действительно его у меня нет. А теперь отодвиньтесь подальше. Святые не любят, когда их теснят.— Кали, великая Кали, вечная Кали-победительница! — запели трое юношей. Ноги их затопали по деревянному полу ашрама.— Все верно, — сказал Бен Сар Дин. — Я принесу вам новый румал. В этот раз я знал, что его не следует приносить.— Она открыла нам это. Мы все знали заранее, — сказала Холли Роден.— Только Святые могут знать и предсказывать, — наставительно произнес Бен Сар Дин, оглядывая учеников. Никто не возражал, поэтому он повторил эти слова еще раз, с большим пылом. — Только один может предсказывать.— Это Она. Она, — повторила Холли Роден. — Она сказала, что к ней нужно принести двух людей. Тот, кто будет без румала — Святой, наставник. Это ты.— А с румалом? — спросил Бен Сар Дин.— Он станет ее возлюбленным. И мы, убив его, пошлем к Ней, — сказала Холли Роден. — Но этот человек — не ты. — Блондинка улыбалась Бен Cap Дину. — Тебе любопытно, кто он?— Святой не испытывает любопытства, — сказал Бен Сар Дин, которому, напротив, очень хотелось знать, о чем она говорит.— Ты заметил, что нас стало меньше? — спросила у него Холли Роден.Толстяк-индус огляделся. Двух, вроде бы, недоставало. Где же они? Возможно, нашли себе еще более безумную религию.— Сегодня — здесь, завтра — там, — произнес он вслух. — Многие прельщаются мнимыми культами, не выдерживающими испытания временем, и мы с радостью расстаемся с такими. Надо только убедиться, что они не тащат с собой жертвенные деньги из румалов. Эти деньги нужны Кали. Это часть нашей веры, веры наших отцов, и сейчас, и в ноябре, конечно, — сказал он, вспомнив почему-то о неоплаченном счете за электричество.— Нет. Наши друзья не покинули нас. Остались верны. Они приобщились к таинству смерти. Она прекрасна. Смерть их была мгновенной и ослепительной, — сказала Холли Роден.— Подожди-ка. Ты хочешь сказать, что наши люди гибнут?— Да здравствует смерть! Да здравствует Кали! — прокричала девушка. — Нам явился великий, тот, кто ей желанен. Ее возлюбленный. И мы принесем его к Ней, в руках у него будет румал.Бен Сар Дин взял желтый платок, который ему всунули в руки, и вернулся в свой кабинет.Это уже слишком, — думал он. — Они хватили через край. Одно дело — убивать для статуи со множеством рук, но болтать о каком-то возлюбленном, который соединится с Ней в смерти — это слишком. Холодный пот прошиб его, когда Бен Сар Дин осознал, что только отсутствие желтого платка отвело от него смерть.Тучный карманник подумывал уже, как бы побыстрее собрать вещички и удрать, но, развернув румал, увидел в нем пухлую пачку денег. Двадцать три стодолларовые купюры. И четыре кольца. Значит, они теперь берут все, что попадется? Он обратил внимание, что кольца были большие, на крупную руку. Тут же лежали и золотые часы “Ролекс” с секундной стрелкой, усыпанной крошечными бриллиантиками, и лазуритовая табакерка с кокаином и с золотыми инициалами ТВУ на крышке, и автоматический пистолет с перламутровой рукояткой.Священник. Они убили Ти Ви Уокера!Если бы Бен Сар Дин не увлекся вторичным пересчитыванием денег, он бы, наверное, умчался куда глаза глядят. Да, больше двух тысяч долларов. А среди купюр — билет на самолет.Он подумал было, что это один из дешевых билетов компании “Джаст Фолкс”, но нет, это был билет первого класса, дающий возможность совершить полет в Стокгольм — туда и обратно. Внутри билета находилась надушенная открытка с надписью: “От благодарной конгрегации — священнику Ти Ви Уокеру”.На обороте билета была еще одна надпись, сделанная почерком погрубее, не столь изысканным. Бен Cap Дин решил, что это писал сам Уокер. Тот явно сделал себе памятку, чтобы не пропустить что-то важное в Стокгольме: “Дом тысячи наслаждений мадам Ольги”.Бен Сар Дин долго всматривался в билет. Он мог бы сам использовать его и бежать наконец отсюда, но что-то подсказывало ему: не делай этого! Внутренний голос говорил, что билет — подарок судьбы, шанс, который нельзя упустить.Завернув билет в один из старых румалов с изображением Кали, из тех, которые нигде уже не найдешь по приемлемой цене, он пошел в ашрам и вложил румал в одну из рук Кали. Ученики поймут, что делать.