Ч Время…
Моя команда. Зверинец. Коллекция. Гербарий ядовитых редких растений, кот
орый я заботливо и долго собирал. Я их, естественно, не люблю, но ценю.
В этой крошечной стране, на одной шестой суши, найти других, получше Ч нев
озможно. Пускай будут эти.
Из мутной синевы телевизионной заставки вынырнула ведущая Татьяна Мит
кова и сказала мне своим обычным доверительно-неофициальным тоном:
Ч Главное событие дня Ч Президент Российской Федерации Борис Ельцин п
ринял сегодня в Кремле крупнейших представителей российского частного
капитала…
На экране в голубовато-бирюзовом интерьере Владимирского зала мы выстр
оились неровной шеренгой. Чудовищное зрелище! Пионервожатым на линейке
магнатов Ч миленький, молоденький, маленький, пузырящийся от тщеты прем
ьер-министр Кириенко.
А вот и президент наш явился, не запылился. Державный, могучий, почти самох
одный. Гыкает, рыкает, ласково-хамски шутит, чинно ручкается. Ладонь толст
ая, неподвижная, вялая.
А Телетаня бойко щебечет:
Ч …На встрече, посвященной обсуждению насущных вопросов российской эк
ономики и социального положения в стране, присутствовали Председатель
правления РАО «ЕЭС» Анатолий Чубайс, Председатель правления «Газпрома
» Рем Вяхирев, руководитель «Онэксим-банка» Владимир Потанин, Президент
«Менатепа» Михаил Ходорковский, Председатель правления холдинга «Рос
с и Я» Александр Серебровский, Президент холдинга «Мост» Владимир Гусин
ский, Президент «СБС-Агро» Александр Смоленский…
Я взял со стола пульт и выключил телевизор.
Все нормально. Бред. Миллиардеры не могут сбиваться в стаи. Это сюр. Толпа
магнатов Ч штука противоестественная, разрушается идея элитарности л
ичности властителя, единичности занятия. Ничего не поделаешь. Стадо. Без
дна незапоминающихся имен.
А себя назову Мидасом. Моя родословная Ч Мидас, Гордиев сын, властитель А
бдеры Ч страны дураков…
Тишина. Я ткнул пальцем в американистого Окунева:
Ч Следующий! Что с залоговым аукционом? Докладывайте…

КОТ БОЙКО: ПОЛЕТЫ ВО ВРЕМЕНИ
И НАЯВУ

Крутанулась стеклянная вертушка двери и с тихим шелестом вбросила меня
в вестибюль. И сердце радостно и тоненько заныло.
Господи, Боженька ты мой родимый! Сколько же меня здесь не было! Как же все
это шикарно-базарное великолепие могло здесь жить без меня? Я ведь, прошу
учесть, по своему марксистско-материалистическому мировоззрению Ч уп
ертый идеалист. Может быть, отчасти даже солипсист, в какой-то мере по бол
ьшому счету Ч если как отдать. То есть все, что мой разум с помощью пяти ил
и шести Ч точно не помню Ч чувств не воспринимает, того нет. Нет!
Как бы не существует.
Да я нассу в глаза любому, кто попробует антинаучно и противоестественно
доказать мне, что долгие годы Ч на все время моей вынужденной отлучки Ч
существовал без меня этот вестибюль гостиницы «Интерконтиненталь», ил
и, по западно-заграничному, Ч лобби.
Лобби! Долбанный по голове! Хорошо, что не сацивви! Кому-то, может быть, лобб
и, а по мне Ч волшебный мир, сказочная лоббковая цивилизация. Край грязны
х грез, быстрых денег, легких баб, шальной выпивки, неживых вечнозеленых б
ерез, летящих в зенит лифтовых кабинок, переливающихся огоньками, как мы
льные пузыри. И орущего на верхотуре золотого петуха в перемудренных кур
антах. Ах мой прекрасный, почти было потерянный, помоечный рай!
