— Черт с ней, — досадливо произнес Римо. — Она мне больше не нужна. Она сдохла.— Отнюдь, — возразил Чиун. — Она только оглушена. Я мух не убиваю.— Ага, кроме как за деньги.— Причем с предоплатой, — с улыбкой согласился Чиун. — Так ты отказываешься от моего скромного дара?— Отказываюсь.— А минуту назад ты так хотел поймать это несчастное насекомое!— Я хотел сделать это сам! — раздраженно сказал Римо.— Да пожалуйста! — воскликнул Чиун и подбросил муху вверх. Она расправила крылышки и несколько неуверенно описала круг. — Сколько душе твоей угодно.— Ладно! — Римо ожил. — Только сиди тихо, пока я с ней не расправлюсь.— Пока ты с нею расправляешься, как ты это называешь, позволь мне с тобой поговорить, сын мой.— О чем же? — сквозь зубы процедил Римо. Он снова принял позу лотоса и окаменел, словно изваяние.— Я потратил бесчисленные годы моей жизни на обучение белого человека чудесному искусству Синанджу, и что же? Я вхожу к нему в комнату и застаю его за совершенно бессмысленным занятием!— Это не бессмысленное занятие. Это проверка мастерства — поймать муху палочками для еды. Самое главное — при этом ее не покалечить, понимаешь?— Расскажи, расскажи! — произнес Чиун с деланным американским акцентом.— Идею я почерпнул из фильма, который взял напрокат.— Что еще за фильм? — с неподдельным интересом спросил Мастер Синанджу.— Да вот этот.Римо едва заметным движением тронул лежащий на полу пульт управления. В углу комнаты включился телевизор. Римо нажал еще одну кнопку — и заработал видеомагнитофон. Мастер Синанджу с нахмуренным лицом стал смотреть кино. Это была какая-то сцена из середины фильма: потный подросток полировал машину.— Это Смит мне посоветовал, — признался Римо. — Он говорит: этот фильм ему напоминает нашу с тобой историю.— Как это? — не понял Чиун.— Там про итальянского мальчишку из Ньюарка, который знакомится со стариком-японцем, и тот обучает его каратэ.Чиун сплюнул себе под ноги.— Каратэ украдено у нас. Это не Синанджу!— Я и не говорю. Но обрати внимание на совпадения: я тоже из Ньюарка.— Это заслуга твоей матери, кто бы она ни была.— Потом, Римо — итальянское имя. Я вполне мог бы быть итальянцем, как этот пацан в картине.— А фамилия твоя — Уильямс. Совсем не итальянская!— Да, но Римо — итальянское имя. Я понятия не имею, кто были мои родители, но тот факт, что меня назвали итальянским именем, что-нибудь да значит!— Он значит только, что твои родители не сумели подобрать тебе достойного имени!Римо нахмурил брови.— Я бы просил тебя не говорить в таком тоне о моих родителях, — сказал он. — Может быть, они были хорошими людьми. Откуда мы знаем?— Иногда лучше не знать — меньше разочарований!— Я могу рассказывать дальше? Так вот, этот парень перебирается в Калифорнию и знакомится там со старым японцем — вроде тебя.— Покажи мне этого старого японца! — попросил Чиун.Римо убедился, что муха опять уселась на окно, и позволил себе шевельнуться. Он поднял с пола пульт и промотал пленку до того места, где появляется знаменитый актер восточных кровей.— Видишь? — спросил он. — Вот он. Я же тебе говорю: он даже внешне на тебя похож.Заметив презрительный взгляд Чиуна, Римо поспешил уточнить:— Ну, немножко, конечно. Глаза похожи.— Его глаза похожи на глаза японца, — фыркнул Чиун. — Если бы у меня были такие глаза, я бы выдрал их своими руками и раздавил каблуком.Римо вздохнул.— Ладно. В общем, он учит этого парня каратэ, и тот потом выигрывает в крупных соревнованиях.— И чем же это похоже на нас? Мы в игры не играем, мы — ассасины! Я обучил тебя искусству Синанджу, от которого произошли все другие боевые искусства — причем путем бессовестного воровства! Я сделал из тебя ассасина. Я превратил твое тело в самый тонкий инструмент, какой только можно себе представить. Конечно, я сделал бы то же самое и с твоим разумом, но ты — белый, а мне не вечно жить на этом свете!— Спасибо большое, — вставил Римо.— Не за что. Сейчас я только рад, что решил не заниматься твоей головой, в которой происходит явная неразбериха. К примеру: я прошу тебя объяснить мне твое странное поведение, а ты рассказываешь мне убогий сюжет какого-то фильма. А я все еще жду вразумительного ответа!— Я как раз к этому подошел.