«Слушаю вас». В его лице почти ничего не изменилось, лишь слегка напряглись и затвердели мускулы, а глаза, наоборот, задвигались быстрее. На миг они задержались на Войцехе Казимировиче. Управляющий сделал движение рукой, как бы приказывая вывести его отсюда, но затем решил, что не стоит, и махнул вскочившим было ребятам.— Да… — говорил он, — …да… Нашли… Конечно, я же говорил… Нет, ещё нет, но это вопрос одного-двух часов… Да, я уверен в результате, как был уверен с самого начала… На то были объективные причины, а профессионализм и заключается в умении справляться с непредвиденно возникшими трудностями… Ну, конечно… Я ведь сказал, все в наших руках. Можете быть спокойны…Обязательно, Юрий Константинович… Всего хорошего.— Что, Сам беспокоит? — спросил Профессор, когда Управляющий спрятал свой телефон. — Держит все под своим контролем? Или даёт ценные указания, как это любит делать большое начальство?— По-моему, подобный вопрос вас занимать не должен, — ровным голосом произнёс Управляющий, стараясь не показывать, как он недоволен тем, что инициатива в разговоре все время ускользает от него. — У вас сейчас другие проблемы, пан Рушинский, не так ли?— Конечно, — согласился Войцех Казимирович. — Но все-таки интересно, как же вы такого неудачного фюрера себе подыскали? Ведь ваш Саранов, оказывается, довольно грязная личность. Даже для политика. Неужели на роль вождя не нашлось никого поприличнее? Или все остальные у вас ещё хуже?— А чем, собственно, вам не нравится Юрий Константинович? Он намного честнее и порядочнее многих, которые окружают нынешнего. Да если его сравнивать с другими, то Юрий Владимирович — просто-таки ангел в белых одеяниях. А что до той грязи, которую накопал Пазур, так вспомните, как там, в Библии, говорится:«Кто сам без греха, пусть первым бросит камень». Так, кажется? Это все ерунда, мелочи.— Интересно, что для вас мелочи? Торговля оружием, помощь террористам или убийство мирных жителей?— А-а, так вот вы о чем. Небось наслушались своего Крутина. Знаем, знаем.Выслушали и мы эту леденящую душу историю. Вот только должен огорчить вас, Рушинский. Бред все это. Галиматья. Искажённая действительность, наложенная на параноидальные галлюцинации. Боже мой, неужели вы не видели, что этот парень, мягко говоря, не в себе? У него же была тяжелейшая че-эм-тэ, черепно-мозговая травма. Он больше суток провёл в состоянии клинической смерти. Его и не подобрали-то сразу потому, что решили, будто он мёртв, а в той сумятице возиться с трупами времени не было. Да и врачи в госпитале считали, что он не выживет. Но организм у вашего Крутина оказался крепкий, а вот голова, увы, пострадала. Он завис в состоянии, которое врачи называют «пограничным», то есть это когда пациент балансирует на грани между нормой и сумасшествием. Его мозг как бы разделился на две части, одна воспринимает и фиксирует объективную реальность, а вторая — искажает её, уродуя до неузнаваемости. Как говорят специалисты, подобное состояние может длиться неопределённое время, пока не произойдёт толчок, который вернёт человека к норме или, наоборот, лишит его остатков разума. Иногда такого перелома не происходит до самой смерти. Но это уже совсем редкие случаи. Да и смерть тогда наступает очень быстро.— Хорошо. Психическими отклонениями можно объяснить многое. Но не все.Если, предположим, нападение на машину телевизионщиков можно представить как случайное, то последующую гибель двух человек, единственных, которые остались в живых, не считая Сергея, случайностью уже не назовёшь.— Это вы про Гуровенко и Ермакова? Нас тоже заинтересовало это совпадение.Настолько, что мы даже перепроверили факты. И знаете, что оказалось? Опять реальные события Крутин перемешал со своими галлюцинациями и домыслами.