иногда попадались даже традиционные котелки. Небо было ясным для Лондона в это время года; пятна пурпурного заката то здесь, то там проглядывали среди крыш домов.
Двери «Мерси-клуба», частного клуба для иностранцев-игроков в карты, хозяином которого являлся Терон Хайд, отворились. Из-за дверей показался коротко остриженный мужчина в чересчур ладно скроенном твидовом пиджаке; он вышел на крыльцо, осмотрелся по сторонам.
Эшбрук взглянул на часы.
Пора.
Он открыл дверь «Ягуара», ступил на тротуар, в уши ему ударил водопад звуков. Человек в твидовом пиджаке пристально посмотрел на него, и Эшбрук кивнул. Эшбрук склонился к двери машины и произнес достаточно громко, чтобы его друг, Сол Ротштейн, мог слышать его:
— Филип, в течение ближайших пятнадцати минут вы мне не понадобитесь. Если хотите, можете выпить кофе.
Он захлопнул дверь машины и направился к крыльцу, где, уставившись на него, ждал человек в твидовом пиджаке.
— Я полагаю, вы работаете у мистера Хайда? — Он старался даже не думать о докторе Джекиле.
— Мистер Эшбрук?
— Да.
— Мистер Хайд не говорил, что вы постоянно живете в Лондоне.
— А-а, вы имеете в виду Филипа. Он работает шофером у одного моего старого друга. Я одолжил его на время. А вы американец?
— Бывший. Прошу вас, входите.
Швейцар открыл дверь, как только они подошли к ней. Телохранитель, или лакей, или кто он там был, пропустил Эшбрука вперед, чтобы рассмотреть возможные видимые признаки наличия оружия. Эшбрук миновал дверной проем и ступил на покрытый ковром пол фойе; раздался звук звонка. «Детектор металла», — подумал Эшбрук.
— Очевидно, ключи? — рука человека полезла за пазуху, то ли за чем-то совершенно невинным, то ли за пистолетом, который мог находиться в кобуре под мышкой.
Эшбрук взглянул на него и улыбнулся.
— Это мой пистолет. Может, он пока побудет у вас?
— Просто положите его на стол, вон там, прошу вас, — все еще держа руку за пазухой, человек кивком головы указал на маленький столик у самого входа с миниатюрной лампой на нем.
Очень медленно Эшбрук достал «Беретту» образца 1934 года из-под пиджака и положил ее на стол. «Беретта», которую он позаимствовал из «бардачка» в машине Ротштейна, представляла собой полноценное оружие, проследить происхождение которого было невозможно. «Вальтер» 22-го калибра остался лежать в кармане пиджака.
— Мне еще раз пройти через детектор? — Эшбрук двинулся по направлению к двери.
Человек в твидовом пиджаке наконец вытащил правую руку из-под пиджака, в ней оказалась всего-навсего сигарета. Закурив, он выдохнул сквозь клубы дыма:
— Нет, пожалуй, не стоит.
— Я с удовольствием, как пожелаете.
Твидовый пиджак отрицательно покачал головой и начал спускаться по низкой лестнице в конце фойе. Эшбрук пожал плечами и направился вслед за ним. Все прошло чересчур просто, но иногда очевидное проходило именно так.
Массивные часы в углу напоминали странную помесь высоких напольных часов и часов с кукушкой. Эшбрук заметил время. Если часы шли правильно, примерно через четыре минуты Сол Ротштейн и его ребята из «Моссада» пойдут на штурм через парадный и задний входы.
Они миновали приятно обставленную гостиную с креслами, разбросанными в милом беспорядке, с громадным камином у задней стены и с лампами на читальных столиках у каждого кресла.
— Сегодня клуб выходной?
— Обычно в это время здесь затишье. Клиенты собираются позже. Возможно, мистер Хайд предложит вам стать членом клуба. Поскольку вы не британец, вас могут принять.
— А как насчет моего банковского счета?
— Этот вопрос вам придется обсудить непосредственно с мистером Хайдом.
Эшбрук лишь кивнул.
Они поднялись по еще одной низкой лестнице и попали в широкий, отделанный в одном стиле с гостиной, коридор: панели на стенах, приглушенное освещение, мягкий ковер; они миновали его в полном молчании. Возможно, где-то в коридоре находился еще один детектор металла, либо, возможно, Хили — Господи, до чего перетрусил бы Хили и его ребята, знай они, что израильтяне собираются похитить Хайда — возможно, Хили настолько доверяли здесь, что Хайд приказал снять всю охрану.
Если дело обстояло именно так, то Хайд не просто злодей, он еще и дурак.
