— Кто вы такие? Что вам надо от меня? — грозно вопросил он.
В разговор с Голубенко вступил Волчий Ветер:
— Мы члены группировки Спицы, которого ты недавно задерживал вместе с Неждановым и которых за взятку в долларах отпустил домой.
— Позвольте женщине уйти, чтобы она могла одеться. Ей нечего слушать наш разговор, — заявил Голубенко, отмечая, что у незнакомцев при себе нет оружия. Во всяком случае, они им не угрожали.
Когда Чудилова в сопровождении Чумного ушла из бассейна в предбанник, Голубенко спросил:
— Что вы хотели мне сказать?
Волчьему Ветру вновь пришлось вступить в беседу с Голубенко:
— Спица в нашей «семье» был неудачником. Мы хотели его убить и вместо него назначить другого главаря, более путевого. Тут вы его задержали, и надобность в его ликвидации у нас отпала. Поскольку вы его освободили, нам опять надо решать вопрос о его ликвидации. Но мы решили Спицу не убивать, а заставить тебя вновь посадить его и чтобы он из тюрьмы вышел не раньше, чем через пару десятков лет. Такой у нас к тебе интерес.
— Не говорите глупостей. Я на такую подлость не пойду.
— Тем хуже будет для тебя. Ты зря ломаешься, к совершению подлостей нашему брату тебе не привыкать. Если ты нас рассердишь, то видеокассету, на которой ты заснят с любовницей, мы направим в столицу Генеральному прокурору Скуратову. Тогда ты станешь не прокурором, а пустым местом. Выход один: ты Спицу с напарником сажаешь в камеру на наших условиях и больше их не будешь собой прикрывать. За это мы отдадим тебе кассету с компроматом, если же ты будешь противиться нашему желанию, мы поступим так, как я тебе только что сказал. Пойми нас правильно — убивать Спицу нам очень не хочется. За мокроту, говорят, менты большой срок дают.
— Если я пойду вам навстречу, то где гарантия, что вы исполните своё обещание и отдадите мне компромат?
— Ты сотрудничал со Спицей и Неждановым без какихлибо гарантий, теперь и с нами будешь сотрудничать на таких же условиях.
— Я ни со Спицей, ни с Неждановым не сотрудничал, но ваше предложение относительно Спицы и Нежданова я принимаю. Они будут арестованы и подвергнуты судом соответствующему наказанию, какое заслужили.
— Вот и отлично, — довольно произнёс Волчий Ветер. Они прошли в предбанник, где позволили Голубенко одеться, предварительно обыскав его одежду и изъяв служебное удостоверение.
Стукало снял на видеокассету крупным планом в развёрнутом виде удостоверения Чудиловой и Голубенко, чтобы у просматривающих видеокассету не было сомнения, какие должностные лица голыми купались в бассейне и с кем у шантажистов состоялся сговор.
— Зачем вы это делаете? — Голубенко попытался воспрепятствовать Стукало завершить видеосъемку.
Придержав его, Волчий Ветер строго заметил:
— Мой товарищ знает, что надо делать. Не мешай ему работать и не вынуждай нас, чтобы мы к тебе применили силу. Наш шеф должен лично убедиться, что мы разговаривали именно с теми людьми, к которым он нас посылал.
Однако Голубенко не послушался его и хотел вырвать из рук Стукало видеокамеру, по-видимому, с надеждой уничтожить видеокассету. Порыв его всем был понятен. Волчий Ветер грубо повалил его подсечкой на пол, затем дал ему подняться с пола и, удерживая за вывернутую назад руку, предупредил:
— Ещё одну такую нехорошую попытку сделаешь, и мы тебе морду в подушку превратим.
Сейчас тщедушный Голубенко почувствовал, насколько он физически слаб и беззащитен перед наглецами. Ему стало обидно, что эти подонки получили право распоряжаться его судьбой. Таких, как он, закон уже не мог защитить, тем более что он и сам не пожелал бы такой защиты. Ведь тогда все грязное, что он делал раньше и делает сейчас, выплыло бы наружу. А он этого не желал.
— Ну так как, наш договор с тобой остаётся в силе?
— В силе. Только я вас убедительно прошу: как можно быстрее уходите, оставьте нас в покое.
— Мы уходим, потому что особого намерения задерживаться тут не имеем, — усмехнулся Волчий Ветер, последним покидая баню.