— Мне уже за восемьдесят, так что поторопись!— Этот японец, в частности, научил мальчишку ловить муху палочками для еды. В каратэ это будто бы считается признаком большого мастерства. Так вот, сам японец этому так и не научился за всю свою жизнь, а у парня получается всего через несколько уроков.— Ему причитается конфетка.— Вот я и подумал, почему бы не попробовать? — сказал Римо.— Так я и знал, — грустно изрек Мастер Синанджу.— Что ты знал?— Что ты деградируешь.— Вовсе нет!— Отрицание — первый признак деградации, — серьезным тоном произнес Чиун. — Я тебе сейчас объясню.— Только шепотом, — сказал Римо, снова подняв вверх палочки для еды, как антенну. — Вот она, опять летит.— Каратэ из Дома Синанджу похитили корейцы. Разумеется, ленивые южане. Они скопировали движения, короткие пинки и рубящие удары рук. Это было вроде того, как дети играют во взрослых. Но в силу своей бездарности они смогли достичь лишь довольно посредственного уровня, хотя за образец взяли само совершенство. Они научились драться, разбивать доски ребром ладони, а поскольку они сами понимают, что все это не более чем посредственность, то придумали носить разноцветные пояса — чтобы одни думали, что менее посредственны, чем другие. В действительности до Синанджу им всем далеко! И они понимали это с самого начала.— Эта история мне известна, — отозвался Римо, продолжая следить за мухой.— Тогда ты должен знать, что ловля мухи с помощью палочек для еды восходит к самым первым дням каратэ.— Этого я не знал.— Еще бы! Знай ты это, вряд ли стал бы меня позорить, пытаясь воспроизвести движения посредственных каратистов.— А мне кажется, это неплохое испытание на ловкость. Мне просто хочется проверить, получится у меня или нет. А что ты имеешь против?— Каратисты пытались перенять искусство Синанджу и в другом плане, — продолжал Чиун, а упрямая муха опять зависла над тарелкой. — Они тоже пробовали пойти на службу к императорам и королям в качестве телохранителей. И многие из них убедились, что разбивать ладонью палку — совсем не то, что ломать кости. Из-за своего недомыслия каратисты едва не вымерли.— Тшш! — прошипел Римо.Муха вдруг резко изменила направление полета и двинулась прямо на Римо. Тот выбросил вперед руку. Палочки сомкнулись, но щелчка не последовало.Римо пригляделся: между палочками была зажата муха, отчаянно перебирающая лапками.— Ну вот! — заулыбался Римо.— Можешь продолжать, — мягко сказал Чиун.— Продолжать — что?— Ну, как же? В твоем фильме наверняка описан и следующий этап.— Вырезали, должно быть.— Тогда я тебе помогу, — обрадовался Чиун и придвинулся к Римо. — Поднеси муху к лицу и внимательно следи за нею, чтобы не улетела.Римо исполнил. Муха жужжала в каких-то нескольких дюймах от его скуластого лица.— Готов? — спросил Чиун.— Да.— А теперь открой рот. Пошире!Римо разинул рот и озадаченно поднял брови. Чиун своей рукой направил руку Римо ближе ко рту, а сам продолжил рассказ:— Уцелевшие каратисты отказались от роли ассасинов и вернулись в свои деревни, где стали искать себе новые способы пропитания. Но увы, из них вышли неважные рыбаки и бездарные земледельцы.— Ты хочешь сказать?..Старик радостно закивал. Римо поспешил закрыть рот.Чиун улыбнулся.— Как думаешь, почему они использовали для этого палочки для еды? Просто это позволяло экономить время.С гримасой отвращения Римо отпустил муху и положил палочки на тарелку, после чего решительно отодвинул ее от себя.— Вечно ты устраиваешь мне всякие пакости! — с укором произнес он.— Это мне благодарность за то, что работаю для тебя почтальоном?— Чего теперь от меня хочет Смитти?— Этого я не знаю, — ответил Чиун. — Сегодня письмо из Синанджу.Римо вскочил, лицо его озарилось радостной улыбкой.— От Ма Ли?— Кто же еще станет переводить чернила на ловца мух? — съязвил Чиун, извлекая конверт из необъятного рукава.Римо с нетерпением выхватил у него письмо. Пергаментное лицо Чиуна недовольно сморщилось.— Уймись! — фыркнул он. — Она опять задает те же нудные вопросы, что и в двадцати последних письмах. Честно скажи, Римо, как тебя угораздило выбрать в жены такую сварливую женщину?— Ты читаешь мои письма? — Римо был поражен.Мастер Синанджу как ни в чем не бывало повел плечом.