Они подошли к двери, твидовый пиджак сдвинул влево настенный светильник, за которым оказался замок. Самозванный бывший американец вставил ключ в замочную скважину, и деревянная дверь, как и две предыдущие, пройденные Эшбруком, приоткрылась, раздался звонок. Человек распахнул дверь настежь, за нею оказалась еще одна дверь, на этот раз железная. Твидовый пиджак достал еще один ключ, отворил ее. Эшбрук увидел роскошно отделанную кабину частного лифта, явно сделанную из нержавеющей стали.
— Вверх, вниз? — поинтересовался Эшбрук.
— В сторону, — ухмыльнулся в ответ твидовый пиджак. Он жестом предложил Эшбруку войти, раздался звук пневматического механизма, и дверь моментально захлопнулась, твидовый пиджак остался за ней.
Кабина пришла в движение. И действительно, двигалась она вбок, справа налево. Кабина остановилась, затем, насколько мог определить Эшбрук, она развернулась на 180 градусов.
Дверь оставалась закрытой.
Из динамика, расположенного возле телефона вызова диспетчера, раздался голос. В нем слышался сильный британский акцент, и, казалось, он принадлежал скорее женщине, чем мужчине.
— Мистер Эшбрук, моя электронная система обнаружения металла подсказывает мне, что у вас при себе оружие. Сейчас в стене откроется ящик, прошу вас положить в него ваш пистолет.
Панель возле телефона вызова диспетчера отворилась, Том Эшбрук достал из кармана свой миниатюрный «Вальтер» 22-го калибра и положил его в ящик.
— Запасные обоймы могут остаться у вас. Вы получите пистолет обратно, когда будете покидать здание.
— Благодарю вас. Кстати, я спрашивал вашего большого друга там, в фойе, надо ли мне было пройти еще раз систему охранной сигнализации.
— Я бы не советовал вам теперь проходить рентген по меньшей мере в течение года. Вы только что получили дозу облучения, эквивалентную шести рентгеновским обследованиям. — Не было слышно ни капли иронии в этом бесцветном, слегка раздражающем голосе.
— Чудесно. Я всегда мечтал излучать отличное здоровье.
Раздался приглушенный смех, дверь отворилась. В дальнем конце длинного, скорее даже узкого кабинета Эшбрук увидел сидящего за столом мужчину. Но, в отличие от обстановки в помещениях клуба, которые Эшбрук проходил в сопровождении человека в твидовом пиджаке, оформление кабинета скорее подошло бы женщине, чем мужчине. Здесь были даже занавески, в данный момент раздвинутые. «Солнечный свет сюда впускают по расписанию», — подумал Эшбрук; впрочем, вид из окна был искажен настолько, что было ясно, что комнату и внешний мир разделяет не простое стекло, а несколько слоев плексигласа.
Мужчина — довольно хлипкий на вид — поднялся из-за безупречно чистого и пустого стола.
— Я Терон Хайд, мистер Эшбрук. — На Хайде был серый костюм довольно странного оттенка, казалось, — хотя, возможно, виновато было освещение, — что ткань слегка отливала розовым.
Эшбрук вышел из лифта и медленно направился к столу. Подойдя ближе, он понял, что дело было не в игре света и тени, костюм и в самом деле был с розовым оттенком.
— Рад познакомиться с вами. Приношу свои извинения по поводу пистолета, но, поскольку до сего дня мы не были знакомы, я не имел представления, чего можно ожидать от вас.
— Израильский, не так ли?
— «Вальтер», немецкого производства.
— Я говорю об источнике, а не о производителе.
— Вы поймали меня на слове. Я знаю, что израильтяне иногда используют «Вальтер» 22-го калибра, но этот пистолет мне достал один мой старый приятель, торговец оружием. — В какой-то степени это соответствовало правде.
Он прикинул время. Осталось еще две минуты, затем ребята Сола Ротштейна пойдут на штурм. Подойдя еще ближе к столу, Эшбрук оглядел стены по обеим сторонам лифта. Не было никаких признаков того, что его пистолет находится где-то здесь.
— Я бы не хотел обижать вас, мистер Эшбрук, — произнес Терон Хайд, направляясь к углу стола, — но я так же точно ценю свое время, как вы — свое. Чем именно я могу быть вам полезен? И прошу вас, садитесь.
Эшбрук подошел к креслу, на которое ему указала вялая рука Хайда, но не сел.
— Насколько мне известно, вы занимаетесь крупнооптовой торговлей наркотиками по всему миру с целью сбора средств для финансирования террористической деятельности и покупки оружия.
