" спросила напрямик Рита. - "Ты же начитанный человек и знаешь цену настоящей литературе", - "Да ничего я не считаю!" - истерически крикнул Степан. "Просто мне плохо, понимаешь ты, плохо! Никого у меня нет! С матерью невозможно разговаривать, она рычит, как лютый зверь. Я просто хотел приехать к тебе, посидеть, поговорить... Тебе ведь, наверняка, тоже очень одиноко, Риточка..." От этих слов сердце Риты слегка дрогнуло, но тут же ей припомнилась голая женская задница, юркнувшая в ванную, когда она неожиданно нагрянула домой и сама открыла ключом дверь.
"Мне нисколько не одиноко", - ответила Рита. - "Мне очень хорошо. Мне просто замечательно без тебя. И не звони сюда больше..."
Звонки прекратились... А теперь... Теперь началось э т о... И теперь ей хочется его видеть. Ей страшно, и она нуждается в человеческой поддержке, в любой поддержке...
Да, Боже мой! Ведь этот странный человек заявил, что через некоторое время он будет у нее. Через какое время? Да хоть немедленно! Она же не знает, откуда он звонил, может быть из ближайшего телефона-автомата. Он же в любую минуту может сюда прийти. Который сейчас час?
Рита, наконец, очнувшись от какого-то забытья, положила трубку, подошла к столику, поглядела на часы... Без пятнадцати восемь... За окном уже вовсю шумели машины, Москва просыпалась ото сна. Обычный, довольно теплый, снежный день... У всех свои дела... А что у нее? Что?
Рита пошла на кухню и заварила себе кофе. Чашка горячего напитка несколько взбодрила её, и она попыталась забыть о звонке так же, как и о ночном кошмаре. Но тут... раздался звонок в дверь. Резкий, длинный... Она похолодела... Это о н...
Некоторое время она продолжала сидеть на кухне, держа в руках пустую чашку. Она была не в силах пошевелить ни рукой, ни ногой... До того ей было страшно... Страх парализовал её. Она все ждала, когда этот звонок прекратиться. Но звонок не унимался, звонил непрерывно, проникая в мозг, в душу.... "Надо звонить в милицию", - подумалось ей, но и это она боялась сделать. Как завороженная, медленно поплелась к двери.
Ей было очень страшно, но она ещё тешила себя какими-то робкими надеждами. А когда она поглядела в глазок, ей стало куда страшнее.... Она чувствовала, что теряет сознание от парализовавшего её ужаса...
... Да... Именно так... Это было именно то, чего она ожидала... И это не сон, не кошмар...
Это явь...
... Перед дверью стоял человек в черной спортивной шапочке... Затемненные большие очки, толстый шарф, закрывавший нижнюю половину лица...
... Высокий, сухощавый человек, в чем-то то ли черном, то ли сером...
- Что вам надо? - прошептала Рита.
- Откройте, Маргарита. Это я вам звонил. Мне надо срочно поговорить с вами. Вы не должны меня бояться...
- Открыть? Вам? И почему я не должна вас бояться? Я именно боюсь, я вас боюсь, я очень боюсь, я сейчас позвоню в милицию. Вы преследуете меня, вы постоянно преследуете меня, я уже видела вас. В толпе. Что вам от меня надо?
- Откройте. Я не могу говорить на лестнице.
- Нет!!! Нет!!! Уходите! Ради Бога, уходите, я одинока, несчастна, у меня нечего брать, абсолютно нечего брать. Зачем вы меня преследуете? Я не очень молода, некрасива...
- Это как раз не так, - тихо заметил незнакомец. - Вы очень красивы...
- Ах вот как? - вскрикнула Рита. - Так, может быть, вы сексуальный маньяк?
- Я-то? - с какой-то грустью произнес незнакомец. - Нет. Это не так...
- А почему вы ходите в таком странном виде? Почему прячете свое лицо? - спросила Рита.
- Тому есть веские причины, - глухо, из-под шарфа ответил незнакомец. - Откройте, пожалуйста, дверь...
- Нет. Я не открою. Уходите...
- Я могу, разумеется, уйти, но это не значит, что я не попытаюсь встретиться с вами снова.
- То есть, вы будете продолжать преследовать меня? То есть, я даже не могу выйти из дома? Так?
- Нет, не так...
Разговор был прерван тем, что открылась дверь напротив, и пожилая соседка Юлия Павловна появилась на лестничной клетке.
- Что тут происходит? - нахмурилась бойкая женщина. - Вам кого?
- Я пришел к Маргарите Валентиновне.
