— Не за что. Но все-таки, что вы тут делали?— Боролся с собственной совестью, — на ходу, через плечо бросил Римо.— И кто победил?— Ничья. Глава 24 Когда Римо вернулся из больницы, стрелок сидел перед телевизором.Показывали очередную серию «Новобрачных».— Ну как? — поинтересовался он, не отрывая взгляда от экрана.— Миллис мертв.— Отлично. Молодчага, сынок. Садись, посмотри телевизор.— Лучше лягу посплю.— Конечно, сын. Что хочешь, то и делай.— Мы скоро уедем? — спросил Римо.— Не гони лошадей. У меня еще есть дела, — сказал стрелок.— Какие?— Дела, понимаешь? Просто дела. Не мешай, а? Хочу посмотреть.— Я думал, твое дело — Миллис.— Так оно и было, — сказал стрелок.— Миллис мертв.— И чего ты от меня хочешь? Золотую медаль? Это был твой должок мне, потому что ты путался там, на крыше. Теперь мы квиты, и с этим все. У меня еще и другие дела есть.Римо ушел в спальню, лег, но сон не шел к нему. Всю жизнь он мечтал о том, чтобы иметь семью, но, кажется, семья — это совсем не то, как он себе ее представлял.Для своего отца он ровно ничего не значил. Тот за дверью в голос хохотал над фильмом, который видел не меньше десяти раз. И это — семья?!Чиун при всем его занудстве все-таки о нем беспокоился. А Чиун — не семья, во всяком случае, не по крови.Может, «семья» — это всего лишь этикетка, наклейка, бумажка, если за нею нет любви, доверия и заботы? Римо не знал. Он лежал на кровати и придумывал, что бы такое сказать отцу. Но все главные вопросы — кто Римо такой, где он родился и прочее — были уже заданы, ответы получены, так что вопросов больше не осталось, и Римо чувствовал себя опустошенным.В соседней комнате зазвонил телефон. Стрелок взял трубку. Римо сфокусировал слух. Обыкновенные люди не умеют слушать направленно, концентрируясь на одном или двух голосах, не умеют отфильтровывать фоновые шумы. Римо же мог направлять внимание в узкий звуковой диапазон и, к примеру, из-за закрытой двери без особых усилий слышать полностью весь телефонный разговор.— Когда расплатитесь за Миллиса? — спрашивал отец.— Как только достанете Лаваллета, — ответил голос.— Минутку! Договоренность была: товар — деньги.— Миллис еще не остыл, а дело срочное. Я не могу сейчас объяснить. Мне нужен Лаваллет, и немедленно.— Так мы не договаривались, — сказал стрелок.— За Лаваллета плачу вдвойне, — ответил голос.— Вдвойне? Так вы что, в самом деле хотите убрать Лаваллета?— А что, у вас есть сомнения?— Да нет, почему же. Ладно, согласен.— Сегодня в восемь утра он будет у себя в офисе. Только учтите: никаких выстрелов в голову. Попадете в голову или в лицо — ничего не получите.— Я помню.— Это действительно важно. У меня есть для этого свои основания.Стрелок положил трубку, и Римо услышал в пустой комнате его голос:— Еще бы. Но будь я проклят, если что-нибудь понимаю!Лайл Лаваллет тоже повесил трубку и взвинченно рассмеялся.Игра почти сделана. Еще один рискованный ход, и он отхватит большой куш.Двадцать лет назад — кто бы мог представить себе такое? Кто бы мог подумать об этом тогда, когда эти три неблагодарных подонка повыгоняли его из своих компаний?Ну а теперь пришло время расплаты, и «дайнакар» — лучшее средство. Месяца не пройдет, как Лаваллет возглавит всю автомобильную промышленность страны.Железной рукой он возьмет ее под уздцы так, как не снилось даже Генри Форду.И кто знает, что потом?Может быть, Вашингтон.Может быть, Белый дом.Почему нет? Пока что все срабатывает, как надо.Это была блестящая мысль — нанять киллера и себя самого, Лайла Лаваллета, наметить первой жертвой. Благодаря этому потом, когда жертвами пали другие автопромышленники, никому в голову не пришло заподозрить самого Лаваллета.И это сработало! В автокомпаниях поднялась паника. Перепуганные советы директоров бросились к нему за помощью.Единственным пробелом остается киллер. Ни к чему, чтобы он болтался вокруг. Чего доброго, арестуют, начнет болтать... Хотя он и не знает, кто его нанял, толковый следователь может разговорить любого и сообразить, что к чему.Киллера нужно убрать, потому-то Лаваллет и назначил ему свидание у себя в офисе.Киллер явится утром.Его встретят полковник Брок Сэвидж и команда наемников.Стрелку — конец. Конец всем проблемам.