Как там не говори, бывший разведчик, столько приволок из вражеского тыла полезных «языков».
Купцов помог. Трудно сказать, чем он воздействовал на начальство, какие выдвинул обоснования. Скорей всего, сыграл на «героической» биографии подследственного.
Хлыстуна выпустили под подписку.
На следующий же вечер после благополучного вызволения шестерки Надежда Савельевна пригласила подполковника в гости. Любая услуга должна быть оплачена, если не деньгами, то, по крайней мере, застольем. К тому же, полезно иметь в уголовке уже, считай, завербованного «приятеля».
Стол шестерки накрыли шикарный, но водки — ни-ни, бар заставлен коньяками и винами. В основном — зарубежных разливов. Зато закуска — отечественная: зернистая икорка, балычек, селедочка.
Немного выпили, долго разговаривали на все темы, начиная от полетов в космос и кончая преобразованиями в России, от развития среднего препринимательства до появившейся возможностью поездить по миру, повидать другие страны.
Купцов не сводил с хозяйки наивных голубых глаз, не возражал — соглашался со всеми ее высказываниями. Он походил на прирученного хищника, готового защитить ласковую дрессировщицу.
Лиха беда — начало. Зачастил мужик в квартиру красавицы. Жаловался на фактическое одиночество, на жену, которая превратилась в чужого человека, на трудную и зачастую неблагодарную работу. А сам отводил горящий взгляд от глубокого декольте, в котором, будто крупные рыбы в озере, плескались упругие груди. И — краснел до звона в ушах, до слез на длинных, как у женщин, ресницах.
Позже, похоронив умершую от рака жену, Купцов стал проявлять большую активность, но дальше невинных поцелуев в ароматную ладошку так и не продвинулся. Зато предложения «руки и сердца» сыпались мелким осенним дождиком. В ответ — туманные обещания подумать, многозначительные взгляды, легкий румянец на щеках. Расценивай как угодно: предверием вечного блаженства либо хитрыми уловками.
Надежда Савельевна не сомневалась — подполковник разгадал истинную подоплеку ее бизнеса. Не зря же он работает в заведении, где на веру ничего не принимается. Странно, знает и помалкивает! Скорей всего она так заворожила страстного мужичка своей красотой, что он начисто позабыл сыщицкие ухватки.
В другой ситуации было бы полезно завербовать сыскаря, посадить его на «оклад» и выкачивать секреты уголовки. Сотова медлила, колебалась, Будто знала — наступит такой момент в ее жизни, когда Купцов понадобится для решающего броска или в виде спасательного круга.
Похоже, такой момент настал. Вика, Викочка, находится во власти жестокого бандита и вызволить ее оттуда может только один человек — Купцов. Какую плату потребует Сергей от несчастной матери? Она готова на все: лишиться накопленного богатства, отойти от дел, превратиться в жену спасителя, стать его любовницей.
Дожидаться вечера, когда воздыхатель возвратится с работы нет терпения, звонить в уголовку опасалась. Этим видом связи пользовалась только в самых крайних случаях и не чаще одного раза в месяц. Установленный «лимит» уже исчерпан.
— Петенька!
Рыжеволосый слуга возник в дверях, вопросительно моргая белесыми ресницами. Где бы он не был, чем бы ни занимался, негромкий призывный голос хозяйки звучал для него трубой архангела, призывающий на Страшный Суд.
— Отправляйся в уголовку, найди Сергея Тимофеевича. Пусть немедленно, слышишь — немедленно, летит ко мне.
Пока исполнительный водитель мчался на машине к уголовному розыску, пока правдами и неправдами разыскивал сыскаря, Надежда Савельевна, покусывая припухшие губки, меряла нервными шагами домашний кабинет.
Серега должен помочь, обязательно поможет, не посмеет отказать, словно заклинания, твердила она пересохшими губами. Время от времени опрокидывала рюмочку коньяка и снова бегала от стола к двери, от двери к окну, и обратно.