Как только они остались одни, Ольга Григорьевна, вся красная, вытираясь махровым полотенцем, стала выговаривать Голубенко:
— Ну, дорогой, ты мне устроил такую баню, что я её на всю жизнь теперь запомню. После такой бани, в прямом и переносном смысле, долго не захочешь ни купаться, ни мыться.
— Оля, не одни мы умные. Как видишь, и на нас умники нашлись.
— Что будем делать? Теперь позора и разговоров о нас не оберёшься. В какую хитрую западню мы попали!
— Ты можешь за себя не беспокоиться. Ведь компромат они собирали, чтобы воздействовать на меня.
— Ты, Виктор, меня, наверное, за дуру принимаешь, если рассчитываешь успокоить подобным объяснением. Ведь не только ты, но и я тоже этими подонками была заснята на видеокамеру. И если вся грязь выплывет наружу, то и мне, как и тебе, несдобровать и в следователях не усидеть. Ведь ты им попался на крючок потому, что купался в бане не с женой, а со мной, с любовницей.
— Что и говорить, мы с тобой здорово засветились, но я постараюсь все это замять.
— Ты хоть представляешь, как все это утрясти? — поинтересовалась Чудилова у Голубенко. Находясь в предбаннике вместе с Чумным, одеваясь, она не могла слышать разговора, который состоялся у бассейна между Волчьим Ветром и Голубенко.
— Они попросили меня, чтобы я оказал им одну услугу. Если я пойду им навстречу, они плёнку с компроматом отдадут нам.
— Даже если они её тебе отдадут, то где гарантия, что для себя они с неё не снимут копию?
— Я им нужен, поэтому не в их интересах портить отношения со мной.
— Постарайся приручить их к себе, — попросила Чудилова, поверив, что никакого разоблачения её связи с Голубенко в ближайшие дни и месяцы не предвидится.
«Теперь трудно предугадать, кто кого приберёт к рукам», — подумал Голубенко, но, чтобы успокоить впечатлительную подругу, пообещал:
— Постараюсь это сделать, и как можно быстрее.
— Такой вечер был хороший, и так его нам испортили, — вздохнула с сожалением Чудилова.
— Что случилось, того уже не изменишь, давай с тобой выпьем за то, чтобы подобная неприятность с нами в будущем не повторилась, и за то, чтобы неприятный инцидент как можно быстрее забылся без каких-либо последствий для нас.
Налив по полной стопке водки подруге и себе, Голубенко выпил. Его примеру последовала и Ольга Григорьевна. Закусывая говяжьим языком, она высказала Голубенко своё мнение:
— Нам с тобой пока нельзя встречаться.
— Согласен, но до каких пор так будет продолжаться?
— Будущее покажет, мы пока являемся его пленниками, — неопределённо ответила Чудилова, для которой случившееся тоже стало жизненно важной проблемой, и теперь она думала, какими последствиями все может для неё закончиться.
Покидая баню, Голубенко про себя отметил, что входная дверь закрыта на английский замок, из чего сделал вывод, что шантажисты давно готовились поймать его в этой бане и своего момента дождались. «Сволочи, и ключ к двери подобрали», — подумал он сердито.
Голубенко отвёз Чудилову домой. Расставание было холодным, без поцелуев, улыбок и шуток. Обоих мучил вопрос: что принесёт новый день — неприятности, разочарование или надежду на то, что инцидент можно замять, отделавшись лёгким испугом?
Тем временем Волчий Ветер с друзьями на «Ниве» приехал к себе домой. Там они переписали компромат на две новых чистых видеокассеты, которые взял себе Стукало.
— Зачем тебе две копии, если хватит и одной? — спросил у него Чумной.
— Если Голубенко исполнит наше требование и до суда арестует Спицу и Нежданова, то я для успокоения его души отнесу ему в кабинет и положу в стол одну из видеокассет.
— А другая видеокассета тебе для чего?
— Её я думаю направить в Генеральную прокуратуру, чтобы там в отношении взяточника и полового гангстера приняли соответствующие меры. На такой святой, благородной должности, как прокурорская, не должны работать люди с грязной, мелкой душонкой. Им место только в НТК.
— Твоими устами да мёд пить, но стервецов типа Голубенко так много наверху, что мы не сможем всех их наставить на путь истинный, — убеждённо заметил Волчий Ветер.
— Безусловно, нам одним с ними со всеми не справиться, но стремиться к этому надо, — улыбнувшись, заявил Стукало, покидая своих помощников.
Глава 37
Торжество справедливости
На другой день после отдыха в финской бане Голубенко дал распоряжение работникам дознания ЛОМа, чтобы они задержали и доставили к нему в прокуратуру Нежданова и Кернова.
