Голод непрерывно жег все его внутренности, и Фонг решительно двинулся на юг.Он подошел к реке. Проделав вниз по течению несколько километров, Фонг добрел до рыбацкой деревни — несколько домиков на сваях прямо в воде. В деревне готовили рыбу и варили рис — от этого запаха его затошнило. Но Фонг был слишком слаб и не решился украсть еду. По-пластунски он добрался до одной из лодок и залез в нее.Течение медленно несло лодку вниз по реке. Фонг лежал на дне лодки и смотрел, как над головой проплывают звезды. В лодке он нашел рыболовную сеть и время от времени жевал ее, наслаждаясь вкусом соли. В конце концов он заснул.Фонга разбудили первые лучи солнца. Он сел в лодке. Вокруг, куда ни кинь взгляд, расстилалось неестественно бирюзовое море. Прекрасное море. И смертельно опасное. Южно-Китайское море — так его некоторые называют. Но беженцы с завоеванного коммунистами Юга называют его Морем Смерти и Пиратов. Многие из тех, кому удалось бежать из страны после падения бывшего сайгонского правительства, стали жертвой этого моря.Фонг присел на корточки и принялся распутывать рыболовную сеть. Рыболовецкие суда сидели на воде, как жирные клопы. Если это камбоджийцы, они скорее всего не обратят на него внимания. Если это тайцы, то они могут оказаться и пиратами.Фонг забросил сеть и, когда почувствовал сопротивление, втащил ее в лодку. Рыбу он съел жадно, даже не удосужившись предварительно ее убить. Кровь текла по его пальцам. Чувство было восхитительное, прохладная мякоть живительным бальзамом словно бы сама вливалась в глотку. Фонг поймал еще две рыбины и впервые за многие месяцы ощутил, что сыт.Может быть, течение отнесет его к берегам Малайзии, а может быть, прибьет к таиландскому берегу, где, если ему удастся избежать встречи с пиратами, он сможет найти приют в одном из фильтрационных лагерей, а потом отправиться в Америку. Он слышал о том, что многие беженцы проводят в таких лагерях долгие годы, ожидая разрешения на выезд в США, но его-то пустят сразу, как только он покажет свое доказательство. В этом у Фонга не было ни малейшего сомнения.Внезапно ход его мыслей прервали пронзительные крики о помощи. Звук далеко разносился над водой, и человеческий голос звучал так же громко, как храмовый колокол. Кричала по-вьетнамски женщина, призывая неизвестно кого на помощь:— Помогите! Помогите!Ее крик подхватили и другие голоса. Фонг поднял голову.В воде низко сидело тяжело нагруженное суденышко. Волны перехлестывали через борт. Фонгу было достаточно одного взгляда, чтобы понять, насколько судно перегружено. Перегружено людьми. Палуба была вся заполнена мужчинами, женщинами, детьми. Некоторые уже попрыгали в воду.К этому суденышку на большой скорости приближался катер. Но, в отличие от первого судна, на его борту находились только мужчины. В руках у них были пистолеты, винтовки, автоматы, тяжелые дубинки, пики, молотки. На головах — оранжевые повязки, горевшие ярким пламенем на фоне смуглых лбов.Пираты! Проклятие Южно-Китайского моря.Катер приблизился к перегруженному людьми суденышку, стукнулся об него бортом, и оба судна оказались сцепленными намертво. Пираты бросились на абордаж, как полчища голодной саранчи.Они избивали пассажиров суденышка дубинками, стреляли, резали мужчин и детей. Старух выкидывали за борт. Женщин помоложе избивали и переправляли на борт пиратского судна, а там загоняли в трюм.Фонг отвернулся. Это были его соотечественники. Вьетнамцы, которые даже десять лет спустя после оккупации их страны готовы были рискнуть жизнью ради свободы. А он ничем не мог им помочь.Фонг понял, что нет никакой надежды добраться до Малайзии. Он уже готов был и сам выпрыгнуть за борт, но вода была насыщена кровью. А кровь привлекает акул.Фонг принялся грести руками. Он надеялся, что верно выбрал направление.А крики продолжали нестись:— Помогите! Помогите!Потом еще много часов подряд Фонг молился памяти предков.Берег был ярко-зеленым и казался прохладным в лучах заходящего солнца. Лодку Фонга потихоньку несло к берегу. Мучительно медленно.