Действительно, Гуровенко Александр Иванович был сбит 9 октября около 6 часов вечера на углу улиц Молодёжной и Седова автомобилем марки «Фольксваген Гольф» светлого оттенка, на номерном знаке которого были цифры 5 и 4. Автомобиль с места происшествия скрылся. Пострадавшего доставили в Третью городскую больницу, где он и скончался от полученных повреждений. Кстати, в крови у покойного была обнаружена изрядная доза алкоголя. По показаниям того же Ермакова, по прибытии в ваш город они с Гуровенко немедленно отправились в ресторан «Привокзальный», чтобы, по его словам, «помянуть друзей». В общей сложности, это уже по показаниям официанта, они выпили 1250 граммов водки. Так что не исключено, что этот Гуровенко сам свалился под колёса. А ещё, между прочим, оперативникам, которые вели дело, не так давно удалось установить — я уверен, чисто случайно, — автомобиль, совершивший наезд, и в настоящее время его хозяин находится под следствием. Так-то вот, уважаемый Войцех Казимирович.— А второй человек? Илья?— A-a, Ермаков Илья Олегович. Это ещё интереснее. Он жив. Да, представьте себе, жив и совершенно здоров.— Куда же он пропал по дороге в Калугу?— La femme, как говорят французы. Что может сбить с пути настоящего мужчину, как не представительница слабого пола? Очаровательная незнакомка, встреченная Ильёй Олеговичем в купе поезда, явилась причиной того, что он, не добравшись до Калуги, застрял в городе Батайске Ростовской области. Видимо, Ермаков был настолько увлечён этим знакомством, что дал знать о своём местонахождении лишь неделю назад. Кстати, вот уже три дня, как он вернулся в ваш город, сейчас оформляет расчёт и собирается переезжать в Батайск.В общем-то, чего-нибудь похожего Войцех Казимирович и ожидал. Машина, в которой ехал Сергей, вполне могла нарваться на случайную засаду боевиков, а уже потом, после контузии, все события начали укладываться для него только в одну сложившуюся в сознании схему. Здесь и убийство Гуровенко с Ермаковым, и всемогущая Контора, ведущая за ним круглосуточное наблюдение, плюс ко всему шпионы и соглядатаи, окружающие его на каждом шагу. Ирония же происходившего в том, что каким-то непостижимым образом преступник, вымышленный Сергеем, превратился в преступника настоящего. Саранов из мифического злодея, ответственного за выдуманные преступления, оказался повинным в других, ещё более страшных.Все это, конечно, так, если поверить типу с холодными глазами, который сидел сейчас перед Профессором и излагал свою версию событий. И пусть его слова звучали более разумно и убедительно, чем доводы Сергея, но Войцех Ка-зимирович уже давно отучился полностью доверять таким людям. И вполне возможно, что настоящая истина лежит где-то посередине.И тут опять подал свой голос телефон. На этот раз «эриксон» Профессора.Итак, звонок номер два.Управляющий взял этот несчастный разбитый аппарат и поднёс его к уху.— Слушаю.Затем он, снова ничего не говоря, передал его Войцеху Казимировичу.— Да, — сказал старик, осторожно держа искалеченную трубку.— Здорово, Профессор, — раздался голос Мамонта. — Как ты там?— Пока довольно сносно, — ответил Войцех Казимирович. — Как у вас?— Порядок. Но учти, парня они пытались замочить. Так что ты не расслабляйся.— Не буду, — пообещал Профессор. — Да и не дадут. Ладно, можете говорить.— Восемнадцатое, на Руставели. Ящик сто семьдесят два.— Понятно.— Дальше. Тротуар там отделяется от дороги железными поручнями. Они трубчатые. Конец поручня забит комком бумаги. Ключ за ним. Все ясно?— Абсолютно. Спасибо.— Да брось ты, Профессор. Ты только выберись оттуда.— Надеюсь, но обещать не могу. Ну все, отключаемся.— Будь.Войцех Казимирович опустил «эриксон» и посмотрел на Управляющего. И он, и оба молодых человека безмолвно пожирали его глазами. Внешне их беспокойство никак не проявлялось, но чувствовалось, что они напряжены настолько, что дотронься до них, и они зазвенят. Профессор сидел молча, поигрывая раздолбанной трубочкой аппарата, пока Управляющий в конце концов не подал свой голос:— Проверяете наши нервы, пан Рушинский? Не стоит, уж поверьте мне на слово, не стоит. Ради вашего же блага.— Дискета находится в почтовом отделении номер восемнадцать по улице Руставели, — медленно, чуть ли не по слогам произнёс Войцех Казимирович. — Абонентский ящик сто семьдесят два.— Так, — сказал Управляющий и поправил галстук.Он по-прежнему старался сохранить бесстрастный вид, но торжество уже светилось в его глазах и уголки губ слегка подрагивали. Из кармана Управляющий вынул свой телефон и начал отдавать распоряжения:— Геннадий Павлович… Порядок. Бери двух человек и мигом на восемнадцатый почтамт на Руставели. Ящик сто семьдесят два… Да, а ключ?