Глава 8. ПАРФЯНЕ


Селевкиды уходят
Парфяне, как персы и мидяне, были иранским народом. Отечество парфян лежало прямо на восток от Мидии и впервые отмечено в надписях Дария I. Возможно даже, что «Парфия» есть только диалектная форма слова «Персия».
Александр Великий прошел в своем походе через Парфию, и она оставалась под властью Селевкидов (со значительной долей самоуправления) полтора столетия. Этого было недостаточно, чтобы изменить главные обычаи народа, который был иранским по языку и зороастрийским по религии.
Высшие классы, однако, были слабо проникнуты зороастризмом и приняли в значительной мере греческую окраску. Греческий оставался официальным языком парфянской аристократии, и она восторгалась греческой литературой. Особенно занимали ее легенды о Геракле, и был сформирован практически культ Геракла.
Правителей Парфии называют Арсакидами, поскольку все они произошли от Арсака I, при котором парфяне впервые получили некоторую долю самоуправления под верховной властью Селевкидов. Вначале парфянские монархи принимали «Арсак» как официальное тронное имя, но они были известны и под собственными именами. Так, Арсак VI более известен как Митрадат I. Это имя показывает зороастрийскую основу даже в эллинистических монархах, ибо означает «дар Митры», а Митра — зороастрийский символ Солнца.
Митрадат I взошел на трон в 171 г . до н. э. и с самого начала принял энергичную экспансионистскую политику. Пока Антиох IV был жив и устраивал походы на восток, Митрадат оставался в обороне против Селевкидов, но сам продвигался на восток, в Бактрию. Затем, когда Антиох IV умер, он обратил свои взоры также и на запад.
Провинция Мидия, лежавшая между Парфией и Месопотамией, после смерти Антиоха IV провозгласила независимость. Селевкиды, будучи в глубоком упадке, ничего не могли с этим поделать, но Парфия, будучи на подъеме, могла. Она распространяла свое влияние па запад и к 150 г . до н. э. полностью поглотила Мидию. С этого момента мы можем говорить о Парфянской империи.
Дело на этом не остановилось. Члены Селевкидского царского дома отчаянно дрались друг с другом в Сирии. Митрадат поэтому усилил натиск на запад и в 147 г . до п. э. захватил Месопотамию вместе с ее гордой столицей Селевкией, основанной Селевком I полтора столетия назад.
Митрадат старался уверить греческих колонистов и высшие классы Месопотамии, что парфянская оккупация не означает конца эллинизма. Он подчеркивал свою близость к эллинизму, приняв имя Митрадат Филэллин («любитель греческого»). И действительно, он и его наследники были больше греками, чем сами греки. Там, где греки активно старались поддерживать жизнь в древней вавилонской культуре, парфяне этим не затруднялись. Последние обычаи Шумера и Аккада, Саргона и Хаммурапи исчезли под их управлением. Последний известный нам клинописный текст датирован двумя столетиями после нашествия парфян, после этого — ничего. Последний след живой вавилонской культуры, смертельно раненной Ксерксом, растаял.
С другой стороны, евреи Месопотамии выигрывали от прохладного отношения парфян к обычно нетерпимому зороастризму и процветали.
Тем не менее, греческие города Мидии и Месопотамии смотрели на нового парфянского хозяина с большой опаской (и, быть может, с некоторой долей снобизма) и ждали возвращения Селевкидов. Они засыпали Антиоха умоляющими призывами, и в двух случаях Селевкидские монархи испробовали свою удачу в восточных походах.
В 140 г . до и. э. Селевкидский царь Деметрий II вторгся в парфянские владения. Он выиграл несколько сражений, но в 139 г . до н. э. попал со своей армией в засаду. Армия была разгромлена, а сам оп взят в плен.
В следующем году умер Митрадат. За тридцать три года своего правления он превратил свою провинцию в империю, контролирующую полосу территории длиной более 2400 км с запада на восток. Она заняла северную половину территории старой Персидской империи, от Евфрата к востоку. (Южная половина, состоявшая из провинций, прилегающих к Персидскому заливу и Индийскому океану, — заметим, что это сердце собственно Персии, — держалась более старомодного зороастризма и никогда не считалась бесспорной частью парфянских владений.)
