Он спросил себя, знала ли об этом Мэгги Слаттер.
Пат Дункан, хозяин «Файн и Денди», встретил Конкэннона с явной враждебностью, но не удивился, увидев его целым и невредимым.
– Миссис Аллард нет, – сказал он, не дожидаясь вопроса.
– А где она?
Повар опустил глаза.
– Она… на кладбище.
…Рядом со свежевырытой могилой стоял катафалк с двумя черными лошадьми; вдоль белой ограды кладбища выстроились в ряд многочисленные экипажи. У могилы собралось человек тридцать; двое работников похоронной службы снимали с катафалка гроб.
– Важную персону хоронят? – спросил Конкэннон у одного из собравшихся.
– Еще бы! Лучшую девочку из «Ночной магии». Убили ножом во время драки; кое-кто из бывших клиентов пришел проводить ее в последний путь.
Худой священник в черном рединготе начал читать надгробную молитву. Присутствующие, главным образом мужчины, не проявляли к церемонии особого интереса. Они в ожидании стояли у готовой могилы, курили и задумчиво смотрели вдаль. Многие из них, вероятно, были пьяны, когда получили известие о похоронах, и теперь, казалось, сожалели, что пришли.
По другую сторону катафалка стоял человек, которого Конкэннон уже где-то видел, и беседовал с двумя могильщиками. Конкэннон вспомнил: это был Лоусон, хозяин похоронного бюро. Вот один из могильщиков отпустил какую-то шуточку, и Лоусон украдкой захихикал. Конкэннон прошел сквозь толпу и оказался рядом с ним.
– Мистер Лоусон, я ищу одну могилу и никак не найду. Не могли бы вы мне помочь?
Тот быстро обрел прежнюю серьезность.
– А, мистер Конкэннон, если не ошибаюсь? Ведь это вы приходили тогда с сержантом Боуном! Так чью же могилу вы разыскиваете?
– Могилу Рэя Алларда, железнодорожного детектива, который погиб во время нападения на поезд.
Лоусон на секунду задумался, затем лицо его прояснилось.
– Ага, помню. Последний сектор, вон за тем большим дубом. – Он вздохнул и изобразил на лице подобающую случаю печаль. – Аллард… Грустные были похороны. Теперь припоминаю. Грустные во всех отношениях…
– Что вы имеете в виду? Что они были печальнее всех остальных?
– По крайней мере, с моей точки зрения. Лучше меня никто в этих местах не устраивает похорон. Это вам все скажут. Все было очень прилично. За такую низкую плату, да еще с закрытым гробом… Получилось вполне, вполне прилично. Но я остался недоволен, хоть и сделал все, что мог…
Он грустно покачал головой, вспоминая эти похороны, которые не принесли ему никакого дохода.
– Большое спасибо за помощь, – сухо сказал Конкэннон.
Атену он увидел на песчаной дорожке за большим дубом. Перед ней на надгробной плите лежал скромный букет желтых осенних хризантем.
Конкэннон остановился, закурил сигарету и стал ждать. Теперь, придя сюда, он не очень отчетливо представлял свою цель. Атена ничего не могла сказать ему о Тюрке, Крое или Эйбе Миллере. И ничего нового – о Рэе. Он пришел только потому, что хотел ее увидеть.
Но он предпочел бы встретиться с ней в другом месте. Пусть даже в кафе или в той кондитерской. Где угодно, только не на кладбище. Но он не ушел. Он продолжал молча курить, наблюдая за ней. А она не знала или не хотела замечать, что за ней следят, и стояла у могилы бледная, красивая, неприступная, одна в целом мире…
Церемония погребения проститутки подходила к концу. Могильщики засыпали яму красной глиной; присутствовавшие уже рассаживались по своим экипажам. Спустя минуту все разошлись, и на месте остались только добросовестные мистер Лоусон и двое его подручных.
Атена наконец отошла от могилы и направилась к воротам. Ее бледность напугала Конкэннона, и он шагнул вперед.
– Вы хорошо себя чувствуете, миссис Аллард? – спросил он.
Она посмотрела сквозь него, словно не узнавая, затем с видимым усилием вспомнила, кто стоит перед ней.
– Мистер Конкэннон, – сказала она наконец. – Да, я в порядке. Спасибо.
«Как это нелепо, – подумал Конкэннон. – Я даже не решаюсь назвать ее по имени, а ей плевать, жив я или мертв».
– За оградой меня ждет фиакр, – сказал он. – Разрешите отвезти вас в город?
Она равнодушно кивнула:
– Хорошо.
