Он скрылся в туалете с надписью «Les dames». Интересно! Там он надеется переждать Погоню. Наивная глупая Дичь! Почему Дичь всегда наивная? Да, сейчас должен показаться Охотник. Ему уже пора быть здесь. Интересно, где вторая Дичь? Старенькая, маленькая, черненькая, суетливая. Однако мой сюжет подвергается значительной деформации. Герои разделились в пространстве. Один бегает в трусах. А второй что делает? Может, его уже изловили? Аяй, я в своих теоретических изысканиях двигаюсь со скоростью черепахи, а жизнь летит как ракета. Что же делать? Придется пересаживаться в ракету. А вот и Охотник. Совершенно официальное лицо».
— Добрый день, сеньор!
— Здравствуйте, сержант.
— Сеньор, здесь не пробегал мимо вас толстый человек без костюма? Вы не видели?
— И без рубашки?
— Да, да.
— И без туфель?
— Да. . . .
— И без галстука?
— И без запонок, без брюк, без носков, без носового платка. Я спрашиваю, не видели ли вы толстого человека в трусах?
— Видел, сержант.
— Куда он прошел?
— Он прыгнул за борт.
— ?! — охнув, сержант бросился к борту. Питер Ик присоединился к нему. Они стали с сумасшедшей внимательностью исследовать бурлящие волны за бортом лайнера. Сделав ладони козырьком, всматривались в горизонт. Пристально разглядывали ослепительно голубой, словно проглаженный утюгом, кильватер.
— Но там никого нет! — сержант возмущенно уставился па писателя.
— Значит, он утонул, — печально вздохнул Ик. — Здесь приличная высота — не меньше пятидесяти футов. Если он давно не тренировался в прыжках, он был обречен.
Лех изучающе осмотрел Питера Ика.
— Разрешите ваши документы!
— Я не беру документы с собой в бассейн.
— Вы знаете, что бывает за дачу ложных показаний?
— А вы, по-моему, не успели еще привести меня к присяге сержант.
— Почему вы не хотите сказать мне правду?
— Я видел, как он перелезал через борт. Возможно, в последний момент он передумал и спустился ниже. на палубу, что под нами. Не знаю. Но я бы на его месте прыгнул.
— Почему бы вы так поступили на его месте?
— Видите ли, у него было лицо человека, не имеющего будущего. А жить без будущего не может даже клоп. Он должен надеяться на то, что ему еще придется кого-нибудь укусить,с издевательской серьезностью пояснил Ик.
— Извините, я запишу ваше имя и номер каюты.
— Ради бога, сержант, сделайте одолжение, Питер Ик из двести семнадцатой.
Сержант Лех еще раз посмотрел на собеседника.
«Сумасшедший? Здесь на „Святой Марии“ полным-полно сумасшедших. Ни одному слову верить нельзя. Все врет. Лживый американо. Нужно вернуться и пойти левым переходом».
«Погоня! Погоня! Не дойдя десяти шагов до кустов, где притаился загнанный заяц, она сворачивает влево или вправо, чтобы начать новый победный круг! На то она и погоня, дабы описывать спирали и круги вокруг жертвы своей! Круги вокруг...» Обследовав попавшийся на пути туалет, где никого не было, кроме негра, мывшего голову под краном, и хорошенько поразмыслив, сержант решил направиться на розыски толстяка другим переходом.
«В конце концов, утешал он себя, раздетым гангстер далеко не может уйти. Нужно разыскивать в окрестностях бассейна. Придется просить помощь у капитана. Как неприятно, черт возьми».
«Неприятно, черт возьми. — Питер Ик был недоволен. — Сюжет оказался слишком динамичным. Жизнь обошла теорию и на корпус вырвалась вперед. Что делать, придется снова вмешиваться».
Писатель прошел на площадку бассейна и осмотрелся. Жужжание человеческих голосов к этому времени приобрело покойную равномерность. Только в одном месте несколько человек хлопотали возле кресла, закрытого от солнца навесом. Сидевший в этом кресле, судя по резким взмахам рук, яростно отбивался от заботливого окружения.
«Сюжет нельзя пускать на самотек. Это чревато неопределенностью развязки. Разлука двух героев не предусмотрена теорией. Где же второй? Он там, где одежда первого. Вернее, одежда первого там, где расположился второй. Чем, интересно, выдал себя толстяк? Почему погоня так милостива к его приятелю? Кто глупее — Дичь или Охотник? Разумеется, Охотник, ведь он сильнее. Но Дичь наивнее. Наивность и глупость разве не однозначны?» Питер Ик медленно обходил отдыхающих. Он видел людей с ушибами и синяками. У некоторых были нашлепки лейкопластыря. Бинты. Поломанные шезлонги попадались повсеместно. «Это лицо погони. Там, где она проходит, остаются изуродованные кусты, измятая трава, грязь, хаос».
