирский опять канючил, чтобы я повлиял на Хозяина и вновь ввели смертную казнь. Но я знаю Старика, он не согласится. Говорит, что западная интеллигенция этого не потерпит.В общем-то я согласен с В. Все эти предосторожности, которые надо соблюдать в работе, смахивают на бюрократизм. Один из замов В. даже предложил завести дела на несуществующие вакансии, чтобы оправдать наши затраты на оплату палачей, тайное захоронение трупов и т. д. Ну и фарс!Вдобавок ко всему в пятницу вечером произошел неприятный инцидент.В четверг я был на приеме в музее Революции по поводу запуска какого-то дерьмового фильма — кажется, «Кубанские казаки». Такое занудство! Если бы не смазливые бабенки из киношной братии, там нечего было бы делать. Особенно бросилась в глаза одна блондинка, Наташа З., москвичка, сыгравшая маленькую роль в фильме. Рафик сказал, что она то, что надо. Волосы заколоты аккуратно на затылке, замечательный цвет лица, пышечка с роскошной грудью.Я представился ей, и мы мило поболтали. Я был разочарован тем, что она пила только сок. Я предложил ей вина, но она твердо отказалась. Наверное, из хорошей семьи, но не очень влиятельной.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17