Они молча пошли мимо могил. «Довольно большое кладбище для такого молодого городка, – подумал Конкэннон. Ему хотелось поговорить с ней о Рэе, о Дип-Форк, о двух бандитах, которых он убил. Но он не нашел нужных слов и лишь сказал:
– Осторожнее, здесь камни…
Он помог ей сесть в экипаж и уселся рядом:
– Вы в кафе?
Она покачала головой.
– Нет. К миссис Робертсон, пожалуйста.
Она даже не спросила, зачем он пришел на кладбище и что делал после их последней встречи.
– Могу я вас кое о чем попросить, мистер Конкэннон? – сказала она после длительного молчания.
– Да, мэм. О чем же?
– Мне уже не стоит оставаться здесь и спасать честное имя Рэя. Неважно, что о нем думают другие. Мне достаточно собственного мнения. Я прошу вас прекратить расследование.
Конкэннон посмотрел на нее.
– Позвольте спросить, почему?
– Я просто хочу обо всем забыть. Уехать и забыть…
– Уехать?
Она кивнула.
– В Канзас, к родителям.
Конкэннон испытал неприятное чувство, словно они говорят на разных языках. Никто из них не воспринимал ни единого слова собеседника.
– Но объясните, почему вы передумали? Три дня назад, перед моим отъездом в Дип-Форк, вы считали, что в мире нет ничего важнее, чем сохранить репутацию мужа.
– Я помню. Но я ошибалась. Мистер Конкэннон, неужели вы не можете понять: я хочу только одного – забыть!
Кучер повернул с Седьмой улицы на Бродвей.
– Боюсь, что железнодорожное расследование – более сложная вещь, чем вам может показаться, – медленно сказал Конкэннон. – Если я брошу это дело, им займется кто-нибудь другой. И я не смогу этому воспрепятствовать.
Лицо ее сохранило прежнее бесстрастное выражение.
– Конечно, вы правы, – сказала она, помолчав. – С моей стороны было глупо просить вас об этом.
– Вовсе нет. Я понимаю ваши чувства. И постараюсь, чтобы расследование шло как можно более корректно.
Она кивнула, думая уже о чем-то другом.
– Когда вы собираетесь ехать в Канзас? – спросил Конкэннон.
– Еще не знаю… Но скоро.
Кучер остановил лошадей у пансиона миссис Робертсон. Атена повернулась к Конкэннону и впервые за всю встречу посмотрела ему в глаза.
– Боюсь, что я доставила вам слишком много неприятностей, мистер Конкэннон…
– Нет, что вы!
– Извините меня, – сказала она, улыбнулась ему одними губами и ушла.
Кучер посмотрел на Конкэннона.
– Куда прикажете?
– В бар «День и ночь», на Банко-Эллей.
Ему вовсе не хотелось находиться в обществе Лили Ольсен, но пора было отчитываться перед сержантом Боуном.
Устроившись у бара, Лили кормила Сатану сардинами из фарфорового блюдца. Она посмотрела на Конкэннона с полным безразличием, словно он был самым обыкновенным клиентом.
– Тебя ищет Боун, – сказала она. – Просил, чтобы ты его подождал.
– Откуда он узнал, что я вернулся? Лили пожала плечами.
– Я не расспрашиваю Боуна о его делах, а он меня – о моих, – сказала она. – Но знаешь, он чем-то взбешен. По крайней мере, он злее, чем обычно. У тебя что, неприятности с полицией?
– Вроде бы нет.
Она взяла со стойки бутылку «Теннесси» и налила ему стакан. Конкэннон залпом выпил. Алкоголь согрел его желудок, и он с нежностью посмотрел на бутылку, прекрасно зная, что не найдет на ее дне решения своих проблем. Потом налил себе еще.
Лили озабоченно посмотрела на него. Она была незлопамятна и не могла подолгу сердиться.
– У тебя все в порядке, Конкэннон?
– Я устал и неважно себя чувствую, но вообще-то все в порядке.
– Мне незачем повторять, что я тебя предупреждала. И тем не менее…
Конкэннон улыбнулся.
– Помню, помню. Отличное виски. Выпьешь со мной?
– Нет, спасибо. Мне нужно следить за кабаком. – Она беспомощно пожала плечами. – Можешь забрать бутылку наверх. А мне некогда.
– Ты просто прелесть, Лили, – искренне сказал Конкэннон.
– Если придет Боун, сказать ему, где ты?
– Скажи, скажи.
Он уже чувствовал небольшое головокружение. День выдался не из легких, и он опять забыл поесть.
Конкэннон поднялся наверх, налил себе виски из бутылки и удобно устроился в кресле. Он сделал несколько глотков и почувствовал, как алкоголь горячими волнами начал разливаться по его телу.
Вдруг дверь резко распахнулась, и на пороге возник Боун. В этом женском интерьере, среди украшений и кружевных занавесок, сержант казался вдвое крупнее обычного.
