Рабочим понадобилось три месяца, чтобы проложить в стенах линии секретной связи. Одна шла в Уайтхолл, другая — в Скотланд-Ярд, третья — на Даунинг Стрит, 10. А еще одна, имевшая все возможные линии защиты, вела в кабинет атташе по культуре русского посольства. Так Гай напрямик связывался с одним из начальников КГБ.
— Это просто смешно, — сказал Гай.
На нем был кашемировый пуловер, натянутый поверх чересчур накрахмаленной рубашки. Брэнди было неплохое, но по-прежнему было прохладно. Нагреть комнату можно было только разведя огонь в камине, но от огня бывает дым, а в комнате и так дышать было нечем.
— Оставайтесь на месте, — предупредил русский. — Из комнаты не выходите. Американец поблизости.
— Я вынужден скрываться в этом каменном мешке из-за одного-единственного американца?
— Он уже расправился с некоторым количеством ваших лучших людей, а теперь находится ярдах в двухстах от Филлистон-Холла.
— Кто вам это сказал?
— Ваша охрана. Так что оставайтесь на месте. Вами мы не хотим рисковать. А этот человек может быть крайне опасен.
— Ну тогда пусть получит то, что ему надо и убирается. А потом отправьте меня назад в Лондон. Это место совершенно бесполезное.
— Оставайтесь здесь!
— “Оставайтесь здесь”, — повторил Гай Филлистон, передразнивая гнусавый русский акцент, и швырнул трубку.
Он терпеть не мог русский акцент. Они всегда говорили так, словно собирались откашляться. Израильтяне — словно хотели сплюнуть, а арабы шипели. У американцев, казалось, языки не справляются с согласными, а от австралийцев оставалось вполне справедливое впечатление, будто их только что выпустили из старой Ньюгейтской тюрьмы. Почему, спросил себя лорд Филлистон, британцы не хотят воевать с французами? Из французов получились бы замечательные враги — они такие культурные. У их нации только один недостаток — мужчины слишком любят женщин.
Вдруг эту тусклую холодную жизнь озарила наиприятнейшая неожиданность. Буквально из стены вышел самый прекрасный мужчина из всех, что встречались на пути лорда Филлистона. У него были бездонные темные глаза и высокие скулы, и был он строен и изящен. Движения его тела привели Гая Филлистона в дрожь. В руках у него было что-то белое, и он с грохотом бросил это на пол у каменного стула. Это были кости — человеческие кости.
— Вас это привлекает? — спросил лорд Филлистон. — Звук замечательный, упоительный.
— Это ваши кости, — сказал Римо. — Я нашел их в конце туннеля, там где их оставил ваш предок. Он и еще человека три.
— Мои предки?
— Да, если вы лорд Филлистон. А поскольку вы находитесь именно в этой комнате, то вы, должно быть, именно он.
— А зачем им было оставлять кости в конце туннеля?
— Затем, что они действовали как египтяне, — объяснил Римо. — Когда они делали потайной ход в замок или пирамиду, они обычно убивали рабочих. Секреты лучше всего хоронить под землей.
— Но это просто восхитительно! Вы нашли тот самый потайной ход, о котором обещал рассказать мне папочка. Если бы смог загнать меня сюда. Что ему никак не удавалось.
Гай Филлистон взглянул на проем в стене. Он был узкий и закрывался только одним камнем. Он подумал, стоит ли ради спасения своей жизни ползти по грязи через столь узкий проход. Этот человек в темной майке и светлых брюках явно умел проходить где угодно, даже не замаравшись. От одной только мысли об этом в голове у лорда Филлистона зазвенело.
— Послушай, лапочка, — сказал американец великолепным грубым голосом, голосом настоящего американского босяка, — я ищу одну женщину. А ты как раз из тех, кто знает много. Ведь ты тот самый парень, что руководит “Источником”.
— Вы уверены, что вам нужна именно женщина? А как насчет очень миленького мальчика?
— Я ищу одну рыжеволосую красотку. Ее зовут доктор Кэтлин О’Доннел.
— А, это то дельце, — с облегчением выдохнул лорд Филлистон. — Я думал, у вас постельный интерес. Так вы хотите сказать, она вам нужна по работе?
Римо кивнул.
— Ну, конечно, вы можете ее получить. Она все еще находится в одном из тайных укрытий. Вы получите все, что пожелаете.
— Где она?
— Но сначала вам придется дать мне то, чего хочу я.
