Что же касается метода совершения убийства, он изобличает меня скорее, чем кого-либо другого. Симпсон занимает не очень близкое от меня второе место.
- Почему? Мне кажется, что его можно подозревать не меньше, чем тебя.
- Ему только двадцать два года, и у него нет никакого мотива.
- Нет никакого мотива, о котором ты знаешь, но ты не господь бог. По правде говоря, у тебя тоже нет никакого мотива.
- Вот в связи с этим-то кое-что и беспокоит меня. Теперь, когда Ральф мертв, а я задаю людям всякие вопросы...
Дорис моментально нахмурилась.
- А почему ты задаешь вопросы, Лу? Это самое худшее, что ты можешь делать.
- Я очень осторожен. Да мне и так рассказывают всякую всячину без моих вопросов. Во всяком случае, Ральф, по-видимому, не любил меня, или боялся, или и то и другое вместе, я в этом не совсем уверен.
- А почему он мог не любить тебя?
- Очевидно, у него легко возникала неприязнь к людям. Но дело не в этом. Полицейские всегда найдут мотив преступления, если он им нужен. Они могут сказать, что я много сделал для парня, а он проявил неблагодарность. Вот в припадке гнева я его и убил.
- Но это - безумие!
- Может быть, полиция и сочтет меня безумным. Иногда я выходил из себя. Известно, что я кричал на студентов, когда они вытворяли какую-нибудь исключительную глупость. Все знают, что иногда я теряю самообладание.
- А с кем этого не бывает! Брось, Лу, здесь должны быть более основательные мотивы.
- Есть еще один человек. Джин Мэкрис.
- О! А какой у нее мог быть "мотив" убить Ральфа?
Брэйд рассказал.
- Как видно, ваш университет представляет собой какую-то сексуальную преисподнюю в миниатюре.
Брэйд пожал плечами.
- Может быть, и так. Во всяком случае, даже если у Джин Мэкрис и были основания, у нее нет достаточных знаний.
- А много ли нужно знать, чтобы переменить какие-то порошки?
- Здесь нужно не только знать, но и быть уверенным. Мне кажется, что нехимик просто побоялся бы иметь дело с цианистым натрием: а вдруг яд проникнет сквозь кончики пальцев? Вот у Роберты мог быть и мотив, если он собирался бросить ее, хотя у нас нет никаких оснований думать так. И к тому же она химик.
- Конечно, - продолжал Брэйд устало, - есть такие побудительные причины, которых мы и знать не можем. Рэйнк, несомненно, испытывал сильную неприязнь к парню. Но насколько сильную? Ведь, слава богу, людей не убивают только из-за того, что они нам не нравятся, или даже из-за того, что мы не выносим их.
- Чепуха! - воскликнула Дорис. - Не отметай людей слишком легко и не оставляй в качестве подозреваемого только одного себя. Возможно, что большинство убийств в мире совершается из-за ерунды. Я уверена в этом.
- Ну, что ты говоришь, Дорис! Опомнись.
- Не старайся от меня отделаться, Лу. Я знаю, что говорю. - Она дернула нитку и принялась вязать в бешеном темпе. - Послушай, Лу, ты мог бы включить еще одного человека в список тех, кому не нравился Ральф Ньюфелд, человека, чья неприязнь возникла вследствие самого незначительного инцидента, и который тем не менее с удовольствием мог убить его.
Брэйд был поражен:
- Кто же это?
Дорис с ожесточением дернула запутавшуюся в клубке нитку:
- Я!
ГЛАВА 9
Естественно, первым побуждением Брэйда было рассмеяться, но хотя он этого и не сделал, а ограничился недоверчивым и резким восклицанием: Ты! - Дорис сразу же ответила:
- Не смейся! Я именно это имела в виду.
- Я не смеюсь, но ты не можешь говорить это серьезно.
- Ты, конечно, помнишь, что на прошлое рождество Ральф был у нас. Помнишь?
- Да, вместе с другими аспирантами. Мы их всех пригласили, - подтвердил он. - В тот раз, когда была разбита твоя ваза.
- Ты вспомнил и это? Хорошо, тогда ты, может быть, припомнишь, как все случилось?
Брэйд пожал плечами.
- Ее разбил Ральф.
Он сказал наугад, но такой ответ соответствовал направлению их беседы.
Дорис посмотрела на Брэйда уничтожающим взглядом, как бы перенося лично на него ответственность за то ужасное происшествие.
- Важно, КАК он разбил ее! Это была моя собственная ваза, Лу. Я сделала ее сама, когда занималась лепкой.
