За ней, еле волоча ноги, следовала Илэйн.
На Дочери-Наследнице было шелковое бледно-голубое платье с длинными рукавами и низким вырезом, скроенное по тирской моде. Надеть его Илэйн решилась лишь по совету подруг. На шее ее красовалось ожерелье из сапфиров, а нитка тех же камней, вплетенная в золотистые волосы девушки, подчеркивала небесную голубизну ее глаз. Несмотря на жару, Илэйн накинула на плечи большой ярко-красный шарф, скорее даже шаль. И шаль, и сапфиры одолжила ей Авиенда. Как ни странно, у воительницы имелся изрядный запас всевозможных украшений.
Хотя Эгвейн и знала, что покои Ранда охраняют айильцы, она вздрогнула, когда стражники неожиданно выросли перед ней, будто из-под земли. Илэйн охнула, но, спохватившись, бросила на них взгляд, исполненный королевского величия, – что-что, а это она умела. Однако на шестерых дочерна загорелых воинов это не произвело ни малейшего впечатления. У Шаеен М'таал, Каменных Псов, был, пожалуй, слишком расслабленный вид, даже для айильцев. Казалось, они смотрят во все стороны одновременно и готовы двинуться в любом направлении.
Эгвейн постаралась не отстать от подруги – ей очень хотелось научиться держаться с тем же достоинством, что и Дочь-Наследница, – и заявила:
– Я… мы пришли взглянуть на раны Лорда Дракона. Для всякого, кто хоть немного смыслил в целительстве, слова Эгвейн прозвучали бы полной чепухой, но девушка мало чем рисковала. Люди в большинстве своем о целительстве почти не знали, а айильцы и того меньше. Поначалу Эгвейн не собиралась объяснять стражникам свой приход – достаточно и того, что они и ее, и Илэйн почитали за Айз Седай. Однако когда перед ней неожиданно возникли фигуры воинов, девушка почему-то решила, что объяснить цель своего визита будет не лишним. Правда, айильцы вовсе не пытались остановить ни ее, ни Илэйн. Но воины были так высоки ростом, лица их суровы, точно высечены из камня, а оружие свое – луки и копья – они держали так, будто не расставались с ним с самого рождения. Почувствовав на себе пристальные взгляды айильцев, Эгвейн невольно вспомнила историю Айильской Войны, когда такие же светлоглазые воины, прикрыв лица черными вуалями, не зная пощады, сеяли смерть и разрушение, одолевая всякого противника, дерзнувшего преградить им путь. Они вернулись в свою Пустыню, лишь выдержав под стенами самого Тар Валона продолжавшееся три дня и три ночи кровопролитное сражение против объединенной армии всех народов. Эгвейн была близка к тому, чтобы обнять саидар. Гаул, старший среди Каменных Псов, уважительно посмотрел на Илэйн и Эгвейн с высоты своего роста. Вождь был видным, суровым мужчиной, немногим старше Найнив, с поразительно ясными зелеными, словно изумруды, глазами, опушенными темными ресницами.
– Наверное, раны его беспокоят. Сегодня утром он был в дурном настроении. – Гаул усмехнулся, на миг показав ослепительно белые зубы; он-то хорошо знал, каково раненому. – Он уже выставил отсюда Благородных Лордов. А одного прямо-таки вышвырнул. Как там бишь его зовут?..
– Ториан, – подсказал другой, еще более рослый воин. В руках он держал тугой короткий лук, и стрела, будто случайно, была наложена на тетиву. Взгляд его серых глаз лишь на мгновение задержался на девушках и вернулся куда-то в пространство между колоннами. – Вот-вот, Ториан, – поддакнул Гаул. – Я думал, он долетит до самых этих истуканов. – Гаул указал копьем на кольцо застывших по стойке смирно Защитников. – И вот ведь досада – трех шагов не хватило. Из-за этого я проспорил Мангину отличную тайренскую шпалеру, всю расшитую золотыми ястребами. – По лицу высоченного лучника промелькнула довольная улыбка.
Эгвейн моргнула, пытаясь представить себе, как Ранд выталкивает взашей из своих покоев Благородного Лорда. Он никогда не отличался склонностью к насилию, скорее наоборот. Насколько же он изменился? Она была слишком занята Джойей и Амико, а он – Благородными Лордами. Лишь изредка удавалось им выкроить свободную минутку, чтобы поболтать о том о сем – вспомнить о доме, погадать о том, как прошел в этом году День Солнца. Насколько же он изменился?
– Нам надо его увидеть, – промолвила Илэйн с легкой дрожью в голосе.
– Как будет угодно Айз Седай. – Гаул поклонился, коснувшись острием копья мраморного пола.