Прелесть, как ладно все складывается.Лаваллет натянул сеточку на покрытые лаком волосы и осторожно улегся в постель. Надо поспать немного. Нельзя появиться перед телекамерами усталым!А появиться придется. Кому же, как не ему, объявить всему миру, что сбрендивший «зеленый», нагнавший ужас на весь Детройт, мертв? Глава 25 — Так вот он какой, «дайнакар». Когда приступаете к производству?Лайл Лаваллет искоса посмотрел на своего нового, только что приступившего к работе консультанта по связям с общественностью и сказал:— Пусть это вас не беспокоит. Есть дела поважнее.Они находились в просторном гараже главного здания завода «Дайнакар индастриз». Консультант был в полном недоумении: судя по газетам и выпускам теленовостей, Лаваллет хоть сейчас готов начать выпуск «дайнакаров». Однако внутри завод выглядел голой пусто, как бейсбольный стадион в декабре.Рабочих нет, конвейерные линии не установлены, ни деталей, ни оборудования.Не завод, а огромный пустой ангар.— Не вполне уверен, что уловил вашу мысль, мистер Лаваллет, — неуверенно произнес он.До того, как пойти в консультанты, чтобы «заработать по-настоящему», он пятнадцать лет был газетчиком, и сейчас журналистское чутье настойчиво подсказывало ему, что он вляпался в какую-то аферу.Даже зрелище изящного черного «дайнакара», одиноко стоящего посреди гаража, не развеяло этого чувства.— Слушайте внимательно, и вам все станет ясно, как дважды два, — сказал Лаваллет. — Сначала я, конечно, готовился запустить производство, но потом, когда в округе стал хозяйничать этот «зеленый» киллер, все изменилось.— Каким образом? — спросил консультант.— Во-первых, когда подстрелили Мэнгена, осиротевшие директора его компании начали со мной переговоры об объединении и совместном производстве «дайнакаров». Верно?— Верно.— Во-вторых, вы сами вчера передали газетчикам утку о том, как «Америкэн автос» обратилась ко мне с точно таким предложением. Они клюнут, непременно клюнут и позвонят нам, как только выйдут утренние газеты. Ну не позже полудня.— И как это объясняет то, что вы не собираете «дайна-кары»?— Одну минуту. Я еще не кончил. В-третьих, всем известно, что Ривелл из «Дженерал автос» наложил в штаны от страха и скрылся, якобы в отпуск. Что нам теперь требуется? Опять намекнуть газетчикам, что и управляющие «Дженерал автос» явились по мою душу!— И просят возглавить их тоже?— Именно.— То есть вы не прочь управлять всеми тремя компаниями, плюс еще и «Дайнакаром»?— Вот теперь до вас дошло.— Но это еще никому не удавалось!— Но на свете еще не бывало Лайла Лаваллета! Ну теперь вам ясно, почему сейчас здесь замерла жизнь. Слившись с компаниями «Большой Тройки», я смогу в полной мере использовать их производственные мощности для сборки «дайнакаров». Таким образом, всего через год удастся сделать то, на что при других условиях мне понадобилось бы столетие. «Дайнакар» появится в каждом гараже. Понимаете?— Вполне, — сказал консультант.Понял он только одно: Лайл Лаваллет, этот Непризнанный Гений Автоиндустрии, здорово не в себе. Размечтался! Ну кто поверит, что три кита автоиндустрии, существующие, чтобы взаимодополнять друг друга, все, как один, дружно обратятся к одному и тому же человеку? Может, в России об этом еще и можно было бы говорить, но — в Америке?!— Отлично, — сказал Лаваллет. — Вот и продолжайте распространять слухи об объединении. Теперь, когда у меня есть «дайнакар», только мне одному по силам спасти всю «Большую Тройку». А что, может, стоит где-нибудь как бы мимоходом окрестить меня — знаете как? «Непризнанный Спаситель»! Кажется, неплохая идея.— Идет, — кивнул консультант. А почему нет? Деньги Лаваллет платит большие.— И еще один жизненно важный момент, — прибавил Лаваллет.— Да, сэр?— Проследите, чтобы фотографировали меня всегда слева. Так я фотогеничнее.— Будет сделано, мистер Лаваллет. Скажите, а эта машина, она что, и в самом деле ездит на мусоре?Лаваллет с укором покачал головой.— Не на мусоре. На отходах. Мы всегда говорим: отходы. Если к этой штуке прилипнет прозвище «мусоромобиль», потребитель может заартачиться, и поди его потом уговори. Запомните хорошенько: отходы! — Он пригладил рукой волосы. Отлично. Каждый волосок на своем месте. — И чтобы ответить на ваш вопрос, скажу, что ездит она, как по волшебству, и что это величайшее открытие в автомобилестроении, может быть, со времен изобретения колеса.