- Дорис, я это знаю!
Но ее горестные воспоминания, видимо, были настолько сильны, что от них не так просто было отделаться.
- Ваза была единственной по-настоящему красивой вещью, которую мне удалось сделать. У нее были правильные формы, удачная расцветка. Это было мое собственное творение. Я ее не покупала, я ее сделала.
Она опять отложила вязанье.
- Я рассказала гостям о вазе и показала ее. Они видели мои инициалы.
- Помню, - подтвердил Брэйд, не решаясь выказать нетерпения. - Ваза почти круглый год стояла в доме, и когда приходили гости, она неизменно служила предметом разговора. Дорис при этом с показной скромностью слегка высмеивала некоторую несимметричность вазы, но на самом деле очень гордилась ею, как это зачастую бывает с людьми, далекими от творческой работы, если они случайно сделают что-то заслуживающее внимания.
- Ральф стоял вон у той тумбочки. - Дорис показала на тумбочку возле большого кресла. Сейчас на ней ничего не было, и Брэйд неожиданно понял, сколь печальным был жест Дорис.
- Ральф стоял там. Он чуть-чуть двинул локтем, и ваза разлетелась на миллион кусочков.
Она смотрела на пол, несомненно, видя опять осколки.
- Несколько дней я пыталась собрать и склеить осколки. Но не смогла: их было слишком много.
- Но с кем этого не может случиться?! - заметил Брэйд.
- Это была не случайность, в чем ты сможешь убедиться. Я не хотела ничего говорить раньше, чтобы не осложнить твоих отношений с Ральфом. Но теперь он мертв, и я могу рассказать тебе все. В тот момент я как раз смотрела на него. Я видела, как двигался его локоть, хотя ему незачем было двигаться. И он не вздрогнул. Все остальные вздрогнули или вскрикнули, услышав грохот, а он нет. Он знал, что это произойдет, понимаешь? Он спокойно посмотрел назад, на осколки вазы и даже не извинился - ни тогда, ни позже. Он только слегка улыбнулся. Да, улыбнулся. Ему было приятно доставить мне огорчение.
Брэйд покачал головой.
- Ты придаешь этому слишком...
- Я рассказываю тебе, как оно было. - Глаза у нее были красные, но сухие. - И вот что, Лу, для кого-нибудь другого это было бы просто мелочью - какая-то разбитая ваза! Но для меня могло стать поводом к убийству. Если бы в тот момент у меня в руке оказался нож, я с радостью пырнула бы Ральфа.
Брэйд попытался говорить спокойно:
- Ну, что ты, Дорис! Тебе так только кажется. Ты могла заплакать, закричать на Ральфа, ударить его. Но, насколько я помню, ты сохранила полное самообладание, оставаясь безупречной хозяйкой. Ты мило распрощалась со всеми, когда пришло время, и только потом...
- С ним я не попрощалась.
- Тем не менее ты сохранила самообладание. И если ты смогла удержаться от крика, то тем более удержалась бы от убийства.
- Нет, крик здесь не помог бы. Я хотела не этого. Я скажу тебе, как отношусь к нему. Я обрадовалась, когда услышала о его смерти! Я выражала сожаление и беспокойство только потому, что его смерть затрагивала нас, - вот и все. С того дня прошел уже почти год, а я все еще не простила его и считаю его смерть заслуженной. Любой человек, который может сделать то, что сделал в тот вечер Ральф, наверняка многим отравил жизнь своей злобой.
- Хорошо, Дорис, - прервал Брэйд, пытаясь остановить ее. - Ты ничего этим не доказываешь.
- Не доказываю? Лу, я стараюсь доказать тебе, что ты ничего не знаешь о мотивах. Ты не знаешь, что может одного заставить совершить убийство, а другого - нет. Откуда тебе это знать? Это не твоя профессия. Ты будешь хохотать до упаду, если детектив, каким бы умным он ни был, придет к тебе в лабораторию и попытается давать советы, как проводить исследования. Так почему же ты считаешь, что можешь быть детективом? У тебя нет ни опыта, ни необходимых знаний, и ты только наживешь себе неприятностей. Поэтому прекрати это, прекрати!
Брэйд молчал.
- Пусть это так и останется несчастным случаем, Лу, а если кто-нибудь и убил его, так ты не бог, не твое дело карать...
Брэйд отвернулся и пробормотал:
- Мне надо позвонить Кэпу.