Эгвейн вошла в покои Ранда с внутренним трепетом, а на лице Илэйн было написано, каких неимоверных усилий стоили ей эти несколько шагов. В комнате не осталось никаких свидетельств ночного кошмара, если не считать следов, сохранившихся на месте снятых зеркал. Правда, до полного порядка было далеко – кровать осталась неубранной, повсюду валялись книги. Малиновые портьеры были раздвинуты на всю ширину окон, выходивших на запад, к реке – главной водной артерии Тира. В свете утреннего солнца установленный на массивном вызолоченном постаменте Каллан-дор сверкал, точно полированный кристалл. Этот постамент показался Эгвейн одним из самых безвкусных предметов, какие ей доводилось видеть, пока взгляд ее не упал на каминную полку, где два серебряных волка нападали на золотого оленя. С реки дул свежий ветерок, благодаря чему в комнате, по сравнению с остальной Твердыней, было на удивление прохладно.
Ранд в одной рубахе сидел в кресле, перекинув ногу через подлокотник. На колене его покоилась книга в кожаном переплете. Заслышав шаги, он захлопнул книгу, скинув ее на ковер и вскочил на ноги, приготовившись отразить нападение. Затем он увидел вошедших, и лицо его просветлело.
Первый раз за время пребывания в Твердыне Эгвейн, вглядываясь в знакомое с детства лицо, искала на нем признаки перемен – и такие признаки были. Сколько же времени прошло с тех пор, как она видела его в последний раз? Пожалуй, немало: лицо юноши стало тверже, а от былой открытости не осталось и следа. И повадки у него изменились – что-то он позаимствовал у Лана, что-то у айильцев. Высокий рост, рыжеватые волосы и светлые серо-голубые глаза делали его настолько похожим на айильского воина, что Эгвейн стало малость не по себе. Но изменился ли он внутренне?
– Я думал, это не вы, а… кто-то другой, – пробормотал Ранд, переводя смущенный взгляд с одной девушки на другую. Это был тот Ранд, которого она знала. Даже румянец, покрывавший его щеки всякий раз, когда он смотрел на нее или Илэйн, был тем же самым. – Некоторые хотят от меня того, чего я не могу им дать. Того, чего я им ни за что не дам! – Неожиданно на лицо юноши набежала тень подозрения, и голос его посуровел:
– А вы зачем пожаловали? Вас Морейн послала? Думаете убедить меня пойти у нее на поводу?
– Да не петушись ты, – вырвалось у Эгвейн, – я не собираюсь с тобой ссориться.
А Илэйн добавила умоляющим тоном:
– Мы пришли… помочь тебе, если сумеем. – Это было простейшим объяснением, позволявшим оправдать их ранний визит, о чем девушки договорились заранее, еще за завтраком.
– Вам известны ее замыслы насчет того, чтобы… – начал Ранд, но осекся и спросил:
– Помочь мне? Как? Это Морейн вас надоумила?
Эгвейн скрестила руки на груди и затянула шарф потуже, стараясь подражать Найнив, выступающей на Совете Деревни, – та, вознамерившись во что бы то ни стало настоять на своем, всегда держалась подобным образом. Отступать было поздно, и Эгвейн продолжила:
– Я же сказала тебе: не петушись. Ранд ал'Тор. Может, здешние лорды и кланяются тебе в ноги, но я-то хорошо помню, как отшлепала тебя Найнив, когда ты поддался на уговоры Мэта стащить жбанчик яблочного бренди.
Илэйн изо всех пыталась сохранить невозмутимость. И перестаралась: Эгвейн догадалась, что та с трудом сдерживает смех. Ранд, само собой, ничего не заметил – мужчины вообще не замечают таких вещей. Он улыбнулся Эгвейн – похоже, его тоже разбирал смех.
– Нам тогда было лет тринадцать. Она накрыла нас за конюшней твоего отца и задала хорошую трепку, но у нас так шумело в голове, что мы почти ничего не почувствовали. Это что, а вот помнишь, как ты запустила в нее кувшином? Когда ты хандрила почти неделю, а она выхаживала тебя настоем собачьей травки? Как только разобралась, чем тебя поят, ты швырнула в Найнив ее любимый кувшин. О Свет, вот шуму-то было. Когда это случилось? Года два назад?..
– Мы здесь не для того, чтобы вспоминать старые времена, – промолвила Эгвейн, раздраженно теребя шарф. Шерсть была очень тонкой, но жара казалась девушке нестерпимой. Что у него за привычка вспоминать самые неприятные вещи!