Вставьте это в какое-нибудь интервью. Величайшее открытие со времен изобретения колеса!— Будет сделано, мистер Лаваллет. * * * В Белом доме президент Соединенных Штатов пил в спальне кофе, когда вошедший помощник подал ему краткий перечень важнейших событий минувшей ночи.Главной новостью значилось, что Хьюберт Миллис, президент «Америкэн автос», скончался в 1.32 ночи в Детройте.Президент принял решение. Он отпустил помощника, открыл ящик ночного столика и снял трубку телефона без наборного диска, затиснутого между двумя грелками и старым номером «Плейбоя».Он ждал, когда Харолд У. Смит снимет трубку.Он собирался поставить Смита в известность, что КЮРЕ, этот оплот порядка в Америке, должна быть распущена. Организация не выполнила своих функций.Отныне придется прибегать к более традиционным средствам соблюдения законности, таким, как ФБР. Ему всегда нравилось ФБР, особенно с тех пор, как он сам однажды сыграл фебеэровца в кино.Однако на звонок никто не ответил.Президент подождал еще немного. По прошлому опыту он знал, что Смит редко отсутствует на рабочем месте, а когда отлучается, то носит с собой портативный спецрадиотелефон.Прошло пять минут. По-прежнему никакого ответа. Президент повесил трубку.Не горит, отложим приказ о расформировании на несколько часов, и все.Несколько часов ничего не значат. Глава 26 Чиун, Мастер Синанджу, позволил швейцару гостиницы «Детройт-плаза» себе услужить.Когда подкатило такси, швейцар в форме, напомнившей Чиуну камзолы придворных французского Короля-Солнце, почтительно открыл для него заднюю дверь и мягко закрыл ее после того, как Чиун уселся.Затем с выжидательной улыбкой швейцар склонился к окошку такси.— Хорошо сделано, — похвалил его Чиун. — А теперь убери свое лицо из поля моего зрения.— Видимо, вы недавно в нашей стране, сэр, — ответил швейцар, все еще улыбаясь. — У нас в Америке хорошая служба обычно вознаграждается.— Отлично, — сказал Чиун. — Вот тебе в награду совет: не заводи детей, иначе в преклонные годы их неблагодарность принесет тебе множество огорчений.— Я говорил о совсем не такой награде! — возмутился швейцар.— Тогда вот другая, — проговорил Чиун. — Людям, которые задерживают других людей, спешащих по своим важным делам, случается, ломают шею. Вперед, водитель!Таксист влился в поток машин и спросил:— Куда едем, приятель?— К конторе этого автомобилыдика. Лаваллета.— А, «Дайнакар индастриз»! Знаю. Домчу мигом.— В каком это направлении? — встревожился Чиун.— Направлении? Я бы сказал, на запад.— Тогда почему ты едешь на север?— Чтобы попасть на автостраду, которая идет на запад, нужно сначала поехать на север, — добродушно пояснил таксист.— О, мне хорошо известны уловки занимающихся твоим ремеслом. Направляйся на запад.— Как это?— Очень просто. Поверни колеса на запад, и все.— По прямой?!— Плачу только за мили, приближающие нас к месту моего назначения. За западные мили, — сказал Чиун. — За ненужные отклонения от заданной цели платить не собираюсь.— Да как же по прямой-то? На пути могут встретиться разные пустячки вроде небоскребов.— Я даю тебе разрешение такие препятствия объезжать. Но на запад, неизменно на запад. Я тебе помогу. Буду подсчитывать за тебя западные мили, — сказал Чиун, уставясь на пощелкивающий таксометр.Водитель пожал плечами:— Хорошо. Босс у нас — ты.— Я не босс, — поправил его Чиун. — Я — Мастер.— Ладно. Лишь бы я был водитель, — согласился таксист. Пока они ехали, Чиун не отрывал глаз от таксометра, но думал при этом о Римо.Он не солгал, когда сказал Смиту, что Римо потерян для Синанджу. Появление Римо Уильямса-старшего — кровного отца Римо — повело воспитанника Чиуна по другой тропе, его жизненный путь направился прочь от Синанджу. Чиун надеялся предотвратить это осложнение, убив стрелка еще до того, как Римо узнает о его существовании. Не получилось.