– Я оставил вам в отеле записку, где просил встретиться со мной тотчас же после приезда, – проворчал он.
– Я ее читал, но был занят другими делами. Присаживайтесь, Боун, отдохните.
Одутловатое лицо сержанта покраснело и блестело от пота. Он вошел в комнату, хлопнув дверью, и посмотрел вокруг.
– Типичная комната потаскухи, – сказал он, ухмыляясь. – Я смотрю, вы здесь как дома, Конкэннон.
Детектив промолчал, справляясь с подступившей злостью.
– Боун, последние несколько дней были для меня весьма утомительными, – сказал он наконец. – Я сильно раздражен. И не собираюсь выслушивать оскорбительные заявления в адрес моих друзей. Если вы по делу – говорите. Если нет – до свидания.
Боун словно получил пинок под зад. Глаза его вылезли из орбит.
– Вы пьяны, Конкэннон?
– Пока нет.
– Прекрасно, – сказал полицейский, садясь на один из резных стульев, – Расскажите о Дип-Форк. Вы виделись с Майером?
– Да.
– И что же? – Сержант нетерпеливо скрипнул зубами. – Он сказал вам, где Эйб Миллер?
– О Миллере он знал не больше, чем я. Ну, сказал, правда, что он женат и что у него ребенок. Вы это знали?
Боун помедлил, затем ответил:
– Нет. Что еще?
– Я убил двух человек.
Наступила такая напряженная тишина, что Сатана приподнялся на диване и посмотрел на Конкэннона, затем на Боуна.
– Мне кажется, – сказал Боун неожиданно тихо, – что вам следует начать с самого начала.
– Их звали Тюрк и Крой. Это вам о чем-нибудь говорит?
Боун покачал головой.
– Скоро вы получите рапорт помощника старшины, который занимается этим делом, и узнаете обо всем официальным путем.
Конкэннон рассказал о своих приключениях, начиная с засады на холмах и заканчивая перестрелкой у ручья.
Сержант смотрел поверх головы Конкэннона, погруженный в свои мысли.
– Как по-вашему, эти двое знали об ограблении? – спросил он, дослушав до конца.
– Мне кажется, они были членами банды.
Конкэннон рассказал, как Тюрк и Крой подстерегли Атену у пансиона, и от этого воспоминания у него опять похолодела спина.
Услыхав о двух тысячах долларов, которые бандиты дали Атене Аллард, Боун напрягся.
– Почему вы не сказали мне об этом раньше?
– Я хотел, чтобы они чувствовали себя в безопасности. Чтобы думали, что миссис Аллард приняла деньги и отступилась.
– Но это – сокрытие улики, Конкэннон! – Голос Боуна стал свистящим от гнева. – Я могу за это посадить вас за решетку!
Конкэннон поднял бутылку и припал к горлышку. Боун едва смог удержать себя в руках и лишь посмотрел на него испепеляющим взглядом.
Затем Конкэннон дорассказал всю историю до настоящего момента.
– Итак, миссис Аллард хочет, чтобы вы прекратили расследование, – сказал, подумав, Боун. – Возможно, она права. Вы над этим размышляли?
Конкэннон посмотрел на него.
– Что вы имеете в виду?
Боун по-волчьи оскалил зубы.
– Сколько времени вы уже занимаетесь этим делом? Неделю? А результат? Погибли два человека, вам намяли бока, а потом устроили на вас засаду. О Миллере вы ничего не узнали. Может быть, пора передать дело кому-нибудь другому?
– С удовольствием, если об этом распорядится Джон Эверс.
Боун задумался.
– Я вот размышляю о тех двоих, которых вы убили. Денег у них при себе не оказалось. Отчего же вы так уверены, что они участвовали в ограблении?
– Но ведь были же у них две тысячи долларов на подкуп миссис Аллард!
Снизу послышались крики и треск мебели.
Видимо, возникла потасовка. Шум постепенно становился все громче: похоже, дрались уже у игорных столов. Издали донеслись свистки полицейских. Боун и Конкэннон почти не обратили на все это внимания. Они смотрели друг на друга.
– Интересно, – спокойно говорил Конкэннон, пока внизу ломали столы, – сколько может зарабатывать сержант полиции в Оклахома-Сити?
Полицейский мгновенно понял намек.
– Едва хватает на жизнь, – сказал он сухо. – Если сержант честный…
На улице раздался револьверный выстрел, вслед за ним – крик, снова выстрел, еще один… Конкэннон вдруг вспомнил, как Боун ходил с ним в конюшню перед его поездкой в Дип-Форк. Он даже выбрал ему лошадь. Кто-то указал Тюрку и Крою маршрут, который ему предстояло проделать в тот день. Может быть, сержанту Марвину Боуну надоело жить на мизерное жалованье полисмена и он решил подзаработать на стороне?