Ранд усмехнулся, как будто сообразив, что пришло ей в голову, и определенно повеселел:
– Выходит, вы здесь, чтобы помочь мне. Чем? И как? Может быть, вы знаете, как заставить Благородных Лордов держать слово, если я не слежу за ними день и ночь? Или как избавиться от ночных кошмаров? Конечно, я мог бы воспользоваться… – Он перевел взгляд на Илэйн, потом снова на Эгвейн и резко переменил тему:
– А как насчет Древнего Языка? Вас случаем не учили ему в Белой Башне? – Не дожидаясь ответа, он принялся рыться в разбросанных по ковру книгах. Множество томов валялось на стульях и среди скомканного ночного белья. – У меня где-то был один список… Куда же он запропастился?
– Ранд, – возвысила голос Эгвейн, – Ранд, я не умею читать на Древнем Языке. – Она бросила предупреждающий взгляд на Илэйн, чтобы та не вздумала признаваться в подобном умении. Они явились сюда не для того, чтобы переводить ему Пророчества о Драконе. Илэйн согласно кивнула, и сапфиры в ее волосах качнулись. – Нас там учили совсем другому.
Ранд сокрушенно вздохнул и выпрямился:
– Зря я надеялся. – Его подмывало спросить еще что-то, но он сдержался и уставился на свои сапоги. Эгвейн подивилась тому, как он управляется с надменными Благородными Лордами, если так легко тушуется перед ней и Илэйн.
– Мы пришли, чтобы помочь тебе научиться лучше управлять Силой, – пояснила она. Морейн утверждала – и, видимо, не без оснований, – что женщине учить мужчину обращению с Силой все равно что учить его вынашивать ребенка. Однако Эгвейн не была в этом уверена. Как-то раз ей удалось ощутить поток саидин. Точнее, она ничего не ощутила, просто ее собственный поток саидар был перекрыт подобно тому, как камень преграждает путь воде. Но она училась не только в Башне и полагала, что сумеет научить и его чему-то полезному.
– Если получится, – добавила Илэйн. В глазах Ранда вновь мелькнуло подозрение. То, как быстро менялось его настроение, просто выводило из себя.
– Скорее я научусь читать на Древнем Языке, чем вы… Небось это Морейн все затеяла. Это она вас сюда послала? Думает уломать меня – не так, так эдак? Рассчитала, что я, не разобравшись, в чем дело, увязну по уши? – Он ухмыльнулся и, подхватив валявшийся на полу возле одного из стульев темно-зеленый кафтан, торопливо натянул его:
– Сегодня утром я вызвал сюда этих Благородных Лордов. За ними нужен глаз да глаз – они все норовят обернуть по-своему. Ну да рано или поздно они усвоят, что теперь в Тире правлю я. Я – Возрожденный Дракон. Я научу их повиновению. Уж простите.
Эгвейн хотелось встряхнуть его как следует. Он управляет Тиром? Ну, управляет, если уж на то пошло, но она-то хорошо помнит паренька, который спрятал за пазухой ягненка и расхвастался, что не оробел и отогнал прочь подбиравшегося к отаре волка. Он пастух, а не король, и нечего ему строить из себя важную персону. Эгвейн чуть было не выложила ему все это, но тут заговорила Илэйн:
– Никто нас не посылал. Никто. Мы пришли сами, потому что… потому что ты нам не безразличен. Может быть, ничего из этого не выйдет, но давай попробуем. Если я… если мы думаем о тебе и хотим попытаться, так попытайся и ты. Неужели ты не можешь уделить нам часок? Всего один час.
Ранд прекратил застегивать свой кафтан и воззрился на Дочь-Наследницу, да так пристально, что Эгвейн показалось, что о ней он вовсе забыл. Затем, вздрогнув, отвел глаза от Илэйн, снова перевел взгляд на Эгвейн, переступил с ноги на ногу и хмуро уставился в пол.
– Ладно, – пробормотал он, – ничего из этого не получится, но я попробую… Что, по-вашему, мне надо делать?
Эгвейн облегченно вздохнула. Она и не надеялась, что его удастся так легко убедить. Когда он упрямился, а упрямился он, увы, частенько, казалось, что его никакой силой с места не сдвинешь.
– Смотри на меня, – велела девушка и обняла саидар. Она позволила Силе наполнить себя до краев – так, как, пожалуй, никогда не делала прежде. Благодатный свет проникал во все ее естество, сама жизнь радостно искрилась в ней, словно фейерверк. Никогда ранее она не позволяла себе так много. Удивительно было то, что ее не била дрожь. Она упивалась ощущением полноты жизни, ей хотелось петь, танцевать, лечь и позволить волнам счастья омывать ее снова и снова. С трудом она заставила себя говорить:
– Ну, что ты видишь? Что ты чувствуешь? Смотри на меня. Ранд!
Продолжая хмуриться, он медленно поднял голову:
– Я вижу тебя. А что, по-твоему, я должен видеть? Ты касаешься Источника? Морейн направляла Силу при мне сотню раз, но я никогда ничего не видел. Нет, ничего не получится. Это и мне понятно.