Хайд даже не моргнул глазом.
Эшбрук наконец сел.
— Мой зять, Дэвид Холден, один из лидеров «Патриотов Соединенных Штатов», был похищен подразделением «Фронта Освобождения Северной Америки»; я надеюсь, вы можете рассказать мне, кто поставляет наркотики, которые ввозятся в Северную Америку и продаются на улицах с целью финансирования деятельности ФОСА. Вы ведь можете, не так ли?
Хайд уселся на ближайший угол своего обтянутого кожей стола.
— Вы задаете чересчур откровенные вопросы, мистер Эшбрук. Я испытываю большое сожаление в связи с возможной судьбой вашего сына — или, точнее, зятя, — но у вас, к несчастью, неверные сведения.
— Сведения у меня абсолютно достоверные, сэр. Но должен ли я понимать вас так, что вы ничем не поможете мне?
— Мне нечем помочь вам.
— Вернее, вы не хотите, — поправил его Эшбрук.
Было видно, как все тело Хайда напряглось, и пальцы его левой руки, до этого постукивавшие по краю громоздкой подставки для карандашей, двинулись к ее середине.
Кнопка тревоги, скорее всего. Не вставая, держа руки на коленях, Эшбрук быстро произнес:
— На вашем месте я бы обдумал ответ еще раз, мистер Хайд. — Еще примерно полминуты, подсказывали ему внутренние часы, и люди Сола Ротштейна пойдут на штурм. — Но если вы не передумаете, — а от вас мне нужно лишь имя человека, который мог бы дать мне нужные сведения, — тогда мне придется обратиться в другое место. — Теперь он медленно встал, рука Хайда больше не двигалась. — Благодарю вас за уделенное мне время.
Хайд усмехнулся.
— Я рад видеть, что вы разумный человек, мистер Эшбрук. Всего хорошего.
— Скорее, спокойной ночи, — улыбнулся Эшбрук, бросив взгляд на часы. «В точку!» — чуть было не вскрикнул он.
— В самом деле, спокойной ночи.
Эшбруку не подали руки, он не предложил свою. Он повернулся и направился к лифту. Где же люди Ротштейна?
Тут он почувствовал за спиной какое-то движение. Пронзительно закричал Терон Хайд.
Эшбрук круто развернулся. Правая рука Хайда больше не лежала расслабленно на столе; он колотил ею по подставке для карандашей — наверняка сигнал тревоги был бесшумным, не было слышно ни звонков, ни сирены. В окне виднелись искаженные силуэты людей в масках; похожий на огнетушитель аппарат выплюнул струю жидкости и комнату заполнил такой знакомый запах, запах бензина.
Посреди плексигласового окна разрасталась дыра; в нее влетела граната. Дыра в окне все увеличивалась. Эшбрук зажал уши ладонями и отвернул лицо; закрыв глаза, он пытался укрыться от слепящего всполоха огня, свет которого проникал даже сквозь плотно сжатые веки. В ушах слегка звенело.
Он почувствовал, что падает на колени.
Когда Эшбрук поднялся, люди Ротштейна уже врывались внутрь через дыру в окне. Терон Хайд корчился на полу, пронзительно вопя. Один из людей Ротштейна что-то кричал, но Эшбрук не мог разобрать слов. Человек Ротштейна выхватил пистолет «Вальтер» с глушителем и приготовился стрелять, Эшбрук упал на пол.
Раздался звук приглушенного выстрела, по крайней мере, должен был раздаться, но Эшбрук не услышал его.
Эшбрук перекатился на спину и посмотрел на дверь лифта.
Твидовый пиджак. В левой руке он держал пистолет, в правой у него был мини-автомат «Узи». Но тут его колени подогнулись, и он упал в открытую дверь лифта, которая тут же захлопнулась, зажав неподвижное тело.
Эшбрук поднялся на ноги.
Все тот же израильтянин, застреливший человека в твидовом пиджаке, сунул ему пистолет, глушитель и запасной магазин.
Эшбрук взял пистолет, снял его с предохранителя, положил палец на спусковой крючок. Израильтянин жестом приказал ему следить за дверью лифта. Эшбрук подчинился.
Внезапно, буквально через несколько секунд, он услышал приглушенный рокот человеческого голоса:
— Идемте, сэр! Мы уходим!
Эшбрук повернулся прочь от лифта, бросился к дыре в окне, мимо двух израильтян с автоматами наизготовку, охранявших подходы к окну с обеих сторон.
Он поспешил выскочить наружу, в свежесть вечернего воздуха, прочь от тошнотворного запаха бензина.