Конкэннон посмотрел на сержанта, думая: «Не состоишь ли ты в банде, Боун? Ты, Миллер, Тюрк, Крой… Но где тогда деньги? И где Миллер?»
Со стороны мэрии к бару бежала группа полицейских. Послышалась возня и крики: это нарушителей порядка уводили в «Тополиную рощу», как местные шутники называли недавно построенную за мэрией тюрьму. Сержант Боун не обратил на шум никакого внимания. Он откинулся на спинку стула и скрестил огромные ручищи на груди.
– Я вижу, Конкэннон, что у вас появились какие-то соображения. Ну-ка, ну-ка?
Конкэннон улыбнулся.
– Я тут размышляю о совпадениях, Боун. Меня чуть не убили из-за вашего совета. Который, кстати, оказался не очень-то дельным. Вы посоветовали мне взять в конюшне серого мерина. Зачем? Чтобы убедиться, что бандиты не обознаются? Вот так мне все представляется. – Он наклонил бутылку, посмотрел на нее, но пить не стал. – Это между нами, Боун. Никто ведь нас не слышит. Ну, что, так все было или нет? Это вы поручили Тюрку и Крою убить меня?
Боун и глазом не моргнул.
– А зачем мне это было нужно?
– Вы решили, что я опасен. Не знаю, почему. Мне не удалось сделать ничего из того, что я задумал.
– Такие слухи распускать опасно, Конкэннон.
– Я и не распускаю. Мы ведь здесь одни. Вам никогда не приходило в голову, что не только полицейским сержантам иногда надоедает их работа? Думаете, жизнь железнодорожного детектива намного приятнее?
Боун засмеялся.
– Вы меня удивляете, Конкэннон. Вы что, хотите меня загнать в угол и забрать часть добычи?
– Почему бы и нет? Тюрк и Крой выбыли из игры, делиться с ними не нужно. К тому же это самый простой способ избавиться от меня. А вы этого очень хотите, судя по покушению.
Боун весело посмотрел на него.
– Понятно. Вы получаете свой кусок пирога, собираете вещички и уезжаете. Сколько вы хотели бы получить?
Конкэннон пожал плечами.
– По справедливости. Десять тысяч.
– А где гарантии, что вы сдержите обещание?
– Я могу написать вам расписку на десять тысяч долларов. Это позволит держать меня в руках.
Боун некоторое время сидел с отсутствующим видом. Затем наклонился вперед и протянул руку. Конкэннон удивленно отдал ему бутылку.
– Классное виски, – сказал сержант со вздохом, оторвавшись от горлышка. – Внизу такого ни за что не купишь. Все начнут показывать на меня пальцами и говорить: «Смотри-ка, Марвин Боун заодно с проститутками и игроками.» Но я поклялся никогда не продаваться проституткам и игрокам…
Он посмотрел на Конкэннона, откинулся на спинку стула и улыбнулся.
– Хотя у каждого своя цена. Как вы сказали, мы здесь одни, никто нас не слышит. У меня тоже была своя цена. Будет и у вас. Только, по-моему, речь пойдет не о деньгах…
Конкэннон почувствовал, как по спине побежали мурашки. Либо Боун пытался запугать его, либо был настолько уверен в себе, что мог говорить правду…
– Да, – продолжал сержант задумчиво. – Мы купим вас не за деньги… а при помощи женщины. А именно – вдовы вашего старого дружка Рэя Алларда. Жаль, – вздохнул он, – лучше бы вы продавались за деньги.
– В таком случае вам, возможно, придется скорее убить меня.
– Может быть, вас, а, может быть, Атену Аллард.
Сержант улыбнулся, как всегда хищно оскалив зубы.
– Если вы, конечно, не предпочтете прекратить поиски.
Конкэннон похолодел. В этом разговоре было что-то нереальное. Ему казалось, что он вот-вот проснется от кошмарного сна. Но Марвин Боун был вполне реальным. Это был все тот же здоровенный, тщеславный, хитрый и решительный полицейский, образцовый с виду, а на самом деле наемный бандит, вполне способный воспользоваться убийством как орудием нажима.
Боун резко встал, отдал Конкэннону бутылку виски и покачал головой.
– Похоже, я был прав, – сказал он, обращаясь словно к самому себе. – Я всегда говорил ему, что пугать вас бесполезно. И что рано или поздно вас придется убрать.
– Кому? – спросил Конкэннон.
Боун не услышал или не захотел услышать.
– Я ухожу, Конкэннон. Берегитесь.
