Внизу извивалась река, ленивая и грязная; за рекой поднимались скалы — почти от самой воды; глыбы белого песчаника выглядели, как старинная крепость с башнями и окнами, отблескивающими в последнем свете дня.Ближе, по эту сторону реки, тянулась открытая полоса, где располагался старый заброшенный дровяной склад, служивший в свое время, когда движение по реке было более оживленным, для снабжения пароходов топливом. Большинство крупных тополей и ив вдоль Миссури в этом месте исчезли, но несколько деревьев еще стояло среди высокого кустарника. Ближе к берегу находились бревенчатая хижина, конюшня и большой кораль, все в хорошем состоянии. В корале было много лошадей. Из глиняной трубы хижины поднималась струйка дыма. Старый частокол, в былые времена защищавший лесоторговцев от индейцев, почти полностью обвалился.В дверях хижины появился человек, и Лаудон прижался к земле. Человек прошел с полсотни шагов до реки, в руке у него было ведро. Он набрал воды и пошел обратно к хижине. Еще двое стояли в дверях, ожидая его. Послышались голоса, далекие и неразборчивые. Все трое исчезли в хижине.Лаудон услышал сиплое дыхание — это Фрум вскарабкался на гребень рядом с ним. Джесс показал рукой, чтоб Фрум держал голову пониже. Фрум подполз ближе и, прищурившись, тоже принялся осматриваться. Лаудон подумал: интересно, как чувствует себя Фрум, когда схватка так близка.Фрум спросил шепотом:— Сколько их там, внизу?— Видел троих, — ответил Лаудон. — Но их должно быть больше. Вон лошадей сколько! Некоторые — это верховые, для людей, а остальные — ворованные из табунов, я думаю. Вы найдете там своих индейских лошадок, украденных на Прикли.Фрум хмыкнул.— Как мы все это сделаем?— Сейчас уже почти темно. Мы разделимся и двинемся на них. Пошлите часть людей с Олли, пусть они по оврагу доберутся до реки и рассыплются вдоль берега, чтобы отрезать тех, кто в хижине, если они попытаются туда удирать. Еще несколько человек могут окружить это место с юга. А остальные перевалят через гребень и ударят прямо на хижину.Фрум хмыкнул еще раз и пополз обратно по склону. Лаудон последовал за ним. Солнце скрылось за западными отрогами, в бедленды вползала темнота. Фрум двигался между своими людьми, слышался его негромкий голос. Лаудон узнал высокую сутулую фигуру Скоггинза — он отошел в сторону, с ним вместе еще трое. Грейди Джоунз увел другую группу по овражку в противоположную сторону.На месте остались Фрум и еще четверо. Донесся сиплый голос Чарли Фуллера:— Ну что, пошли?— Нет, — сказал Лаудон. — Подождем. Олли и другим ребятам надо пройти большее расстояние.Он стоял в надвигающейся тьме, стараясь отгонять. мысли, не думать о другой стороне этого гребня. Он вспоминал утро и свою поездку из Крэгги-Пойнта с Элизабет; это утро казалось далеким-далеким. Он ждал. Он слышал реку; он слышал далекие удары топора — кто-то возле хижины рубил дрова, видно, для печи — пора было готовить ужин. Он подумал, что должен бы проголодаться, но есть не хотелось.Через некоторое время он поднял руку, повернулся и снова полез на склон.Когда он добрался до гребня, Фрум был рядом с ним, остальные карабкались следом. Теперь нелегко было разглядеть внизу какие-то детали, но хижина выделялась светлым прямоугольником окна, обращенного в их сторону. Лаудон засек направление на свет и двинулся вниз по склону в ту сторону. Теперь дело было простое: держаться выбранного направления и не останавливаться.Он слышал, как ломится следом за ним Фрум; он слышал, как из-под ног у других скатываются камешки. Шумно! Слишком шумно! Он ожидал, что сейчас в хижине начнется переполох… но темнота внизу оставалась ненарушенной. Интересно, куда дошли Олли Скоггинз и Грейди Джоунз? Наконец он спустился к подножию гребня и подождал, пока все соберутся рядом. Фрум был возле него; он чувствовал, что Фрума переполняют вопросы, но он не решается задать их, потому что даже шептать было страшно. Лаудон двинулся прямо к хижине и услышал, как Фрум шагает рядом с ним. Да, в мужестве Фруму не откажешь, — подумал Лаудон; он не выпихивает вперед других…И вдруг кто-то в темноте у хижины окликнул:— Кто идет?