— Бензин, — произнес один из израильтян. — Лучшее средство для разрушения плексигласа.
Эшбрук кивнул, сунул поставленный на предохранитель «Вальтер» под пиджак.
Фургон. Хайд уже исчез внутри.
Эшбрук начал было карабкаться вслед за ним, но его оттащили в сторону. «Мерседес». Эшбрук бросился к нему; израильтянин, сунувший ему пистолет, и те двое, что охраняли отход, двинулись вслед за ним. Эшбрук без сил рухнул на заднее сидение, рядом с ним сел один из тех, у кого был автомат «Узи», затем тот, кто передал ему пистолет. Второй стрелок с автоматом едва успел прыгнуть на переднее сидение возле водителя, и, не успели захлопнуться двери, как «Мерседес» рванул прочь.
Фургон уже исчез за углом в конце квартала.
Томас Эшбрук вертел пистолет в руках, щелкая предохранителем.
— Я уже далеко не так молод, как раньше, Сол, — сказал он своему другу, сидевшему за рулем «Мерседеса».
— Мы все уже далеко не молоды, Том. Но ты только представь себе, какую захватывающую историю ты расскажешь Дайане, — и Сол Ротштейн засмеялся. Том Эшбрук последовал его примеру. Приключение действительно было захватывающим. Но какое-то шестое чувство подсказывало ему, что все только начинается. И новизна ощущений может очень скоро пройти.
Глава седьмая
Девять оставшихся в живых стрелков заняли свои позиции, хотя Дэвиду Холдену все еще было не ясно, в чем состояла их задача. Судя по их расположению, они могли предпринять попытку штурма хижины, либо просто собирались стереть ее с лица земли автоматным и пулеметным огнем.
В поясной кобуре у Холдена находился «Магнум» калибра 357, снаряженный патронами «Спешиал Плюс» 38-го калибра. Через плечо висела автоматическая винтовка М-16, снаряженная двадцатизарядным магазином, еще два двадцатизарядных магазина и один тридцатизарядный лежали в вещмешке. Он почти физически ощущал запах сигарет из открытой пачки «Кэмэла», однако обстоятельства до сих пор не позволили ему закурить.
Холден подтянул ремень винтовки.
Потом поднял свой лук.
Положил стрелу.
Их все еще оставалось девять.
Он натянул лук…
Холден прицелился прямо в спинной хребет ближайшего к нему стрелка, который стоял, пригнувшись, в чаще кустарника, за ярко-зеленой, сверкающей на солнце листвой. Сразу за кустарником начинались камни.
Человек слегка переменил положение.
Холден прицелился достаточно точно, однако определить угол подъема при выстреле было довольно сложно; именно поэтому он и выбрал в качестве цели спинной хребет. Попадание в любую его точку сделает свое дело.
Холден выпустил стрелу.
Тело человека на какую-то секунду одеревенело.
Затем он завалился вперед.
Руки дрожали, дергались, однако это была всего лишь предсмертная агония.
Теперь их осталось только восемь.
Оглядываясь по сторонам, Дэвид Холден бросился вперед, держа копье наготове. Однако копье уже было ни к чему.
Холден торопливо сорвал винтовку М-16 с мертвого тела. На трупе был ремень с кобурой армейского образца, на нем стояло клеймо «Сделано на Тайване». К ремням крест-накрест крепилась еще одна кобура. Холден открыл ее. Внутри он обнаружил автоматический пистолет «Стар» калибра девять миллиметров, сравнительно недавно выпущенное оружие большой поражающей силы. Отличный пистолет — один из бойцов в лагере «Патриотов» забрал такой же к себе домой. «Дом», — прошептал Холден. Грубо сколоченный забор, скопище хижин и палаток. Душ с солнечным подогревом, остывшая и заново разогретая после боевой вылазки еда. Рози. На мгновение он закрыл глаза. Великолепное оружие — «Стар». Однако тот, что попался ему, был в плохом состоянии, казалось, по нему проехал грузовик. Но боеприпасы к нему — Холден проверил запасные обоймы на поясе — находились в отличном состоянии.
Он забрал винтовку М-16, пояс с кобурой, ранец, патроны к пистолету и несколько магазинов к винтовке. К сожалению, магазины и винтовка были в таком же плохом состоянии, как и помятый пистолет. Холден также взял себе дешевый армейский нож швейцарского производства и шоколадный батончик «Сникерс», на вид казавшийся свежим. Хотя он раньше и не любил орехов, сейчас его желудок разрывался от голода, поэтому он прихватил и батончик.
Документов у мертвеца не оказалось.