– Я сильнее Морейн, – твердо заявила Эгвейн. – Попробуй Морейн пропустить поток такой мощи, она бы уже корчилась на полу или лишилась чувств. – Эгвейн сказала правду, хотя прежде она не позволяла себе подобных высказываний насчет Айз Седай.
Переполнявшая Эгвейн Сила требовала использования, девушка ощущала ее пульсацию сильнее, чем биение сердца. Направляя такой поток, она могла делать то, о чем Морейн не смела и мечтать. Вот, например, эта рана на боку Ранда – Морейн так и не удалось полностью ее залечить. Эгвейн не владела искусством Исцеления – оно было много сложнее всего того, чему она успела научиться, но ведь она не раз наблюдала за тем, как исцеляет Найнив, и возможно, направляя подобный поток, стоит попробовать? Только попробовать!
Девушка осторожно сплела тонкие, с волосок, потоки Воздуха, Воды и Духа – стихий, используемых в Целительстве, – и коснулась застарелой раны. Только коснулась и тут же, содрогнувшись, отпрянула, спешно отводя назад поток Силы. Ее едва не стошнило: казалось, вся тьма, все зло мира сосредоточились в этой воспаленной, незаживающей язве. Она могла поглотить исцеляющий поток подобно тому, как песок впитывает воду. Как Ранд переносит такие мучения? Почему не стонет от боли?
Однако прикосновение продолжалось лишь миг. Отчаянно стараясь скрыть свое потрясение, Эгвейн промолвила:
– А ты так же силен, как и я. Я знаю это. Так и должно быть. Ты не можешь не почувствовать, Ранд. Ты чувствуешь.
О Свет, как же исцелить его? Возможно ли это?
– Ничего я не чувствую, – пробормотал Ранд, переминаясь с ноги на ногу. – Разве вот мурашки по коже, что и неудивительно. Это не потому, Эгвейн, что я тебе не доверяю, просто, когда поблизости женщина направляет Силу, мне всегда не по себе. Ты уж прости.
Эгвейн не стала растолковывать ему, что направлять Силу и обнять Истинный Источник – не одно и то же. Для него это было бы слишком сложно – на сей счет она и сама знала прискорбно мало, а Ранд и того меньше. Он был подобен слепцу, который пытается ткать на ощупь, не видя нитей, не различая цвета и понятия не имея, как выглядит ткацкий станок.
Усилием воли Эгвейн освободила саидар. Это далось ей нелегко – часть ее естества не желала расставаться с потоком жизни.
– Сейчас я не касаюсь Источника, Ранд. – Она придвинулась ближе и впилась в него взглядом:
– А как твои мурашки, пропали?
– Пропали. Но только потому, что ты сама мне об этом сказала. – Он пожал плечами. – Видишь, только я подумал, и они появились снова.
Эгвейн торжествующе улыбнулась. Ей не было нужды оглядываться на Илэйн, чтобы понять – та сделала то, о чем они на такой случай договорились заранее.
– Ты можешь чувствовать, когда женщина прикасается к Источнику. Как раз сейчас это делает Илэйн. – Ранд недоверчиво покосился на Дочь-Наследницу. – И не имеет значения, видишь ты что-нибудь или нет. Главное, ты чувствуешь. Посмотрим, что можно сделать еще. Ранд, обними Источник. Обними саидин. – Она едва выдавила из себя эти слова. Правда, они с Илэйн все обговорили, к тому же это ведь Ранд, а не какое-то чудовище из древних преданий, но просить мужчину… Удивительно, как она вообще смогла выговорить такое. – Ты что-нибудь видишь? Что-нибудь чувствуешь?
Ранд вновь и вновь переводил взгляд с одной подруги на другую, а в промежутках опускал глаза и краснел. Что же его так беспокоит? Пристально глядя на юношу, Дочь-Наследница покачала головой:
– По-моему, он просто стоит, и все. Ты уверена, что он хоть что-то делает?
– Он, конечно, бывает упрям, но он не дурак. Если и валяет дурака, то не часто.
– Уж не знаю, упрямец я, дурак или еще кто, но только ничегошеньки я не чувствую.