Через три дня румал вернулся. В нем лежало четыре тысячи триста восемьдесят три доллара. И драгоценности. Настоящие драгоценности. Так Бен Сар Дин постиг закон экономического процветания: чтобы получать деньги, надо сначала их во что-то вложить.Никаких больше дешевых рейсов. Только первым классом.Позвонив в “Джаст Фолкс”, он отменил заказанный им предварительно абонемент, дающий право на посещение без дополнительной платы туалетной комнаты, и сказал, куда перевести остаток денег. * * * Номер 109.Комедийная актриса Беатриса Биксби познакомилась с человеком, который на самом деле считал ее очень забавной. Он был ее соседом в салоне первого класса авиалайнера, летевшего в Стокгольм. Его не интересовало ее тело, или ее слава, или ее деньги. Он дарил Беатрисе то, чего она всегда искала на сцене, — одобрение. Все, что она ни говорила, новый знакомый находил восхитительным или потрясающе смешным.— Я вовсе не так уж и забавна, — говорила она, хотя думала совсем обратное.Она была просто в ударе, всю жизнь мечтала она быть именно такой, как сейчас. Когда молодой человек пригласил ее заехать по пути в один ресторанчик, а затем увел в тихое местечко, где попросил о маленьком одолжении — накинуть ей на шею желтый платок, она ответила:— Пожалуйста. И если уж он обовьется вокруг моей шеи, было бы неплохо положить в него бриллианты.Она сделала паузу, ожидая взрыва хохота. Но молодой человек больше не смеялся. А скоро, очень скоро, не смеялась и она. Глава седьмая Доктор Харолд В. Смит получил от Римо ответ, который всегда боялся от него услышать. Одно слово из трех букв и звучало оно: “нет”.Смит позвонил ему по секретной телефонной связи из штаб-квартиры КЮРЕ, скрывавшейся за высокими кирпичными стенами санатория “Фолкрофт” в местечке Рай, Нью-Йорк. Прошло много лет с того дня, когда Римо привезли в этот санаторий прямо из тюремного морга, вернули жизнь и здоровье, а затем нашли новое занятие. Смит выбрал Римо из многих, потому что все тесты показывали, что в его характере заложены такие качества, которые не дадут ему предать Родину.И вот Харолд Смит, позвонив Римо и попросив того о помощи, получил отказ.— Дело принимает международный оборот, — сказал Смит.— Прекрасно. Значит, Америка будет в безопасности.— Мы не можем допустить, чтобы такие вещи в принципе имели место.— Но мы же допускаем, разве не так?— Что происходит, Римо?— Много чего.— Может, поделитесь со мной? — спросил Смит, стараясь, чтобы его голос звучал как можно теплее. Казалось, ледяные кубики звякают в теплой воде.— Нет, — ответил Римо.— Почему?— Думаю, вы не поймете.— Надеюсь, пойму, — сказал Смит.— А я вот так не считаю.— Значит, нет?— Нет, — повторил Римо.— Римо, вы нужны нам, — произнес Смит.— Не будем об этом говорить, — отрезал Римо.Впервые за все время службы Римо в организации Смиту пришлось обращаться за разъяснениями к Чиуну. Нельзя сказать, чтобы Смит был в восторге от такой перспективы: он редко понимал, что хочет сказать старый азиат. Единственное, в чем он был всегда уверен: Чиун хочет, чтобы Смит посылал как можно больше денег в его деревню на побережье Северной Кореи. Римо рассказывал, что жители деревушки очень бедны и уже много столетий живут на заработки очередного Мастера Синанджу, самого могущественного наемного убийцы в мире.Случалось, наступали тяжелые времена, рассказывал Римо, и тогда жители деревни вынуждены были “отдавать детей морю”. То есть они бросали их в волны, предпочитая, чтобы те утонули, а не умерли с голода. Сам Римо считал, что это объясняет неимоверные денежные аппетиты Чиуна, требования все больших гонораров, частых платежей и обязательно в золоте; лично ему эта история представлялась очень трогательной.Смиту же, напротив, она казалась исключительно глупой. Чтобы не голодать, жителям нужно было всего лишь найти работу и самим зарабатывать себе на пропитание. Римо посоветовал ему никогда не делиться этими соображениями с Чиуном, и Смит послушался его. Редкие свидания Чиуна и Смита сводились к тому, что Чиун восхвалил Смита, называя того императором Америки, а сам делал все по-своему.