Дэвид Холден собрал свои новые приобретения и бесшумно скрылся в зарослях.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14
Двери «Мерси-клуба», частного клуба для иностранцев-игроков в карты, хозяином которого являлся Терон Хайд, отворились. Из-за дверей показался коротко остриженный мужчина в чересчур ладно скроенном твидовом пиджаке; он вышел на крыльцо, осмотрелся по сторонам.
Эшбрук взглянул на часы.
Пора.
Он открыл дверь «Ягуара», ступил на тротуар, в уши ему ударил водопад звуков. Человек в твидовом пиджаке пристально посмотрел на него, и Эшбрук кивнул. Эшбрук склонился к двери машины и произнес достаточно громко, чтобы его друг, Сол Ротштейн, мог слышать его:
— Филип, в течение ближайших пятнадцати минут вы мне не понадобитесь. Если хотите, можете выпить кофе.
Он захлопнул дверь машины и направился к крыльцу, где, уставившись на него, ждал человек в твидовом пиджаке.
— Я полагаю, вы работаете у мистера Хайда? — Он старался даже не думать о докторе Джекиле.
— Мистер Эшбрук?
— Да.
— Мистер Хайд не говорил, что вы постоянно живете в Лондоне.
— А-а, вы имеете в виду Филипа. Он работает шофером у одного моего старого друга. Я одолжил его на время. А вы американец?
— Бывший. Прошу вас, входите.
Швейцар открыл дверь, как только они подошли к ней. Телохранитель, или лакей, или кто он там был, пропустил Эшбрука вперед, чтобы рассмотреть возможные видимые признаки наличия оружия. Эшбрук миновал дверной проем и ступил на покрытый ковром пол фойе; раздался звук звонка. «Детектор металла», — подумал Эшбрук.
— Очевидно, ключи? — рука человека полезла за пазуху, то ли за чем-то совершенно невинным, то ли за пистолетом, который мог находиться в кобуре под мышкой.
Эшбрук взглянул на него и улыбнулся.
— Это мой пистолет. Может, он пока побудет у вас?
— Просто положите его на стол, вон там, прошу вас, — все еще держа руку за пазухой, человек кивком головы указал на маленький столик у самого входа с миниатюрной лампой на нем.
Очень медленно Эшбрук достал «Беретту» образца 1934 года из-под пиджака и положил ее на стол. «Беретта», которую он позаимствовал из «бардачка» в машине Ротштейна, представляла собой полноценное оружие, проследить происхождение которого было невозможно. «Вальтер» 22-го калибра остался лежать в кармане пиджака.
— Мне еще раз пройти через детектор? — Эшбрук двинулся по направлению к двери.
Человек в твидовом пиджаке наконец вытащил правую руку из-под пиджака, в ней оказалась всего-навсего сигарета. Закурив, он выдохнул сквозь клубы дыма:
— Нет, пожалуй, не стоит.
— Я с удовольствием, как пожелаете.
Твидовый пиджак отрицательно покачал головой и начал спускаться по низкой лестнице в конце фойе. Эшбрук пожал плечами и направился вслед за ним. Все прошло чересчур просто, но иногда очевидное проходило именно так.
Массивные часы в углу напоминали странную помесь высоких напольных часов и часов с кукушкой. Эшбрук заметил время. Если часы шли правильно, примерно через четыре минуты Сол Ротштейн и его ребята из «Моссада» пойдут на штурм через парадный и задний входы.
Они миновали приятно обставленную гостиную с креслами, разбросанными в милом беспорядке, с громадным камином у задней стены и с лампами на читальных столиках у каждого кресла.
— Сегодня клуб выходной?
— Обычно в это время здесь затишье. Клиенты собираются позже. Возможно, мистер Хайд предложит вам стать членом клуба. Поскольку вы не британец, вас могут принять.
— А как насчет моего банковского счета?
— Этот вопрос вам придется обсудить непосредственно с мистером Хайдом.
Эшбрук лишь кивнул.
Они поднялись по еще одной низкой лестнице и попали в широкий, отделанный в одном стиле с гостиной, коридор: панели на стенах, приглушенное освещение, мягкий ковер; они миновали его в полном молчании. Возможно, где-то в коридоре находился еще один детектор металла, либо, возможно, Хили — Господи, до чего перетрусил бы Хили и его ребята, знай они, что израильтяне собираются похитить Хайда — возможно, Хили настолько доверяли здесь, что Хайд приказал снять всю охрану.
Если дело обстояло именно так, то Хайд не просто злодей, он еще и дурак.