Эгвейн нахмурилась:
– Ты обещал, что будешь делать то, о чем мы тебя попросим, а сам? Если бы ты что-то почувствовал, почувствовала бы и я, а сейчас…
Она вдруг осеклась и взвизгнула:
Это ознакомительный отрывок книги. Данная книга защищена авторским правом. Для получения полной версии книги обратитесь к нашему партнеру - распространителю легального контента "ЛитРес":
Полная версия книги 'Колесо Времени 4. Восходящая тень'
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21
На Дочери-Наследнице было шелковое бледно-голубое платье с длинными рукавами и низким вырезом, скроенное по тирской моде. Надеть его Илэйн решилась лишь по совету подруг. На шее ее красовалось ожерелье из сапфиров, а нитка тех же камней, вплетенная в золотистые волосы девушки, подчеркивала небесную голубизну ее глаз. Несмотря на жару, Илэйн накинула на плечи большой ярко-красный шарф, скорее даже шаль. И шаль, и сапфиры одолжила ей Авиенда. Как ни странно, у воительницы имелся изрядный запас всевозможных украшений.
Хотя Эгвейн и знала, что покои Ранда охраняют айильцы, она вздрогнула, когда стражники неожиданно выросли перед ней, будто из-под земли. Илэйн охнула, но, спохватившись, бросила на них взгляд, исполненный королевского величия, – что-что, а это она умела. Однако на шестерых дочерна загорелых воинов это не произвело ни малейшего впечатления. У Шаеен М'таал, Каменных Псов, был, пожалуй, слишком расслабленный вид, даже для айильцев. Казалось, они смотрят во все стороны одновременно и готовы двинуться в любом направлении.
Эгвейн постаралась не отстать от подруги – ей очень хотелось научиться держаться с тем же достоинством, что и Дочь-Наследница, – и заявила:
– Я… мы пришли взглянуть на раны Лорда Дракона. Для всякого, кто хоть немного смыслил в целительстве, слова Эгвейн прозвучали бы полной чепухой, но девушка мало чем рисковала. Люди в большинстве своем о целительстве почти не знали, а айильцы и того меньше. Поначалу Эгвейн не собиралась объяснять стражникам свой приход – достаточно и того, что они и ее, и Илэйн почитали за Айз Седай. Однако когда перед ней неожиданно возникли фигуры воинов, девушка почему-то решила, что объяснить цель своего визита будет не лишним. Правда, айильцы вовсе не пытались остановить ни ее, ни Илэйн. Но воины были так высоки ростом, лица их суровы, точно высечены из камня, а оружие свое – луки и копья – они держали так, будто не расставались с ним с самого рождения. Почувствовав на себе пристальные взгляды айильцев, Эгвейн невольно вспомнила историю Айильской Войны, когда такие же светлоглазые воины, прикрыв лица черными вуалями, не зная пощады, сеяли смерть и разрушение, одолевая всякого противника, дерзнувшего преградить им путь. Они вернулись в свою Пустыню, лишь выдержав под стенами самого Тар Валона продолжавшееся три дня и три ночи кровопролитное сражение против объединенной армии всех народов. Эгвейн была близка к тому, чтобы обнять саидар. Гаул, старший среди Каменных Псов, уважительно посмотрел на Илэйн и Эгвейн с высоты своего роста. Вождь был видным, суровым мужчиной, немногим старше Найнив, с поразительно ясными зелеными, словно изумруды, глазами, опушенными темными ресницами.
– Наверное, раны его беспокоят. Сегодня утром он был в дурном настроении. – Гаул усмехнулся, на миг показав ослепительно белые зубы; он-то хорошо знал, каково раненому. – Он уже выставил отсюда Благородных Лордов. А одного прямо-таки вышвырнул. Как там бишь его зовут?..
– Ториан, – подсказал другой, еще более рослый воин. В руках он держал тугой короткий лук, и стрела, будто случайно, была наложена на тетиву. Взгляд его серых глаз лишь на мгновение задержался на девушках и вернулся куда-то в пространство между колоннами. – Вот-вот, Ториан, – поддакнул Гаул. – Я думал, он долетит до самых этих истуканов. – Гаул указал копьем на кольцо застывших по стойке смирно Защитников. – И вот ведь досада – трех шагов не хватило. Из-за этого я проспорил Мангину отличную тайренскую шпалеру, всю расшитую золотыми ястребами. – По лицу высоченного лучника промелькнула довольная улыбка.
Эгвейн моргнула, пытаясь представить себе, как Ранд выталкивает взашей из своих покоев Благородного Лорда. Он никогда не отличался склонностью к насилию, скорее наоборот. Насколько же он изменился? Она была слишком занята Джойей и Амико, а он – Благородными Лордами. Лишь изредка удавалось им выкроить свободную минутку, чтобы поболтать о том о сем – вспомнить о доме, погадать о том, как прошел в этом году День Солнца. Насколько же он изменился?
– Нам надо его увидеть, – промолвила Илэйн с легкой дрожью в голосе.
– Как будет угодно Айз Седай. – Гаул поклонился, коснувшись острием копья мраморного пола.