Однако Чиун солгал, когда сказал Смиту, что Римо мертв. В некотором смысле оно, конечно, так и было. Без направляющей руки Чиуна, удерживающей ученика в русле правильного дыхания и — шире того — существования вообще, могучие возможности Римо скоро ослабнут и, может быть, исчезнут совсем. Так уже бывало раньше, когда Римо оставался один, без Чиуна. Не исключено, что это может случиться и теперь. Римо перестанет быть Синанджу.Но чего Чиун опасался пуще всего, так это что Смит, узнав, что Римо не умер и существует неподконтрольно Чиуну, прикажет убить Римо, и связанный контрактом Чиун будет вынужден подчиниться приказу.Время для крайних мер еще не пришло. Еще не упущен последний шанс вернуть Римо в лоно Синанджу.Вот почему этим прохладным утром Чиун направился к автомобильщику. Не ради автомобильщика. Не ради Смита. И уж, конечно, не ради того, чтобы послужить этой дурацкой стране белых людей, которым — всем до единого — неведома благодарность.Чиун ехал туда в надежде, что если на жизнь этого Лаваллета будет еще одно покушение, предполагаемый киллер придет туда не один, а прихватит с собой Римо.Тогда-то все и разрешится, думал Чиун. На веки веков.К заводу «Дайнакар индастриз» такси подъехало сорок минут спустя.— Сорок девять долларов двадцать пять центов, — сказал таксист. Было бы в три раза меньше, если бы они ехали по автостраде.— Цена разумная, — кивнул Чиун, порылся в складках кимоно и выудил оттуда одну из новеньких, только что выпущенных правительством США сувенирных золотых монет с обозначенным достоинством пятьдесят долларов.Таксист посмотрел на нее скептически:— Что это такое?— Что видишь. Пятьдесят долларов золотом. Американских.— А чаевые? Только не надо мне пудрить мозги этим «не заводи детей»! У меня их уже девять. Потому-то мне и нужны чаевые.— Вчера котировка этих монет на Лондонской бирже равнялась четыремстам сорока шести долларам двадцати пяти центам. На мой взгляд, триста девяносто семь долларов — весьма приличные чаевые за езду в правильном направлении.— Откуда мне знать, что она настоящая? — усомнился водитель.— Когда через пять секунд ты умрешь из-за своего дерзкого языка, я выну вторую такую же и, чтобы облегчить переход в мир иной, положу их тебе на веки. Достойно ли пользоваться для такого дела фальшивкой?— Так это что, настоящее золото?— А я тебе что говорю?— И стоит взаправду четыреста сорок шесть долларов?— Четыреста сорок шесть долларов двадцать пять центов, — поправил его Чиун.— Хотите, я подожду, чтобы доставить вас обратно в отель? — спросил таксист.— Не хочу, — отказался Чиун.Охранника у ворот огромной пустующей автостоянки «Дайнакар индастриз» заинтересовало, что за дело привело Чиуна на завод.— Это мое дело, а не твое. Дай пройти.— Что ты не служащий, это точно. В такой-то одежке! Вот что, без разового пропуска впустить не могу. У тебя есть пропуск, а, старина?— Есть, — Чиун поднял открытую ладонь к носу охранника. — Пожалуйста.Охранник поглядел, ожидая увидеть в ладони удостоверение, но ничего не увидел. Не увидел в первый раз, потому что ладонь оказалась пустой. А во второй — потому что Чиун ухватил его за нос большим и указательным пальцами и сжал так, что все поплыло перед глазами, и охранник рухнул прямо на стул в своей будочке.Проваливаясь в беспамятство, охранник в последние полсекунды все-таки понял, что с ним произошло. Он слыхивал раньше, что есть в человеческом теле чувствительные нервные окончания, и если на них нажать особым образом, то человек теряет сознание. Но ему было невдомек, что такие нервы имеются в кончике носа.Часа через три очнувшись, он все еще обдумывал эту мысль.В огромном пустом гараже Лайл Лаваллет сидел за рулем своего «дайнакара» и тихонько рычал, изображая работу мотора. Что он не один, Лаваллет заметил только тогда, когда машина слегка накренилась направо.Повернув голову, он увидел рядом с собой преклонных лет старика-азиата в красном парчовом, затканном шелком кимоно.— Я — Чиун, — сказал старик. — Я здесь для того, чтобы охранять твою никчемную жизнь.Лаваллет узнал старика. Это был тот самый китаец, который на демонстрации «дайнакара» телом прикрыл Джеймса Ривелла от пуль.— Что вы тут делаете? — спросил он.— Я уже сказал. У тебя уши заложило? Я здесь для того, чтобы охранять твою никчемную жизнь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22