Они подошли к двери, твидовый пиджак сдвинул влево настенный светильник, за которым оказался замок. Самозванный бывший американец вставил ключ в замочную скважину, и деревянная дверь, как и две предыдущие, пройденные Эшбруком, приоткрылась, раздался звонок. Человек распахнул дверь настежь, за нею оказалась еще одна дверь, на этот раз железная. Твидовый пиджак достал еще один ключ, отворил ее. Эшбрук увидел роскошно отделанную кабину частного лифта, явно сделанную из нержавеющей стали.
— Вверх, вниз? — поинтересовался Эшбрук.
— В сторону, — ухмыльнулся в ответ твидовый пиджак. Он жестом предложил Эшбруку войти, раздался звук пневматического механизма, и дверь моментально захлопнулась, твидовый пиджак остался за ней.
Кабина пришла в движение. И действительно, двигалась она вбок, справа налево. Кабина остановилась, затем, насколько мог определить Эшбрук, она развернулась на 180 градусов.
Дверь оставалась закрытой.
Из динамика, расположенного возле телефона вызова диспетчера, раздался голос. В нем слышался сильный британский акцент, и, казалось, он принадлежал скорее женщине, чем мужчине.
— Мистер Эшбрук, моя электронная система обнаружения металла подсказывает мне, что у вас при себе оружие. Сейчас в стене откроется ящик, прошу вас положить в него ваш пистолет.
Панель возле телефона вызова диспетчера отворилась, Том Эшбрук достал из кармана свой миниатюрный «Вальтер» 22-го калибра и положил его в ящик.
— Запасные обоймы могут остаться у вас. Вы получите пистолет обратно, когда будете покидать здание.
— Благодарю вас. Кстати, я спрашивал вашего большого друга там, в фойе, надо ли мне было пройти еще раз систему охранной сигнализации.
— Я бы не советовал вам теперь проходить рентген по меньшей мере в течение года. Вы только что получили дозу облучения, эквивалентную шести рентгеновским обследованиям. — Не было слышно ни капли иронии в этом бесцветном, слегка раздражающем голосе.
— Чудесно. Я всегда мечтал излучать отличное здоровье.
Раздался приглушенный смех, дверь отворилась. В дальнем конце длинного, скорее даже узкого кабинета Эшбрук увидел сидящего за столом мужчину. Но, в отличие от обстановки в помещениях клуба, которые Эшбрук проходил в сопровождении человека в твидовом пиджаке, оформление кабинета скорее подошло бы женщине, чем мужчине. Здесь были даже занавески, в данный момент раздвинутые. «Солнечный свет сюда впускают по расписанию», — подумал Эшбрук; впрочем, вид из окна был искажен настолько, что было ясно, что комнату и внешний мир разделяет не простое стекло, а несколько слоев плексигласа.
Мужчина — довольно хлипкий на вид — поднялся из-за безупречно чистого и пустого стола.
— Я Терон Хайд, мистер Эшбрук. — На Хайде был серый костюм довольно странного оттенка, казалось, — хотя, возможно, виновато было освещение, — что ткань слегка отливала розовым.
Эшбрук вышел из лифта и медленно направился к столу. Подойдя ближе, он понял, что дело было не в игре света и тени, костюм и в самом деле был с розовым оттенком.
— Рад познакомиться с вами. Приношу свои извинения по поводу пистолета, но, поскольку до сего дня мы не были знакомы, я не имел представления, чего можно ожидать от вас.
— Израильский, не так ли?
— «Вальтер», немецкого производства.
— Я говорю об источнике, а не о производителе.
— Вы поймали меня на слове. Я знаю, что израильтяне иногда используют «Вальтер» 22-го калибра, но этот пистолет мне достал один мой старый приятель, торговец оружием. — В какой-то степени это соответствовало правде.
Он прикинул время. Осталось еще две минуты, затем ребята Сола Ротштейна пойдут на штурм. Подойдя еще ближе к столу, Эшбрук оглядел стены по обеим сторонам лифта. Не было никаких признаков того, что его пистолет находится где-то здесь.
— Я бы не хотел обижать вас, мистер Эшбрук, — произнес Терон Хайд, направляясь к углу стола, — но я так же точно ценю свое время, как вы — свое. Чем именно я могу быть вам полезен? И прошу вас, садитесь.
Эшбрук подошел к креслу, на которое ему указала вялая рука Хайда, но не сел.
— Насколько мне известно, вы занимаетесь крупнооптовой торговлей наркотиками по всему миру с целью сбора средств для финансирования террористической деятельности и покупки оружия.
Хайд даже не моргнул глазом.
Эшбрук наконец сел.