Удивительно, но даже сквозь охватившее ее беспокойство проглядывало мужское лицо с выпирающими скулами, одновременно, наивными и дерзкими серыми глазами. Сразу исчезали мысли об похищенной дочери, женщину охватывала предательская слабость и голова начинала медленно кружиться. Еще ни один мужчина так не волновал Надежду Савельевну. Кажется, обычный «приступ» превратился в устойчивое желание. Если это любовь, то она — не ко времени, к тому же, любовь и занятие криминальным бизенесом малосовместимы, часто одно напрочь исключает другое. Насколько все же лучше примитивный секс, не налагающий на партнеров особых обязанностей. Типа собачьей случки…
Через сорок минут возвратился Петенька.
— Сказал: сейчас буду…
«Сейчас» Сотову не устраивает — мгновенно, максимум через пять минут.
— Ты сказал — срочно?
— Трекнул, как приказано, хозяйка. Да ты не волнуйся, не штормуй — появится слизняк. Только боюсь, толку с его появления не будет.
Никому не позволяла Надежда Савельевна разговаривать с собой в подобном тоне. Только один Петенька пользовался такими правами, но и он опасался слишком часто «банковать».
На этот раз Красуля постаралась пропустить мимо ушей дерзкие рассуждения слуги. Ей было не до воспитания приближенного — все мысли заняты предстоящим непростым разговором с ментом.
Видимо, его либо задержало начальство, либо — подчиненные. Приехал только через час.
— Что случилось? — без приглашения, усаживаясь в кресло, с беспокойством спросил он.
Надежда Семеновна заставила себя подавить гнев. Даже приветливо улыбнулась, скрывая за улыбкой недовольство.
— Мне необходима твоя помощь, Сереженька. Без нее — впору повеситься.
— Сделаю все, что в моих силах… Какие проблемы?
— Похитили дочку…
Не называя имени похитителя, Сотова изложила самую суть. Вечеринка на даче студента-сокурсника. Наезд бандитов в масках с автоматами. Грабеж. Похищение Вики.
Купцов поднялся с кресла.
— Сейчас позвоню своим ребятам. Организуют поиски. Ты напишешь заявление, приложишь фотокарточку дочери…
— Подожди, — загородила Надежда Савельевна телефонный аппарат, даже руку положила на трубку. — Не торопись. Официальный поиск приведет к убийству Вики. У меня — другая, более безопасная и поэтому эффективная идея. Порекомендуй меня своему самому расторопному… сыщику, — едва не обмолвилась, не сказала — сыскарю. — Пусть поработает, так сказать, в частном порядке… Все расходы оплачу. Не через кассу — из рук в руки.
Наивный дурачек округлил голубые глазки, беспомошно замемекал. Дескать, сыщик находится на государственной службе, получает заработную плату и вдруг — в частном порядке? Да и что может сделать один человек без экспертов, лабораторий, альбомов с «пальчиками», фотороботов и фотографий известных авторитетов?
— Уверяю тебя, Сергунька, так будет лучше. Короче, твоя задача свести меня с нужным человеком, остальное беру на себя… Благодарность за эту услугу будет безграничной, — загадочно улыбнулась женщина, разводя руками, будто готовясь заключить благодетеля в об"ятия. — Поверь, в долгу не останусь.
Ага! Дошло! Покраснел голубчик, будто красная девица, к которой впервые прикоснулись жадные мужские руки. Что же с ним будет, когда освободит Вику и дело дойдет до обещанной «благодарности»? Только бы не инфаркт — потерять такого агента Красуля не хотела. Мало ли что ожидает ее на тернистом пути криминальной бизнесменки.
Надежда Савельевна обещающе улыбалась, но думала о другом. Во всяком случае, не о подполковнике-сыскаре. Перед мысленным взглядом стоял, ходил, радовался и хмурился другой мужчина. С выступающим подбородком и серыми глазами. Плохо замаскированные любовные обещания, которыми она осыпала Купцова, мысленно адресовались Федорову.