Фонгу не терпелось поскорее очутиться на земле, он хотел было прыгнуть в воду и добраться до берега вплавь, но вовремя вспомнил, что может сделать соленая вода с его спиной. И как он ни боялся береговой охраны, все же досидел в лодке до того момента, когда она зашуршала наконец днищем о песок.Фонг набросал в лодку камней и затопил ее, а сам бросился под сень прибрежных зарослей. Подошвами босых ног он с наслаждением ощущал прохладу земли. Где он находится, он, разумеется, не знал. Может, это Таиланд, может, Камбоджа, а может, и Вьетнам.Фонг уже начал терять надежду, что когда-нибудь окажется в безопасности. Но была ночь, и он все шел и шел вперед. Его подгоняло не столько желание жить, сколько память об американских друзьях, которые уже так долго жили в плену, что потеряли всякую надежду. Их последней надеждой был он, Фонг. И он не имел права их подвести.Вдруг Фонг замер от неожиданности. Он услышал, как лает собака. Собака! Лай доносился издалека. С километр или около того. Фонг прислушался. Сердце его бешено колотилось. Но лай не повторился. Может быть, это просто галлюцинация?Фонг пошел вперед по узкой тропинке в джунглях, напевая старинную народную песню “Темна тропинка к дому, где живет моя любимая”. Его душили рыдания — он горевал о Вьетнаме, прежнем, казалось, утерянном навсегда Вьетнаме.Впереди показалась деревня. И снова залаяла собака. Залаяла и опять замолчала. Надо бы приглядеться повнимательнее, на цепи она или нет. Фонг по-пластунски прополз почти до крайних домов деревни. Собака залаяла снова. Веселый, беззаботный лай. И тут Фонг увидел ее саму — желтую, поджарую. Собака не была привязана.Какой-то человек швырнул ей кусок мяса. Мясо?! Человек был примерно одного возраста с Фонгом, лет около тридцати.Фонг поднялся и без страха направился прямиком в деревню, подняв руки и демонстрируя всем, что он без оружия. Он знал, что находится в безопасности. Сомнений в этом быть не могло. Это не Камбоджа — красные кхмеры уничтожили всех взрослых мужчин, способных носить оружие. И это не Вьетнам. Ни одна вьетнамская деревня не могла позволить себе такую роскошь, как домашняя собака. Ведь мясо в страшном дефиците, а собаки такие вкусные!Это Таиланд!— Я вьетнамец! — закричал Фонг, когда его окружили любопытствующие жители деревни. — Я вьетнамец! Отведите меня в лагерь для беженцев. Я знаю об американцах, пропавших без вести. Понимаете? Пропавшие без вести. И я могу это доказать. Глава 2 Его звали Римо, и он внимательно наблюдал за тем, как двое мужчин начали ссориться.Началось все с того, что продавец и покупатель наркотиков что-то не поделили. Римо находился здесь, в Браунсвилле, штат Техас, потому что ему поручили разобраться с Фестером Доггинсом. Фестер был контрабандистом и торговцем наркотиками, он отвечал за переправку кокаина из Флориды сюда, на техасский берег. Федеральная служба настолько успешно перекрыла каналы распространения наркотиков во Флориде, что колумбийским наркодельцам пришлось открыть в Техасе второй фронт. Фестер Доггинс был их агентом в США. Дела у него шли с размахом, и Римо получил приказ положить конец его операциям, а заодно — и самому Фестеру.Римо сидел в засаде в небольшом уединенном заливчике, про который его работодателю, доктору Харолду В. Смиту, было известно, что Фестер часто его использует в своих операциях. Римо сидел высоко на прибрежных скалах, болтая в воздухе ногами. Так ему хорошо было видно все, что происходит внизу.Фестер прибыл на грузовике, блистающем хромированными деталями, в сопровождении двух охранников. Все трое были вооружены и почти одинаково одеты — ковбойские сапоги из страусиной кожи и широкополые шляпы, низко надвинутые на прищуренные от солнца глаза.Потом прибыла яхта — большая и очень дорогая.Мужчина в белых парусиновых брюках вышел на деревянную палубу и заговорил о чем-то с Фестером по-испански. Он был смугл — наверное, колумбиец. Римо испанского не знал и потому терпеливо ждал, пока эти двое завершат свои дела. Его задание состояло в том, чтобы уничтожить всех и надежно позаботиться о том, чтобы груз кокаина не дошел до распространителей. Римо решил, что этого ему будет легче добиться, если торговцы сами погрузят товар на грузовик. Римо очень не хотелось сегодня слишком много трудиться.