— Оставьте меня в покое, я хорошо себя чувствую! — ворчал Живчик, отмахиваясь от непрошеных доброжелателей. — Не нужно никакого врача, я вас умоляю! — Он готов был пасть на колени.
Гангстеру был оказан примерный уход. Одна изнеженная красотка уступила свое кресло с зонтом. Две другие повязали ему голову мокрым цветастым полотенцем, отчего Живчик стал походить на азиатского владыку, которому осточертел его гарем. Остальные соседки донимали старика вопросами о самочувствии.
Питер Ик застал Живчика в тот момент, когда он со слезами просил заботливых матрон отпустить его.
— Но вы сделаете два шага и упадете в обморок! — внушительно и кротко увещевала беспокойного старика купальщица, похожая на Геркулеса.
— Вам только кажется, что вы здоровы, но в действительности вы совсем-совсем больной! Мне вот тоже до недавнего времени много кое-чего казалось, а все получилось совсем наоборот, — туманно разъясняла Живчику дама неопределенных лет.
— Покой, папаша, только покой сохранит ваши кости в целости и сохранности, — твердо говорила молодая девушка, у которой бикини были надеты прямо на скелет.
— Ему нужен массаж, — твердо сказал Ик, отстраняя женщин. — Позвольте, сеньоры! Я кое-что понимаю в этих вещах.
Он сделал несколько небрежных взмахов полотенцем над головой Живчика и, наклонившись к его уху, прошептал:
— Толстяк ждет в туалете для дам по правому борту отсюда.
Живчик узнал таинственного сообщника и доверился ему.
— Спасибо, парень. А там нет этих?
Он изобразил погоны на плечах,
— Нет, — ответил Ик и громко заявил:
— Вам, сеньор, необходимо немедленно уйти в каюту к лечь.
— Да, да, я тоже так думаю, — засуетился Живчик, выпрыгивая из гнездышка. Он небрежно попрощался со своими сиделками и удалился, волоча по полу тяжелый пиджак с двумя шестизарядными люггерами.
— Ах, ах, как же так! Он еще очень слаб! — причитало окружение. — Вы, наверное, не видели, как он был плох вначале.
— Ничего, старая лошадь выздоравливает на бегу!
Питер Ик равнодушно смотрел вслед гангстеру.
«Жалкая Дичь. Неудачливый охотник. Сейчас он вызволит толстяка из кабины или, вернее, предупредит того, затем отправится к себе в каюту, возьмет одежду и кое-какой грим для толстяка, принесет ему, тот переоденется, они спрячутся на время в каюту, переждут погоню, а потом... что будет потом?» Ах эти писатели! Вечно они ошибаются. Оставим Питера Ика ломать голову над зигзагами сюжета, тем более что ему через несколько шагов попадутся растерзанные останки одежды Ленивца, и они тоже заставят призадуматься. А может быть, он этого не станет делать, а сядет, где потеплее, и, выставив поросшую седыми волосами грудь и благородное лицо пожилого Атоса навстречу солнцу, будет тихо нежиться в голубом пламени и думать о том, как ему в сущности все надоело, и все рядом с ним клоуны, и вся жизнь — это даже не игра на сцене, а простейшая примитивная клоунада. Оставим его. Питер Ик — сложный человек.

33
Живчик с ходу влетел в мужской туалет, никого там не обнаружил, кроме негра, отчаянно мывшего холодной водой в раковине лицо и голову. Живчик растерялся. «Обман? Не может быть!» — Приятель, сюда не заходил один такой, толстый?
Негр плескался, фыркал и не отвечал.
— Эй ты, что молчишь? Тебя спрашивают!
Негр поднял голову, и Живчик увидел несчастное мужское лицо в бурых и желтых пятнах.
— Да ты не негр! Что с тобой, приятель? Постой! Будь я проклят! Дик Рибейра?!
— Андрэ-ругатель! Здорово, вельо! Как прыгаешь?
— Тьфу, тьфу, не сглазить бы! Ты самый настоящий Дик, которого я уже знаю миллион лет и буду знать сотню миллионов! Но что с твоим лицом, друг? Ты решил работать негром? Это не так уж хорошо оплачивается!
— Не говори, старик. Всегда становишься посмешищем, когда слушаешься женщину. Но мужчина никогда не поумнеет. Правда?
— Как знать, как знать, Дик. Но с чего это ты разукрасил руки и лицо, как индеец перед праздником Солнца?
— Понимаешь, вельо, — понижая голос, доверительно сказал Дик, — за мной здесь охотятся. Двое от Педро. Я старику остался кое-что должен. И Миму посоветовала мне покраситься под негра. Мы тут с одним матросом, Даниил его зовут, схожи и ростом, и так. Поэтому я изуродовал себя черной краской, которую Миму достала у парикмахера.