А сыщик колебался. В нем боролись тяга к обаятельной женщине, обещающей ему рай на земле, и привитое долгими годами службы чувство долга. Да, он догадывался о настоящем бизнесе любимой женщины, мало того — почти знал о нем. Но догадываться и знать — одно, а помогать и учавствовать — совсем другое. Сыщик чувствовал себя червяком, насаженным на острый крючок, — не сорваться, не освободиться. Разве только вырваться, оставив на металле внутренности…
— Боюсь, ничего не получится, — вяло пробормотал он, отводя в сторону страдающий взгляд. — Слишком опасно… Грубейшее нарушение… Меня не поймут ни подчиненные, ни начальство…
Огоньки в глазах Надежды Самельевныт погасли, она смерила гостя презрительным взглядом. Будто оттолкнула. Зачем он нужен, если отказывается выполнить пустяковое задание?
— Значит, не поможешь?
Неожиданное похолодание заставило бедного Купцова смягчить отказ.
— Не знаю… Постараюсь… Сама должна понимать… Нужно подумать…
После того, как подполковник покинул квартиру, в кабинет заглянул Петенька. Без вызова.
— Что у тебя? — устало спросила Сотова, наливая полный фужер бренди. — Как думаешь — сделает?
— Слизняк, — убежденно поставил диагноз слуга-водитель. — Ушатый фрайер. Мы с Хвостом сами управимся.
— Нельзя вам с Хвостом. У Жетона знают вас, зря пойдете под молотки.
— А этот? — мотнул рыжей гововой Петенька. — Этот разве не попутает ромсы? Знаешь, хозяйка, из двух фрайеров, что тебя осаждают, я выбрал бы офицерика…
Надежда Савельевна, взбодренная солидной порцией спиртного, мечтательно улыбнулась…
Глава 5
Оформление разнообразных бумаг, справок, лицензии, платежных документов заняло массу времени. Компаньоны до того уставали — к вечеру с трудом передвигали ноги. Но эта усталость — сладкая, ибо является преддверием будущей обеспеченной жизни.
Через две недели они разделились. Савчук остался в офисе — формировал аппарат, принимал претендентов на роли плотников, маляров, обойщиков, плиточников. Федоров зачищал оставшуюся документацию.
В последние дни у Михаила отчаянно чесалась спина. Будто по ней мурашами бегали чьи-то назойливые взгляды. Сыщик из отставника — как из только-что родившегося телка взрослый бык. Но не привитые жизнью качества с лихвой восполнялись книгами и телевидением, где — и выслеживания, и погони, и схватки.
Кажется, его пасут.
Отставник научился, идя по улице, неожиданно останавливаться; рассматривая витрины, исподволь оглядывал тротуар; завязывая шнурки на туфлях, изучал прохожих. Короче постигал азы сыщицкой науки.
Вроде, все благополучно, ни одного подозрительного человека. Вот только девчонка-скромница бросает на него заинтересованные взгляды да бомж-алкаш пытается выманить деньги на бутылку отравы. Нет, от этих людей чуткая спина чесаться не станет.
Доморощенный детектив продолжил наблюдения за окружающими его людьми.
И вот однажды твердо убедился — липучие взгляды исходят от юркого бодрячка с хитрыми глазками. Ходит следом, почти натыкаясь на выслеживаемого. Стоит под окнами, с блаженством выкуривая сигарету за сигаретой. В автобусе притирается вплотную, будто ощупывает карманы жертвы.
Короче — пасет. Бесстыдно, безбоязненно, отлично зная — никто не осадит, не придерется, ибо нигде не обозначен закон, запрещающий слежку. А если преследуемому не по вкусу «общение» с топтуном — ради Бога, пусть привыкает, обижаться или не обижаться — его проблемы. Свистун отрабатывает немалый «гонорар», которое посулил ему Жетон.