Брэйд провел два утомительных и скверных часа над рукописью Энсона. Главы были посвящены первым годам деятельности Берцелиуса, шведского ученого, который был в свое время абсолютным диктатором в химии. Он внес весьма существенный вклад в полдюжину отраслей этой науки, открыл несколько элементов, ввел термин "катализ", разработал химические символы, которыми пользуются и по сей день, и многое другое.
Он был героем Энсона больше, чем какой-нибудь другой химик, и Брэйд, читая рукопись, задавал себе вопрос, до какой степени Энсон бессознательно отождествлял себя с Берцелиусом. Конечно, в первой половине двадцатого столетия никто не мог бы пользоваться таким влиянием, как Берцелиус в девятнадцатом. Наука стала слишком многогранной.
И тем не менее... Берцелиус перед смертью стал свидетелем заката своей славы. Да, он разработал в органической химии теорию радикалов и придерживался ее со страстью и убежденностью. И все же она существовала только благодаря поддержке ее Берцелиусом. Когда Берцелиус был уже в преклонном возрасте, в органической химии неуклонно завоевывали позиции более правильные структурные обозначения, безоговорочно принятые после его смерти.
Ставил ли себя Энсон на его место и в этом отношении? Считал ли он себя последним великим химиком-кустарем, сдерживающим натиск квантовой механики?
Брэйд наконец отложил рукопись, чувствуя себя подавленным и выдохшимся.
Брэйд проснулся в семь, перед тем, как зазвонил будильник. Он помнил, что просыпался ночью, но никак не мог восстановить ход своих мыслей. Кажется, они были как-то связаны с вазой.
Вазу он видел и во сне. Она стояла на тумбочке, такая же, как прежде, но вся - в тонких трещинках, следах склейки. А Дорис кричала ему, чтобы он не прикасался к вазе, так как клей еще не засох. Линии склейки были красными, как кровь.
Только под утренним душем Брэйд наконец избавился от этой вазы.
Кэп Энсон, как они и договорились по телефону накануне вечером, прибыл в тот момент, когда часы били девять. Брэйд открыл ему дверь и провел прямо в свою рабочую комнату.
Энсон поставил трость, осторожно опустился в одно из двух кресел и спросил:
- Как вы поладили со стариком Берцелиусом, Брэйд?
Брэйд заставил себя улыбнуться.
- Самоуверенный субъект.
- Он имел право быть таким. Ему был пожалован титул барона, вы знаете?
- О, неужели?
- Я пишу об этом подробно в одной из последующих глав. Произошло это в день его свадьбы. Он женился очень поздно, на девушке, которая была на тридцать лет моложе его. Король Швеции пожаловал ему титул барона в качестве свадебного подарка. Не вижу причины, почему бы история органической химии не была также и историей химиков-органиков.
Брэйд не знал, как ему лучше ответить. Сам Энсон в жизни, несомненно, отделял химию от химиков. Он никогда не позволял своей личной жизни вторгаться в работу. Было известно, что когда-то у него была жена, которая умерла, а теперь Энсон жил один и о нем заботилась экономка. Было также известно, что у него есть замужняя дочь, которая живет со своими детьми где-то на Среднем Западе. Энсон никогда не упоминал ни о ком из них: не из-за какого-то отчуждения, а лишь потому, что они не имели -ничего общего с химией.
- В тех случаях, когда личная жизнь связана с общим развитием органической химии, ее следует освещать. Например, присвоение титула барона представляет собой оценку деятельности Берцелиуса со стороны современного ему общества. Органическая химия становилась чрезвычайно важной для повседневной жизни, и это оправдывало пожалование дворянства химику-органику.
Энсон медленно кивнул.
- Хорошее замечание. Благодарю вас. Теперь здесь я выкинул несколько параграфов, посвященных открытию селена. Это, как и весь анализ с помощью паяльной трубки, несомненно, крайне интересно, но не имеет отношения к органической химии.
- Согласен. Книга и без того будет довольно большой.
- Хорошо. Теперь посмотрите, пожалуйста, страницу 82. Я пока еще не подошел к теории радикалов, но это представляется логическим местом...
И они продолжали в том же духе, сблизив головы, перелистывая страницы рукописи, что-то выбрасывая и опять вставляя, пока не раздался голос Дорис, преднамеренно мягкий из уважения к Энсону:
- Лу, по-моему, Вирджиния почти готова идти с тобой.
Брэйд поднял голову.
- Хорошо, Дорис. Что же, Кэп, я полагаю, мы сделали большую часть намеченного. Оставим все это до следующего раза.
- Вы куда-нибудь собираетесь пойти?
- Я веду Джинни в зоопарк. Ей на следующей неделе предстоит писать какое-то сочинение по английскому языку. Надеюсь, прогулка подскажет ей тему, она хорошо проведет время, а также даст отдохнуть своей матери.
