Она недоверчиво посмотрела на него и спросила:— А вы не слишком самоуверенны насчёт своих способностей?— Боюсь, что я сейчас даже излишне скромен, — хмыкнул он. — Учтите, что вы меня ещё совсем не знаете, но я способен на многое — Но вы хотя бы понимаете, о чем идёт речь?— Да, вы ведь сказали что-то о хранении… — Но речь идёт не о драгоценностях или деньгах а о нематериальной субстанции, так сказать…— Мне все равно, — самодовольно усмехнувшись, перебил он. — Что бы вы мне ни доверили, я найду, где и как это спрятать, чтобы ни одна собака не добралась, и верну вам все в целости и сохранности, но только в обмен на ваше вознаграждение, о котором, надеюсь, мы сейчас все-таки начнём говорить конкретно. Итак, сколько?Она улыбнулась, глядя на него, как на малое дитя, и вздохнула:— Кажется, я в вас не ошиблась, мой мальчик. Я ещё тогда, в троллейбусе, поняла, что вы падки на красивых женщин и на деньги. Не думала, правда, что в такой степени, но это даже и лучше.— Вы правы, только деньги, в отличие от женщин, мне никогда не надоедают — Он лукаво посмотрел на неё. — Я готов ухаживать за ними, говорить им комплименты, спать с ними, ласкать и выполнять все их желания как угодно долго. У меня на них, простите за грубость, всегда стоит. Деньги — моя слабость и моя сила. Сначала я полюбил их, а потом уже женщин. Вы понимаете меня?— Да уж, — пробормотала она, — вы тот, кто мне нужен. Я, правда, по наивности своей, думала, что одних денег вам будет недостаточно, и поэтому предлагала ещё и себя в придачу. Но если вас интересует только грубая наличность, то…— Ну, вы уж не торопитесь так, — улыбнулся он, лизнув глазами её обнажённые колени, — заложите на всякий случай в смету расходов и своё тело — мало ли…— Вы, кажется, хотите оскорбить моё женское достоинство? — улыбнулась она. — От некоторых мужчин мне доводилось слышать, что я для них дороже всех сокровищ мира.— Они, наверное, ничего не смыслили в бизнесе, — хмыкнул он в свою очередь. — Женщина может быть хороша лишь как приятное дополнение к счастью мужчины, но не как его основа. Вам или льстили, или слишком переоценивали. Но давайте все же перейдём к делу.— Может, все-таки зайдём ко мне?— А ваш муженёк меня не убьёт?— Он сейчас в Нью-Йорке. Поезжайте вон в ту арку за остановкой и направо во двор, там поставите машину, и мы поднимемся с чёрного хода.Егор послушно завёл двигатель и плавно тронулся с места. Припарковав машину рядом с детской площадкой в небольшом уютном дворике, усыпанном тополиным пухом, он пошёл вслед за ней в подъезд старинного шестиэтажного кирпичного дома. Бабки, сидящие у подъезда, не обратили на них никакого внимания, увлечённые своей беседой о прошлых замечательных временах застоя, и они поднялись на второй этаж к высоким двустворчатым деревянным дверям её квартиры. Светлана достала из сумочки ключи, открыла замок и пропустила его вперёд.— Прошу вас, молодой человек, в мои апартаменты. Заходите, не стесняйтесь.Он вошёл внутрь и замер от восхищения, охватившего его при виде роскошной обстановки огромного жилища. Холл размером с Каспийское море был увешан зеркалами, в которых многократно отражались старинная мебель, большая хрустальная люстра и толстые ковры на полу и на стенах. Его материальное положение позволяло лишь снимать двухкомнатную квартиру на окраине города, но он всегда мечтал иметь вот такой шикарный дворец в самом центре Москвы. Здесь просто пахло богатством и аристократизмом, во всем ощущался тонкий вкус и солидность многих поколений. Тут жила голубая кровь, настоящие богачи, сильные и властные, рядом с которыми таким, как он, провинциалам нельзя даже встать рядышком, сколько бы денег они ни заработали. Наследственность, как и дворянский титул, — её не купишь.— Ну, что вы встали, проходите в гостиную, — сказала она, запирая дверь. — Разуваться необязательно, у нас все по старинке.— Да уж, вижу, — пробормотал Егор, проходя по богатому ковровому покрытию в комнату, обставленную с ещё большей роскошью — Это ваша квартира?— Вы сядьте, расслабьтесь, я сейчас принесу что-нибудь выпить. Хотя вы же за рулём, вам нельзя?— Не говорите глупостей, — усмехнулся он, садясь в глубокое кожаное кресло у резного столика красного дерева, — это нищим нельзя, а мне — можно.