Лаудон замер. Он вытянул руку, чтобы остановить остальных, надеясь, что люди позади него увидят…— Кто здесь? — снова требовательно спросил голос. Человек испытывал неуверенность, и от этого вопрос звучал резко. — Отвечай, черт возьми!Кто-то не выдержал и спустил курок, какой-то нервный тип вроде Чарли Фуллера. Это был выстрел вслепую, без конкретной цели. Свет в хижине мгновенно погас. Человек, который окликал нападающих, испустил крик и бросился бежать; топот его сапог, казалось, несся со всех сторон. Лаудон бросился за ним следом. Вокруг загремели выстрелы — вся команда «Длинной Девятки» была захвачена тем же безумием, которое породило самый первый выстрел. Скалы за рекой отозвались эхом.— Смотрите, куда стреляете, — крикнул Лаудон, — дураки чертовы!Люди выделялись на фоне стен хижины более густыми тенями; они вываливались из дверей и бежали к реке. Один из них кричал — Лаудон узнал голос Джека Айвза. Вчерашний гнев вновь проснулся в нем, и в первый раз события этого дня приняли для него личный характер. Он вскинул револьвер и выстрелил на голос.Бедлендеров здесь человек шесть-семь, — подумал он. Конечно, это не вся банда. Точно их не сосчитаешь — это только тени с ногами. Команда «Длинной Девятки» гналась за ними, со стороны реки донеслись выстрелы. Это, должно быть, группа Олли Скоггинза пытается их отрезать. Теперь только Грейди Джоунз со своими людьми не принимал участие в деле, которое разгорелось вовсю.— Олли?.. — прокричал Лаудон. И попытался услышать ответ сквозь грохот выстрелов. Действительно Олли отозвался, или это эхо его собственного голоса, отразившегося от скал? Ему показалось, что он услышал, как приближаются люди Джоунза. Он крикнул:— Эй, ребята, окружите кораль, не пускайте их к лошадям!Но тут кто-то закричал от реки:— У них тут лодка!С юга вынырнули люди, Грейди Джоунз позвал Фрума. За спиной у Джоунза появились остальные. Он спросил:— Что тут у вас творится?— Спортачили мы все дело, — сказал Фрум. — Я думаю, они смылись.Кто-то закричал «Девятка!», чтобы его не спутали. Из тьмы появился силуэт — это был Текс Корбин, работник постарше. Он был в группе Скоггинза. От злости он чуть не плакал.— У них там ялик был, — сообщил он. — Мы им задали жару, когда они поперли. Одного, кажется, зацепили. Это была банда Джека Айвза, точно!— Можно зажечь свет, — сказал Лаудон, — теперь без разницы.На берегу ещё гремели револьверы, но похоже, без всякого воодушевления. Лаудону вдруг показалось, что рот у него набит ватой.Он на ощупь пробрался в хижину и нашел фонарь. Стекло все еще было горячим. Поднес спичку к фитилю.В хижине не было ничего особенного — печка, стол, табуретки, разбросанная одежда и снаряжение для верховой езды. Обычно после того, как бедлендеры встречались здесь, они переправляли скот за реку и продавали индейцам виски. В хижине пахло клопами.Вошел Фрум и огляделся по сторонам. Лицо у него было каменное.Чуть позже появился Грейди Джоунз.— Вам надо поглядеть, что мы нашли в конюшне. Целая кипа свежих шкур — сложены, засолены и подготовлены к отправке вниз по реке. Клейма разные, есть и «Письменное Л», и «К в рамке», и «Длинная Девятка», и синглтоновское «Стропило С». А лошади в корале — тоже со всей окрестности, не считая нескольких клейм, про которые я в жизни не слышал. — Лицо у него было перекошено от гнева. — Это гнездо надо было разорить давным-давно!— Лошадей отведем на ранчо, — сказал Фрум. И оглянулся на Лаудона. — Хорошо сработано, Джесс. Угадал нужное место и вывел нас сюда. Мы тут напортачили, но если что-то сегодня было сделано как следует, то это благодаря тебе.Он поглядел в сторону двери.— А где Олли?Грейди Джоунз подошел к двери и спросил у тех, кто ожидал снаружи. Имя Олли зазвучало то здесь, то там, как без толку перебрасываемый мяч.Фрум поднял фонарь и сказал:— Пошли, посмотрим.И тогда Лаудон понял. Он понял это нутром — было сегодня в Скоггинзе что-то такое, видно было, что Управляющий тоже знает, ну, вот как быки знают, когда опасная буря надвигается. С чего бы еще Олли не присоединился к ним?Лаудон вышел вместе с другими, Фрум шел впереди, с раскачивающимся фонарем в руке, отбрасывая громадную неуклюжую тень. Река лежала под небом, как черное серебро. Они искали среди прибрежных камней, пока не нашли. Стало тихо, как в пустой церкви. Лаудон увидел то, что освещал фонарь, а потом поднял взгляд на скалистый обрыв за рекой. Теперь эти скалы уже не напоминали замок, это была нависшая над ними громадная тяжесть, черная и угрожающая.