- Но, я вижу, она не хочет вам открывать. Да и облик ваш что-то подозрителен... Шапочка, очки, шарф...
Незнакомец в раздражении резко повернулся, соседка же при этом сделала резкий скачок в свою квартиру, захлопнула дверь и закричала оттуда:
- Я звоню в милицию, Риточка! Я немедленно звоню в милицию!
- Не надо! - крикнул незнакомец. - Я ухожу, ухожу...
Он нажал кнопку лифта и, когда двери открылись, исчез за ними. Лифт поехал вниз. Рита вышла на лестницу, подошла к двери соседки и нажала кнопку звонка.
- Не надо звонить в милицию, - неожиданно для себя самой произнесла она, когда дверь стала потихоньку открываться. - Это мой знакомый.
- А что же вы ему в таком случае не открыли? - вполне резонно спросила ехидным голосом въедливая соседка, глядя на Риту через цепочку.
- Я... Я... просто не узнала его.
- Да, узнать его и впрямь мудрено, - покачала головой Юлия Павловна. - В весьма странном виде ходит ваш знакомый. Как будто прячет свое лицо... От кого бы это?
- Ладно, - не желая продолжать разговор, махнула рукой Рита. Парализующий её страх сменился каким-то все нарастающим чувством тревоги. Короче, если будет надо, я сама позвоню в милицию. А вы не делайте этого. Ничего ведь не произошло.
- Когда произойдет - поздно будет, - фыркнула соседка. - Призывают всех к бдительности, дежурства в подъездах устраивают, и правильно - вон дела какие творятся... Дома взрываются один за одним, ходят по Москве черт знает кто, а вы...
Она досадливо махнула рукой и захлопнула перед носом у Риты дверь.
Рита медленно пошла к своей двери. Происходящее казалось ей все более и более странным. Она ровным счетом ничего не понимала. Однако, что делать дальше? Ведь этот человек не оставит её в покое...
Но надо было собираться на работу. Рита нехотя позавтракала, как смогла, привела себя в порядок и стала одеваться.
"Чего мне бояться?" - вдруг подумала она. - "Что мне терять? Пусть будет, что будет! Убьют, так убьют, некому будет жалеть. Не сидеть же здесь, хорониться от мира за дверью?"
Рита надела сапоги и дубленку и отважно зашагала на работу...
... А незнакомец в шапочке, очках и шарфе в жутком раздражении от того, что ему помешали сделать то, что он хотел, шагал в противоположном направлении, сам не осознавая, что за ним пристально следят чьи-то глаза...
- Стой! - раздался вдруг откуда-то сбоку резкий голос. Он вздрогнул и остановился.
На обочине дороги стояли светлые "Жигули". Окна в машине были тонированы. Одно стекло было опущено, и оттуда сквозь очки на него глядели незнакомые глаза, глядели злобно, напряженно.
- Вам не кажется, что вы делаете что-то не то? - произнесли тонкие губы.
- Кто вы? - спросил он, делая шаг по направлению к машине.
- Какая разница, кто я? - усмехнулись тонкие губы. - Самое главное кто вы? И что делаете вы? А делаете вы, я полагаю, совсем не то, что нужно.
- Пошел ты, - огрызнулся человек в черной шапочке и хотел было идти своей дорогой, но тут приоткрылась задняя дверца автомобиля, и властный голос из глубины салона приказал:
- В машину!!!
Не подчиниться этому голосу он не смог. Он слегка вздрогнул и, почувствовав слабость в руках и ногах, безропотно полез в машину...
2.
... Когда Рита вышла из клиники на морозный воздух, ей вдруг опять стало страшно. На протяжении всего рабочего дня этот страх куда-то ушел, не то, чтобы исчез совсем, но отступил, затаился. Работа, больные, хлопоты, приветливые лица сослуживцев - все это заставило на время забыть о том непонятном, странном, студенистом, что было ночью, что было утром... Рита сама не отдавала себе отчет в том, почему она как-то внутренне объединила тот постоянный сон, преследовавший её, огонь, дым, боль, и ночной звонок, утренний визит, черную шапочку и круглые очки, нырнувшие в толпу, высокую фигуру в глазке перед её дверью. И, тем не менее, это было так... Все это вместе образовывало то состояние ужаса перед непонятным, перед таинственным, что характерно, в общем-то каждому человеку...