Данте Алигьери, старинный дурень, написал свой кошмарный путеводитель п
о кругам ада. Ему бы, межеумку, описать восходящие круги нашего рая Ч вот
бестселлер бы отлудил, мир от этой «Божественной комедии» животики бы на
дорвал.
Приятный ветерок кондиционера здесь пахнет кофеем, миндальной горечью
«амаретто», сигаретным дымом. И бабами! Их едким звериным духом, перешиба
ющим любые запальные французские духи.
Я обонял Ч или придумывал себе Ч нежно-сладкий смрад их потаенных скла
док и булочный аромат грудей без лифчиков под кофточками, которые и не на
ряд вовсе, а прозрачный намек на одежду.
Девочки мои любимые! Три года меня здесь не было Ч и вы не существовали во
все, а сейчас вы явились в моем воспаленном голодном мире как чудесные ик
ебаны из длинных ножек, острых сисек, круглых попок, быстрых глазок и всег
о остального икебанистого.
Я хочу вместе с вами прожить всю жизнь в роскошных вестибюлях дорогих от
елей Ч я, оголтелый лоббист пятизвездочного эдема. Мы будем сидеть за мр
аморным столиком, с сигарой «Партагос эминенте», под шелестящей пластма
ссовой листвой бутафорского сада, над шорохом хрустальных струй фонтан
а из местной канализации. Мы будем любить друг друга, сливаясь в судорога
х оргазма, перетекающего в экстаз.
Вожделенные мои телки! Бросьте своих налакированных шнырей с их мобильн
иками и ноутбуками, бегите ко мне! Я покажу вам, хотите Ч потрогайте рукам
и жуткие рубцы и шрамы на моем теле: через них вынимали мои ребра, чтобы со
творить вас, мои Евы, недорогие, но любимые мои девочки, дающие самое больш
ое счастье за небольшую копеечку. Я счастлив отдать свои ребра Ч зачем м
не, простодушному Адаму, эта костяная клетка, в которой страстно молотит
мое сердце Ч могучее и горячее, как мотоцикл «харлей»?
О, неповторимое волшебство соития в сказочных чертогах этого туфтового
рая, на выходе из которого светится маленькое красное табло Ч «Дорога в
ад».
Они бы наверняка мигом словили мой посыл, затрепетали бы крылышками, бро
сились ко мне, трущобному ковбою, грозному погонщику своих злых спермато
зоидов.
Но здоровенный долболом за спиной не дал нам оргаистического счастья со
ития, а грубо пихнул меня:
Ч Не стойте, идемте… Нас ждут…
Оказывается, нас ждут! Нас Ч это меня и его, мясного быка с цицками. Он Ч мо
й телохранитель. Или конвой. Одним словом, силовая обслуга.
Ладно, раз нас ждут Ч пойдем.
Посмотрел на себя в черной зеркальной панели на стене Ч грязный, мятый, н
ебритый, занюханный, затруханный, с серым лицом и прической, как у медведя
на жопе. А костюмец мой роскошный Ч как муар Ч в поганых разводах, полоса
х и суповых пятнах.
Ч Нет, не помчатся ко мне козочки мои вестибюльные, серны отельные, лани
мои панельные… Ч произнес я со смиренной горечью.
Ч Что вы сказали? Ч нырнул ко мне детина.
Ч Я не с тобой разговариваю.
Нет, не постичь тебе, свиноморд долбаный, мудрость, с которой мы Ч возвыше
нные идеалисты Ч отираемся в этом прекрасном поганище. Жизнь Ч это не т
о, что с нами происходит, а то, как мы к этому относимся. Вот так!
И понеслись мы к небесам в прозрачной капсуле лифта, и пока брели по беско
нечному гостиничному коридору к номеру люкс, я почувствовал, как сильно
я устал за долгий день. Охранник костяшками пальцев постучал в дверь усл
овным стуком. Точка-тире-тире-тире-точка. Этот козел стучал деликатно, он
заранее извинялся.
Ч Можно, Ч послышалось из-за двери.
