Конечно, они знали свое дело. Они наверняка умели здорово скакать по выгону. Вероятно, они могли издалека, с расстояния не меньше мили, определить, какая болезнь и какая зараза прилипла к несчастной коровенке. Совершенно очевидно, что они были гениальны в действиях по сбиванию коровьего стада в гурты. Может быть, они были даже способны героически объездить молодого коняшку. Да, они наверняка обладали многочисленными способностями, но Дюк сильно засомневался в этих ребятах. Все они были уже в возрасте, крепко изношенные физически. Все они были, судя по их поведению, отъявленными лентяями и мелкими воришками.
— А теперь пройдите в дом и повидайтесь с дядей Биллом, — произнес Стив. — Обратите внимание, как он изменился, даже по сравнению со вчерашним днем. Прямо каждый день на несколько лет стареет человек.
Дюк, извинившись, сказал, что прежде он должен позаботиться о своем коне, и Стив проводил его до конюшни. Едва он увидел Понедельника, как пришел в сильное волнение. Дюк заметил, что ему стало прямо-таки не по себе, но тем не менее говорил Стив спокойно и уверенно. Дюк сделал для себя вывод, что мысли Стива можно угадать только в том случае, если внимательно наблюдать за выражением его лица. Фразы, которые он произносил, означали одно, а мимика отражала совершенно иные мысли. Глаза его горели неописуемым огнем, в то время как губы равнодушно бормотали:
— Ноги у него здорово длинные, правда? — И Стив уставился на Дюка, который принялся чистить Понедельника скребницей.
— Да, голенастый жеребец, — вяло произнес Дюк.
— Похоже, тяжелая работа будет ему не под силу, — заметил Стив.
— Похоже — так.
Из груди Стива вырвался вздох. Наверняка он подумал, что чудак этот парень, раз даже не думает защитить своего коня от таких нелепых обвинений.
— Видать, по равнине он сможет здорово скакать.
— Видать, сможет, — согласился Дюк.
Направляясь на завтрак в дом ранчера, к этой теме они больше не возвращались. Стив завел совсем другой разговор:
— Интересно, о чем вы подумали, когда разговаривали со стариной Биллом?
— Что вы имеете в виду? — спросил Дюк.
— Вам не показалось, что он как-то странно выражается?
— Мне показалось, он чем-то испуган.
— У вас голова хорошо работает, и вы сумеете ею распорядиться. Я только хотел напомнить вам, что, если люди начинают в каждом встречном и поперечном видеть убийцу, это наверняка означает, что…
Он остановился и несколько раз многозначительно шлепнул ладонью по голове. Дюк посмотрел на него с ужасом:
— Вы думаете, он не совсем в своем… — Вопрос он закончить не сумел.
Стив пожал плечами.
— Что-то я разболтался, — сказал он. — Это моя слабость. Слишком уж много я болтаю! — добавил он и печально кивнул при этом головой.
С этой секунды Дюк ни на минуту не сомневался в том, что Стив — старая прожженная лиса. С этой секунды он решил для себя, что никогда и ни в чем не будет полагаться на Стива. А в следующую секунду он уже вошел в столовую большого дома, где состоялась весьма дружественная беседа с племянником хозяина.
12. ОХВАЧЕННЫЙ СТРАХОМ
Переступая порог дома, Дюк задал Стиву всего лишь один вопрос:
— Ваш дядя сам занимается наймом людей?
— Конечно. Он их принимает, а я увольняю. А какая, собственно, разница, кто что делает?
С этим утверждением можно было поспорить. Состояние дел на ранчо контролирует, конечно, тот, кто ведает увольнением людей. Однако Дюка такое заявление весьма удивило. Понятно, что пожилой ранчер, впавший в полную истерику после нескольких жалких наскоков со стрельбой, окружил себя простодушными ковбоями. Но то, что такой могучий паренек, как Стив Гатри, держит на службе никчемных ребят, было просто невероятно. Да он в три секунды справится с троицей своих дохлых служащих, а в пять секунд сотрет их в порошок!
Наверное, что-то серьезное крылось за нежеланием увольнять никуда не годных ковбоев. Похоже, хорошие люди здесь не удерживались, а мусор оставался на службе. Интересно, в чем же причина? И чем больше Дюк вникал в дела имения Гатри, тем больше он убеждался в том, что надо все-таки разгадать, в чем тут загвоздка. Он твердо решил про себя, что в первую голову не следует доверять здесь ни единому человеку, действовать надо исключительно самому, в пределах собственных сил, полномочий и обязательств перед хозяином.