Когда ушел Митрадат, Селевкиды попытались снова захватить Месопотамию. Царем был младший брат Деметрия Антиох VII. В 130 г . до н. э. он вторгся в Месопотамию, разбил парфян и на время снова захватил контроль над страной двух рек. Но то была последняя вспышка, не более. Парфяне отступили в Мидию, Антиох последовал за ними, был разбит в сражении и убит.
Тогда парфяне освободили Деметрия II, чтобы он мог вернуться в Сирию и править своей страной. Они полагали, что любой, хлебнувший парфянской тюрьмы, не станет спешить туда снова. Они были правы. За несколько десятилетий, которые остались Селевкидской империи, никто из ее монархов не смел высунуть носа из Сирии.
В 129 г . до н. э. парфяне решили создать в западной части своих владений новую столицу. (Они были достаточно эллинизированы, чтобы, как Селевкиды, ощущать обаяние Запада.) Селевкия уже существовала, но она казалась, быть может, немного слишком греческой. Они выбрали ее пригород на востоке, на противоположном берегу Тигра. Пригород был назван Ктесифоном.
Ктесифону суждено было оставаться столицей Иранской державы (Парфянской и режима, который последовал за ней) в течение восьми столетий. Естественно, она росла, пока не сравнялась и даже не превзошла Селевкию. Образовались «города-близнецы», эллинский и иранский, отражая сплав двух культур, которым мог бы восхищаться Александр Великий.
Входит Рим
Когда Селевк вышел из игры, другая сила поднялась на дальнем севере Месопотамии, у подножия Кавказа, где когда-то существовало Урарту.
После разрушения Урарту мидянами в регионе появился новый народ — армяне, двинувшиеся из Малой Азии па восток. Сперва они были подданными мидян, потом персов, потом Селевкидов. После того как Антиох III был разбит римлянами, они начали делать первые шаги к независимости.
Экспансия парфян столкнула их с армянами, и какое-то время казалось, что армяне, как Мидия и Месопотамия, легко будут проглочены Парфией. Митрадат II Парфянский, способный монарх, правивший со 124-го по 87 г . до н. э., стремился как раз к этому.
В 95 г . до н. э. он поставил царем Армении свою марионетку Тиграна и с той поры считал страну своей собственностью. Он назвал себя Митрадатом Великим и принял старый ахеменидский титул царя царей, означающий, что он был величайшим и самым могущественным правителем в мире.
Но когда Митрадат умер, Парфию поразила ее периодически повторяющаяся болезнь — династические свары. Все монархии периодически испытывают династические конфликты, но Парфия в этом отношении была хуже, чем большинство остальных. Во-первых, это была феодальная империя, в которой крупные землевладельцы были настолько могущественны, что почти не зависели от короны. Естественно, они постоянно были на ножах друг с другом и всегда готовы поддержать различных претендентов на трон. А таких претендентов всегда было в избытке, ибо у парфян был обычай передавать корону от брата к брату, а братьев всегда было много.
Пока парфяне были заняты, Тигран освободился, и Армения при нем достигла вершины могущества. Тигран продвинулся на юг, в Малую Азию и Сирию, проник в Месопотамию и опустошил Мидию. Оп в свою очередь принял блестящие титулы Тиграна Великого и царя царей.
Столица его была в Артаксате, в Закавказье, в 400 км к северу от того места, где когда-то стояла Ниневия. Теперь, однако, Тигран тоже почувствовал притягательность Запада и построил себе новую столицу к северу от верховьев Тигра, близ восточного края Анатолийского полуострова. Он назвал ее Тигранокерт.
Сцена казалась готовой теперь для повторения древней дуэли между Ассирией и Урарту, с восстанавливающей силы Парфией в роли первой и Арменией в роли последнего. Неприятность состояла в том, что была и третья сторона, сильнее, чем любая из двух. То был Рим.
Столетием раньше, когда Рим разгромил Антиоха III и унизил Антиоха IV, он еще не имел постоянного плацдарма на Востоке. Ко времени появления Тиграна, однако, Рим уже аннексировал западную половину Малой Азии и всю Грецию и Македонию целиком. Он стал верховной властью во всем Средиземноморье.