Конкэннон услышал, как его будущий убийца спускается по лестнице, но ничего не мог поделать. О том, чтобы просить защиты у полиции, не могло быть и речи.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15
Пат Дункан, хозяин «Файн и Денди», встретил Конкэннона с явной враждебностью, но не удивился, увидев его целым и невредимым.
– Миссис Аллард нет, – сказал он, не дожидаясь вопроса.
– А где она?
Повар опустил глаза.
– Она… на кладбище.
…Рядом со свежевырытой могилой стоял катафалк с двумя черными лошадьми; вдоль белой ограды кладбища выстроились в ряд многочисленные экипажи. У могилы собралось человек тридцать; двое работников похоронной службы снимали с катафалка гроб.
– Важную персону хоронят? – спросил Конкэннон у одного из собравшихся.
– Еще бы! Лучшую девочку из «Ночной магии». Убили ножом во время драки; кое-кто из бывших клиентов пришел проводить ее в последний путь.
Худой священник в черном рединготе начал читать надгробную молитву. Присутствующие, главным образом мужчины, не проявляли к церемонии особого интереса. Они в ожидании стояли у готовой могилы, курили и задумчиво смотрели вдаль. Многие из них, вероятно, были пьяны, когда получили известие о похоронах, и теперь, казалось, сожалели, что пришли.
По другую сторону катафалка стоял человек, которого Конкэннон уже где-то видел, и беседовал с двумя могильщиками. Конкэннон вспомнил: это был Лоусон, хозяин похоронного бюро. Вот один из могильщиков отпустил какую-то шуточку, и Лоусон украдкой захихикал. Конкэннон прошел сквозь толпу и оказался рядом с ним.
– Мистер Лоусон, я ищу одну могилу и никак не найду. Не могли бы вы мне помочь?
Тот быстро обрел прежнюю серьезность.
– А, мистер Конкэннон, если не ошибаюсь? Ведь это вы приходили тогда с сержантом Боуном! Так чью же могилу вы разыскиваете?
– Могилу Рэя Алларда, железнодорожного детектива, который погиб во время нападения на поезд.
Лоусон на секунду задумался, затем лицо его прояснилось.
– Ага, помню. Последний сектор, вон за тем большим дубом. – Он вздохнул и изобразил на лице подобающую случаю печаль. – Аллард… Грустные были похороны. Теперь припоминаю. Грустные во всех отношениях…
– Что вы имеете в виду? Что они были печальнее всех остальных?
– По крайней мере, с моей точки зрения. Лучше меня никто в этих местах не устраивает похорон. Это вам все скажут. Все было очень прилично. За такую низкую плату, да еще с закрытым гробом… Получилось вполне, вполне прилично. Но я остался недоволен, хоть и сделал все, что мог…
Он грустно покачал головой, вспоминая эти похороны, которые не принесли ему никакого дохода.
– Большое спасибо за помощь, – сухо сказал Конкэннон.
Атену он увидел на песчаной дорожке за большим дубом. Перед ней на надгробной плите лежал скромный букет желтых осенних хризантем.
Конкэннон остановился, закурил сигарету и стал ждать. Теперь, придя сюда, он не очень отчетливо представлял свою цель. Атена ничего не могла сказать ему о Тюрке, Крое или Эйбе Миллере. И ничего нового – о Рэе. Он пришел только потому, что хотел ее увидеть.
Но он предпочел бы встретиться с ней в другом месте. Пусть даже в кафе или в той кондитерской. Где угодно, только не на кладбище. Но он не ушел. Он продолжал молча курить, наблюдая за ней. А она не знала или не хотела замечать, что за ней следят, и стояла у могилы бледная, красивая, неприступная, одна в целом мире…
Церемония погребения проститутки подходила к концу. Могильщики засыпали яму красной глиной; присутствовавшие уже рассаживались по своим экипажам. Спустя минуту все разошлись, и на месте остались только добросовестные мистер Лоусон и двое его подручных.
Атена наконец отошла от могилы и направилась к воротам. Ее бледность напугала Конкэннона, и он шагнул вперед.
– Вы хорошо себя чувствуете, миссис Аллард? – спросил он.
Она посмотрела сквозь него, словно не узнавая, затем с видимым усилием вспомнила, кто стоит перед ней.
– Мистер Конкэннон, – сказала она наконец. – Да, я в порядке. Спасибо.
«Как это нелепо, – подумал Конкэннон. – Я даже не решаюсь назвать ее по имени, а ей плевать, жив я или мертв».
– За оградой меня ждет фиакр, – сказал он. – Разрешите отвезти вас в город?
Она равнодушно кивнула:
– Хорошо.
Они молча пошли мимо могил. «Довольно большое кладбище для такого молодого городка, – подумал Конкэннон. Ему хотелось поговорить с ней о Рэе, о Дип-Форк, о двух бандитах, которых он убил. Но он не нашел нужных слов и лишь сказал:
– Осторожнее, здесь камни…
Он помог ей сесть в экипаж и уселся рядом:
– Вы в кафе?