— Ага, — сказал Живчик.
— Ну да, вот какое дело, понимаешь? Я изукрасился как не знаю кто. А сейчас надобность отпала. Пока я бегал с ведром и шваброй по палубе III класса, через радио дали объявление. Слышал, может? Матрос Даниил к капитану!
— Слышал, — сказал Живчик.
— Получается, что мне нужно выходить из подполья. Требуется какая-то другая конспирация. Зашел я в туалет отмыться, а проклятая патентованная краска никак не сходит. Минут двадцать бьюсь, и никак! На попугая стал похож!
— Эту краску нужно одеколоном, а еще лучше ромом смывать, — посоветовал Живчик. Помявшись, он объявил:
— Слушай, Дик, а ведь это я от Педро! Мы тебя разыскиваем.
Дик Рибейро изумленно вытаращился на приятеля:
— Ты?
— Ну да, мы с Ленивцем. Мы и с Мимуазой насчет тебя разговаривали. Я и Ленивец.
— Ты?! Ты?
Дик Рибейра присел от хохота. Заботы минувших дней и ночей свалились с его плеч пустой никчемной ношей.
— Андрэ-ругатель! Гангстер! Кто бы мог подумать, что это ты! Нет, видно, плохи дела у старого Педро, раз он набирает такие кадры! Не обижайся ради бога, вельо!
— А что, собственно! Чем я не подошел этой свинье?
— Не сердись, вельо, я просто вспомнил, как ты, как тебя...
Дик снова заливисто захохотал.
— Разобрало тебя, — с неудовольствием сказал Живчик. — У меня и люггер есть. Так что ты брось эти смешки!
Дик вцепился в плечо гангстера.
— Нет, нет, я так, я не могу. Андрэ, ты помнишь, как на Вер-о-Пезо торговки из нижнего ряда засадили тебя в бочку с рассолом? И мы вынимали тебя оттуда. Помнишь?
— Я бросил пить, Дик, уже с месяц не пью. На этих условиях меня Педро и взял к себе. Спиртного ни-ни. Только по праздникам.
— Ладно, — продохнув от смеха, сказал Дик. Он вытер счастливые слезы на пятнистых щеках. — Но что же Миму? Она-то тебя знает! А все твердила: Живчик и Живчик. С каких пор ты стал Живчиком?
— Ты слишком долго был в сельве, — заметил Живчик, — нельзя на восемь месяцев уходить из дому. Многое изменилось. Меня так начали звать, когда я стал работать у Педро. Миму его знает, это прозвище. Его весь Вер-о-Пезо теперь знает.
— Что хочет от меня хозяин?
— Поговорим в другом месте. Одно скажу, чтобы ты не беспокоился о своих долгах. Педро на них не рассчитывает. Он так и сказал. Это, сказал он, бросовые деньги, что я вложил в Дика. Хотя все знают, что ты окупил их в прошлую экспедицию. Но об этом после. Сейчас другие дела. Ленивого надо выручать. Он, кажется, в соседнем дамском туалете засел и выйти не может, Парень безо всего, в одних трусах. За ним сержант гоняется. И еще один тип.
— А за тобой нет?
— Я не такой приметный. Ты знаешь, ведь мы зайцами! Билеты дорогие, да и документы... Все ты, паршивец, виноват. Посидел бы хоть сутки в Белене, мы с тобой успели бы переговорить, и все было бы о'кэй. Ну да ладно, что будем с Ленивцем делать?
— Не знаю. Мне не до Ленивца. Видишь, какая у меня морда?
— А ты перевяжись платком, словно зуб болит, вот одна щека будет закрыта. Вторую прикрывай рукой, — посоветовал поднаторевший на маскировке Живчик.
— Рукой! А рука-то какая? — Дик сунул под нос гангстеру ладонь, покрытую черными пятнами. — Человек я или ягуар?
— Проскочишь как-нибудь. Пойдем.
Дичь и Охотник вышли из туалета вместе.
Напротив, возле женской уборной образовалась небольшая текучая и журчащая, как ручей, очередь из молодых веселых сеньорит. В женском туалете из двух кабин функционировала одна. Вторую занимал непокоренный Ленивец.
Не подумав, Живчик сунулся было к женщинам, но был отвергнут. Нетерпеливо пританцовывающая очередь встретила его насмешками.
На выручку Ленивцу двинулся Дик. Он отыскал где-то обломок ржавой трубы и пробился сквозь очередь, выкрикивая:
— Водопроводчик! Авария! Ремонт!
— Вы нашли не самое лучшее время для своего ремонта!
— Авария подобна смерти, сеньоры! А водопроводчик тот же духовный отец для труб. Перед концом, как вам известно, обычно посылают за священником.