Понт, царство в восточной Малой Азии, посмел затеять ссору с великой западной державой и на время даже ухитрился что-то выиграть у Рима. Царем Понта был Митрадат VI (иранизм дышит в этом имени, хотя Понт был полностью эллинизирован), и был он тестем Тиграна.
Рим, отвлеченный собственными гражданскими войнами, решил наконец ударить по Малой Азии в полную силу и направил генерала Лукулла осуществить предприятие. Лукулл, суровый солдат и способный полководец, выступил на восток и сокрушил Понт. Митрадат бежал ко двору зятя в Тигранокерт.
Самозваный титул «Великого» Тигран принимал так же всерьез, как Антиох «Великий» на 125 лет раньше. Тигран, как Антиох, чувствовал, что величие обязывает его противостоять Риму. Он так и сделал, с тем же результатом, что у Антиоха. В 69 г . до и. э. Лукулл подошел к Тигранокерту и разбил Тиграна. В первый (но не в последний) раз римская армия вступила в Месопотамию. В следующем году Лукулл продвинулся глубже и снова разбил Тиграна в Артаксате, его старой столице.
Тут бы Тиграну и конец, но Лукулл был придирчивый начальник, и солдаты его ненавидели. Они взбунтовались и отказались за ним следовать. Он был отозван в Рим, и Тигран получил краткую передышку.
Лукулл был вскоре заменен другим, более популярным римским генералом — Помпеем. В 66 г . до и. э. Помпей проник в Армению, достиг Артаксаты и захватил в плен самого Тиграна. Грезы Тиграна о славе разбились даже грубее, чем у Антиоха, который хотя бы сохранил свободу.
Помпей, сомневаясь в способности римлян надолго сохранить гористую территорию Армении, довольствовался тем, что оставил Тиграна царем при условии уплаты громадной контрибуции и нисхождения на уровень римской марионетки. На этих условиях Тигран процарствовал последнее десятилетие своей жизни. Он имел странную карьеру, ибо начал и кончил свой путь как марионетка (сперва парфянская, а напоследок римская), а в середине срока два десятилетия правил великой державой.
Помпей повернул на юг, в Сирию, где в 64 г . до н. э. и положил окончательный конец последнему жалкому остатку могущественной некогда Селевкидской империи, аннексировав ее как римскую провинцию к Сирии. Он аннексировал также еврейское царство, на короткий срок добившееся независимости при Маккавеях.
Бронированные всадники
Парфия наблюдала за всем этим с немалой тревогой. Ее старая противница, империя Селевкидов, сделалась римской провинцией. Ее новая противница, Армения, стала римской марионеткой. Ничто не стояло теперь между собственно Парфией и неумолимым движением римлян на восток.
Парфия делала для сохранения мира все, что могла, но Рим был совершенно не заинтересован в достижении какого-либо взаимопонимания. Полтора столетия он расширял свои владения с поразительным успехом, распространившись па все Средиземное море и не потерпев ни одного поражения, способного его остановить. С тех пор как в 64 г . до н.э. Рим сместил последнего Селевкидского монарха Антиоха XIII, некоторые римляне чувствовали, что они унаследовали задачу восстановить на иранском Востоке власть Запада.
Это чувство весьма усилилось примерно через десять лет после поглощения остатков Селевкидской империи, когда Помпей объединился с двумя другими римлянами, чтобы господствовать над Римом в форме тройственной диктатуры. Одним из союзников был Юлий Цезарь, умнейший политик Рима, другим — Марк Красс, его богатейший бизнесмен.
Помпей уже стяжал свои победные лавры на Востоке. Цезарь отбыл в Галлию (современную Францию) в поисках сражений и славы. Крассу казалось только справедливым, что он тоже должен сделаться великим полководцем. Он решился поэтому взять на себя задачу возвращения потерянных провинций империи Селевкидов.
Момент также казался подходящим, ибо Фраат III Парфянский, который талантливо и отча-янно боролся за мир с Римом, скончался. Он был убит своими двумя сыновьями, которые, что было естественно для членов парфянской царской семьи, немедленно начали ссору.
В 54 г . до п. э. Красс оставил Рим и Италию ради Востока, самоуверенно настроившись на чисто агрессивную войну против державы, которая ничем не оскорбила Рим и, напротив, делала все возможное, чтобы избегать этого.