У него промелькнула улыбка, когда он встал, собирая страницы рукописи.
Энсон тоже собрал свои материалы.
- Вы не будете возражать, если я пойду с вами? Нам надо еще кое-что обсудить.
- Видите ли... - Брэйд колебался и не знал, каким образом лучше всего отклонить эту неожиданную просьбу. - Вам будет скучно.
Энсон грустно усмехнулся и взял трость.
- В моем возрасте многое стало скучным.
Стоял тихий, солнечный день, теплый не по сезону. Хотя солнце грело почти по-летнему, но в зоопарке было малолюдно, и Брэйд подумал с некоторым удовлетворением, что по крайней мере хоть это получилось хорошо. Джинни забралась в обезьянник, а Брэйд и Энсон сели на скамейке неподалеку.
Энсон купил себе пакетик жареной кукурузы и, положив трость на колени, с очевидным удовольствием грыз мелкие зерна.
- Я говорил вчера с Литтлби, Брэйд.
- Да?
- Он рассказывал мне о лекциях по технике безопасности, которые он планирует. Конечно, старый каналья теперь уже убедил себя, что задумал их давно.
Не очень заинтересованный этим, Брэйд ответил:
- Да, я это знаю.
- А потом он спросил о вас.
Брэйд выпрямился, его спина неожиданно одеревенела.
- Обо мне?
- Вот поэтому-то я и привел вас сюда. Подальше от миссис Брэйд, понимаете?
- Что он сказал?
- Ничего конкретного. Ничего особенного. Однако я понял из его слов, что в следующий раз, когда придет время, ваше назначение на должность преподавателя будет возобновлено в последний раз. Вам будет сделано годичное предупреждение о подыскании повой работы.
ГЛАВА 10
Брэйду показалось, что внезапно резко похолодало и солнечные лучи, падавшие на его плечи, перестали греть. Голос Кэпа Энсона доносился откуда-то издалека, а привычный шум людей, отдыхавших в парке, замер.
Брэйд был обеспокоен в первую очередь не угрозой потери средств к существованию и нарушения привычного образа жизни. Он вспомнил о Дорис. Она это предсказывала. А он, Брэйд, упрямо утверждал, что этого не произойдет. Как он теперь посмотрит ей в глаза?
Ему не приходило в голову, что Кэп Энсон мог ошибиться, мог неправильно понять Литтлби. Поэтому выводы, сделанные Энсоном, лишь усилили беспокойство, возникшее у Брэйда после холодного приема у Литтлби вчера утром.
- Это было связано с у... - Брэйд остановился, чуть не сказав "с убийством", и продолжил: - ...с тем, что произошло с Ральфом Ньюфелдом?
Энсон казался озадаченным.
- Вы имеете в виду несчастный случай с Ральфом?
- Да.
- Он ничего не сказал об этом. Какая здесь может быть связь? Вопрос заключается в результативности исследований. Вы недостаточно печатаетесь.
- Печатайся или погибай! - с горечью сказал Брэйд, пожал плечами и отвернулся.
- Что же, вы это знаете, Брэйд. Это старая история. Для университета ценность преподавателя определяется его репутацией.
- У меня вряд ли были выдающиеся аспиранты, - раздраженно сказал Брэйд и почти тотчас же устыдился своих слов: не было никакого смысла перекладывать вину на кого-то другого.
- В какой-то мере справедливо. А кто в этом виноват?
- Чего же вы хотите от меня? Чтобы я дрался за субсидии, которыми мог бы привлечь аспирантов? Я не собираюсь этого делать. Я уже давно принял такое решение, Кэп: я никогда не отправлюсь со шляпой в руке в Вашингтон, предлагая бессмысленный проект, рассчитанный только на то, чтобы выманить деньги. Я не считаю свои исследования чем-то выдающимся. Я исследую то, что интересует меня, - только и всего. Если на это стоит расходовать государственные средства, то я возьму их, но безо всяких дополнительных условий. Если же нет, обойдусь и без них.
Он сказал все это с раздражением, мысленно оправдывая себя перед практичными людьми, считавшими глупостью, что он приравнивает бедность к добродетели, а процветание рассматривает как некий грех.
- Не торопитесь, Брэйд! Вы же знаете мое мнение об этой бешеной погоне за субсидиями вокруг нас. Я ничего подобного и не предлагаю. Но зачем вы так расстраиваетесь? Не могли бы вы подыскать себе другую работу? - Он устремил на Брэйда проницательный взгляд.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14