Она пожала плечами и вышла. Егор увидел на столике хрустальную пепельницу, достал сигареты и закурил. Руки его слегка подрагивали от волнения. За тот год, что он прожил в столице, ему ещё ни разу не доводилось бывать в таких старых квартирах, где царит гармония формы и содержания, обстановки и хозяев. Нет, конечно же, его знакомые покупали себе жилища и побольше, и подревнее, и тоже в центре, но то были лишь жалкие попытки подделаться под настоящий вкус, щедро сдобренные дурными деньгами, дешёвыми духами и дорогой обстановкой — жалкой подделкой под западные образцы. Теперь он понял, чего им всем не хватало — у них был другой образ жизни, они были из другого мира и никогда не станут настоящими аристократами, сколько бы денег ни имели и ни тратили на показную помпезность. В душе они навсегда останутся невежественными провинциалами, и это постоянно будет вылезать наружу.— Я принесла коньяк, — сказала она, входя, и поставила на столик серебряный поднос с бутылкой «Камю» и двумя бокалами. — Это настоящий, французский, — улыбнулась она. — В Москве нынче такого нет.Она плеснула жидкости в бокалы и села рядом с ним в другое кресло.— Ну, выпьем за знакомство? — Она с улыбкой протянула ему напиток. — Я очень рада — Взаимно.Они чокнулись и выпили.— Для начала предлагаю перейти на «ты», — сказала она. — Терпеть не могу выкать с партнёрами.— Согласен. Так ты не ответила на мой вопрос, — напомнил он.— На который? Ах да, насчёт квартиры. Да, она моя, вернее, моих родителей. Они умерли, и теперь мы живём здесь с мужем. Он, кстати, раньше жил этажом выше, мы с ним друзья с детства.— А кто он у тебя?— Лучше не спрашивай, — она поморщилась. — Но тебе до него далеко, если ещё не дальше.— Так это его деньги ты хочешь отдать мне?— Как тебе сказать, — она взяла из его пачки сигарету и закурила, — мы с ним никогда не знали, что такое нищета и проблемы с деньгами — такими уж нас вырастили. Это как-то связано с золотом партии или чем-то в этом роде. Ведь все нынешние денежные мешки, я имею в виду настоящие, а не такие, как вы, временные рвачи, вышли из партийной касты, все их доходы и источники богатств давно известны соответствующим ведомствам, в которых мой муж тоже успел поработать, пока они хоть что-то из себя представляли. Но зачем тебе все это? Если тебя волнуют деньги, то я скажу лишь, что такие, как ты и твои боссы, существуют только потому, что это выгодно таким, как мой муж. Если он захочет, то ты станешь богатым, а его желания во многом зависят от меня, потому что его род моложе моего.— Вы что, до сих пор придерживаетесь дворянской иерархии? — удивился он.— Конечно, — просто ответила она, — если это потерять, то что тогда останется? Должны же мы чем-то отличаться от быдла. Мне есть чем гордиться и что терять, в отличие от многих и от тебя в том числе. Ты же слышал, наверное, про дворянское собрание, которое вновь открылось в Москве? Это не только и не столько элитарный союз, а прежде всего попытка поделить сферы влияния старинных родов на таких вот, как ты. Это нечто вроде Мальтийского ордена, только в масштабах нашей страны. Но зачем я тебе все это говорю — все равно ничего не поймёшь. Ты же считаешь себя пупом земли, не так ли? — усмехнулась она.— Не считаю, но хочу — Он смутился. — В глубинке России, между прочим, тоже были настоящие хозяева.— Кто ж спорит? — Она опять усмехнулась. — Но только они все работали на Москву-матушку, к царю на поклон шли и мечтали жить здесь. И потом, что толку об этом говорить, если ты наверняка не помнишь, кем был твой прадед, даже если он и был, к примеру, помещиком или богатым купцом? Сейчас ведь все почти без роду и без племени, все коммунисты выкорчевали. А дерево, как ты знаешь, не может жить без корней. Вот только такие, как мы, и держимся. Но давай перейдём к делу. Сколько, говоришь, стоит твоя фирма?Егор задумался. Такой поворот событий открывал ему гораздо большие возможности, чем обыкновенный бизнес, не приносящий никакого удовольствия, кроме денег. При таких раскладах он мог бы урвать себе кусок и побольше, и послаще. Если у муженька этой дурной бабёнки, которая, судя по всему, бесится с жиру, действительно столько денег и власти, как она утверждает, то нужно этим воспользоваться. Другого раза может не быть.