Этим сказано все.
А уж в смысле выслеживания жетоновская шестерка — мастак. Не зря знающие его кореши прозвали парня Мегре. Валерий искусно менял внешность, превращаясь то в наивного школьника, то в горюющего пенсионера. Для этого хранил в специальном чемоданчике множество париков, бород, усов, грима.
Но не только в этом таится талант Свистуна. Он преображался внутренне. Будто не только менял «маски», но и подгонял под них характер. Показная наивность вызывала у дам умиление, горесть полуголодного пенсионера — жалость и стремление помочь.
При слежке за офицериком Валерка мастерски преобразился в безработного бедолагу, мечтающего либо о щедром меценате, либо о сердобольной бабушке. Федоров сделал вид — ничего не заметил. Помахивая сорванной с дерева веточкой, он завернул под первую же попавшуюся по дороге арку. Когда туда же свернул Свистун, он оказалася скованным почище браслетов-наручников. Перехватив руки пастуха, Михаил безжалостно сжал ему горло. С такой силой, что тому оставлена единственная возможность — дышать. Да и то не постоянно, а по желанию садиста.
— Почему следишь, мразь болотная? Кто поручил?
Железные пальцы на горле слегка раздвинулись.
— Да ты что, мужик, сбрендил? Не за тобой топчусь — за телкой. В этом доме проживаеет, хата — на восьмом этаже. Красивая, центровая… Не дави на горлянку — больно же!
На глазах навернулись крупные капли слез, из-под их прикрытия на «палача» глянули невинные мальчишеские глаза. Дескать, за что мучаешь, дядя, меня мамочка с бабушкой ожидают, работу ищу, чтобы их прокормить, а ты… Девушка с восьмого этажа пообещала помочь, ее отец — какой-то бизнесмен. Что до жаргона, то теперь все ботают по фене, время такое…
Михаил сжал горло, отпустил, снова — сжал:, снова отпустил. Будто наигрывал невесть какую мелодмю.
— Лапшу на уши не вешай, мозгляк! Когда ты еще пешком под стол ходил, я на границе вкалывал… Не ответишь честно — придушу, как нашкодившего щенка… Кто послал следить за мной?
Свистун демонстративно помялся, пожевал мокрыми губами. Сообразил — никакие мамочки-бабушки вкупе с прекрасными девушками его не спасут. Все равно придется открываться.
— Красуля…
Не сказал — прошептал. На губах — обиженная недоверием улыбочка, в глазах — испуг и просьба о пощаде.
От неожиданности Федоров снял руку с горла. Впору чесать в затылке. Что же это творится? С одной стороны, заключает договор о содружестве, щедро наделяет деньгами для приобретение фирмы, с другой — посылает топтуна.
— Брешешь? — неуверенно спросил он. — Гляди, сявка, зубы через задницу повыдергиваю.
— Истинный крест — правда, — забормотал «перепуганный» Свистун, про себя посмеиваясь над доверчивым фрайером. — Вызвала и послала — паси, мол, днем и ночью паси… Не выполнишь, дескать, задания — на куски порежу и собакам отдам… А я ведь еще молодой, мне жить хочется. У мамочки инфаркт будет, когда узнает о смерти любимого сыночка…
Хитроумный посланец Жетона настолько правдиво изобразил наспех придуманную версию, что сам поверил в нее. Даже выжал строго отмеренное количество слезливых капелек, даже горестно поднял к верху арки тоскующий взгляд.
Федоров и верил и не верил. Если топтун сказал правду, впору поиграть на горлянке «благодетельницы»… А зачем, спрашивается, парнишке наводить тень на плетень, какую выгоду он получит от вранья?
— Хочешь жить — не попадайся мне на глаза, — честно предупредил он. — А с твоей хозяйкой сам разберусь… Двигай ходулями и не оглядывайся.