Профессор объяснил ему, где находится ключ. Управляющий слово в слово повторил указания, после чего потребовал, чтобы действовали быстро, «но с учётом обстоятельств», а уже после всего добавил, чтобы полученное те доставили на вторую базу, поскольку сейчас все перейдут туда.Закончив разговор, он захлопнул крышечку своего телефона, положил его во внутренний карман, посмотрел на Войцеха Казимировича и наконец позволил себе улыбнуться. Чуть-чуть, лишь обозначив улыбку линией губ, но во всем этом сквозила сладко-равнодушная истома победителя, с самого начала знавшего, что все будет именно так.— Сейчас, Рушинский, мы поедем и посмотрим, что вы нам приготовили, — сказал он, делая знак ребятам. Профессор пожал плечами.— Зачем вам куда-то ехать? — он кивнул на компьютер, стоявший на отдельном столике в углу. — У вас же здесь все есть.— Верно, — с еле заметной издёвкой сказал Управляющий, — здесь у нас все есть. Но, сдаётся мне, вы что-то задумали. И хотя на вас нет ни маяков, ни иных приспособлений, а я склонён доверять своим специалистам, все-таки нам будет лучше перебазироваться в другое место. Этот объект вы уже знаете, а там новая обстановка, другие люди. Сядем, вместе поглядим, что у вас там на дискете. Это ведь та дискета, а? Войцех Казимирович? Вы же не станете нам, как говорят босяки, «туфту впаривать»?— Та. Не беспокойтесь.— А откуда вы знаете? — вдруг неожиданно требовательно спросил Управляющий. — Вы все-таки её смотрели?— Зачем? — равнодушно ответил Войцех Казимирович. — Просто эту штуку нашли именно там, где её оставил человек Захарова. А это не такое место, где компьютерные дискеты валяются на каждом шагу.— Хм, ну, городская свалка — это место, знаете ли… непредсказуемое. Мы, бывало, на свалках находили такое… Впрочем, что нам зря гадать, сейчас все определим.В дверях появились ещё два человека. Управляющий кивнул им и сказал:— Передать всем — мы переходим на второй объект. Группы Калугина и Гончаренко остаются здесь, ведут скрытое наблюдение. Не исключено появление гостей. Все остальные — с нами. Пошли.— Трость отдайте, — бросил Профессор. — Идти тяжело.— Ничего, — бросил ему Управляющий. — Наши сотрудники помогут. Да, и браслеты не забудьте. Так, на всякий случай.Молчаливые сотрудники сноровисто защёлкнули наручники на запястьях Войцеха Казимировича, а затем зажали с двух сторон, схватив за локти так, что ноги почти оторвались от земли. По коридору Профессора чуть ли не несли, а он и не настаивал, даже, наоборот, повис кулём на руках у хлопцев. Не в том он был сейчас положении, чтобы спорить и сопротивляться. А эти пусть поработают.Они прошли по длинным переходам, несколько раз сворачивая то направо, то налево, спустились вниз по узкой лестнице и вышли наружу.Постройка, из которой они появились, была серого цвета, длинной и приземистой, похожей на складское помещение. Что характерно, когда Войцеха Казимировича вели к Сергею, то заходили они в другое здание и совсем на другом участке заводской территории. Муравейник какой-то, а не завод. Интересно, во сколько раз он станет больше, если вскрыть все эти его секретные помещения и военно-стратегические пункты?Здесь же, во дворе, к ним присоединились ещё четверо. Серьёзность этих людей подчёркивало не только хмурое выражение лиц, но и насторожённые взгляды, бросаемые в разные стороны, и недвусмысленно оттопыривающиеся куртки, под которыми скрывались либо автоматы, либо дробовые ружья.Окружённые столь воинственным кортежем, они пересекли двор, прошли через крошечную проходную, в которой в этот момент не было даже признаков вахтёра, и оказались на улице, где стояли, внимательно разглядывая окрестности, ещё шесть человек. Количество лиц, сопровождавших Войцеха Казимировича, росло с каждой минутой.Не теряя времени, все стали рассаживаться по машинам, припаркованным у ограды. Войцеху Казимировичу достался высокий темно-синий «Ниссан» с тонированными стёклами. Славик со своим неразговорчивым партнёром загрузили Профессора на зад неё сиденье, сев по бокам и сдавив своими торсами так, что он не мог не только пошевелиться, но даже нормально вздохнуть.