Римо сжал его гладкую шею и надавил на яремную вену так, что красивое лицо лорда Филлистона сначала побагровело, а потом начало синеть. После чего отпустил.
— Без меня вы туда не пройдете.
— Я могу пройти куда угодно.
— Я могу вам помочь. Сделайте мне только одно небольшое одолжение. Повторите то же самое. У вас великолепно получается.
Римо бросил лорда Филлистона на каменный пол и вытер руки об его кашемировый свитер. Потом схватил его за тот же свитер и поволок за собой по туннелю. У Римо назрело несколько вопросов. Почему англичане чинят ему препятствия? Они что, не знают, что весь мир в опасности? Что происходит? Задавать эти вопросы, пробираясь по подземному ходу, не составляло никакого труда. Труднее было добиться ответов. Лорд Филлистон все норовил стукаться о стены. Над ним совершали насилие. Он был унижен. Изувечен. К тому моменту, когда они добрались до того места, где Римо обнаружил вход в туннель, лорд Филлистон был покорежен весь.
И еще он был влюблен.
— Сделайте это снова. Ну хотя бы разок. Пожалуйста! — бормотал глава сверхсекретной британской спецслужбы.
Автомобиль все еще дожидался американца. Выжившие забились на заднее сидение и решили, что самое худшее он уже сделал, а если они не будут шевелиться, то их он оставит в покое.
Они увидели, как американец вновь возник на том самом месте, где и исчез. С ним был человек, которого они привыкли уважать и которому привыкли доверять.
Английский полковник решил, что он может попытаться сделать последний бросок и кинуться на американца. Но тело его отказывалось двигаться. Шеф разведки никак не мог понять, что делает сэр Гай.
— Он идет за ним, или тот его волочет? — спросил он.
— Точно сказать не могу. Лорд Филлистон кусает его за руку.
— Нет. Не кусает. Посмотрите.
— Не могу этому поверить.
Когда американец открыл дверцу машины, все они увидели, что их шеф приник к руке губами. Глава организации, службе в которой они посвятили свои жизни, целовал руку того, кто волок его за собой.
— Сэр! — резко сказал полковник.
— О, да отстаньте вы, — ответил Филлистон. Он прекрасно понимал, о чем они думают.
— Вы ведете себя немного неподобающе.
Начальник отдела, имевшего код МИ, но секретно работавшего на “Источник” многозначительно подмигнул лорду Филлистону. Он был уверен, что это какая-то уловка, нечто хитроумное, что могло придти в голову только настоящему асу. Он дал себе клятву в нужное время тоже вступить в борьбу с американцем. Глава “Источника” тоже подмигнул в ответ. Странно было, что он подал еще один знак, пощекотав начальника отдела по внутренней стороне ладони.
— В Лондон, к Тауэру, — сказал лорд Филлистон водителю.
Он пересел с заднего сидения на маленькую откидную скамеечку спиной к движению. На людях, сидевших перед ним была кровь. Один из них делал вид, что не узнает его, как и было предписано всем секретным сотрудникам. Довольно глупо, подумал Филлистон. Американец, казалось, сидел на воздухе. Когда машину трясло на ухабах, подбрасывало всех, кроме американца.
— Она в Тауэре?
— Конечно. Великолепное укрытие. Еще с 1066 года, — сказал лорд Филлистон.
— Это ведь местная достопримечательность? — спросил Римо.
— Да весь этот чертов остров — одна сплошная достопримечательность, — сказал лорд Филлистон. — Если бы мы не использовали Филлистон-Холл как штаб-квартиру, то тоже продавали бы в него входные билеты.
— Почему вы утаиваете информацию от своих союзников? — спросил Римо.
— Информацию всегда и ото всех утаивают, — сказал лорд Филлистон. — Прошу вас, не принимайте это на свой счет. Лично я отдал бы вам что угодно. — И он облизнул нижнюю губу.
Отлично изображает сгорающего от страсти влюбленного, подумал начальник отдела. И американец может на это попасться. Но зачем он рассекретил укрытие номер одиннадцать?
— Вы хотя бы представляете себе, что мы все можем погибнуть от прямых солнечных лучей, если, конечно, не погибнем в ядерной катастрофе? Вы знаете об этом? Вам, парни, это о чем-нибудь говорит?
— Вы принимаете все слишком близко к сердцу, — сказал лорд Филлистон.
— Конец света я всегда принимаю близко к сердцу, — ответил Римо. — Это касается лично меня. И всего того, что я люблю. А также кое-чего, что мне не слишком нравится.