Он с такой силой вышиб Свистуна из-под арки, что тот не удержался на ногах и растянулся на тротуаре.
Позабыв о намеченном визите в префектуру, о незаконченных делах, свежеиспеченный бизнесмен заторопился в офис. Встретиться с Фимкой, посоветоваться. Шел и чувствовал — злость буквально распирает его. Повстречай сейчас красивую предательницу — не только высказал бы ей все, что думает о мерзком поведении, но и придушил бы, как недавно собирался придушить топтуна.
Постепенно успокаивался. Где доказательства вины Сотовой? Мозгляк вполне мог солгать. Хотя бы ради того, чтобы избавиться от сжимающей горло руки. Вряд ли шестерка осмелился бы вывести Федорова на своего босса.
Михаил изо всех сил уговаривал себя не верить болтовне «пастуха», но ничего не получалось — женщина-бандитка способна и не на такую мерзость. Другой вопрос — какую цель она преследует, чего добивается? Какую выгоду ищет?
К дому, на первом этаже которого располагался офис, Михаил подощел энергичной походкой знающего себе цену бизнесмена. Ничего страшного не произошло, уговаривал он сам себя, после совершенной «процедуры» парень не решится продолжить слежку. А Сотова убедится, что с новым компаньоном шутить опасно, и успокоится.
То, что увидел президент фирмы, переступив порог помещения, ошеломило его. Обстановка — копия той, которую покупатели увидели при первом знакомстве с женой убитого предпринимателя. Мебель изломана, бумаги застилают пол, полуоторванная дверца шкафа напоминает сломанную руку избитого человека, телевизоры и компьютеры выпотрошены. Посредине комнаты, прижимая намоченный платок к солидному фингалу под глазом, сидит компаньон.
— Чьих рук работа? — угрожающе, сжимая пудовые кулаки, спросил Михаил.
— А я знаю?… Ворвались трое…
… После того, как президент отправился в очередное путешествие по чиновничьим кабинетам, Савчук завершил беседу с двумя столярами. Опытные, знающие парни не соглашались получать два куска в месяц, требовали три плюс процент от договорной суммы за срочное выполнение работ.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31
Купцов помог. Трудно сказать, чем он воздействовал на начальство, какие выдвинул обоснования. Скорей всего, сыграл на «героической» биографии подследственного.
Хлыстуна выпустили под подписку.
На следующий же вечер после благополучного вызволения шестерки Надежда Савельевна пригласила подполковника в гости. Любая услуга должна быть оплачена, если не деньгами, то, по крайней мере, застольем. К тому же, полезно иметь в уголовке уже, считай, завербованного «приятеля».
Стол шестерки накрыли шикарный, но водки — ни-ни, бар заставлен коньяками и винами. В основном — зарубежных разливов. Зато закуска — отечественная: зернистая икорка, балычек, селедочка.
Немного выпили, долго разговаривали на все темы, начиная от полетов в космос и кончая преобразованиями в России, от развития среднего препринимательства до появившейся возможностью поездить по миру, повидать другие страны.
Купцов не сводил с хозяйки наивных голубых глаз, не возражал — соглашался со всеми ее высказываниями. Он походил на прирученного хищника, готового защитить ласковую дрессировщицу.
Лиха беда — начало. Зачастил мужик в квартиру красавицы. Жаловался на фактическое одиночество, на жену, которая превратилась в чужого человека, на трудную и зачастую неблагодарную работу. А сам отводил горящий взгляд от глубокого декольте, в котором, будто крупные рыбы в озере, плескались упругие груди. И — краснел до звона в ушах, до слез на длинных, как у женщин, ресницах.
Позже, похоронив умершую от рака жену, Купцов стал проявлять большую активность, но дальше невинных поцелуев в ароматную ладошку так и не продвинулся. Зато предложения «руки и сердца» сыпались мелким осенним дождиком. В ответ — туманные обещания подумать, многозначительные взгляды, легкий румянец на щеках. Расценивай как угодно: предверием вечного блаженства либо хитрыми уловками.