Но коль скоро Римо испанского не знал, то он и не сумел понять, что деловые переговоры очень скоро переросли в перепалку, а затем и в открытый конфликт. Колумбиец прищелкнул пальцами, и на палубу выскочили два человека с автоматами, которые они тут же направили на тех, кто был на берегу.Оба охранника Фестера бросились за камни. Одному удалось добраться до укрытия. Второго влет сбила автоматная очередь.Вот тогда-то Римо и понял, что люди внизу принялись “швыряться камнями”.Пули свистели в воздухе, ударялись о камни, отрикошетив, опять взмывали в воздух.Римо наблюдал за всем происходящим равнодушно, так, словно это его нисколько не касалось. Было время, когда звук выстрелов заставлял его организм вырабатывать тонны адреналина. Тогда звук автоматных очередей означал для Римо, что случайная смерть носится в воздухе. Но эти времена давно прошли. И этот, ни на чем не основанный страх тоже давно прошел. Римо хорошо усвоил, что перестрелка — это всего лишь полшага вперед по сравнению со швырянием камней.Как сказал однажды его учитель Чиун, Мастер древнего искусства Синанджу:— Камень есть камень. Большой камень, брошенный рукой, летит медленно. Ты прекрасно видишь, как он летит к тебе. И ты можешь отойти в сторону. Но большим камнем, именно потому что он большой, легче попасть в цель. А с маленьким все по-другому. Вот так.И восьмидесятилетний Чиун взял в одну руку маленький предмет, а в другую — большой камень.— Это не камень, — заметил Римо. — Это пуля.— Это камень, — стоял на своем Чиун. — Он сделан из того же материала, что и другие камни. Он меньше. И именно потому, что он меньше, им труднее попасть в цель, чем большим камнем.— Пули — это совсем другое, папочка, — возразил тогда Римо. — Они летят быстрее. И поражают сильнее. Они несут смерть.— А если тебя убьет маленький камень, а не большой, ты что, станешь от этого более мертвым?Римо пришлось на какое-то время задуматься.— Нет, — в конце концов вынужден был признать он.Это было давно. В самом начале подготовки Римо. Они тогда находились в спортзале санатория “Фолкрофт”, где Римо тренировался. Слово “мертвый” заставляло его в те времена корчиться, как от боли. Он сам был мертв во многих смыслах этого слова. Он был мертв официально, мертвы были его тело и сознание. Но с помощью древнего искусства Синанджу — легендарного солнечного источника всех боевых искусств — Чиун воскресил тело и сознание Римо, да так, что он стал использовать заложенный природой потенциал на все сто процентов.— Ну вот и хорошо. А теперь, когда ты понял, что мертвый — значит мертвый, я научу тебя не бояться маленького камня только потому, что ты вбил себе в голову, что он более опасен. — И Чиун бросил в Римо большой камень.Римо увернулся. Но недостаточно ловко. Камень попал ему в локтевой сустав. Римо подпрыгнул, взвыл от боли и схватился за локоть.Пока он пытался справиться с болью, Чиун взял со стола однозарядный пистолет, не торопясь зарядил его и протянул Римо рукояткой вперед.— А теперь ты, — произнес он.Римо взял пистолет.— Во что стрелять?Старик-кореец мило улыбнулся:— В меня, конечно.— Знаю я тебя. Ты увернешься, — сказал Римо. — Ты уже делал так при нашей первой встрече.Чиун пожал плечами.— Ладно. Тогда я выстрелю в тебя. — Он поднял пистолет, отошел назад на несколько шагов и прицелился в Римо.Римо бросился на пол и обхватил голову руками.Чиун удивленно поднял брови.— Что ты делаешь? Я ведь даже еще не нажал на курок.— Но ты ведь собираешься это сделать!— Конечно. Ты сам уступил мне свою очередь. Теперь я буду стрелять в тебя.Римо повернулся на бок и, подтянув колени к голове, попытался принять форму шара, чтобы пуля, если она в него попадет, не дошла до жизненно важных органов.— Ты все делаешь неправильно, — раздраженно заметил Чиун. В его карих глазах сквозило удивление и насмешка.— Так меня обучили во Вьетнаме.— Тебя обучили неправильно. Ты не должен двигаться, пока не увидишь, как пуля вылетает из дула.Римо сжался в еще более тугой комок.— Но тогда уже будет поздно.— Ты ведь видел, как я уворачиваюсь от этих маленьких камешков.— Ну?— А теперь и сам научишься. Вставай!И поскольку Римо знал, что быть застреленным куда менее болезненно, чем не повиноваться Мастеру Синанджу, он встал. Собственные колени казались ему пузырями, наполненными водой и готовыми вот-вот лопнуть.