Она покачала головой.
– Нет. К миссис Робертсон, пожалуйста.
Она даже не спросила, зачем он пришел на кладбище и что делал после их последней встречи.
– Могу я вас кое о чем попросить, мистер Конкэннон? – сказала она после длительного молчания.
– Да, мэм. О чем же?
– Мне уже не стоит оставаться здесь и спасать честное имя Рэя. Неважно, что о нем думают другие. Мне достаточно собственного мнения. Я прошу вас прекратить расследование.
Конкэннон посмотрел на нее.
– Позвольте спросить, почему?
– Я просто хочу обо всем забыть. Уехать и забыть…
– Уехать?
Она кивнула.
– В Канзас, к родителям.
Конкэннон испытал неприятное чувство, словно они говорят на разных языках. Никто из них не воспринимал ни единого слова собеседника.
– Но объясните, почему вы передумали? Три дня назад, перед моим отъездом в Дип-Форк, вы считали, что в мире нет ничего важнее, чем сохранить репутацию мужа.
– Я помню. Но я ошибалась. Мистер Конкэннон, неужели вы не можете понять: я хочу только одного – забыть!
Кучер повернул с Седьмой улицы на Бродвей.
– Боюсь, что железнодорожное расследование – более сложная вещь, чем вам может показаться, – медленно сказал Конкэннон. – Если я брошу это дело, им займется кто-нибудь другой. И я не смогу этому воспрепятствовать.
Лицо ее сохранило прежнее бесстрастное выражение.
– Конечно, вы правы, – сказала она, помолчав. – С моей стороны было глупо просить вас об этом.
– Вовсе нет. Я понимаю ваши чувства. И постараюсь, чтобы расследование шло как можно более корректно.
Она кивнула, думая уже о чем-то другом.
– Когда вы собираетесь ехать в Канзас? – спросил Конкэннон.
– Еще не знаю… Но скоро.
Кучер остановил лошадей у пансиона миссис Робертсон. Атена повернулась к Конкэннону и впервые за всю встречу посмотрела ему в глаза.
– Боюсь, что я доставила вам слишком много неприятностей, мистер Конкэннон…
– Нет, что вы!
– Извините меня, – сказала она, улыбнулась ему одними губами и ушла.
Кучер посмотрел на Конкэннона.
– Куда прикажете?
– В бар «День и ночь», на Банко-Эллей.
Ему вовсе не хотелось находиться в обществе Лили Ольсен, но пора было отчитываться перед сержантом Боуном.
Устроившись у бара, Лили кормила Сатану сардинами из фарфорового блюдца. Она посмотрела на Конкэннона с полным безразличием, словно он был самым обыкновенным клиентом.
– Тебя ищет Боун, – сказала она. – Просил, чтобы ты его подождал.
– Откуда он узнал, что я вернулся? Лили пожала плечами.
– Я не расспрашиваю Боуна о его делах, а он меня – о моих, – сказала она. – Но знаешь, он чем-то взбешен. По крайней мере, он злее, чем обычно. У тебя что, неприятности с полицией?
– Вроде бы нет.
Она взяла со стойки бутылку «Теннесси» и налила ему стакан. Конкэннон залпом выпил. Алкоголь согрел его желудок, и он с нежностью посмотрел на бутылку, прекрасно зная, что не найдет на ее дне решения своих проблем. Потом налил себе еще.
Лили озабоченно посмотрела на него. Она была незлопамятна и не могла подолгу сердиться.
– У тебя все в порядке, Конкэннон?
– Я устал и неважно себя чувствую, но вообще-то все в порядке.
– Мне незачем повторять, что я тебя предупреждала. И тем не менее…
Конкэннон улыбнулся.
– Помню, помню. Отличное виски. Выпьешь со мной?
– Нет, спасибо. Мне нужно следить за кабаком. – Она беспомощно пожала плечами. – Можешь забрать бутылку наверх. А мне некогда.
– Ты просто прелесть, Лили, – искренне сказал Конкэннон.
– Если придет Боун, сказать ему, где ты?
– Скажи, скажи.
Он уже чувствовал небольшое головокружение. День выдался не из легких, и он опять забыл поесть.
Конкэннон поднялся наверх, налил себе виски из бутылки и удобно устроился в кресле. Он сделал несколько глотков и почувствовал, как алкоголь горячими волнами начал разливаться по его телу.
Вдруг дверь резко распахнулась, и на пороге возник Боун. В этом женском интерьере, среди украшений и кружевных занавесок, сержант казался вдвое крупнее обычного.