Некоторые мертвые, — подумал Лаудон, выглядят так, будто заснули; но Олли Скоггинз и с виду был мертвым… рот у него приоткрылся, неживые глаза продолжали смотреть. Шальная пуля, выпущенная кем-то из банды Айвза, когда они пробивались к ялику, сделала Олли мертвецом.Чарли Фуллер сказал:— Сдается, этой команде нужен будет новый старшой, — пытаясь за напускным цинизмом спрятать что-то, таящееся глубоко в нем. Но потом его голос дрогнул, и он выругался тоскливо:— Чтоб их черти взяли!..И повторял эти слова снова и снова.Кто-то объяснял:— Не могли мы увидеть этот ялик… вон тот старый тополь на берегу заслоняет… Мы и не знали, что у них есть лодка…Фрум выглядел спокойно, и Лаудон подумал — неужели он действительно ничего не чувствует?.. Или, демонстрируя выдержку, надеется успокоить окружающих?— Пожалуй, — сказал Фрум, — надо привести наших лошадей из-за гребня и расположиться здесь до рассвета. Ночью мы уже больше ничего не можем сделать… — Он показал фонарем: — Вот вы двое, заберите Олли отсюда.Все было выполнено. А потом была долгая ночь, люди, завернутые в одеяла, в хижине и снаружи, и кто-то на страже у речного берега на тот маловероятный случай, если у Айвза хватит дури возвратиться. Звездный свет, беспокойная река, бедленды вокруг, и где-то вдали — воющий койот, одинокий, как Бог.Ночная бессонница. Люди вертелись в своих одеялах, Лаудон глядел в небо и вспоминал Олли — особенно то, как Олли пришел к нему в спальный барак… Он пришел к Джессу, потому что предстоящее дело было ему не по плечу. Да… ветер коснулся вершины старой сосны…Он увидел, как пришел день, и смотрел, как просыпается лагерь. Он видел завернутое в одеяло тело, переброшенное через седло Олли, видел, как люди выгоняют лошадей из кораля и сбивают их в табун. Он оседлал свою лошадь, сел в седло и приготовился тронуться вместе со всеми. Вчера он ехал впереди, но показывать дорогу домой никому не надо. Он подумал, сообразит ли Фрум поджечь хижину и конюшню; но когда Фрум этого не сделал, он не стал лезть с советами.Когда они трогались в путь, Фрум подъехал к нему и пустил коня медленным шагом рядом. У Фрума проступила щетина, глаза были усталые. Он сказал:— Когда вернемся, забери свои вещи из спального барака, Джесс. Теперь ты — старший объездчик.— Ладно, — сказал Лаудон и подумал, что должен бы радоваться. Сделан следующий шаг, и что толку подсчитывать затраты, если уже за все заплачено? Какого черта всегда у него остается капля сомнения?.. Он решил, что устал и что только поэтому единственное, что он сейчас чувствует — это опустошенность. 10. БУРЯ СОБИРАЕТСЯ Управляющий…Что ж, — пришел к заключению Лаудон, — это — достижение, этим можно гордиться. Управляющий, или же старший объездчик ранчо «Длинная Девятка», где твои приказы выполняют чуть не две сотни людей. Управляющий, с собственной комнатой в большом доме, и Фрум каждое утро обсуждает с тобой дела и с уважением относится к твоим суждениям, и рассчитывает на тебя. А утром, во время завтрака — Элизабет за столом, хотя и не часто, потому что с тех пор, как Фрум организовал школу и она начала учить детей, она обычно остается в школе на ночь, и свет ее окна виден далеко в прерииУ управляющего дел хватает. Лаудону казалось, что его дни насыщены куда больше, чем это можно вообразить Это выглядело примерно так: возьми пару ребят и закрепите эту проволочную изгородь, Грейди; а ты, Билл, — или Пит, или Ленни — отправляйся на Прикли и погляди на лошадей. То надо выкопать колодец, то осмотреть снаряжение перед осенними объездами. Подходит октябрь, и скоро в Майлс прибудет стадо скота для нас. Теперь пора объезжать лошадей. В коралях — гром копыт, всюду жуткая суматоха. Поднимаешься с рассветом, и весь длинный день ездишь, работаешь, беспокоишься о чем-то. Помни, что ты не можешь все сделать сам, научись раздавать работу другим. Докладываешь о делах Фруму и надеешься, что он одобрит, потому что он ведь выбрал именно тебя из всей команды. А кое-кто, вроде Грейди Джоунза, из-за этого смотрит косо, ну как же, он ведь работает здесь дольше. Точно, Грейди в эти дни выглядит довольно мрачно…Да, такой работой можно гордиться. Куда девались те горькие иронические мысли — что надо было умереть Олли Скоггинзу, чтобы эта работа досталась Лаудону! Человек не должен возражать против того хорошего, что удача подбрасывает на его пути. И когда дела ранчо приводили его в Крэгги-Пойнт в те недели, что последовали после схватки у Замковой Излучины, Айк Никобар сиял от гордости за него. Лаудону было приятно видеть, как счастлив Айк из-за того, что случилось с его старым другом и партнером.