Поскольку обвиняемые не думали скрываться от следствия, работникам дознания не составило особого труда найти, задержать и доставить их в прокуратуру.
Голубенко решил уголовное дело по обвинению Нежданова, Кернова и других из производства Стукало не забирать, но прежде чем отдать своему подчинённому такое распоряжение, Голубенко посчитал для себя необходимым побеседовать с обвиняемыми по отдельности. На то у него была веская причина. Полученную от Нежданова взятку он решил ему не возвращать, но чтобы преступники на него не обижались, Голубенко решил, как говорят уголовники, запудрить им мозги.
За годы работы в прокуратуре он здорово наловчился такому ремеслу, а поэтому учиться подобной премудрости ему не потребовалось.
Первым к нему в кабинет двое милиционеров привели Нежданова.
— Побудьте в коридоре, — распорядился Голубенко, обращаясь к работникам милиции, одновременно барски показывая рукой на выход.
Оставшись вдвоём с обвиняемым, Голубенко начал с ним «откровенничать»:
— Юрий Николаевич, из-за вашего освобождения под подписку о невыезде я получил от начальства из управления большой нагоняй.
— А чего это вдруг оно по такому пустяку вздумало вмешиваться в вашу работу?
— На меня им пожаловался, что я к вам слишком либерально отнёсся, ваш друг Транквиллинов Тарас Кондратьевич. Сами понимаете, что связи у него в городе обширные.
— В гробу я хотел бы видеть таких друзей, как он, — сердито произнёс Нежданов. Подумав о ситуации, в которую теперь попал, он счёл нужным поинтересоваться: — И как вы намерены с нами поступить?
— Придётся вас до суда арестовать, — развёл руками Голубенко.
— Помнится, мы с вами договаривались о другом для нас исходе по уголовному делу. При другом раскладе мы бы вам пятьдесят тысяч баксов не стали давать, — не скрывая недовольства, проговорил Нежданов.
— Не волнуйтесь, я их вам отработаю, — не намереваясь и не имея возможности реально так поступить, заверил собеседника Голубенко.
— Отработаете вы нам наши деньги или нет, я не знаю, но арест до суда меня никак не устраивает. Я буду сопротивляться, буду писать во все инстанции жалобы на вас, что дал вам взятку в пятьдесят тысяч долларов, сообщу вашему руководству, какие заверения вы сделали мне и что получилось в реальности. Я знаю, что такое быть арестованным до суда.
— Таким поведением вы сделаете хуже только себе. Подумайте в камере, что может случиться, если вы развяжете язык, и стоит ли с прокурором портить хорошие отношения. Вы ранее заявляли, что дали взятку моему следователю Стукало. Моё начальство и я этому не поверили. Точно так же вам не поверят, что вы давали мне взятку, — такое напутствие сделал Голубенко, перед тем как милиционеры увели Нежданова из кабинета и привели Кернова.
— По моему указанию Нежданов и Кернов задержаны работниками милиции. Они сейчас находятся в моей приёмной. Вы их уже видели? — поинтересовался Голубенко. — Я их отдаю в ваше распоряжение. Теперь вы можете мне гарантировать, что следствие по их делу будет вами проведено качественно и завершится в срок?
— Я могу вам такое обещать. Но помните, обвиняемые написали на меня вам жалобу, будто я взяточник, а вы посчитали, что я следствие буду вести с обвинительным уклоном. Как мне теперь быть?
— Забудьте обо всех этих жалобах и о том, что я вам говорил. Я поверил в ваш профессионализм следователя и в вашу порядочность. Мало ли что им взбредёт в камере писать на вас или на меня! Мы не можем и не должны верить всему тому бреду, который приходит в голову таким умникам, как Нежданов и Кернов. Мы должны быть выше этой грязи и мелочей, доверять друг другу и помогать в трудную минуту.
Против взаимодействия с поумневшим прокурором Стукало возражений не имел, получив возможность успешно завершить расследование уголовного дела против банды Спицы, с перспективой последующего направления его с обвинительным заключением в суд.
В перерыве, когда секретарь Голубенко покинула приёмную, чтобы пообедать с товарищами по работе, Стукало, незаметно для сотрудников прокуратуры проникнув в кабинет Голубенко, положил ему в стол видеокассету с компроматом на него и Чудилову. Так же незаметно он покинул его кабинет.
5 июля 1998 года

1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51