Сторожевой мерин собственным ключом отпер замок, пропустил меня вперед.

Вот он, наш хозяин Ч воздымающаяся из кресла сорокалетняя толстая гиря
с мордой, проштампованной несмываемой печатью сексотства. Радушный вес
елый злодей и опасный жизнелюб в легкомысленной рубахе-апаш.
Ч Добро пожаловать домой! Страна приветствует своих героев! Ч У него бы
л непропорционально большой подбородок, тупой и серый, как подшитый вале
нок.
Ч Не преувеличивай, Ч усмехнулся я, пожал вялую, как грудь старухи, ладо
шку и сбросил на пол свой замечательный пиджак. Потом уселся в кресло и по
казал ему на бутылку виски:
Ч Сдавай… Будем знакомиться…
А чтобы охранник не простаивал без дела, загрузил его работой:
Ч Ну-ка, возьми лед в холодильнике…
Хозяин налил в стаканы виски Ч на два пальца, силовая обслуга вылущила и
з ванночки несколько кубиков льда. Тогда гиря, лыбясь, как параша, свой ста
кан торжественно поднял для приветственного спича:
Ч Костя, я рад, искренне рад, что ты здесь, что усилия наши увенчались… Зов
ут меня Николай Иваныч… Надеюсь, что мы успешно поработаем вместе… За вс
тречу на свободной земле!…
От этой патетики его толстые брови вздымались на лоб и ползали там самос
тоятельно, как ржаво-серые мыши.
Сглотнул я свою янтарную кукурузную самогоночку, дух перехватило, взял и
з вазы яблоко, с удовольствием, с хрустом надкусил. Негромко бурчал телев
изор, нарядный красавчик Леонид Парфенов, почему-то сидя на лестнице-стр
емянке, как маляр на перекуре, поведывал:
Ч «…Мы… показываем год 1982-й… Факты нашей истории… представить трудно… а
еще труднее понять…» Ч И замелькали кадры старой кинохроники.
Николай Иваныч, кося глазом на телевизор, спросил:
Ч О чем задумался, Кот?
Ч Я? Да вот хочу представить, хоть это и трудно понять. Ч Я кивнул на Парф
енова в телевизоре. Ч Почему во всей Конторе кумовьев зовут Николай Ива
нычами?
Тот расщерился еще шире:
Ч Ну, ты даешь! А как я должен называться Ч Борис Абрамычем? Хорошее имя у
меня, Николай Иваныч Ч народное, памятное. Душевность и простота в нем…

Ч Не выдумывай, Ч махнул я рукой. Ч Это вам железный нарком Ежов Никола
й Иваныч имечко свое заповедовал.
Ч Хорошая мысль! Ч обрадовался, захохотал, руками замахал. Ч Буду тепе
рь знакомиться: «Николай Иванович Ежов! Я Ч комиссар государственной бе
зопасности…»
Я остановил его:
Ч Не преувеличивай. Ты не комиссар. Да и звания такого нет в нынешней слу
жбе.
Ч Звания нет, Ч согласился Николай Иванович. Ч Хотя служба-то, слава Бо
гу, есть. Правда, я теперь не по этой части…
Ч А по какой? Ч искренне поинтересовался я.
Ч По гуманитарной…
Ч Слава те, Христос! Ч закричал я, вскочил с кресла и в пояс ему поклонилс
я. Ч Есть на земле святые люди, которые постоят за сирых и убогих, за обиже
нных, униженных и опущенных. Ты наверняка в «Амнести интернэшл» служишь?
…
Ч Нет, Ч усмехнулся Николай Иваныч. Ч Мы люди серьезные, глупостями не
занимаемся Ч делом заняты. Поэтому постарались скостить тебе два года н
а зоне.
Ч Николай Иваныч, кормилец ты мой и поилец! Ч заорал я и быстро налил себ
е полный стакан вискаря, хлобыстнул, не задерживаясь, и продолжил свой бл
агостный вопль:
Ч Век за тебя буду Богу молиться! И детям, и внукам своим накажу. Вот как ро
дятся дети, вырастят себе внуков, так я им всем сразу и накажу Ч молись, рв
ань сопливая!