– Я оставил вам в отеле записку, где просил встретиться со мной тотчас же после приезда, – проворчал он.
– Я ее читал, но был занят другими делами. Присаживайтесь, Боун, отдохните.
Одутловатое лицо сержанта покраснело и блестело от пота. Он вошел в комнату, хлопнув дверью, и посмотрел вокруг.
– Типичная комната потаскухи, – сказал он, ухмыляясь. – Я смотрю, вы здесь как дома, Конкэннон.
Детектив промолчал, справляясь с подступившей злостью.
– Боун, последние несколько дней были для меня весьма утомительными, – сказал он наконец. – Я сильно раздражен. И не собираюсь выслушивать оскорбительные заявления в адрес моих друзей. Если вы по делу – говорите. Если нет – до свидания.
Боун словно получил пинок под зад. Глаза его вылезли из орбит.
– Вы пьяны, Конкэннон?
– Пока нет.
– Прекрасно, – сказал полицейский, садясь на один из резных стульев, – Расскажите о Дип-Форк. Вы виделись с Майером?
– Да.
– И что же? – Сержант нетерпеливо скрипнул зубами. – Он сказал вам, где Эйб Миллер?
– О Миллере он знал не больше, чем я. Ну, сказал, правда, что он женат и что у него ребенок. Вы это знали?
Боун помедлил, затем ответил:
– Нет. Что еще?
– Я убил двух человек.
Наступила такая напряженная тишина, что Сатана приподнялся на диване и посмотрел на Конкэннона, затем на Боуна.
– Мне кажется, – сказал Боун неожиданно тихо, – что вам следует начать с самого начала.
– Их звали Тюрк и Крой. Это вам о чем-нибудь говорит?
Боун покачал головой.
– Скоро вы получите рапорт помощника старшины, который занимается этим делом, и узнаете обо всем официальным путем.
Конкэннон рассказал о своих приключениях, начиная с засады на холмах и заканчивая перестрелкой у ручья.
Сержант смотрел поверх головы Конкэннона, погруженный в свои мысли.
– Как по-вашему, эти двое знали об ограблении? – спросил он, дослушав до конца.
– Мне кажется, они были членами банды.
Конкэннон рассказал, как Тюрк и Крой подстерегли Атену у пансиона, и от этого воспоминания у него опять похолодела спина.
Услыхав о двух тысячах долларов, которые бандиты дали Атене Аллард, Боун напрягся.
– Почему вы не сказали мне об этом раньше?
– Я хотел, чтобы они чувствовали себя в безопасности. Чтобы думали, что миссис Аллард приняла деньги и отступилась.
– Но это – сокрытие улики, Конкэннон! – Голос Боуна стал свистящим от гнева. – Я могу за это посадить вас за решетку!
Конкэннон поднял бутылку и припал к горлышку. Боун едва смог удержать себя в руках и лишь посмотрел на него испепеляющим взглядом.
Затем Конкэннон дорассказал всю историю до настоящего момента.
– Итак, миссис Аллард хочет, чтобы вы прекратили расследование, – сказал, подумав, Боун. – Возможно, она права. Вы над этим размышляли?
Конкэннон посмотрел на него.
– Что вы имеете в виду?
Боун по-волчьи оскалил зубы.
– Сколько времени вы уже занимаетесь этим делом? Неделю? А результат? Погибли два человека, вам намяли бока, а потом устроили на вас засаду. О Миллере вы ничего не узнали. Может быть, пора передать дело кому-нибудь другому?
– С удовольствием, если об этом распорядится Джон Эверс.
Боун задумался.
– Я вот размышляю о тех двоих, которых вы убили. Денег у них при себе не оказалось. Отчего же вы так уверены, что они участвовали в ограблении?
– Но ведь были же у них две тысячи долларов на подкуп миссис Аллард!
Снизу послышались крики и треск мебели.
Видимо, возникла потасовка. Шум постепенно становился все громче: похоже, дрались уже у игорных столов. Издали донеслись свистки полицейских. Боун и Конкэннон почти не обратили на все это внимания. Они смотрели друг на друга.
– Интересно, – спокойно говорил Конкэннон, пока внизу ломали столы, – сколько может зарабатывать сержант полиции в Оклахома-Сити?
Полицейский мгновенно понял намек.
– Едва хватает на жизнь, – сказал он сухо. – Если сержант честный…
На улице раздался револьверный выстрел, вслед за ним – крик, снова выстрел, еще один… Конкэннон вдруг вспомнил, как Боун ходил с ним в конюшню перед его поездкой в Дип-Форк. Он даже выбрал ему лошадь. Кто-то указал Тюрку и Крою маршрут, который ему предстояло проделать в тот день. Может быть, сержанту Марвину Боуну надоело жить на мизерное жалованье полисмена и он решил подзаработать на стороне?