— Жди, когда вылетит пулька, — тоном фотографа-профессионала произнес Чиун и нацелил пистолет в живот Римо.Римо поднял руку.— Можно вопрос?Чиун склонил голову набок, как фокстерьер, впервые в жизни увидавший кошку.— Смит будет по-прежнему платить тебе и после моей смерти?— Разумеется. Если ты умрешь, вся вина ляжет на тебя, а не на меня.— Это не совсем тот ответ, на какой я надеялся.— Не надейся ни на что, — заметил Чиун, — ожидай худшего. — И выстрелил.Римо бросился на пол. Звук выстрела его оглушил. Римо прополз немного по полу, надеясь, что пуля не пробила ему кишки.— Я ранен? — спросил он после долгого молчания.— Нет. Разве что ты боишься шума.— Как так? — удивился Римо.— Я стрелял понарошку.Римо поднял голову.— Ну-ка, повтори.— Вы еще называете это холостыми патронами. Римо, покачиваясь, поднялся на ноги. Выражение его лица было отнюдь не дружелюбным.— Ты сам показал мне пулю, — заявил Римо. — И никакой это был не холостой патрон.— Верно, — добродушно согласился Чиун, перезаряжая пистолет. — Пуля, которую я тебе показал, вот она. Самая настоящая. Ты готов?— А разве не моя очередь?— Я уже сбился со счета, — сказал Чиун и выстрелил. На этот раз Римо отпрыгнул в сторону, повинуясь только инстинкту. Еще до того, как донесся звук самого выстрела, он услышал громкий щелчок, как щелчок пастушьего кнута. Это пролетела мимо пуля. Мимо! За спиной у Римо с треском лопнул набитый опилками мешок для отработки ударов, и опилки брызнули фонтаном во все стороны.— Получилось! — заорал Римо. — Я увернулся от пули!— Я специально стрелял мимо, — ровным тоном заметил Чиун и перезарядил пистолет.Римо криво ухмыльнулся.— Ну, хватит, — заявил он.— На этот раз ты должен внимательно смотреть на дуло пистолета. Жди, пока появится пуля.— Не могу. У меня все нервы отстреляны.— Вздор. Как раз наоборот — я помог тебе их настроить на нужный лад. На этот раз ты и в самом деле готов увернуться от этого безобидного маленького камешка.Римо знал, что выбора у него нет. Он сосредоточил все внимание на черном кружке пистолетного дула. Нервы его были напряжены. Потом Римо вспомнил то, чему его учили. Ассасин не должен напрягаться перед лицом опасности. Римо расслабился. Он позволил мышцам размякнуть, и Чиун удовлетворенно кивнул.И выстрелил.Римо заметил, как дуло дернулось. Он увидел, как посерели черные внутренности ствола, когда по стволу пошла пуля. И только тогда пришел в движение и сам Римо. Пуля пролетела мимо и с глухим стуком ударилась о гимнастическую перекладину.Римо опять схватился за локоть, ругаясь и воя:— У-уй! Ч-черт! Как же это? Я ведь увернулся от пули.— Верно, — отозвался Чиун, дуя в дуло, как делают ковбои, которых он видел по телевидению. — Но ты не увернулся от рикошета.— Ты опять все нарочно сделал! — прорычал Римо.Чиун улыбнулся, его лицо покрылось сетью мелких морщинок.— Смешно ты танцуешь.— Ты это нарочно, — повторил Римо.— Враг нацелит рикошет тебе в сердце, а не в локоть, — заявил Чиун и положил пистолет на стол.Римо взглянул на руку. Крови не было. Лишь красная ссадина там, где его задела пуля.— Теперь моя очередь, — сказал Римо и потянулся за пистолетом.— Да, твоя, — согласился Чиун. — Но у нас кончились патроны.— Ну, во всяком случае, мне удалось доказать, что я умею уворачиваться от пули.— Да, когда стреляют одиночными выстрелами, — невозмутимо заметил Чиун. — А завтра поработаем с пылеметом.— С пулеметом, — поправил его Римо. — Но я не позволю тебе стрелять в меня из пулемета.Но пришлось позволить. Не на следующий день, а тремя днями позже. Чиун сначала стрелял в Римо из многозарядного винчестера, затем из “магнума” 357-го калибра и лишь потом взял в руки пулемет с огромным дисковым магазином. Римо предстояло научиться видеть, как появляется пуля, научиться уворачиваться от рикошета, научиться еще множеству приемов. В конце концов все это привело к тому, что когда Римо видел, как к нему подходит человек с заряженным оружием, его организм уже не вырабатывал адреналин, наоборот, в таких ситуациях Римо лишь мило улыбался.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22