Две армии, римская и парфянская, были устроены совершенно по-разному. Римляне создали легион, пехотную организацию, обладавшую величайшей гибкостью. Легион не обладал подавляющим весом и мощью фаланги, но фаланга действовала наилучшим образом только на открытых и ровных площадках, где она могла маневрировать как тесно сплоченное целое, тогда как легион мог распадаться и соединяться вновь без всякого ущерба для себя. В нескольких сражениях легионы сталкивались с фалангой, и в конечном счете гибкость легиона возобладала над грубым весом фаланги.
Парфяне, с другой стороны, подняли на новый уровень конницу. Лошади иранских племен еще оставались лучшими в мире, и парфянские наездники маневрировали с легкостью, вызывавшей завистливое восхищение у тех, кому доводилось с ними столкнуться. То была тактика «бей и беги», доведенная до совершенства. Конники внезапно обрушивались на неподготовленного врага, делали свою смертоносную работу и уносились прочь, чтобы ударить где-нибудь еще.
Рассказывают также, что, когда парфяне стремительно отступали и враг мчался за ними, охваченный бессильным гневом из-за молниеносной атаки и молниеносного бегства, всадники по сигналу оборачивались в седлах, чтобы послать последнюю тучу стрел через плечо. Эти «парфянские стрелы», внезапно и неожиданно поражая преследователей, часто причиняли больше вреда, чем сама атака.
В дополнение к этому парфяне создали тяжеловооруженную конницу. То были катафракты (от греческих слов, означающих «полностью закрытые»). Эти всадники были закованы в броню, их кони иногда также были защищены доспехами. Чтобы нести вес брони, лошади должны были быть крупными и мускулистыми. Такие лошади были доступны парфянам, но редко попадали к их врагам.
Тяжелая кавалерия двигалась не быстро, но этого и не требовалось. Она надвигалась на вражеский фронт, как громыхающая конная фаланга с тяжелыми копьями. Или, вооруженная луками, она поражала вражеские линии, будучи почти неуязвимой для ответного обстрела лучников противника.
Парфянские всадники вызывали такой ужас, что сделались в провинциях Запада воплощением страшных воителей. В Апокалипсисе (Откровении Иоанна Богослова), например, катастрофическая война символизируется изображением парфянского конного лучника.
Многое зависело, разумеется, от способностей и вдохновения полководцев. Римские генералы сталкивались с новым оружием и прежде. Они побили боевых слонов, не имея своих собственных, они построили корабли и укомплектовали их неопытными новобранцами, чтобы победить закаленную морскую державу (Карфаген).
На этот раз, однако, им не повезло. Красс воевал по учебнику, как спартанец Клеарх три с половиной столетия назад. Перед задачей приспособления к неожиданным изменениям он оказался абсолютно беспомощным. Более того, ему недоставало преимущества разобщенности противника. Под угрозой неминуемого римского вторжения парфяне сумели покончить с гражданской войной, один из братьев захватил единоличный контроль и начал править под именем Орода II.
Красс высадился в Сирии, пересек Евфрат и вступил в Месопотамию. Несколько греческих городов горячо его приветствовали, и, когда он на зиму вернулся в Сирию, его самоуверенность достигла новых высот.
Парфяне, соответственно, были обескураженны. В Антиохию была отправлена делегация, чтобы поторговаться с Крассом и заключить приемлемое мирное соглашение. Перед Крассом, однако, реяла тень Александра Великого. Александр последовательно отвергал все компромиссы, упорно шел к тотальной победе и достигал ее. С тех пор это стало блистающей целью военных вождей, многие генералы пытались использовать методы Александра, не имея его гения, и дорого заплатили за это.
Красс гордо заявил парфянам, что условия мира он будет обсуждать в Селевкии, и послы уехали с пустыми руками и очень разозленные.
В 53 г . до и. э. Красс снова пересек Евфрат. Никакой армии не явилось, чтобы помешать переправе, и офицеры посоветовали Крассу следовать вниз по реке, как это сделали в свое время «Десять тысяч». Красс, однако, хотел, подобно Александру, двинуться в сердце Парфии и охотно согласился следовать за неким арабом, который предложил провести его через месопотамские равнины к месту, где римляне могли бы застать врасплох парфянскую армию и уничтожить ее.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29