Но теперь он поговорит с Чиуном по-другому, думал Смит. Надо во что бы то ни стало узнать, что стряслось с Римо. Свидание с Чиуном должно состояться как можно скорее, но где? Где можно встретиться с человеком в кимоно, не привлекая всеобщего внимания? С тем, кто по необъяснимой причуде дал объявление в Бостонскую газету вместе со своей фотографией?Немного поразмыслив, Смит решил сам лететь в Денвер. В аэропорту он взял напрокат автомобиль, захватив по дороге Чиуна, ожидавшего его в гостинице, и поехал с ним вместе в Роки-Маунтинз — пригород Денвера. Лучшего он придумать так и не смог. Смит чувствовал себя очень уставшим. “К чему все его усилия, — задавал он себе вопрос. — Может, прав Римо?”Глядя на присыпанные снегом вершины гор, Смит думал, что, возможно, все его старания, борьба и даже сама организация чем-то похожи на эти горы. Проблемы есть сегодня и будут завтра, как и эти горы. Пока он ни в чем не проиграл, но выиграл ли? Уже двадцать лет возглавляет он КЮРЕ, за это время постарел и устал. Кто займет его место? И сумеет ли тот человек что-нибудь изменить? Может ли вообще что-нибудь измениться?Внезапно он увидел перед собой длинные ногти Чиуна — тот как будто поправил на его груди пуговицу.— Вы дышите так, будто у вас в горле застряла дыня, — сказал Чиун. — Нужно всего лишь пропустить воздух глубже в живот. Ну-ка...Смит, не понимая, зачем он это делает, глубоко вздохнул, и вдруг все вокруг него изменилось. Мир стал как-то светлее. Проблемы выглянули уже не такими безнадежными. Эта перемена внесла беспокойство в душу Смита. Он привык всегда ставить во главу угла интеллект и не хотел верить, что его взгляд на мир зависит от того, сколько он вдохнул кислорода. Однако сам мир не изменился. Смит ни о чем не забыл, все проблемы и тревоги остались с ним по-прежнему. Просто он чувствовал себя сильнее, ему казалось, что он может с ними справиться, и еще он был не таким уставшим.— Чиун, вы великолепно подготовили Римо.— Все это меркнет в лучах вашей славы, о, император!— Как вы знаете, мы сейчас проводим одну операцию, которую следует довести до конца, — сказал Смит.— Очень мудро с вашей стороны, — отозвался Чиун и вежливо кивнул, отчего его бороденка еще некоторое время тряслась, хотя в автомобиле не было сквозняка.Он не был уверен, что правильно понял слова Смита. Смит вроде бы сказал, что они над чем-то работают, но полной уверенности, как всегда в разговоре, с шефом, у него не было. Чиун никогда толком его не понимал, поэтому кивал почти непрерывно.— У Римо, видимо, неприятности, — сказал Смит. — Вам известно, в чем они заключаются?— Я знаю, что он, как и я, жизнь отдаст за то, чтобы исполнить все ваши желания и прославить ваше имя, о, величайший из императоров.— Да, да. Конечно. Но вы заметили, что на душе у него неспокойно?— Конечно. Признаюсь, заметил. Но вам, славнейшему из славнейших, незачем беспокоиться по этому поводу.— И тем не менее, я беспокоюсь, — сказал Смит.— Как благородно с вашей стороны! Ваше великодушие не знает границ.— Что его беспокоит?— Как вам известно, — начал Чиун, — ежегодно в Синанджу доставляют определенную сумму, как было оговорено в контракте. Подводная лодка выгружает на берег семнадцать мер серебра, пять мер золота и бесценные благовония.— Да, таков контракт, — подтвердил Смит с некоторым подозрением. — С тех пор, как вы в очередной раз его пересмотрели. Но какое отношение к этому имеет Римо?— Римо настолько боготворит вас, император, что никогда не станет посвящать вас в свои внутренние проблемы. Он сказал мне: “Славный Мастер, учитель Синанджу, верный слуга нашего великого императора, Харолда В. Смита, как я могу чувствовать себя спокойно, если только пять мер золота идет из моей страны в Синанджу? Я чувствую себя униженным как представитель расы и как представитель народа из-за того, что мы посылаем туда всего только жалких пять мер золота и ничтожных семнадцать мер серебра”.“Уйми свой пыл, — сказал я ему. — Разве император Смит за все эти годы не определил сам должные размеры вознаграждения? И разве не мы сами согласились на эти условия? Разве это не соответствует контракту?”“Ты прав, досточтимый учитель, верный слуга императора Смита, — согласился со мной Римо, — все делается точно по контракту, и мне следует унять свой пыл”.