Завтрак — наиболее быстротечный прием пищи на ферме. Все закончилось за каких-то пятнадцать минут, и Стив сообщил Дюку, что теперь самое время навестить и лично повидаться с Уильямом Гатри. Похоже, что тот проснулся поздно, потому что всю ночь не мог сомкнуть глаз.
— Он живет как в крепости, вечно на ночь строит баррикады, — произнес Стив Гатри. — Но только не улыбайтесь, когда войдете в его комнату!
Говоря это, он украдкой подхихикивал, а Дюку в его голосе почудилось извращенное наслаждение. Так что Дюк только кивнул головой, выразив невразумительное согласие. На него произвела неизгладимое впечатление тишина за завтраком и, кроме тишины, взгляды ковбоев на Стива Гатри, которыми они как бы спрашивали разрешения переброситься парой слов с соседом по столу. В чем тайна его власти? Почему он сумел довести свободных людей, да к тому же еще и ковбоев, до такого состояния? Или, скажем точнее, почему он оставил служить на этом ранчо именно этих людей, а не ребят поспособнее?
Поиски ответа на эти вопросы пришлось прервать, потому что они подошли к двери, в которую Стив Гатри стукнул сначала один раз, а потом резко и отчетливо костяшками пальцев еще два раза, один за другим, и — после солидной паузы — стукнул в дверь еще разок.
— Это пароль, — насмешливо бросил он Дюку через плечо.
— Вы считаете, что у него нет причин бояться так сильно? — грубо спросил Дюк.
— Конечно есть. Этот подонок, которого он ловит, этот бандит с Черных гор, страшно оскорбился, когда дядя Билл в тот самый день заставил его бежать. Вскоре он вернулся и попытался достать его через окно, но с тех пор больше не появлялся. Вы об этом слышали? А дядя Билл ведет себя так, будто на него, как минимум, раз в день организуют покушение. В самом-то деле была всего одна попытка…
Раздался скрежет ключа, тяжело поворачивающегося в замке. Язычок втянулся, и дверь отворилась — сначала всего на пару дюймов, и в щель выглянул ранчер, лицо которого было скрыто полумраком, царящим в комнате. Рассмотрев, кто стоит перед ним, он широко распахнул дверь и в то же мгновение шагнул назад и в сторону, будто желая избежать встречи со злым духом.
— Это Дюк, — произнес Стив.
— Входите, Джон Морроу, — сказал Гатри.
Дюк вошел, Стив последовал за ним.
— Я хочу поговорить с ним с глазу на глаз.
— Без свидетелей? — произнес Стив с наигранным удивлением.
— Вот именно.
Стив забормотал что-то себе под нос, но вышел. Гатри запер за ним дверь. Дюк воспользовался этим моментом и быстренько, но очень профессионально оглядел комнату.
Это было жилище беднейшего из бедных ковбоев. Постель была неряшливо скомкана. Кровать из некрашеного дерева, потемневшего от тридцатилетнего употребления. Негодный стул стоял перед небольшим грубо сколоченным столом, на котором валялось несколько скомканных бумажек, изображающих, видимо, счета и другие хозяйственные документы. Некрашеные половицы были все в царапинах от шпор, а в некоторых местах, например рядом с кроватью, а также около стола, пол был протерт чуть ли не до дыр. На окошке не было даже самой завалящей занавески. Так выглядела спальня-кабинет человека, на земле которого паслось три тысячи голов отличнейшего крупного рогатого скота!
Однако что значит жизнь внутри дома? Настоящим кровом людям служило небо, настоящими стенами были громоздящиеся на горизонте горы. Такую жизнь Дюк понимал отлично. Но вместе с тем он умел ценить комфорт. Ему хотя бы недельный доход с этого ранчо, и… Впрочем, это к делу не относится. Он повернулся к хозяину, однако тот все еще возился с замком. Наконец Гатри повернул ключ, задвинул задвижку и показал рукой на единственный сомнительный стул, сам же принялся ходить взад-вперед по комнате, подняв плечи, беспрерывно вертя головой и то и дело останавливаясь, как будто ему в голову ежеминутно приходят поразительные мысли.
— Ну что, осмотрелись? — спросил он наконец.
— У меня было слишком мало времени, чтобы осмотреть все, — ответил Дюк, поглядывая в окно на сбившиеся в кучу строения. Главный штаб ранчо напоминал небольшой городишко; правда, для горной местности здесь было слишком много деревянных построек.
— Во всяком случае, во время завтрака вы посмотрели на моих людей, не так ли?
— Совершенно верно.
— Что вы о них думаете?