Сюда же поднялись ещё два человека из тех, с тяжёлой артиллерией, и сам Управляющий. Садясь, он осмотрел всех и грозно приказал, указывая на Войцеха Казимировича:— Смотрите. Если что, отвечаете за него головой. И всем остальным хозяйством.— Вы слишком высокого мнения обо мне, — подал Профессор голос с заднего сиденья. Говорить было тяжело из-за налегавших на него хлопцев, курвы их мамы!Вы думаете, у меня под началом целая армия, чтобы сразиться с вами?— Да мало ли? Всякое бывает, уважаемый вы наш Профессор. Насторожённость продлевает жизнь, особенно в таких делах, а беспечность её…— Если бы у меня было хоть с полдюжины ребят, мы бы с вами уже не беседовали, — мрачно проворчал Войцех Казимирович.— Поехали, — приказал Управляющий шофёру и бросил в сторону Профессора:— Насколько же вы злобный и неуживчивый тип, Рушинский. Все-таки общество право в том, что отвергает вас и таких, как вы.Войцех Казимирович промолчал.Вереница автомобилей тронулась с места. Впереди «Ниссана» ехала красная «Шкода» последней модели, а замыкал шествие приземистый вместительный «БМВ». В таком порядке они двигались по улицам, то вливаясь в оживлённый поток машин, то выныривая из него и сворачивая в тихие улочки и сквозные переулки, а затем снова возвращались на один из главных проспектов. «Шкода» и «БМВ» вели наблюдение за тем, чтобы никто не вцепился им в хвост. Управляющий действительно был очень осторожен и старался учитывать все варианты.Милицейские и военные посты встречались им на каждом шагу. Видно было, как они придирчиво и дотошно изучали документы у остановленных водителей. Но их всюду пропускали беспрепятственно, лишь бросив внимательный взгляд на номерные знаки.— Карантинные мероприятия в действии, — сказал Профессор, когда они проезжали мимо одного из таких постов. — Прекращать не собираетесь?— Вот сегодня и прекратим, — ответил Управляющий. — Сейчас убедимся, что все в порядке. К вечеру сообщим, что количество инфицированных начало резко снижаться, а завтра объявим, что никакой эпидемии не было, а была просто новая разновидность вируса, скажем, гриппа, которую успешно нейтрализовали наши доблестные врачи. И снимем карантин.— А те люди, что в больницах?— Выпишем, куда же их девать? Пусть идут на все четыре стороны, — сказал Управляющий с такой железной уверенностью, что даже менее недоверчивый человек, чем Войцех Казимирович, засомневался бы в этих словах.Их блуждание по городу закончилось на одной из улиц за стадионом железнодорожников, перед длинным двухэтажным зданием, окна которого были затянуты витыми решётками. Фасад здания украшали буквы «Интраст». И все.Никакой дополнительной информации, что это такое: фирма, банк или ресторан.Скорее всего, и то, и другое, и третье, вместе взятое, но для узкого круга людей.Они остановились на вымощенной площадке перед зданием и, к величайшему облегчению Войцеха Казимировича, выбрались из машин. Сдавленная грудная клетка Профессора настоятельно требовала полноценного глотка свежего воздуха. Но как следует отдышаться ему не дали, а опять, подхватив под руки, чуть ли не бегом провели по площадке и втолкнули в тяжёлую дверь тёмного дерева, отделанную с другой стороны железом.Внутри их встретили два человека, один из которых протянул Управляющему конверт из плотной жёлтой бумаги. Тот принял конверт как нечто незначительное, не стоящее даже толики внимания, а не то что нескольких месяцев кропотливой работы.— В операторскую, — приказал он сопровождающим. — Где Дзигуро?— Уже там, Роман Александрович, — ответил один из встречавших.Они прошли по широкому коридору, свернули налево и, открыв большую двустворчатую дверь, оказались в помещении, являвшем собой нечто среднее между актовым залом и диспетчерской аэропорта. Что-то общее в нем было и с квартирой Юры Хвата, но здесь все было покруче, намного круче, если быть объективным.— Туда его, — распорядился Управляющий, указав на стоявший посреди зала столик с тонкими металлическими ножками. Похожие, но, конечно, попроще столы ранее можно было встретить в наших пельменных, студенческих столовых и иных пунктах общественного питания.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42