— Может, за врачом?
— На ваш вкус, решайте сами.
Приблизившись к камере заключения Ленивца, Дик громко и неопределенно заявил:
— Придется подождать, пока Живчик сбегает за спецодеждой, Но не надо волноваться, опасности нот никакой.
Для узника слова эти прозвучали сладчайшей музыкой.

34
Все обошлось. Ленивцу принесли кое-что из старого барахла Рибейры, и через несколько минут все трое уже сидели на ковре в каюте Мимуазы и потягивали ямайский ром, прикладываясь по очереди к горлышку.
— Слушай, Дик, ты все же напрасно от нас бегал, — говорил Живчик. Сидевший рядом Ленивец ощупывал очень тесные и уже треснувшие в нескольких местах брюки Дика.
— Я думал, что Педро будет вытрясать из меня долги.
— Брось. Педро интересуется только теми зернышками, которые ты привозил прошлый раз.
— Какими зернышками?
— Да как ты их называл: монц, понц?
— Бонц? Это не я их называл, это индейцы их так называют.
— Неважно, как и кто их называл. Важно, что они нужны шефу. Прошлый раз ты ему передал немного этих зерен. Шеф проверил у своих больших друзей и теперь готов купить их у тебя. Он покупает все, что ты принес. Если бы ты вел себя как человек, мы бы обделали наш бизнес еще в Белене.
— Да, парни, я просто не подумал, что Педро может расстаться хоть с одним крузейро, не перерезав человеку глотку.
— Педро изменился. Постарел.
— Я вижу. Тебя на работу взял.
— Журналы читает, — ввернул оживший Ленивец.
— Да, наркотик сейчас в цене, — задумчиво сказал Дик.
— Слушай, Дик, — вмешался Ленивец, — мы не будем с тобой торговаться. Педро положил тебе цену за эти семена, и ты ее получишь. Педро сказал, что он может рассчитывать на твою уступчивость. Как-никак твоя экспедиция влетела ему в копеечку.
Дик улыбнулся.
— Педро есть Педро. Ладно, парни. Я продам вам эти семена. Где деньги?
Живчик лихо постучал себя по подметке.
— Отлично. Придет Миму, я пошлю ее за семенами, они хранятся на кухне, и мы закончим сделку. А пока, я думаю, нам не помешает распечатать вторую.
Донья Мимуаза, забежав в перерыв к себе в каюту, увидела трех очень добрых и вежливых мужчин.
— Значит, все устроилось? — радушно спросила она, поднимая две пустые бутылки и отыскивая взглядом третью.
— Совершенно верно, дорогая. Они славные ребята, — доверительно сообщил Дик.
— Не сомневаюсь. Я рада за тебя, что все обошлось.
— Но вы в этом не виноваты, — заметил Ленивец.
— Женщина всегда во всем виновата, — возразила Миму.
— Это другое... — отозвался Живчик. — Вы скрыли его от нас...
— Слушай, родная, парни, оказывается, хотят приобрести эти зернышки, что я нашел возле озера с кошачьим золотом. Принеси их из холодильника, пожалуйста, — Хорошо. Сейчас?
— Да, если можно.
— А зачем ты их держишь в холодильнике? Это разве мясо? — спросил Живчик.
— У них очень нежная и тонкая кожица, и они плохо высушиваются. А в сельве разве можно что-нибудь высушить? Там дожди. Там такие дожди...
Дик грустно замотал головой. Волосы его свесились по щекам.
— И поэтому в прошлый раз некоторые зерна начали гнить. Педро говорит, что половину пришлось выбросить. Врет он, цену набивает. Но действительно могли, кожица у них нежная-нежная...
— Слушай, Дик, а как ты узнал, что они такие?
— Это, парни, целая история. Боюсь, что вы меня не поймете... Чтобы понять, надо самому, что ли...
В общем, парни, многие шли в сельву за золотом. И я был одним из многих. Мне удалось проникнуть туда, где, как принято писать в книжках, не ступала нога человека. Но это не совсем так. Я видел тропинки, истоптанные морсего, намазанные кураре колышки, поставленные кулуэни, слышал посвист авети.
Если вяло свисающая с ветвей змея неожиданно падает вам на шею, тело ее сразу же приобретает упругость и крепость стали. Исход встречи решают мгновения. Я научился хватать змею за горло до того, как она захлестнет в тугие кольца. Но скажи мне ктонибудь раньше, я бы не поверил, что нападение змеи может обрадовать, как встреча с другом в безлюдной пустыне... Все-таки змеи тоже живые существа, которым нужно что-то есть и где-то спать. На Черном плато не было даже змей...
Сельва отпустила меня однажды. Зачем же я опять, как отколовшийся от надежной кладки камешек, упал в глубокий зеленый колодец Шингу?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18