— Конверт в пути расклеился. Письмо чуть не выпало.Римо внимательно оглядел конверт.— Он в порядке.— Конечно. Если бы я не запечатал его, задав работу стариковскому языку, письмо бы опять могло вывалиться и, чего доброго, потерялось бы.Римо никак не отреагировал на такое объяснение и, острым ногтем вскрыв конверт, с жадностью углубился в письмо.— Она пишет, что в Синанджу все в порядке, — сказал он.— Скажи мне лучше что-нибудь новенькое.— Спрашивает, когда мы вернемся.— Напиши, что не знаешь.— Брось, Чиун! До окончания нашего контракта со Смитом осталось всего несколько недель, а потом мы свободны.— А что за спешка — ехать в Синанджу? Я вот что подумал. Когда у нас с тобой был последний отпуск? Может быть, прежде чем навсегда покинуть Америку, стоит немного попутешествовать? Скажем, на поезде? Самолеты в последнее время стали совсем ненадежны.— Поезда тоже, — возразил Римо. — А спешка в том, что мне надо сыграть свадьбу. Мы с Ма Ли должны были пожениться еще три месяца назад, ведь помолвка была рассчитана на девять месяцев. А я торчу тут уже почти год. И все из-за тебя!— Торчишь? — изумился Чиун. — Да как ты смеешь говорить такое, когда тебе выпала честь просыпаться изо дня в день в благословенном присутствии самого Чиуна, правящего Мастера Синанджу?— Надоело! — признался Римо. — В последнее время Смит не дает тебе никаких поручений. А я уже так долго прохлаждаюсь в этой комнате, что дошел до ловли мух.— Ты мог бы найти себе работу, — предложил Чиун. — Люди вроде тебя нередко находят себе достойное применение.— Навряд ли. Секретность с меня еще не скоро снимут! Мы уберемся отсюда намного раньше.— Небольшое уточнение, — вставил Чиун, — не мы уберемся, а я уберусь. Когда истечет срок контракта — в случае, если мы с Императором Смитом не заключим нового соглашения, — Смит оплатит мне проезд до Синанджу. Это будет мое последнее вознаграждение за безупречную службу. А поскольку ты официально на него не работаешь, то эта льгота на тебя не распространяется.— Неужели ты оставишь меня здесь на мели, а, папочка? — тихо спросил Римо.— Нет, конечно. Я позволю тебе меня сопровождать.— Решено! Значит, я отвечу Ма Ли, чтобы ждала нас первого числа.— Месяц и год не ставь, — кротко уточнил Чиун. — Мы ведь не прямо в Синанджу поедем.Римо остолбенел.— Я планирую совершить кругосветное путешествие, — горделиво возвестил Чиун.— Да ты и так повидал больше, чем можно увидеть со шпионского спутника. И я, кстати сказать, тоже. К черту твое кругосветное путешествие!— О, это будет не простое путешествие, это будет мировое турне — как у звезд!— Кругосветное путешествие, мировое турне — один черт! — Римо вскинул руки. — Какая разница?— Разница такая, что в каждой столице меня будут встречать как мировую знаменитость. Я буду останавливаться в лучших отелях, меня будут чествовать главы государств, как и подобает человеку, занимающему столь высокое положение. И конечно, в каждом крупном городе я буду давать благотворительный концерт. Я решил назвать эту поездку “Мировым турне Синанджу”.— Но ты не умеешь петь, — заметил Римо.— Я петь и не буду.— Клоун из тебя тоже неважный.— Я рассчитывал, что в этой роли выступишь ты, — парировал Чиун. — Мне потребуется кто-то, кто будет перегревать публику.— Разогревать, а не перегревать.— Все равно!— А что, скажи на милость, ты собираешься делать на этих концертах?— Как — что? То, что я умею делать лучше всего!— А, надо мной изгаляться?— Нет, дерзкий ты мальчишка! Я буду демонстрировать миру чудеса Синанджу. За деньги, разумеется.— Ты, кажется, назвал концерты благотворительными?— Так и будет, — ответил Чиун. — Они будут организованы в пользу голодающего населения Синанджу, тех несчастных, что вынуждены порой топить младенцев в море, так как им нечем их кормить. Ты когда-нибудь слышал, чтобы подобным образом поступали со своими детьми эфиопы? А ведь им шлют миллионы с благотворительной целью!Римо скрестил на груди руки.— Так, картина проясняется. Но разве публичное представление Синанджу не низведет нас до уровня каратэ?