... Было уже темно, ей надо было пройти пешком минут пятнадцать. Можно было идти по улицам, можно было сокращать путь дворами, что она обычно и делала. Но на сей раз она выбрала длинный путь. Старалась идти медленнее, увереннее, словно этой уверенной походкой, твердой поступью можно было отогнать неясные видения и кошмары. Шел восьмой час вечера, люди спешили домой с работы, делали покупки, Москва жила своей обычной суетливой жизнью. В витринах магазинов уже стояли наряженные елочки, висели разноцветные гирлянды. До Нового Года оставалось ещё около месяца, но настроение у людей уже было совершенно особенное, предновогоднее, ни с чем не сравнимое. У всех. Даже, как ни странно, и у нее...
Настроение сразу резко изменилось, как только она в толпе увидела нечто, похожее на утреннюю черную шапочку. И тут она поняла, что она никак не может слиться с веселой оживленной толпой, что никак не может настроиться на обычный мирный лад. Утренние миражи снова взяли верх над реальностью. Ей не захотелось ничего, ни покупок, ни праздника, ей захотелось домой, за металлическую дверь, за крепкие засовы... Но, с другой стороны - здесь люди, там полное одиночество... От этих мыслей у Риты вдруг закружилась голова, по спине поползли мурашки... Куда ни поверни, всюду кошмар - и в толпе, и дома... Никого рядом, ни одного близкого человека, не на кого опереться... А она кому-то нужна, кто-то её преследует. Это же совершенно непонятно, нелепо... Более небогатой на приключения, обыденной жизни, как у нее, трудно найти. Ни друзей, ни врагов, ни мужа, ни детей, ни завистников, ни ревнивых жен своих знакомых... Кому она могла понадобиться? Для преследований сексуального маньяка у неё слишком заурядная внешность, неброская, небогатая одежда... Ей уже за тридцать, она невысока, худощава, ничем приметным не выделяется...
... Однако, Рита верит, что у неё ещё все впереди, она не отчаивается, она верит, что ещё встретит своего человека в жизни, что она сможет вылечиться от бесплодия, она знает, что это можно вылечить, просто она этим не занималась даже когда была замужем, а потом развелась со Степаном, и эта проблема вообще отступила на задний план... Она хочет жить, и не хочет умирать какой-то странной смертью, не хочет подвергаться опасности, исходящей неизвестно от кого... Но кто, однако, этот утренний загадочный гость в черной спортивной шапочке, в больших круглых очках и в шарфе, прикрывающим рот, отчего его голос становится приглушенным, искаженным? Он называет её Маргарита. Он знает её отчество. И вообще у него какая-то странная манера говорить. В голосе есть и какой-то металл, но в то же время, и некая затаенная печаль... И эти его тихо произнесенные слова: "Вы очень красивы..." Произнесенные с задумчивой грустью... Но почему он прячет свое лицо?
И ещё какая-то неотвязная, странная мысль, неосознанная, но от того ещё более пугающая - ей порой кажется, что она знает этого человека, что она его когда-то где-то видела. И тем не менее, она совершенно уверена, что среди её знакомых такого человека нет. Может быть, он из другой, её прежней жизни? А вот эти мысли и пугали Риту особенно... Она встряхнула головой, ей хотелось вернуться от этой неясности, зыбкости на реальную землю, к витринам, гирляндам, елочкам, дедам Морозам в красных халатах, к суетящимся людям, но это никак не получалось... Что-то шелестело в мозгу, словно кинематографическая пленка проносился в памяти этот рабочий декабрьский день...
... Обед с сослуживицами в уютной маленькой столовой клиники. Разговоры о новогодних подарках и грядущем праздничном столе, а в связи с этим и о низкой зарплате, о повышении цен, о невозможности выкручиваться обычные для всех в наше время разговоры... Медсестра Некрасова, помнится, говорила: "Ну вот, например, у моей двоюродной сестры Галки муж уволился из органов и организовал свое частное агентство. "Пинкертон" называется... А был следователь Управления Внутренних дел, капитан... Между прочим, такой красавец, высокий, волосы русые, с проседью, настоящий супермен, Галка его ревнует чуть ли не к телеграфному столбу..." Тогда Рита сразу вспомнила своего красавца Степана и нахмурилась, разговор стал ей неприятен. А теперь, одинокой среди людей, совершенно беззащитной в этой суетящейся толпе, ей припомнились слова Некрасовой про частное агентство "Пинкертон" и работающего там бывшего следователя, мужа двоюродной сестры Некрасовой, красавца и супермена, с другой точки зрения. А что если ей обратиться именно в частное сыскное агентство? Может быть, они чем-нибудь помогут, защитят её от преследования? Хотя, наверняка, там очень дорого берут за свои услуги... Откуда она возьмет денег для своей защиты? Да, без денег будешь не только полуголодным, но и совершенно беззащитным... Они теперь решают в жизни все...