Надежда Савельевна не сомневалась — подполковник разгадал истинную подоплеку ее бизнеса. Не зря же он работает в заведении, где на веру ничего не принимается. Странно, знает и помалкивает! Скорей всего она так заворожила страстного мужичка своей красотой, что он начисто позабыл сыщицкие ухватки.
В другой ситуации было бы полезно завербовать сыскаря, посадить его на «оклад» и выкачивать секреты уголовки. Сотова медлила, колебалась, Будто знала — наступит такой момент в ее жизни, когда Купцов понадобится для решающего броска или в виде спасательного круга.
Похоже, такой момент настал. Вика, Викочка, находится во власти жестокого бандита и вызволить ее оттуда может только один человек — Купцов. Какую плату потребует Сергей от несчастной матери? Она готова на все: лишиться накопленного богатства, отойти от дел, превратиться в жену спасителя, стать его любовницей.
Дожидаться вечера, когда воздыхатель возвратится с работы нет терпения, звонить в уголовку опасалась. Этим видом связи пользовалась только в самых крайних случаях и не чаще одного раза в месяц. Установленный «лимит» уже исчерпан.
— Петенька!
Рыжеволосый слуга возник в дверях, вопросительно моргая белесыми ресницами. Где бы он не был, чем бы ни занимался, негромкий призывный голос хозяйки звучал для него трубой архангела, призывающий на Страшный Суд.
— Отправляйся в уголовку, найди Сергея Тимофеевича. Пусть немедленно, слышишь — немедленно, летит ко мне.
Пока исполнительный водитель мчался на машине к уголовному розыску, пока правдами и неправдами разыскивал сыскаря, Надежда Савельевна, покусывая припухшие губки, меряла нервными шагами домашний кабинет.
Серега должен помочь, обязательно поможет, не посмеет отказать, словно заклинания, твердила она пересохшими губами. Время от времени опрокидывала рюмочку коньяка и снова бегала от стола к двери, от двери к окну, и обратно.
Удивительно, но даже сквозь охватившее ее беспокойство проглядывало мужское лицо с выпирающими скулами, одновременно, наивными и дерзкими серыми глазами. Сразу исчезали мысли об похищенной дочери, женщину охватывала предательская слабость и голова начинала медленно кружиться. Еще ни один мужчина так не волновал Надежду Савельевну. Кажется, обычный «приступ» превратился в устойчивое желание. Если это любовь, то она — не ко времени, к тому же, любовь и занятие криминальным бизенесом малосовместимы, часто одно напрочь исключает другое. Насколько все же лучше примитивный секс, не налагающий на партнеров особых обязанностей. Типа собачьей случки…
Через сорок минут возвратился Петенька.
— Сказал: сейчас буду…
«Сейчас» Сотову не устраивает — мгновенно, максимум через пять минут.
— Ты сказал — срочно?
— Трекнул, как приказано, хозяйка. Да ты не волнуйся, не штормуй — появится слизняк. Только боюсь, толку с его появления не будет.
Никому не позволяла Надежда Савельевна разговаривать с собой в подобном тоне. Только один Петенька пользовался такими правами, но и он опасался слишком часто «банковать».
На этот раз Красуля постаралась пропустить мимо ушей дерзкие рассуждения слуги. Ей было не до воспитания приближенного — все мысли заняты предстоящим непростым разговором с ментом.
Видимо, его либо задержало начальство, либо — подчиненные. Приехал только через час.
— Что случилось? — без приглашения, усаживаясь в кресло, с беспокойством спросил он.
Надежда Семеновна заставила себя подавить гнев. Даже приветливо улыбнулась, скрывая за улыбкой недовольство.
— Мне необходима твоя помощь, Сереженька. Без нее — впору повеситься.
— Сделаю все, что в моих силах… Какие проблемы?