Ч Накажи, Костя, накажи обязательно! Ч серьезно сказал Николай Иваныч.

Я отодвинул стакан, посмотрел грустно, спросил смирно:
Ч Зачем звал к себе, старче?
Этот черт по кличке «Николай Иваныч», глядя через мою голову на экран тел
евизора, сделал громче звук. Иронически-восклицательный голос Парфенов
а у меня за спиной сообщил:
"Этот год был отмечен триумфом советских спортсменов на зимней оли
мпиаде в Нагано… "
Я обернулся и увидел себя на экране.
« …Героем этих соревнований, символом физической мощи и моральной
стойкости советской молодежи на фоне дряхлеющего руководства государс
тва стал двадцатилетний студент Константин Бойко, выигравший две золот
ые олимпийские медали в биатлоне…»
Эх ты! Сердечко-то как испуганно и стыдно-счастливо задергалось! Тивишны
е щелкоперы и упырь Николай Иваныч выдернули тебя Ч в один миг Ч из реал
ьного пространства-времени и швырнули в почти забытую волшебную небыва
льщину. Фантастический коктейль для матерого идеалиста Ч в мире живо ли
шь то, чем мы живем.
Истаявшие годы, забытые континенты, смешные ненужные подвиги, воскресши
е персоналии, печальные реалии, сумасшествие всей нашей виртуалии.
А на экране Ч я, молодой, упругий, как тетива, злорадно-веселый, пылающий л
юдоедским азартом, дымящийся паром, как жеребец в намете, Ч рву лыжный кр
осс, на бегу скидываю с плеч лямки карабина, нырком Ч как в море Ч падаю в
снег на боевом рубеже. Глубокий вздох, я остановил дыхание, я замкнул нако
ротко указательный палец и страшную силу смертоносного вдохновения, я в
каждый патрон вложил себя Ч и гремит серия, шестью выстрелами с огромно
й быстротой бью шесть мишеней. Мгновенно вскочил, закинул за спину караб
ин и Ч бешеный рывок к финишу…
Прыгают черно-белые кадры Ч вот он я, здоровенный, как обожженный кирпич
, в спортивном свитере с гербом Советского Союза и надписью «СССР», еще тя
жело дышащий, мокрый от пота, красный, растрепанный, счастливо-молодой, по
лный куража и уверенности в том, что жизнь прекрасна и вся принадлежит мн
е.
О чем и рассказываю в микрофон журналисту:
Ч Я счастлив, что мои медали тоже попадут в золотую копилку советской ко
манды. Это наш общий успех на благо нашей замечательной родины, давшей на
м все возможности в этой жизни…
Вот что правда, то правда! Родина действительно дала мне все возможности
в этой жизни…
И в следующем кадре Ч распадающийся бровеносец Леня Брежнев прикрепля
ет мне на лацкан пиджака орден Октябрьской Революции.
Обнявшись, мы оба, как бесы в омуте, пропадаем в голубой пучине телевизора
. Будто из жизни подсмотрели. А на экране уже снова Леня Парфенов, невероят
ный красовчук и мудрый всезнатец, Нестор-летописец с НТВ, полный писец! Ка
чает головушкой: Ч А в жизни все получилось иначе…
Ч Во даете! Ч восхищенно помотал я головой. Ч Это вы к моему прибытию пе
редачу обеспечили?
Николай Иваныч вздохнул:
Ч Прости, передачу не обеспечили. Обеспечили, чтобы ты в летопись страны
попал.
Он щелкнул клавишей видеомагнитофона, выползла кассета. У меня было пако
стное ощущение, будто они подсмотрели мой сон. Они могли копаться в моих в
оспоминаниях. Значит, могут управлять моим будущим.
Я спросил:
Ч И чего хотите за это?
