— Нет.
Борода оттянул меня за рукав в сторонку и шепнул на ухо:
— Я Свету не могу оставить. Представляешь, каково ей сейчас? Да и мало ли что, вдруг и на нее дело заведут. Я просто вынужден остаться.
Артист не слышал, но все понял. Он резко вскочил и двинулся к выходу.
— Все. Едем. Здесь мы все сделали, что могли.
Впервые я видел его расстроенным настолько. Сегодня он чуть не весь день провел в больнице доктора Розенблата, сидя у Светланиной койки, но та была непреклонна. Эта девушка не умела прощать предательства, пусть даже невольного. Если она так же умела и любить, то Артист действительно многое потерял.
Резниченки, следуя примеру доктора Розенблата, от денег за постой наотрез отказались.
В Тернополе мы успешно сели в проходящий поезд и уже в пятницу, 29-го июня были дома.
* * *
Письмо от Бороды я получил 11-го сентября с утренней почтой. Ко мне в Затопино редко приходят письма. Почтальонша была изумлена таким событием и явно колебалась между желанием сохранять официальное достоинство и заставить меня поплясать. Сошлись на компромиссе, Настена, дочка, рассказала тете Глаше недавно выученный стишок.
Борода приглашал меня на свадьбу. Света, пролежав в больнице почти все лето, наконец, выписалась, и согласилась стать его женой. Его все же потягали в СБУ. Но он, проинструктированный Дедом, благополучно отмазался. Эсбэушный генерал, а ему пришлось отвечать на вопросы целого генерала, рекомендовал Бороде покинуть пределы Львовской области, а, по возможности, и Украины вообще. Но Борода писал, что его не так-то просто сбить с насиженного места.
В августе умер Дед. Его скромно похоронили на дальнем загородном кладбище. Без воинских почестей и без помпы. Гриша выехал с Украины к родственникам в Вологду. Лариса нашла себе что-то вроде мужа, какого-то компьютерщика. Сексуальные эксперименты оставила то ли на время, то ли навсегда. Бедняга Зайшлый, жестоко обработанный мстительным Дедом, так и лечится в психиатрической клинике, правда, кажется, идет на поправку. В националистических движениях на Западной Украине наступил застой, очевидно, перекрылись источники финансирования. Письмо завершалось настоятельной просьбой приехать первого ноября, чтобы быть свидетелем со стороны жениха.
Я не отписал. Один бы я не поехал, на такое торжество прилично было бы отправляться со всей командой, но всю команду, конечно, взять на такое торжество было нельзя. Да и вообще, ребятам, Свете, да и самому Бороде лучше было забыть все, что происходило с ними в июне этого безумного года. Я не хотел бы напоминать им эти события своим присутствием.
Но сам я забыть не мог. Когда после обеда я более-менее освободился от производственных дел, я не медля повернул руль в сторону нашей маленькой сельской церковки. Храма Спаса-Заулского. В конце буднего дня я не надеялся застать на месте отца Андрея, не ксендза, на которых я насмотрелся в начале этого лета, а простого русского попа. Но отец Андрей был на месте. Сегодня Православная Церковь отмечала день Усекновения главы Пророка, Предтечи и Крестителя Господня Иоанна.
А я и не знал.
Но торжественная служба кончилась, и отец Андрей был в церкви один. Увидев меня, он привычно подошел к свечному ящику и достал оттуда семь свечей. Он знал. Пять за здравие, две за упокой. Пять свечей я обычно ставил перед образом Георгия-Победоносца. За здравие свое и своих друзей. И две свечи — за упокой, перед печальным бронзовым распятием. Помяни, Господи, души усопших рабов твоих Тимофея Варпаховского и Николая Ухова. Русских солдат. Но теперь я сам взял еще четыре свечи. Еще три огонька затеплились перед образом покровителя всех русских воинов. И неважно, что одним из этих воинов была совсем юная девушка, другим нервный художник, а третьим неуклюжий мальчишка, не обученный ни драке, ни военной выправке.
И третья свеча затеплилась перед печальным бронзовым распятием. За упокой души Николая Соколова, русского солдата.
И опять при выходе из храма меня ждал генерал Голубков. Но на этот раз я сам назначил ему встречу, едва только получил сегодняшнее письмо. Генерал спешил, и зайти ко мне отказался. Что-то странное происходило в мире, и Управление планирования специальных мероприятий работало круглыми сутками на полных оборотах. Поэтому Константин Дмитриевич наотрез отказался погостить у меня хотя бы до утра.
Я вручил ему пачку с долларовыми купюрами.
— Сколько здесь? — спросил генерал.
— Двадцать тысяч. Половина на накладные расходы, вторая — в качестве гонорара исполнителю. Хотя, вообще, лучше бы я поехал сам.
— Нет, Сергей, ни ты, ни кто-либо из твоих ребят во Львов больше не поедет. Ты не переживай, я пошлю надежного человека, он сделает все, что ты попросишь. Объясни толком, что нужно.
— Нужно похоронить с соблюдением всех воинских почестей одного человека. Необходима эксгумация, транспортировка останков, место на кладбище в Курске, на его родине, памятник...
— Кто это?
— Мы его называли Дед.
— Кто он?
— Русский солдат.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38