О Джеке Айвзе — ни слуху ни духу с той самой ночи, когда он пробился к речному берегу, оставив среди скал мертвого Олли Скоггинза. Тем не менее, Лаудон держался осторожно. Вокруг «Длинной Девятки» — никакой суеты, никаких неприятностей, но с соседних ранчо — «Письменное Л», «К в рамке», «Стропило С» — все время сообщают о пропажах скота.Однажды на «Длинную Девятку» приехал Синглтон, хозяин ранчо «Стропило С». Он перекинул ногу через переднюю луку, пощипал свою скудную козлиную бородку и сказал:— Я не буду долго разглагольствовать. Как насчет того, чтобы объединить вашу команду с моей и провести настоящую облаву? И не так сгоряча, через пень-колоду, как вы устроили у Замковой Излучины.Фрум стоял на парадном крыльце своего дома, Лаудон — рядом с ним. Фрум сказал:— Когда придет время, Шэд.Синглтон сплюнул в пыль.— Вы с ними выровняли счет, — сказал он. — Человек за человека — Максуин за Скоггинза. Может, вы хотите выйти из игры, сведя баланс? Ну, так вы увидите, что это не получится. Будет пролито еще немало крови. И если мы не дураки, так мы должны ударить первыми.Синглтон был техасец. Лаудон знал это племя, потому что сам был оттуда родом; сотни таких как Синглтон так и не признали в глубине души поражение при Аппоматтоксе. Когда пастбища техасских равнин после войны оказались объедены начисто, они последовали по стопам Чизхолма и Гуднайта к дальним просторам. Их бородатые лица отражались в водах Боске-Гранде, Симаррона и Йелоустона. Это было воинственное племя, и если дело шло к драке, то они привыкли бить первыми.Но Фрум покачал головой.— Я нанесу удар, когда буду готов, Шэд. И не раньше. Вы сказали, что у Замковой Излучины мы сделали дело сгоряча, через пень-колоду. Ну, так в следующий раз я его должен сделать как следует.Синглтон вставил ногу в стремя.— Когда-нибудь бедлендеры подстрелят кого-то с нашего ранчо. В тот же день я начну войну. И я рассчитываю, что вы и другие меня поддержите, независимо от того, считаете вы себя готовыми или нет.Фрум, казалось Лаудону, начал походить на Олли Скоггинза — у него был тот же отсутствующий вид человека, мысли которого постоянно заняты чем-то другим. Может быть, то, что случилось со Скоггинзом, показало Фруму, что война — это палка о двух концах…Как бы то ни было, губы у Фрума сжались тверже, и он дал Синглтону ясно понять, что «Длинная Девятка» еще нанесет повторный удар. Фрум проезжал могилу Скоггинза не оглядываясь — Олли похоронили на небольшом холме неподалеку от ранчо — но было хорошо видно, что Фрум не забыл…В первые дни после налета на бедлендеров он держал краденых лошадей, которых они пригнали на ранчо, группами по принадлежности, и велел Лаудону позаботиться, чтобы лошади, принадлежащие соседям «Длинной Девятки», были возвращены хозяевам. Но остальные кони были с дальних ранчо, несколько штук принадлежали армии — откуда-то из дальних фортов, нашлись два клейма из Канады. Эти лошади сейчас гуляли на пастбищах «Длинной Девятки». Лаудон как-то сказал, что, если отправить весточку хозяевам, они смогут, по крайней мере, приехать за своими животными. Фрум кивнул, но, насколько было известно Лаудону, и пальцем не шевельнул, чтобы вернуть лошадей.Элизабет однажды утром за завтраком заговорила с Фрумом об этом, но дело до сих пор не было сделано.В эти дни Элизабет тоже была занята, как и Лаудон. Работники перевезли ту обшитую тесом хижину, в ней поставили скамейки для детей и самодельный учительский стол. Еще в хижине была печь и обеденный стол, а в маленькой пристройке с односкатной крышей — кровать, так что Элизабет могла оставаться там на ночь, если не хотела ехать три-четыре мили до ранчо.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21