Эгвейн вошла в покои Ранда с внутренним трепетом, а на лице Илэйн было написано, каких неимоверных усилий стоили ей эти несколько шагов. В комнате не осталось никаких свидетельств ночного кошмара, если не считать следов, сохранившихся на месте снятых зеркал. Правда, до полного порядка было далеко – кровать осталась неубранной, повсюду валялись книги. Малиновые портьеры были раздвинуты на всю ширину окон, выходивших на запад, к реке – главной водной артерии Тира. В свете утреннего солнца установленный на массивном вызолоченном постаменте Каллан-дор сверкал, точно полированный кристалл. Этот постамент показался Эгвейн одним из самых безвкусных предметов, какие ей доводилось видеть, пока взгляд ее не упал на каминную полку, где два серебряных волка нападали на золотого оленя. С реки дул свежий ветерок, благодаря чему в комнате, по сравнению с остальной Твердыней, было на удивление прохладно.
Ранд в одной рубахе сидел в кресле, перекинув ногу через подлокотник. На колене его покоилась книга в кожаном переплете. Заслышав шаги, он захлопнул книгу, скинув ее на ковер и вскочил на ноги, приготовившись отразить нападение. Затем он увидел вошедших, и лицо его просветлело.
Первый раз за время пребывания в Твердыне Эгвейн, вглядываясь в знакомое с детства лицо, искала на нем признаки перемен – и такие признаки были. Сколько же времени прошло с тех пор, как она видела его в последний раз? Пожалуй, немало: лицо юноши стало тверже, а от былой открытости не осталось и следа. И повадки у него изменились – что-то он позаимствовал у Лана, что-то у айильцев. Высокий рост, рыжеватые волосы и светлые серо-голубые глаза делали его настолько похожим на айильского воина, что Эгвейн стало малость не по себе. Но изменился ли он внутренне?
– Я думал, это не вы, а… кто-то другой, – пробормотал Ранд, переводя смущенный взгляд с одной девушки на другую. Это был тот Ранд, которого она знала. Даже румянец, покрывавший его щеки всякий раз, когда он смотрел на нее или Илэйн, был тем же самым. – Некоторые хотят от меня того, чего я не могу им дать. Того, чего я им ни за что не дам! – Неожиданно на лицо юноши набежала тень подозрения, и голос его посуровел:
– А вы зачем пожаловали? Вас Морейн послала? Думаете убедить меня пойти у нее на поводу?
– Да не петушись ты, – вырвалось у Эгвейн, – я не собираюсь с тобой ссориться.
А Илэйн добавила умоляющим тоном:
– Мы пришли… помочь тебе, если сумеем. – Это было простейшим объяснением, позволявшим оправдать их ранний визит, о чем девушки договорились заранее, еще за завтраком.
– Вам известны ее замыслы насчет того, чтобы… – начал Ранд, но осекся и спросил:
– Помочь мне? Как? Это Морейн вас надоумила?
Эгвейн скрестила руки на груди и затянула шарф потуже, стараясь подражать Найнив, выступающей на Совете Деревни, – та, вознамерившись во что бы то ни стало настоять на своем, всегда держалась подобным образом. Отступать было поздно, и Эгвейн продолжила:
– Я же сказала тебе: не петушись. Ранд ал'Тор. Может, здешние лорды и кланяются тебе в ноги, но я-то хорошо помню, как отшлепала тебя Найнив, когда ты поддался на уговоры Мэта стащить жбанчик яблочного бренди.
Илэйн изо всех пыталась сохранить невозмутимость. И перестаралась: Эгвейн догадалась, что та с трудом сдерживает смех. Ранд, само собой, ничего не заметил – мужчины вообще не замечают таких вещей. Он улыбнулся Эгвейн – похоже, его тоже разбирал смех.
– Нам тогда было лет тринадцать. Она накрыла нас за конюшней твоего отца и задала хорошую трепку, но у нас так шумело в голове, что мы почти ничего не почувствовали. Это что, а вот помнишь, как ты запустила в нее кувшином? Когда ты хандрила почти неделю, а она выхаживала тебя настоем собачьей травки? Как только разобралась, чем тебя поят, ты швырнула в Найнив ее любимый кувшин. О Свет, вот шуму-то было. Когда это случилось? Года два назад?..
– Мы здесь не для того, чтобы вспоминать старые времена, – промолвила Эгвейн, раздраженно теребя шарф. Шерсть была очень тонкой, но жара казалась девушке нестерпимой. Что у него за привычка вспоминать самые неприятные вещи!