— Ты особо голову не ломай, мой мальчик, — съязвила она. — Все равно выше головы не прыгнешь. Бери только столько, сколько сможешь проглотить, а иначе подавишься.— Не волнуйся, у меня глотка большая, — заверил он её на полном серьёзе. — Что ты подумаешь, если я скажу, что… — он сделал многозначительную паузу, — что ты или твой муж выполните любое моё желание после того, как я закончу дело?— Но мы же не волшебники! — рассмеялась она одними губами, в то время как глаза насторожённо глядели на него. — Ты хотя бы определи круг своих потребностей, а я прикину, насколько это реально.— Это вполне реально, если ты не наврала мне про своего муженька, — твёрдо сказал он. — Просто я ещё не придумал, что мне нужно ввиду раскрывшихся новых обстоятельств, а спешить не хочу, чтобы потом не пожалеть.— Но ты можешь пожалеть в любом случае, если не справишься с заданием, — серьёзно проговорила она.— А, ерунда! — отмахнулся он. — Если дело стоящее, можно и рискнуть.— А если ты потом вообще ничего не захочешь? Мне будет неловко оставлять тебя без награды.— Что ж я, дурак, что ли? — Он засмеялся и налил ещё коньяку. — Моли бога, чтобы смогла выполнить своё обещание, а за мой аппетит не беспокойся — я своего не упущу.— Что ж, договорились, Егорушка, — довольно пропела она. — Значит, наш договор будет равнозначным: я обещаю тебе сделать все, что скажешь ты, в рамках, разумеется, возможного, а ты поклянись прямо сейчас, что сдержишь своё слово и поработаешь на меня месячишко, на моих условиях. Согласен?Егор не раздумывал.— Клянусь, с этого момента буду выполнять твои указания взамен на твоё обещание! — радостно проговорил он, поднимая бокал. — Давай хряпнем, что ли, по такому торжественному случаю?— Непременно! — Она явно была счастлива, красивые глаза её лучились необыкновенным светом.Я тоже клянусь выполнить своё обещание, каким бы оно ни было трудным.Они поднялись и выпили на брудершафт, после чего она вновь присосалась к нему долгим и страстным поцелуем, который закончился минут через сорок на блестящем паркетном полу, когда они, уже измождённые и обнажённые, наконец разомкнули свои объятия и отвалились в разные стороны, тяжело дыша и постанывая от сладостной неги — Ну ты и штучка, — хрипло проговорил он, разглядывая красивое тело, на котором только что оставил следы своего пребывания в виде синяков на её ягодицах и семени на бёдрах. — Не завидую я твоему мужу. Он, бедняга, небось специально за границу укатил, чтобы ты его не замучила?— Тебе не понравилось? — притворно испугалась она, распластавшись перед ним и глядя в рельефный потолок.— Наоборот, только слишком уж много страсти. Если так дальше пойдёт, то у меня просто не останется сил на твоё задание…— Кстати, о задании. — Она поднялась и села в кресло, наливая коньяк. — Давай наконец расставим все точки над этим тёмным делом, а то я боюсь, что ты не до конца понимаешь всю значимость моей просьбы. Иди, сядь в кресло и выпей, а я пока расскажу Егор нехотя поднялся, залез в кресло с ногами и взял бокал. Ему было необыкновенно легко и хорошо, и, казалось, ничто не может омрачить его весёлого настроения.— Слушай меня внимательно. — Светлана вдруг нахмурилась, лицо её стало жёстким, глаза злыми и ироничными. — Назад дороги у тебя уже нет — ты поклялся, правильно?— Так точно! — шутливо отдал он честь, не замечая перемены в лице прекрасной обнажённой девушки.— Как ты помнишь, я говорила, что хочу отдать тебе на хранение свою душу.— Было такое дело. — Он усмехнулся…— И как ты себе это представляешь?— Честно говоря, я думал, что это шутка и что ты имеешь в виду что-то действительно серьёзное и важное. Я ведь не ошибся? — Он, бедняга, все ещё смеялся.— Жаль, что ты не воспринял этого всерьёз, — задумчиво глядя на него, проговорила она. — Придётся тебя разочаровать: я говорила правду.— Брось ломать комедию, подружка! — все ещё не веря ей, воскликнул Егор. — Как это, интересно, я должен хранить твою душу? Кончай нести чушь, давай говорить серьёзно! И если ты сейчас скажешь, что это была шутка — твоё обещание помочь мне, — то я за себя не отвечаю. — Он нахмурился и, показал ей кулак размером с её голову. — Прибью ведь на месте.