— Похитили дочку…
Не называя имени похитителя, Сотова изложила самую суть. Вечеринка на даче студента-сокурсника. Наезд бандитов в масках с автоматами. Грабеж. Похищение Вики.
Купцов поднялся с кресла.
— Сейчас позвоню своим ребятам. Организуют поиски. Ты напишешь заявление, приложишь фотокарточку дочери…
— Подожди, — загородила Надежда Савельевна телефонный аппарат, даже руку положила на трубку. — Не торопись. Официальный поиск приведет к убийству Вики. У меня — другая, более безопасная и поэтому эффективная идея. Порекомендуй меня своему самому расторопному… сыщику, — едва не обмолвилась, не сказала — сыскарю. — Пусть поработает, так сказать, в частном порядке… Все расходы оплачу. Не через кассу — из рук в руки.
Наивный дурачек округлил голубые глазки, беспомошно замемекал. Дескать, сыщик находится на государственной службе, получает заработную плату и вдруг — в частном порядке? Да и что может сделать один человек без экспертов, лабораторий, альбомов с «пальчиками», фотороботов и фотографий известных авторитетов?
— Уверяю тебя, Сергунька, так будет лучше. Короче, твоя задача свести меня с нужным человеком, остальное беру на себя… Благодарность за эту услугу будет безграничной, — загадочно улыбнулась женщина, разводя руками, будто готовясь заключить благодетеля в об"ятия. — Поверь, в долгу не останусь.
Ага! Дошло! Покраснел голубчик, будто красная девица, к которой впервые прикоснулись жадные мужские руки. Что же с ним будет, когда освободит Вику и дело дойдет до обещанной «благодарности»? Только бы не инфаркт — потерять такого агента Красуля не хотела. Мало ли что ожидает ее на тернистом пути криминальной бизнесменки.
Надежда Савельевна обещающе улыбалась, но думала о другом. Во всяком случае, не о подполковнике-сыскаре. Перед мысленным взглядом стоял, ходил, радовался и хмурился другой мужчина. С выступающим подбородком и серыми глазами. Плохо замаскированные любовные обещания, которыми она осыпала Купцова, мысленно адресовались Федорову.
А сыщик колебался. В нем боролись тяга к обаятельной женщине, обещающей ему рай на земле, и привитое долгими годами службы чувство долга. Да, он догадывался о настоящем бизнесе любимой женщины, мало того — почти знал о нем. Но догадываться и знать — одно, а помогать и учавствовать — совсем другое. Сыщик чувствовал себя червяком, насаженным на острый крючок, — не сорваться, не освободиться. Разве только вырваться, оставив на металле внутренности…
— Боюсь, ничего не получится, — вяло пробормотал он, отводя в сторону страдающий взгляд. — Слишком опасно… Грубейшее нарушение… Меня не поймут ни подчиненные, ни начальство…
Огоньки в глазах Надежды Самельевныт погасли, она смерила гостя презрительным взглядом. Будто оттолкнула. Зачем он нужен, если отказывается выполнить пустяковое задание?
— Значит, не поможешь?
Неожиданное похолодание заставило бедного Купцова смягчить отказ.
— Не знаю… Постараюсь… Сама должна понимать… Нужно подумать…
После того, как подполковник покинул квартиру, в кабинет заглянул Петенька. Без вызова.
— Что у тебя? — устало спросила Сотова, наливая полный фужер бренди. — Как думаешь — сделает?
— Слизняк, — убежденно поставил диагноз слуга-водитель. — Ушатый фрайер. Мы с Хвостом сами управимся.
— Нельзя вам с Хвостом. У Жетона знают вас, зря пойдете под молотки.
— А этот? — мотнул рыжей гововой Петенька. — Этот разве не попутает ромсы? Знаешь, хозяйка, из двух фрайеров, что тебя осаждают, я выбрал бы офицерика…
Надежда Савельевна, взбодренная солидной порцией спиртного, мечтательно улыбнулась…
Глава 5
Оформление разнообразных бумаг, справок, лицензии, платежных документов заняло массу времени. Компаньоны до того уставали — к вечеру с трудом передвигали ноги. Но эта усталость — сладкая, ибо является преддверием будущей обеспеченной жизни.