К её страху постоянно примешивалось и чувство любопытства, обычного житейского любопытства. Ведь, впрямь, интересно, кому это она могла понадобиться? Но тут, сколько она ни ломала голову, придумать так ничего и не смогла. Так, в раздумьях она и дошла до своего дома. Поднялась на лифте к себе на четвертый этаж, стала открывать ключом дверь... И вдруг... Чья-то рука опустилась сзади ей на плечо. Рита вздрогнула, словно ужаленная, она онемела от ужаса... К т о э т о?!!!
Она стояла, парализованная страхом, не в состоянии ни резко обернуться, ни даже повернуть назад голову. Ключ так и остался в замке. А рука поднялась с её плеча и дотронулась до щеки. Стала гладить щеку, снизу вверх, сверху вниз... Потом дотронулась до её уха, до пряди русых волос, выбившихся из-под вязаной шапочки. Рука была тонкая, мягкая, рука была очень знакомая... Рита поняла, ч ь я это рука. И тогда из её глаз ручьем хлынули слезы, словно в её душе стал таять образовавшийся там лед... Рита резко обернулась и уткнулась в плечо, стоявшего напротив неё мужчины. Долго рыдала на этом плече. Потом подняла заплаканные глаза и поглядела на него...
Исхудавший, бледный, с двухдневной черной щетиной на щеках и на подбородке и с ощутимым перегаром изо рта, но все же ещё достаточно привлекательный, Степан Балясников пытался улыбаться ей.
- Что ты? Что ты? - шептал он, продолжая гладить её по щеке и волосам. Затем прижал к себе и поцеловал в губы. Целовал долго, взасос. Рита чувствовала, что теряет сознание от гаммы чувств, переполнявших её.
- Ты что такая напуганная, Ритка? - прошептал томным голосом Степан. - Что такое так тебя напугало?
- Пошли в квартиру, - прошептала Рита и повернула ключ в замке. Степан сзади толкнул дверь.
Они вошли в квартиру, Рита включила свет, ощущая какую-то жуткую слабость.
- Я помогу тебе, - тихо произнес Степан и бережно снял с неё дубленку. Потом усадил её на табуретку, встал на колени и стал стягивать с неё сапоги. Стянув один сапог, стал целовать ей пальцы на ногах...
У Риты закружилась голова. Он дрожала словно в лихорадке. А Степан стягивал с неё второй сапог. Затем он взял её на руки и понес в комнату, сам оставаясь в спортивной синей куртке и вязаной красно-синей шапочке. Он положил её на постель, сбросил с себя верхнюю одежду и стал стягивать с неё джемпер...
- Все! - вдруг крикнула она, приходя в себя. - Ты что? Ты что делаешь?! А ну, пусти!
Рита вскочила с кровати и одернула задранную Степаном юбку.
- Ты с ума сошел? - сверкнула она серо-голубыми глазами.
- Нет, - с горечью вздохнул Степан. - Ты совершенно не переменилась. Я-то было подумал... А я так скучаю по тебе, если бы ты знала...
- Ты скучаешь по мне, а я просто скучаю, страдаю от того, что на свете так мало порядочных людей, страдаю от того, что так много таких, как ты...
- Пойдем, выпьем, - кротко предложил Степан. - Я принес. Твоего любимого ликерчика. Вишневого, сладенького... И мандаринчиков принес, не каких-нибудь марокканских, а сухумских, сочных...
- Выпить можно, - согласилась Рита. - Я что-то продрогла, хоть и тепло. Иди на кухню, а я пойду умоюсь. Ты насчет меня сильно не обольщайся, просто нервишки сдали... Жизнь такая мудреная, Степан Егорыч, - улыбнулась она.
- Да, жизнь мудреная, это точно, - охотно согласился Степан и направился на кухню.
Ликерчик был действительно вкусный, тот самый, который она так любила. Были ведь и в их совместной жизни светлые минуты, когда они жили на Кутузовском проспекте. Особенно, когда Ольга Александровна была вне пределов дома. Стоило ей появиться, и все становилось каким-то другим, до того уж сильная аура исходила от нее, даже если она была неразговорчива и якобы равнодушна к происходящему.
"Целуетесь, милуетесь?" - глядела она из-под модных очков на молодую пару. - "Совет, да любовь..."
И почему-то от этих, казалось бы, простых и ничем не оскорбительных слов Рите становилось не по себе. Она сама себе стыдилась признаться в том, что жутко боялась своей свекрови. От этого страха она не знала, куда деться. Она боялась её пронзительных черных глаз с густыми бровями над ними, боялась толстых губ, с которых всегда было готово сорваться острое словцо.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17