— А что там насчет непрямых лучей? Или прямых? — спросил полковник.
— Озон. Без озонового щита жизнь невозможна. Я пытаюсь обнаружить оружие, которое проникает сквозь озоновый щит. Буду весьма признателен за сотрудничество. Доктор О’Доннел проводила эксперимент по эту сторону Атлантики. Так что же вы, парни, утаиваете от нас информацию?
— Озоновый щит? А как они это делают? — спросил начальник отдела.
Римо никак не мог вспомнить, что это было, флюорокарбоны, флюориды или спреи.
— Доберемся туда и все узнаем, ладно? — сказал он.
Всю дорогу до Лондона его подчиненные были свидетелями того, как лорд Гай Филлистон изображает сгорающего от страсти к этому животному гомика. Это было постыдно и отвратительно, но все понимали, что это делается во благо Англии. Все, кроме начальника отдела, сидевшего рядом с лордом Филлистоном и державшего оборону своей ширинки.
Глава седьмая
Сообщение было коротким и ясным. В Англии американца провести не удалось. Судя по обрывкам сведении, дошедших до Москвы, американец в этот момент стоял перед воротами в Тауэр, перед отлично законспирированным укрытием, которого он никак не должен был обнаружить. Как он туда попал, не объяснялось. Не упоминалось и о том, знал ли он, что женщина находится там. В британский отдел КГБ пришло только краткое извещение об опасности.
Пришло оно одновременно с кратким сообщением от психолога. Женщина-американка была близка к тому, чтобы рассказать все.
Настало время разобраться со всем. Британский отдел КГБ в Москве немедленно послал приказ касательно американца: “Уничтожить”.
Его следовало убить, несмотря на предостережения этого старого партийного босса, Земятина, который был почему-то крайне обеспокоен опасностью, исходившей от одного-единственного человека. У КГБ всегда были отлично вышколенные убийцы-профессионалы.
Скоро, очень скоро с американцем будет покончено, и женщина предоставит им все необходимые сведения.
* * *
Кэти О’Доннел не знала ничего ни о сообщениях через Атлантику, ни о том, что кто-то собирается ее спасти. Она вовсе не хотела быть спасенной.
Она вдруг поняла, что до нынешнего дня никогда не знала счастья. Она была в комнате с каменными стенами и полом, на жесткой, неудобной кровати, но с мужчиной, который ее по-настоящему возбуждал. Она не совсем понимала, как ему это удается, но ей было все равно. Возбуждение пришло еще во время эксперимента в Малдене и не прекращалось. Это было восхитительно, и она была готова на все, лишь бы оно не кончалось.
Когда грубые руки сжимали ее нежное тело, и жесткий рот расплывался в дикой улыбке, она вспоминала о том, что произошло в Малдене, где она и встретила этого русского. Наверное, это был первый настоящий мужчина в ее жизни.
Один из нанятых ею лаборантов потерял сознание. Животные восхитительно выли от боли. А она, когда озоновая дыра затягивалась над выжженным полем, конечно, делала вид, что ничего особенного не происходит.
На лицах лаборантов застыл ужас. И только один человек стоял рядом и внимательно наблюдал за ней и за животными.
Только он выказывал вполне умеренный интерес. Лицо его было как белая маска в ночи. Все остальные корчились, отворачивались, а он стоял и как будто наблюдал за каким-то занятным животным в зоопарке.
— Вас это не пугает? — спросила доктор О’Доннел.
Он озадаченно посмотрел на нее.
— А чего тут пугаться? — ответил он с сильным русским акцентом.
У него было непроницаемое лицо с прорезями славянских глаз. Даже за жесткой черной щетиной, которую не взяла бы ни одна бритва, она смогла разглядеть шрамы на его лице. Люди, наверное, не раз нападали на него. Но что он делал с этими людьми, подумала она? Такое уж у него было лицо. Он был футов шести роста и массивен, как танк.
— Вас не волнуют страдания животных?
— От людей бывает больше шума, — сказал он.
— Правда? Вы видели, как кто-то сгорел так, как сгорел вон тот щенок?
— Да. Я видел, как они горели, облитые нефтью. Видел, как они валялись распластанные на земле, головы их катились по рельсам, а тела дергались. Я все это видел.