— Ничего не думаю, — осторожно ответил Дюк, потому что каждый игрок первым делом должен научиться скрывать свои мысли. — У меня было слишком мало времени для того, чтобы делать какие-то выводы.
— Не скажите! — воскликнул Гатри, хотя и пытался сдержать волнение и не повышать голос. — Боже мой, неужели вы хотите сказать, что не раскусили с первого взгляда эти ничтожества? — И тут он обратил свои усталые, заспанные глаза на Дюка.
— Ну хорошо, — решил признаться Джон Морроу, поскольку был приперт к стенке словами хозяина. — Они мне не очень-то понравились.
— На самом деле они еще хуже, нежели выглядят. Мне пришлось нанять восемнадцать человек на дюжину мест, чтобы хоть как-то справлялись с работой.
— Почему же вы их не увольняете?
— Это дело взял на себя Стив, да, кроме того, в этих местах трудно найти дельного человека. И со Стивом тоже не так все просто. Слишком уж он прямолинейный парень. Ведет себя так, будто он — капитан, а ковбои — рядовые солдаты. Людям, у которых хребет не гнется, трудно выдержать. А как вы? Сумеете вытерпеть?
— Не знаю, — произнес Дюк. — Попытаюсь. По крайней мере, три месяца я должен отработать.
— Вы думаете, что сумеете продержаться здесь?
— Обязательно должен. Три месяца…
Ранчер вздохнул.
— Это меня радует, — вымолвил он. — Повидали уже собачек?
— Да, повидал.
— Это прекрасная свора! Вроде бы не похоже, но они вдут по следу человека точно так же, как по медвежьему. Я их достал там, за границей. — Он махнул рукой, остановился, и суровая улыбка замерла на его лице. — Они натасканы на человека.
— Не Стив ли имел счастье доставить их сюда?
— Они здесь всего пару дней. А что касается Стива, то он ни на что такое не годится. Для верховой езды он слишком тяжел. Он весит примерно двести сорок фунтов. Ему бы тяжеловоз нужен, но не всякий еще тяжеловоз его выдержит. Вот по этой причине Стив мне не помощник в охоте на эту проклятую собаку с Черных гор. Зато ходок он отменный. Ради меня только пошел пешком по его следам; правда, ему не повезло. В Черных горах, на камнях этих проклятых, следов почти не остается. Если и есть что, так надо таким уж внимательным быть…
Дюк одобрительно кивнул головой. Он как-то не успел задуматься над весом Стива. Его уважение к молодому человеку возрастало. Двести сорок фунтов мышц! Действительно большой человек.
— После вашего возвращения домой ничего не случилось?
Гатри уставился на него. Он боялся, что Дюк не поверит ему.
— Прошлой ночью… — пробормотал он, поглядывая на двери и понижая голос до едва слышного шепота.
— Слушайте, — перебил его Дюк, — вы что, боитесь, что вас подслушают ваши люди?
— Да, и подумают, что я сошел с ума!
Дюк пожал плечами. Ему начинало казаться, что Стив Гатри поставил правильный диагноз. Конечно, страх может стать причиной душевной болезни. Состояние Гатри, его поведение свидетельствовали о том, что нервы его на крайнем пределе.
— Прошлой ночью, — продолжил ранчер, — он опять приходил! Пытался добраться до меня. Я слышал, как он поднимается по ступеням. А потом его шаги раздались в коридоре и…
— Полегче! — воскликнул Дюк, взволнованно соскочив с шатающегося стула. — Вас сейчас удар хватит, мистер Гатри, или что-нибудь в этом роде!
Ранчер принялся рассказывать о событиях прошедшей грозовой ночи, и на щеках его проступили темно-фиолетовые пятна.
— Послушайте, вы действительно все это видели? — спросил Дюк, а Гатри, стеная, глубоко вздохнул и провел рукой по лицу, будто желая стереть навсегда ужасное воспоминание.
— Я слышал, как шаги приблизились к самой двери! — произнес Гатри.
— Может быть, это ветер стучал дверью или извлекал звуки из каких-нибудь других предметов и это отдаленно напоминало шаги? — предположил Дюк.
— У меня в руках была лампа с прикрученным фитилем, — ответил Гатри. — Я сидел на кровати с револьвером в руках и видел — я видел это! — как ручка вон той двери поворачивается.
Произнеся на одном дыхании эти слова, он показал рукой на дверь таким жестом, что Дюк, внезапно ощутив страх, повернулся к ней. И вот таким вот образом рассказ ранчера совершил головокружительный скачок от истеричного воображения к голому факту. Это был уже не старый человек с помутившимся разумом. Это был человек, преследуемый убийцей!