— Мой зять, Дэвид Холден, один из лидеров «Патриотов Соединенных Штатов», был похищен подразделением «Фронта Освобождения Северной Америки»; я надеюсь, вы можете рассказать мне, кто поставляет наркотики, которые ввозятся в Северную Америку и продаются на улицах с целью финансирования деятельности ФОСА. Вы ведь можете, не так ли?
Хайд уселся на ближайший угол своего обтянутого кожей стола.
— Вы задаете чересчур откровенные вопросы, мистер Эшбрук. Я испытываю большое сожаление в связи с возможной судьбой вашего сына — или, точнее, зятя, — но у вас, к несчастью, неверные сведения.
— Сведения у меня абсолютно достоверные, сэр. Но должен ли я понимать вас так, что вы ничем не поможете мне?
— Мне нечем помочь вам.
— Вернее, вы не хотите, — поправил его Эшбрук.
Было видно, как все тело Хайда напряглось, и пальцы его левой руки, до этого постукивавшие по краю громоздкой подставки для карандашей, двинулись к ее середине.
Кнопка тревоги, скорее всего. Не вставая, держа руки на коленях, Эшбрук быстро произнес:
— На вашем месте я бы обдумал ответ еще раз, мистер Хайд. — Еще примерно полминуты, подсказывали ему внутренние часы, и люди Сола Ротштейна пойдут на штурм. — Но если вы не передумаете, — а от вас мне нужно лишь имя человека, который мог бы дать мне нужные сведения, — тогда мне придется обратиться в другое место. — Теперь он медленно встал, рука Хайда больше не двигалась. — Благодарю вас за уделенное мне время.
Хайд усмехнулся.
— Я рад видеть, что вы разумный человек, мистер Эшбрук. Всего хорошего.
— Скорее, спокойной ночи, — улыбнулся Эшбрук, бросив взгляд на часы. «В точку!» — чуть было не вскрикнул он.
— В самом деле, спокойной ночи.
Эшбруку не подали руки, он не предложил свою. Он повернулся и направился к лифту. Где же люди Ротштейна?
Тут он почувствовал за спиной какое-то движение. Пронзительно закричал Терон Хайд.
Эшбрук круто развернулся. Правая рука Хайда больше не лежала расслабленно на столе; он колотил ею по подставке для карандашей — наверняка сигнал тревоги был бесшумным, не было слышно ни звонков, ни сирены. В окне виднелись искаженные силуэты людей в масках; похожий на огнетушитель аппарат выплюнул струю жидкости и комнату заполнил такой знакомый запах, запах бензина.
Посреди плексигласового окна разрасталась дыра; в нее влетела граната. Дыра в окне все увеличивалась. Эшбрук зажал уши ладонями и отвернул лицо; закрыв глаза, он пытался укрыться от слепящего всполоха огня, свет которого проникал даже сквозь плотно сжатые веки. В ушах слегка звенело.
Он почувствовал, что падает на колени.
Когда Эшбрук поднялся, люди Ротштейна уже врывались внутрь через дыру в окне. Терон Хайд корчился на полу, пронзительно вопя. Один из людей Ротштейна что-то кричал, но Эшбрук не мог разобрать слов. Человек Ротштейна выхватил пистолет «Вальтер» с глушителем и приготовился стрелять, Эшбрук упал на пол.
Раздался звук приглушенного выстрела, по крайней мере, должен был раздаться, но Эшбрук не услышал его.
Эшбрук перекатился на спину и посмотрел на дверь лифта.
Твидовый пиджак. В левой руке он держал пистолет, в правой у него был мини-автомат «Узи». Но тут его колени подогнулись, и он упал в открытую дверь лифта, которая тут же захлопнулась, зажав неподвижное тело.
Эшбрук поднялся на ноги.
Все тот же израильтянин, застреливший человека в твидовом пиджаке, сунул ему пистолет, глушитель и запасной магазин.
Эшбрук взял пистолет, снял его с предохранителя, положил палец на спусковой крючок. Израильтянин жестом приказал ему следить за дверью лифта. Эшбрук подчинился.
Внезапно, буквально через несколько секунд, он услышал приглушенный рокот человеческого голоса:
— Идемте, сэр! Мы уходим!
Эшбрук повернулся прочь от лифта, бросился к дыре в окне, мимо двух израильтян с автоматами наизготовку, охранявших подходы к окну с обеих сторон.
Он поспешил выскочить наружу, в свежесть вечернего воздуха, прочь от тошнотворного запаха бензина.
— Бензин, — произнес один из израильтян. — Лучшее средство для разрушения плексигласа.