Ч Да ничего от тебя не хотят! На кой ты нам сдался? Просто подправили мы ма
ленько ход событий, чтоб игра была по справедливости, по-честному…
Ч И в чем же наша игра будет? Чтоб все по-честному?
Ч Да у нас с тобой игры и не будет! Ч засмеялся Николай Иваныч. Ч Это как
бы нас не касается… Ч Он обернулся к телохранителю:
Ч Ты, Валерочка, сходи погуляй немного. Мы тут побалакаем немножко, и я по
еду. Позову тебя погодя…

СЕРГЕЙ ОРДЫНЦЕВ: ВОЗВРАЩЕНИ
Е

На самом подлете к Москве, когда густую лиловую акварель горизонта уже р
азмыло желтое электрическое зарево города, я задремал.
И во сне всплыло воспоминание Ч легко, неслышно, как теплый монгольфьер
в этом вечернем сиреневом сумраке.
…Мы с Сашкой Серебровским прячемся за приоткрытой дверью учительской, г
де директор Марк Тимофеевич, которого мы для ясности называли Мрак Темно
теич, орет надсадным нутряным криком на шкодливо-смущенно раскаивающег
ося Кота Бойко:
Ч Ты Ч позор школы! Нет, нет, нет! Не выпустим мы из школы гражданина и пат
риота! Попомните все! Вырастет из тебя хулиган, фарцовщик, бандит!… Убийца
Кирова!…
Кот что-то забормотал по поводу Кирова Ч я не расслышал что именно, потом
у что его юродскую жалобно-заунывную слезницу заглушил душераздирающи
й вопль Мрака Темнотеича:
Ч Вон! Вон отсюда!… Чтоб твоей ноги больше в школе не было!…
Ч Вот дурак! Ч досадливо вздохнул Сашка Серебровский и чуть шире приот
крыл дверь.
Ч Кто именно? Ч шепотом поинтересовался я на всякий случай.
Ч Похоже, оба. Наш Ч хуже…
Учителя бессловесной подтанцовкой суетились на заднем плане, образуя в
округ директора Мрака Темнотеича фон горькой педагогической скорби. Ме
жду тем Кот плачущим фальцетом возгласил:
Ч Как скажете! Раз моей ноге в школе нет места… И совершенно неожиданно п
одпрыгнул без разбега, сделал сальто и пришел на руки, выжал стойку, косол
апо повернулся на ладонях и пошел на руках к двери, помахивая воздетыми в
зенит лядащими ногами, обутыми в шикарные белые кроссовки «адидас».
…У Кота, у одного во всей школе, были кроссовки «Адидас». Кот Ч пионер бор
ьбы с монополией государства на внешнеэкономические связи Ч отловил т
уриста около гостиницы «Москва». Пьяный финн снял с ног «адидасы», а Кот е
му отдал кеды, похожие на парусиновые галоши, шикарный значок с барельеф
ом первопроходца космоса Юрия Гагарина, бутылку смертельного пойла «Со
лнцедар» и металлический целковый «лысик» Ч юбилейный рубль с Лениным,
на глаза которого был надвинут вместо шапки огромный лоб, как у Г.А.Зюгано
ва.
Сашка Серебровский, который и двадцать лет назад знал массу вещей, недос
тупных нам, уличным придуркам, сказал тогда, корчась от зависти:
Ч Нормальная бартерно-клиринговая сделка с высоким профицитом…
Вот так, грациозно помахивая в воздухе этим самым профицитом, украшенным
черными прописными буковками «Adidas», нашей недостижимой мечтой, воплощен
ной немецким сапожником Ади Дасслером в недорогие удобные спортивные т
уфли, которые для нас были вовсе не тапки, а символ невероятно прекрасной,
ошеломляюще роскошной заграничной жизни, наш друг Кот, хулиган и двоечни
к, шествовал на руках по пыльному паркету учительской к двери, где мы уже и
зготовились ловить его, страхуя на обратном перевороте.
1 2 3 4 5 6 7 8