Потом была какая-то неразбериха. Кто-то сказал этому человеку, что это не его участок. Кто-то другой сказал, чтобы его оставили в покое. Все собирали результаты. Кэти О’Доннел это не волновало. У нее возник вопрос, на который она хотела во что бы то ни стало получить ответ. Где он все это видел?
— Везде, — ответил он.
И она без слов поняла, что именно он эти вещи и делал. Она спросила его, что он делает в Малдене. Он не ответил. Она спросила, не хочет ли он пойти с ней куда-нибудь. Заметила, как он раздел ее глазами. Она знала, что он скажет да, хоть он и ответил, что ему надо пойти и спросить кого-то. Она видела, что он разговаривает с какими-то людьми. Ей было наплевать. Он мог оказаться полицейским. Он мог оказаться кем угодно. Возбуждение бурлило в ней, она почувствовала, что впервые с самого детства ей не нужно ничего скрывать. Ей не надо было говорить, как она сочувствует кому-то. Не надо было горестно качать головой при виде чужого несчастья. С этим человеком она могла получить то, что ей действительно нравилось.
Она, конечно, не знала, что этот человек был пешкой в большой игре, всего лишь средством. Она не знала, что он получил приказ познакомиться с ней поближе и отвезти ее по назначению. Она знала, что, что ни произойди, она с этим справится. Мужчины никогда не были для нее проблемой. Она могла добиться от мужчин всего, что нужно, особенно от этого мужчины, судя по тому, как его взгляд задержался на ее груди, а потом опустился ниже.
— Все. Пошли, — сказал он, подходя к ней. — У нас ведь будет романтическое свидание?
— Думаю, да. — И бросила одному из лаборантов: — Скоро вернусь.
И исчезла с русским. Машину он вел не слишком уверенно, наверное, потому, что не всегда смотрел на дорогу.
— Расскажите, — попросила она, — о первом убитом вами человеке.
Дмитрий сказал, что в этом не было ничего особенного. Сказал он это, проезжая по узкой проселочной дороге, предназначенной скорее для лошадей и гонщиков.
— Вы проводите здесь эксперимент?
— Да. А как это было? Что вы почувствовали, когда поняли, что на самом деле кого-то убили?
— Ничего не почувствовал.
— Вы его застрелили? — спросила Кэти.
— Да, — сказал Дмитрий.
— Из пистолета? Большая пуля? — спросила она.
— Из ружья.
— Далеко отсюда?
— Нет. Близко.
— Вы видели, как течет кровь? — спросила она с придыханием.
— Да, кровь была.
— Как? Откуда?
— Из живота. Почему такую красивую женщину интересуют подобные вещи?
Дмитрий не сказал, что ему дали эту работу именно потому, что это не имело для него никакого значения. Его работа важной не считалась. Мозги для нее были не нужны. Люди с мозгами шли дальше и занимали руководящие посты. Он был рядовым в шпионской войне. С этой американской красоткой ему повезло. Может, ему даже удастся поразвлечься, вместо того, чтобы выламывать руки и простреливать головы. Ему хотелось затащить ее в постель. И говорить ему хотелось о любви, а если не о любви, то хотя бы об обнаженных телах. Но ему приказали внести в план изменения и доставить ее в конспиративное укрытие, а не применять физическое воздействие, как это называется.
Ему велели по возможности задавать вопросы относительно эксперимента, но не слишком форсировать эту тему. Правильные вопросы умели задавать другие.
— Когда жертва истекала кровью, крови было много? Залило весь пол? — спросила женщина.
— Нет. Это было снаружи. Он упал ничком.
— А потом?
— Потом надо было добить.
— Опять стреляли?
— Да.
— В голову? В рот? Вы стреляли в рот?
— Нет. В голову.
— Вы бы могли убить кого-то для меня? — спросила она.
Он чувствовал ее дыхание. Он подумал, что если бы она дотронулась до него языком, он бы кончил тут же.
— Что за идиотский вопрос?
— Убили бы?
— Вы красивая женщина. Зачем вы спрашиваете о таких глупостях? Давайте лучше поговорим о том, что вы делаете в Малдене.
— Я много чего делаю. А что делаете вы?
— Веду машину, — ответил человек по имени Дмитрий.
По дороге в Лондон он не смог от нее ничего добиться и не стал настаивать. А она хотела знать подробности об убийствах. Поскольку он не упоминал ни имен, ни мест действия, то решил, что о подробностях можно и рассказать. Это было не то, о чем бы хотела знать вражеская разведка, не касалось того, где это происходило и почему.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27