— И я не решаюсь рассказать об этом Стиву. Не решаюсь вообще рассказывать об этом. Они поднимут меня на смех! — И Гатри жалобно застонал.
13. КРАСНАЯ И ЧЕРНАЯ ГРЯЗЬ
Что-то изменилось в предощущении трагедии, о которой Дюк прежде всего и не думал: страшно подвергаться опасности и не сметь позвать на помощь людей, находящихся всего в нескольких шагах, потому что они будут издеваться над тобой, — такой дьявольской муки Дюк не смог бы вообразить и в дурном сне. Отчаянный жест Гатри в сторону двери настолько убедил Дюка, что он почти увидел убийцу, шныряющего ночью по коридору и на рассвете покидающего дом крадущимися шагами закоренелого преступника.
— Вы могли бы позвать хоть кого-нибудь…
— Мой крик испугал бы его, и он сбежал бы прежде, чем появились мои молодцы.
— А как он сумел добраться до окна? Ну, в тот день, когда стрелял в вас?
— Он спустился с крыши по веревке, выстрелил в окно, увидел, что я упал, потому что я действительно со страху свалился со стула и больше с пола не поднимался. Не хотелось получить пулю в лоб…
— И все это началось после того, как вы попытались прогнать его с вашего ранчо?
— Совершенно верно. Взгляните!
Он подбежал к столу, схватил бумажку и протянул ее Дюку. На листке были отпечатаны строки: «ПРЕКРАТИТЕ ПРЕСЛЕДОВАТЬ МЕНЯ, И Я ОСТАВЛЮ ВАС В ПОКОЕ!»
— И вы не пожелали выполнить требование?
— С большим удовольствием посмотрел бы, как он болтается в петле! Через день после того, как я получил это послание, мне пришлось отрядить за ним новую погоню.
Дюк кивнул головой. Сколько отваги было в этом изможденном непрерывной борьбой скотоводе!
— Эх, мне бы с ним встретиться лицом к лицу! Взять бы мне его на мушку, — запричитал Гатри. — Но он шатается темными ночами…
Сильный стук во входную дверь прервал его речи. Двери отворились, и в доме раздался громкий голос:
— Гатри! Билл Гатри!
— Это шериф! Том Аньен! -воскликнул ранчер, направляясь к дверям. — Может, он хоть что-нибудь разузнал…
Он открыл дверь комнаты и в сопровождении Дюка выбежал в коридор. Гатри стремительно несся по крутой лестнице, так что Дюк едва поспевал за ним.
— Ну что, Том?! — крикнул он, спускаясь в холл.
— Мы тут ищем одного человека, — произнес шериф. — Ищем одного человека, и, клянусь Всевышним, он здесь!
Шериф закончил фразу в тот момент, когда Гатри и Дюк спустились с лестницы.
— Руки вверх, Дюк! Поднимайте их и не вздумайте дергаться.
Увидев приставленный к груди револьвер, Дюк послушно поднял руки. Похоже, Том Аньен был настроен весьма решительно. За его спиной слышался довольный гул толпы, и Дюк, оглянувшись, заметил, что он со всех сторон окружен огромным количеством людей, причем все они были настроены так же серьезно, хотя и выглядели довольно усталыми. Они все ближе подходили к нему. Несмотря на то что безоружный враг находился под прицелом шерифа, толпа эта, вроде стаи стервятников, приближалась осторожно, и никто из них не снимал ладоней с рукояток револьверов.
Эта картина произвела на Дюка глубокое впечатление, и именно потому он радостно улыбнулся шерифу и людям, пытавшимся укрыться за его спиной.
— Что случилось, Том? — спросил он.
— Это был ваш последний проступок, — злобно произнес шериф. Обычно он отказывался разговаривать с преступником и тем более допрашивать его до подписания официального ордера на арест, но сегодня, похоже, у него все было приготовлено задолго до встречи с Дюком. — Тоби! Отбери у него револьвер!
Кто-то вытащил револьвер из кобуры Дюка и тут же отшатнулся, от греха подальше, в сторону.
— Черт побери, Тоби, разве ты не знаешь, что типы вроде Дюка никогда не ходят с одним револьвером?
Тоби поспешно вернулся к Дюку, ощупал одежду и вытащил из-за пазухи короткоствольный, но весьма тяжелый револьвер.
— Видать, ты ничему не научишься, пока тебя не продырявят в нескольких местах, — сказал шериф. — Ты уверен, что у него больше ничего нет?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21