Она ничуть не обиделась и не испугалась угрозы, а только сочувственно покачала головой:— Учти, Егор, это может быть очень опасно для тебя. Я сама ещё точно не знаю, что из всего этого выйдет, но ты должен как зеницу ока хранить то, что я тебе доверю. Если потеряешь, то будешь убит, и это не пустая угроза. Тебя могут упрашивать, покупать, запугивать и даже пытать, но ты не должен отдавать то, что я тебе вручу, ни в коем случае. Когда придёт время, я сама найду тебя, и мы рассчитаемся с тобой.— И как же ты собираешься отдать мне свою душу? — скептически ухмыльнулся он, уже начиная понимать, что Светлана не шутит. — Но все же — ты, часом, не рехнулась?— Если бы, — вздохнула она грустно. — Лучше быть сумасшедшей и сидеть в психушке, чем. — Она умолкла и глотнула коньяку. — Но тебя это не должно волновать, это мои проблемы. Сделай что обещал, — и не пожалеешь.Егор только сейчас начал задумываться над её странным предложением. Если это не бред, то что тогда? Он внимательно присмотрелся к собеседнице, но не нашёл никаких признаков безумия, по крайней мере видимых. Очень красивая молодая женщина, ничуть не смущаясь своей наготы, сидела перед ним в кресле, пила коньяк и вела довольно связную беседу хорошо поставленным бархатистым голосом. Нет, ненормальной её никак не назовёшь, но тогда как понять её просьбу?— Ты, случаем, не колдунья? — наконец спросил он.Она рассмеялась, от чего груди её нежно заколыхались, дразня легковозбудимого юношу.— Нет, милый, это тоже, к сожалению, не по моей части. Не бойся ты так и не переживай. Все может сложиться так, что с тобой вообще ничего не случится, ты даже ничего не заметишь и не почувствуешь. Видишь ли, я этого ещё никогда не делала и не слышала, чтобы так поступал кто-то другой. Конечно, могут быть накладки или мелкие неприятности — исключить полностью ничего нельзя, но ты же считаешь себя сильным, мой мальчик, ты непременно справишься. Помни, от тебя зависит моя жизнь, да и твоя, наверное, тоже.Егор решительно поднялся и стал одеваться, бурча что-то себе под нос. Она с улыбкой смотрела на него, любуясь крепким телосложением и уверенными движениями хранителя своей души.— Ты умеешь драться? — спросила она.— Не только умею, — проворчал он, застёгивая ремень на брюках, — но и люблю это дело. У меня плюс ко всем моим достоинствам чёрный пояс по карате, не считая первого разряда по стрельбе из всех видов оружия и остальных прелестей, приобретённых в спецназе.— Это может тебе пригодиться, — задумчиво проговорила она. — Но главным твоим оружием должны быть все же душевное спокойствие и выдержка. Нервы, как я смотрю, у тебя в порядке.— Не жалуюсь.Он застегнул рубашку, одним махом допил оставшийся в бокале коньяк, сунул в рот сигарету и сердито сказал:— Значит, дорогая барышня, я понял, что все эти байки ты травила для того, чтобы потрахаться? Зря напрягалась, я бы и так согласился. Жаль, что ты испортила о себе впечатление. Больше не пытайся меня найти и забудь название моей фирмы, которое я тебе сдуру выболтал. Прощай, детка.Он подошёл к ней, наклонился и легко поцеловал в смеющиеся губы.— Что тут смешного? — разозлился он. — Любишь поиздеваться?— Да нет, просто ты мне нравишься. Честно.Мне будет жаль, если с тобой что-то случится. Помни: отныне сюда ты не имеешь права приходить ни под каким предлогом. Для кого угодно — ты меня не видел и не знаешь. Беда придёт, если так случится, со стороны, откуда не ждёшь.— Я что-то не понял, — насторожился Егор, — ты что, хочешь сказать, что…— Ну конечно! — Она опять звонко расхохоталась. — Сделка ведь состоялась, ты дал слово, я тоже, значит, контракт уже подписан — никуда не денешься.— Но как же?.. — опешил он, оглядываясь по сторонам.— Все уже, милый, все сделано, не волнуйся, — она подплыла к нему, прижалась обнажённым телом, провела рукой по щеке, заглянула в глаза и промурлыкала:— Ох, Егорушка, ты меня так растрогал. Может, попробуем ещё разочек?— Нет уж, увольте, — растерянно пробормотал он, отстраняясь. — Лучше скажи толком, что все это значит?— Завтра ты проснёшься уже с моей душой. Запрячь её куда-нибудь подальше и не вздумай открывать и смотреть внутрь — это моя тайна.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20