— Римо! Я поражен! Я не имею в виду расходовать Синанджу на пустяшные трюки, вовсе нет! Я намерен переговорить с местными властями и предложить им устроить казнь самых опасных преступников и политических противников — больше, конечно, первых. Они доставят негодяев в большой зал, где я на глазах многочисленной толпы приведу казнь в исполнение — естественно, публика должна будет заплатить за возможность видеть такую красивую работу.— Не думаю, что многие захотят смотреть, как ты будешь публично убивать людей.— Ерунда! Еще в Древнем Риме публичная казнь преступников считалась популярным зрелищем. Собственно говоря, оттуда я и начну свое мировое турне — из Рима.— Пожалуй, ты так озолотишься, — задумчиво произнес Римо.— Да ты что! Публика в зале — это еще цветочки! Их главная задача будет хлопать в нужный момент. Настоящие деньги я получу с телевидения. Права на показ я продам крупным компаниям, причем оформлю это как начало регулярных выступлений, таким образом мы подогреем интерес к последующим гастролям.— Это затянется на многие годы, — вздохнул Римо.— К тому времени, как мы вернемся в Синанджу, мы будем богаты и успеем создать надежную нишу на рынке для наших славных потомков. Подумай, Римо, как они нам будут благодарны!— Ты думаешь об их благодарности, а я думаю о том, что если не вернусь в Синанджу в ближайшее время, то вообще могу остаться без потомков.— Как это похоже на тебя — думать о сексе в тот момент, когда голова твоя должна быть занята мыслями о непреходящем, — проворчал Чиун.— Я не думаю о сексе, я думаю о Ма Ли. Ты просто не хочешь, чтобы я обзавелся семьей. Ты боишься, что если мы вернемся в Синанджу, они все начнут виснуть на мне, как в прошлый раз, а тебя и замечать перестанут, потому что я обещал содержать их после тебя.— Ты лжешь! Они меня любят! Они готовы целовать землю, по которой я ступаю!— Ну да, если эта земля выстлана золотом!Мастер Синанджу сердито топнул ногой, но промолчал, а лишь возмущенно запыхтел.— И я не собираюсь изображать из себя клоуна на твоих дурацких концертах! — добавил Римо. — Это мое последнее слово.— Значит, будешь моим персональным менеджером! — вспылил Чиун. — Но большего от меня не жди!— Я — пас, — ответил Римо.Чиун хотел возразить, но его прервал стук в дверь.— Войдите! — величественно произнес Мастер Синанджу.— Ты не забыл — это моя комната? — заметил Римо.В комнату вошел доктор Харолд В. Смит. В лице его не было ни кровинки, и оно сливалось с бледно-серым костюмом, висевшим на нем как на вешалке. Он являл собой воплощенную бледность: редкие волосы под стать белой сорочке, а за стеклами очков — беспокойно горящие глаза в цвет костюма. Узел галстука он затянул так, что казалось, вот-вот задохнется.— Приветствую вас, Император Смит, Хранитель Конституции и глава тайной организации под названием КЮРЕ, о существовании которой мы пребываем в блаженном неведении! — громко возвестил Чиун.— Тшш! — зашипел Смит, бледнея пуще прежнего. — Потише! А что вы тут делаете вдвоем?— Возносим вам хвалу! — ответил Чиун.— У нас тут семейная сцена, — уточнил Римо.— Вас не должны видеть вместе, пока вы находитесь в стенах санатория “Фолкрофт”. Я специально выделил вам отдельные комнаты! Мастер Синанджу, мне придется просить вас вернуться к себе. Необходимо, чтобы персонал санатория считал вас обычным пациентом.— Будет исполнено, — с поклоном ответил Чиун, но не двинулся с места.Смит повернулся к Римо Уильямсу.— Римо, у нас возникла проблема. Большая проблема, — скороговоркой выпалил он.— Почему вы говорите со мной? Обращайтесь к нему! — запротестовал Римо, показывая на Мастера Синанджу. — Это ведь он на вас работает, а не я.— То, о чем я хочу сказать, не имеет никакого отношения к КЮРЕ. — Смит достал серый платок и вытер пот под носом. — Надо скосить газон и подровнять кусты.— А я при чем? У вас ведь есть садовники!— У нас с вами был уговор? Я предоставляю вам жилье, а вы числитесь в штате санатория в качестве главного садовника. Забыли?— Ах, да! Просто вы меня впервые об этом просите.— Прошу вас простить моего неразумного сына, — вступил в разговор Чиун. Он был абсолютно серьезен. — Он боится работы. Как раз перед вашим приходом он отверг прекрасное предложение, которое принесло бы ему славу, возможность объехать весь мир и скромную оплату.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27