Ранд усмехнулся, как будто сообразив, что пришло ей в голову, и определенно повеселел:
– Выходит, вы здесь, чтобы помочь мне. Чем? И как? Может быть, вы знаете, как заставить Благородных Лордов держать слово, если я не слежу за ними день и ночь? Или как избавиться от ночных кошмаров? Конечно, я мог бы воспользоваться… – Он перевел взгляд на Илэйн, потом снова на Эгвейн и резко переменил тему:
– А как насчет Древнего Языка? Вас случаем не учили ему в Белой Башне? – Не дожидаясь ответа, он принялся рыться в разбросанных по ковру книгах. Множество томов валялось на стульях и среди скомканного ночного белья. – У меня где-то был один список… Куда же он запропастился?
– Ранд, – возвысила голос Эгвейн, – Ранд, я не умею читать на Древнем Языке. – Она бросила предупреждающий взгляд на Илэйн, чтобы та не вздумала признаваться в подобном умении. Они явились сюда не для того, чтобы переводить ему Пророчества о Драконе. Илэйн согласно кивнула, и сапфиры в ее волосах качнулись. – Нас там учили совсем другому.
Ранд сокрушенно вздохнул и выпрямился:
– Зря я надеялся. – Его подмывало спросить еще что-то, но он сдержался и уставился на свои сапоги. Эгвейн подивилась тому, как он управляется с надменными Благородными Лордами, если так легко тушуется перед ней и Илэйн.
– Мы пришли, чтобы помочь тебе научиться лучше управлять Силой, – пояснила она. Морейн утверждала – и, видимо, не без оснований, – что женщине учить мужчину обращению с Силой все равно что учить его вынашивать ребенка. Однако Эгвейн не была в этом уверена. Как-то раз ей удалось ощутить поток саидин. Точнее, она ничего не ощутила, просто ее собственный поток саидар был перекрыт подобно тому, как камень преграждает путь воде. Но она училась не только в Башне и полагала, что сумеет научить и его чему-то полезному.
– Если получится, – добавила Илэйн. В глазах Ранда вновь мелькнуло подозрение. То, как быстро менялось его настроение, просто выводило из себя.
– Скорее я научусь читать на Древнем Языке, чем вы… Небось это Морейн все затеяла. Это она вас сюда послала? Думает уломать меня – не так, так эдак? Рассчитала, что я, не разобравшись, в чем дело, увязну по уши? – Он ухмыльнулся и, подхватив валявшийся на полу возле одного из стульев темно-зеленый кафтан, торопливо натянул его:
– Сегодня утром я вызвал сюда этих Благородных Лордов. За ними нужен глаз да глаз – они все норовят обернуть по-своему. Ну да рано или поздно они усвоят, что теперь в Тире правлю я. Я – Возрожденный Дракон. Я научу их повиновению. Уж простите.
Эгвейн хотелось встряхнуть его как следует. Он управляет Тиром? Ну, управляет, если уж на то пошло, но она-то хорошо помнит паренька, который спрятал за пазухой ягненка и расхвастался, что не оробел и отогнал прочь подбиравшегося к отаре волка. Он пастух, а не король, и нечего ему строить из себя важную персону. Эгвейн чуть было не выложила ему все это, но тут заговорила Илэйн:
– Никто нас не посылал. Никто. Мы пришли сами, потому что… потому что ты нам не безразличен. Может быть, ничего из этого не выйдет, но давай попробуем. Если я… если мы думаем о тебе и хотим попытаться, так попытайся и ты. Неужели ты не можешь уделить нам часок? Всего один час.
Ранд прекратил застегивать свой кафтан и воззрился на Дочь-Наследницу, да так пристально, что Эгвейн показалось, что о ней он вовсе забыл. Затем, вздрогнув, отвел глаза от Илэйн, снова перевел взгляд на Эгвейн, переступил с ноги на ногу и хмуро уставился в пол.
– Ладно, – пробормотал он, – ничего из этого не получится, но я попробую… Что, по-вашему, мне надо делать?
Эгвейн облегченно вздохнула. Она и не надеялась, что его удастся так легко убедить. Когда он упрямился, а упрямился он, увы, частенько, казалось, что его никакой силой с места не сдвинешь.
– Смотри на меня, – велела девушка и обняла саидар. Она позволила Силе наполнить себя до краев – так, как, пожалуй, никогда не делала прежде. Благодатный свет проникал во все ее естество, сама жизнь радостно искрилась в ней, словно фейерверк. Никогда ранее она не позволяла себе так много. Удивительно было то, что ее не била дрожь. Она упивалась ощущением полноты жизни, ей хотелось петь, танцевать, лечь и позволить волнам счастья омывать ее снова и снова. С трудом она заставила себя говорить:
– Ну, что ты видишь? Что ты чувствуешь? Смотри на меня. Ранд!
Продолжая хмуриться, он медленно поднял голову:
– Я вижу тебя. А что, по-твоему, я должен видеть? Ты касаешься Источника? Морейн направляла Силу при мне сотню раз, но я никогда ничего не видел. Нет, ничего не получится. Это и мне понятно.