Эшбрук кивнул, сунул поставленный на предохранитель «Вальтер» под пиджак.
Фургон. Хайд уже исчез внутри.
Эшбрук начал было карабкаться вслед за ним, но его оттащили в сторону. «Мерседес». Эшбрук бросился к нему; израильтянин, сунувший ему пистолет, и те двое, что охраняли отход, двинулись вслед за ним. Эшбрук без сил рухнул на заднее сидение, рядом с ним сел один из тех, у кого был автомат «Узи», затем тот, кто передал ему пистолет. Второй стрелок с автоматом едва успел прыгнуть на переднее сидение возле водителя, и, не успели захлопнуться двери, как «Мерседес» рванул прочь.
Фургон уже исчез за углом в конце квартала.
Томас Эшбрук вертел пистолет в руках, щелкая предохранителем.
— Я уже далеко не так молод, как раньше, Сол, — сказал он своему другу, сидевшему за рулем «Мерседеса».
— Мы все уже далеко не молоды, Том. Но ты только представь себе, какую захватывающую историю ты расскажешь Дайане, — и Сол Ротштейн засмеялся. Том Эшбрук последовал его примеру. Приключение действительно было захватывающим. Но какое-то шестое чувство подсказывало ему, что все только начинается. И новизна ощущений может очень скоро пройти.
Глава седьмая
Девять оставшихся в живых стрелков заняли свои позиции, хотя Дэвиду Холдену все еще было не ясно, в чем состояла их задача. Судя по их расположению, они могли предпринять попытку штурма хижины, либо просто собирались стереть ее с лица земли автоматным и пулеметным огнем.
В поясной кобуре у Холдена находился «Магнум» калибра 357, снаряженный патронами «Спешиал Плюс» 38-го калибра. Через плечо висела автоматическая винтовка М-16, снаряженная двадцатизарядным магазином, еще два двадцатизарядных магазина и один тридцатизарядный лежали в вещмешке. Он почти физически ощущал запах сигарет из открытой пачки «Кэмэла», однако обстоятельства до сих пор не позволили ему закурить.
Холден подтянул ремень винтовки.
Потом поднял свой лук.
Положил стрелу.
Их все еще оставалось девять.
Он натянул лук…
Холден прицелился прямо в спинной хребет ближайшего к нему стрелка, который стоял, пригнувшись, в чаще кустарника, за ярко-зеленой, сверкающей на солнце листвой. Сразу за кустарником начинались камни.
Человек слегка переменил положение.
Холден прицелился достаточно точно, однако определить угол подъема при выстреле было довольно сложно; именно поэтому он и выбрал в качестве цели спинной хребет. Попадание в любую его точку сделает свое дело.
Холден выпустил стрелу.
Тело человека на какую-то секунду одеревенело.
Затем он завалился вперед.
Руки дрожали, дергались, однако это была всего лишь предсмертная агония.
Теперь их осталось только восемь.
Оглядываясь по сторонам, Дэвид Холден бросился вперед, держа копье наготове. Однако копье уже было ни к чему.
Холден торопливо сорвал винтовку М-16 с мертвого тела. На трупе был ремень с кобурой армейского образца, на нем стояло клеймо «Сделано на Тайване». К ремням крест-накрест крепилась еще одна кобура. Холден открыл ее. Внутри он обнаружил автоматический пистолет «Стар» калибра девять миллиметров, сравнительно недавно выпущенное оружие большой поражающей силы. Отличный пистолет — один из бойцов в лагере «Патриотов» забрал такой же к себе домой. «Дом», — прошептал Холден. Грубо сколоченный забор, скопище хижин и палаток. Душ с солнечным подогревом, остывшая и заново разогретая после боевой вылазки еда. Рози. На мгновение он закрыл глаза. Великолепное оружие — «Стар». Однако тот, что попался ему, был в плохом состоянии, казалось, по нему проехал грузовик. Но боеприпасы к нему — Холден проверил запасные обоймы на поясе — находились в отличном состоянии.
Он забрал винтовку М-16, пояс с кобурой, ранец, патроны к пистолету и несколько магазинов к винтовке. К сожалению, магазины и винтовка были в таком же плохом состоянии, как и помятый пистолет. Холден также взял себе дешевый армейский нож швейцарского производства и шоколадный батончик «Сникерс», на вид казавшийся свежим. Хотя он раньше и не любил орехов, сейчас его желудок разрывался от голода, поэтому он прихватил и батончик.
Документов у мертвеца не оказалось.
Дэвид Холден собрал свои новые приобретения и бесшумно скрылся в зарослях.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14