Конкэннон посмотрел на сержанта, думая: «Не состоишь ли ты в банде, Боун? Ты, Миллер, Тюрк, Крой… Но где тогда деньги? И где Миллер?»
Со стороны мэрии к бару бежала группа полицейских. Послышалась возня и крики: это нарушителей порядка уводили в «Тополиную рощу», как местные шутники называли недавно построенную за мэрией тюрьму. Сержант Боун не обратил на шум никакого внимания. Он откинулся на спинку стула и скрестил огромные ручищи на груди.
– Я вижу, Конкэннон, что у вас появились какие-то соображения. Ну-ка, ну-ка?
Конкэннон улыбнулся.
– Я тут размышляю о совпадениях, Боун. Меня чуть не убили из-за вашего совета. Который, кстати, оказался не очень-то дельным. Вы посоветовали мне взять в конюшне серого мерина. Зачем? Чтобы убедиться, что бандиты не обознаются? Вот так мне все представляется. – Он наклонил бутылку, посмотрел на нее, но пить не стал. – Это между нами, Боун. Никто ведь нас не слышит. Ну, что, так все было или нет? Это вы поручили Тюрку и Крою убить меня?
Боун и глазом не моргнул.
– А зачем мне это было нужно?
– Вы решили, что я опасен. Не знаю, почему. Мне не удалось сделать ничего из того, что я задумал.
– Такие слухи распускать опасно, Конкэннон.
– Я и не распускаю. Мы ведь здесь одни. Вам никогда не приходило в голову, что не только полицейским сержантам иногда надоедает их работа? Думаете, жизнь железнодорожного детектива намного приятнее?
Боун засмеялся.
– Вы меня удивляете, Конкэннон. Вы что, хотите меня загнать в угол и забрать часть добычи?
– Почему бы и нет? Тюрк и Крой выбыли из игры, делиться с ними не нужно. К тому же это самый простой способ избавиться от меня. А вы этого очень хотите, судя по покушению.
Боун весело посмотрел на него.
– Понятно. Вы получаете свой кусок пирога, собираете вещички и уезжаете. Сколько вы хотели бы получить?
Конкэннон пожал плечами.
– По справедливости. Десять тысяч.
– А где гарантии, что вы сдержите обещание?
– Я могу написать вам расписку на десять тысяч долларов. Это позволит держать меня в руках.
Боун некоторое время сидел с отсутствующим видом. Затем наклонился вперед и протянул руку. Конкэннон удивленно отдал ему бутылку.
– Классное виски, – сказал сержант со вздохом, оторвавшись от горлышка. – Внизу такого ни за что не купишь. Все начнут показывать на меня пальцами и говорить: «Смотри-ка, Марвин Боун заодно с проститутками и игроками.» Но я поклялся никогда не продаваться проституткам и игрокам…
Он посмотрел на Конкэннона, откинулся на спинку стула и улыбнулся.
– Хотя у каждого своя цена. Как вы сказали, мы здесь одни, никто нас не слышит. У меня тоже была своя цена. Будет и у вас. Только, по-моему, речь пойдет не о деньгах…
Конкэннон почувствовал, как по спине побежали мурашки. Либо Боун пытался запугать его, либо был настолько уверен в себе, что мог говорить правду…
– Да, – продолжал сержант задумчиво. – Мы купим вас не за деньги… а при помощи женщины. А именно – вдовы вашего старого дружка Рэя Алларда. Жаль, – вздохнул он, – лучше бы вы продавались за деньги.
– В таком случае вам, возможно, придется скорее убить меня.
– Может быть, вас, а, может быть, Атену Аллард.
Сержант улыбнулся, как всегда хищно оскалив зубы.
– Если вы, конечно, не предпочтете прекратить поиски.
Конкэннон похолодел. В этом разговоре было что-то нереальное. Ему казалось, что он вот-вот проснется от кошмарного сна. Но Марвин Боун был вполне реальным. Это был все тот же здоровенный, тщеславный, хитрый и решительный полицейский, образцовый с виду, а на самом деле наемный бандит, вполне способный воспользоваться убийством как орудием нажима.
Боун резко встал, отдал Конкэннону бутылку виски и покачал головой.
– Похоже, я был прав, – сказал он, обращаясь словно к самому себе. – Я всегда говорил ему, что пугать вас бесполезно. И что рано или поздно вас придется убрать.
– Кому? – спросил Конкэннон.
Боун не услышал или не захотел услышать.
– Я ухожу, Конкэннон. Берегитесь.
Конкэннон услышал, как его будущий убийца спускается по лестнице, но ничего не мог поделать. О том, чтобы просить защиты у полиции, не могло быть и речи.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15