– Я сильнее Морейн, – твердо заявила Эгвейн. – Попробуй Морейн пропустить поток такой мощи, она бы уже корчилась на полу или лишилась чувств. – Эгвейн сказала правду, хотя прежде она не позволяла себе подобных высказываний насчет Айз Седай.
Переполнявшая Эгвейн Сила требовала использования, девушка ощущала ее пульсацию сильнее, чем биение сердца. Направляя такой поток, она могла делать то, о чем Морейн не смела и мечтать. Вот, например, эта рана на боку Ранда – Морейн так и не удалось полностью ее залечить. Эгвейн не владела искусством Исцеления – оно было много сложнее всего того, чему она успела научиться, но ведь она не раз наблюдала за тем, как исцеляет Найнив, и возможно, направляя подобный поток, стоит попробовать? Только попробовать!
Девушка осторожно сплела тонкие, с волосок, потоки Воздуха, Воды и Духа – стихий, используемых в Целительстве, – и коснулась застарелой раны. Только коснулась и тут же, содрогнувшись, отпрянула, спешно отводя назад поток Силы. Ее едва не стошнило: казалось, вся тьма, все зло мира сосредоточились в этой воспаленной, незаживающей язве. Она могла поглотить исцеляющий поток подобно тому, как песок впитывает воду. Как Ранд переносит такие мучения? Почему не стонет от боли?
Однако прикосновение продолжалось лишь миг. Отчаянно стараясь скрыть свое потрясение, Эгвейн промолвила:
– А ты так же силен, как и я. Я знаю это. Так и должно быть. Ты не можешь не почувствовать, Ранд. Ты чувствуешь.
О Свет, как же исцелить его? Возможно ли это?
– Ничего я не чувствую, – пробормотал Ранд, переминаясь с ноги на ногу. – Разве вот мурашки по коже, что и неудивительно. Это не потому, Эгвейн, что я тебе не доверяю, просто, когда поблизости женщина направляет Силу, мне всегда не по себе. Ты уж прости.
Эгвейн не стала растолковывать ему, что направлять Силу и обнять Истинный Источник – не одно и то же. Для него это было бы слишком сложно – на сей счет она и сама знала прискорбно мало, а Ранд и того меньше. Он был подобен слепцу, который пытается ткать на ощупь, не видя нитей, не различая цвета и понятия не имея, как выглядит ткацкий станок.
Усилием воли Эгвейн освободила саидар. Это далось ей нелегко – часть ее естества не желала расставаться с потоком жизни.
– Сейчас я не касаюсь Источника, Ранд. – Она придвинулась ближе и впилась в него взглядом:
– А как твои мурашки, пропали?
– Пропали. Но только потому, что ты сама мне об этом сказала. – Он пожал плечами. – Видишь, только я подумал, и они появились снова.
Эгвейн торжествующе улыбнулась. Ей не было нужды оглядываться на Илэйн, чтобы понять – та сделала то, о чем они на такой случай договорились заранее.
– Ты можешь чувствовать, когда женщина прикасается к Источнику. Как раз сейчас это делает Илэйн. – Ранд недоверчиво покосился на Дочь-Наследницу. – И не имеет значения, видишь ты что-нибудь или нет. Главное, ты чувствуешь. Посмотрим, что можно сделать еще. Ранд, обними Источник. Обними саидин. – Она едва выдавила из себя эти слова. Правда, они с Илэйн все обговорили, к тому же это ведь Ранд, а не какое-то чудовище из древних преданий, но просить мужчину… Удивительно, как она вообще смогла выговорить такое. – Ты что-нибудь видишь? Что-нибудь чувствуешь?
Ранд вновь и вновь переводил взгляд с одной подруги на другую, а в промежутках опускал глаза и краснел. Что же его так беспокоит? Пристально глядя на юношу, Дочь-Наследница покачала головой:
– По-моему, он просто стоит, и все. Ты уверена, что он хоть что-то делает?
– Он, конечно, бывает упрям, но он не дурак. Если и валяет дурака, то не часто.
– Уж не знаю, упрямец я, дурак или еще кто, но только ничегошеньки я не чувствую.
Эгвейн нахмурилась:
– Ты обещал, что будешь делать то, о чем мы тебя попросим, а сам? Если бы ты что-то почувствовал, почувствовала бы и я, а сейчас…
Она вдруг осеклась и взвизгнула:
Это ознакомительный отрывок книги. Данная книга защищена авторским правом. Для получения полной версии книги обратитесь к нашему партнеру - распространителю легального контента "ЛитРес":
Полная версия книги 'Колесо Времени 4. Восходящая тень'
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21