— Он так и сделал, — продолжал Чиун. — Но грусть не покинула его сердце. Я рассказываю все это только потому, что полностью доверяю вам.— И все же мне как-то трудно представить, чтобы Римо так переживал из-за ежегодной дани, привозимой в Синанджу.— Не в этом дело. Его волнует честь нации. И ваша лично.— Не думаю, чтобы голова Римо работала таким образом, — покачал головой Смит. — Тем более после ваших тренировок.— Вы спросили, император, и я ответил. Жду ваших дальнейших приказаний.Смит мог легко увеличить размеры вознаграждения. Ежегодные рейсы подводной лодки к берегам Северной Кореи значительно превышали стоимость самого жалования. Однако согласиться означало бы, что у Чиуна появится возможность начинать торг уже с более крупной суммы.— Хорошо. Будем посылать золота на меру больше, — неохотно согласился Смит.— Но будет ли этого достаточно для опечаленного сердца Римо? — сказал Чиун. — Я по глупости открыл ему, что самый незначительный правитель небольшой и бедной страны платил десять мер золота Дому Синанджу.— Семь, — предложил Смит.— Негоже слуге спорить со своим императором, — сказал Чиун.— Как это понимать? Семь вас устраивает? — спросил Смит.— Понимайте так, что я не осмеливаюсь спорить с вами.— Так вы настаиваете на десяти? — спросил Смит.— Я в вашем распоряжении. Как и всегда, — сказал Чиун.— Восемь.— Если я только смогу убедить Римо.— Мне известно, что он не станет служить другой стране. Он пока еще не настолько Синанджу.— Вы спросили — я ответил. Я только выполняю вашу волю, — спокойно отозвался Чиун. Сложив руки на груди, он смотрел на горы.— Девять. И это мое последнее слово.— В такой ситуации, как эта, я землю переверну, выполняя вашу волю.— С Римо что-то происходит, — снова сказал Смит, — а он нам сейчас очень нужен. Дела принимают скверный оборот, а он не хочет и пальцем пошевелить.— Все будет сделано, — заверил его Чиун.— Что именно?— То, что нужно, — сказал Чиун, и голос звучал так уверенно, а в фигуре и движениях была такая дивная соразмерность и грация, что Смит на этот раз поверил ему.А почему нет? Ведь он Мастер Синанджу, а Дом не просуществовал бы тысячи лет, если бы люди из него не знали своего дела.— Римо рассказал вам, в чем, собственно, дело? — спросил Смит.— В общих чертах, — туманно ответил Чиун. — Он красноречив только, когда речь заходит о несправедливостях по отношению к моей деревне.— Убивают людей, летающих самолетами. Если вы думаете, что число жертв незначительно...Смит не успел договорить, как Чиун перебил его.— Сами смерти не так уж и важны. Не грабители и убийцы делают дороги опасными и непроходимыми. Они в худшем случае убьют нескольких людей. Самое страшное, что люди начинают бояться. А если путешественники поверят, что поездки их небезопасны, то перестанут пользоваться дорогами. А дороги вашей страны проходят в воздухе.— Да, такая опасность существует, — согласился Смит.— Более, чем опасность, — возразил Мастер Синанджу. — Конец цивилизации. Не будет обмена товарами, не будет обмена идеями.— Нам еще повезло, что газетчики пока ничего не разнюхали, — сказал Смит. — Как вы думаете, сумеете убедить Римо в необходимости вашего вмешательства?— Попробую, император, — ответил Чиун, хотя не был уверен, что у него что-нибудь получится.Но про себя он точно знал, что не даст погибнуть этой цивилизации, ведь он Мастер Синанджу, который принял на себя обязательство защищать ее. Провал ляжет на него несмываемым позором, и в непрерывной цепи почивших предшественников и будущих потомков он навсегда останется, как человек, запятнавший титул Мастера Синанджу.Чиуну придется рассказать Римо то, что он скрывал от него все эти годы. Он расскажет ему о позоре Синанджу, Мастере By, не сумевшем спасти Рим.А главное — надо наконец выяснить, что же так беспокоит Римо... * * * О.Х. Бейнс привык во все вникать сам, потому что подчиненные показывали ему любой документ или письмо не совсем обычного содержания. И когда по почте пришел отказ от годового абонемента, его президенту принесли. Это был единственный абонемент, который удалось продать “Джаст Фолкс”, и, посмотрев на конверт, президент увидел, что он приобретен мелкой религиозной общиной из Нового Орлеана.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23