Через две недели они разделились. Савчук остался в офисе — формировал аппарат, принимал претендентов на роли плотников, маляров, обойщиков, плиточников. Федоров зачищал оставшуюся документацию.
В последние дни у Михаила отчаянно чесалась спина. Будто по ней мурашами бегали чьи-то назойливые взгляды. Сыщик из отставника — как из только-что родившегося телка взрослый бык. Но не привитые жизнью качества с лихвой восполнялись книгами и телевидением, где — и выслеживания, и погони, и схватки.
Кажется, его пасут.
Отставник научился, идя по улице, неожиданно останавливаться; рассматривая витрины, исподволь оглядывал тротуар; завязывая шнурки на туфлях, изучал прохожих. Короче постигал азы сыщицкой науки.
Вроде, все благополучно, ни одного подозрительного человека. Вот только девчонка-скромница бросает на него заинтересованные взгляды да бомж-алкаш пытается выманить деньги на бутылку отравы. Нет, от этих людей чуткая спина чесаться не станет.
Доморощенный детектив продолжил наблюдения за окружающими его людьми.
И вот однажды твердо убедился — липучие взгляды исходят от юркого бодрячка с хитрыми глазками. Ходит следом, почти натыкаясь на выслеживаемого. Стоит под окнами, с блаженством выкуривая сигарету за сигаретой. В автобусе притирается вплотную, будто ощупывает карманы жертвы.
Короче — пасет. Бесстыдно, безбоязненно, отлично зная — никто не осадит, не придерется, ибо нигде не обозначен закон, запрещающий слежку. А если преследуемому не по вкусу «общение» с топтуном — ради Бога, пусть привыкает, обижаться или не обижаться — его проблемы. Свистун отрабатывает немалый «гонорар», которое посулил ему Жетон.
Этим сказано все.
А уж в смысле выслеживания жетоновская шестерка — мастак. Не зря знающие его кореши прозвали парня Мегре. Валерий искусно менял внешность, превращаясь то в наивного школьника, то в горюющего пенсионера. Для этого хранил в специальном чемоданчике множество париков, бород, усов, грима.
Но не только в этом таится талант Свистуна. Он преображался внутренне. Будто не только менял «маски», но и подгонял под них характер. Показная наивность вызывала у дам умиление, горесть полуголодного пенсионера — жалость и стремление помочь.
При слежке за офицериком Валерка мастерски преобразился в безработного бедолагу, мечтающего либо о щедром меценате, либо о сердобольной бабушке. Федоров сделал вид — ничего не заметил. Помахивая сорванной с дерева веточкой, он завернул под первую же попавшуюся по дороге арку. Когда туда же свернул Свистун, он оказалася скованным почище браслетов-наручников. Перехватив руки пастуха, Михаил безжалостно сжал ему горло. С такой силой, что тому оставлена единственная возможность — дышать. Да и то не постоянно, а по желанию садиста.
— Почему следишь, мразь болотная? Кто поручил?
Железные пальцы на горле слегка раздвинулись.
— Да ты что, мужик, сбрендил? Не за тобой топчусь — за телкой. В этом доме проживаеет, хата — на восьмом этаже. Красивая, центровая… Не дави на горлянку — больно же!
На глазах навернулись крупные капли слез, из-под их прикрытия на «палача» глянули невинные мальчишеские глаза. Дескать, за что мучаешь, дядя, меня мамочка с бабушкой ожидают, работу ищу, чтобы их прокормить, а ты… Девушка с восьмого этажа пообещала помочь, ее отец — какой-то бизнесмен. Что до жаргона, то теперь все ботают по фене, время такое…
Михаил сжал горло, отпустил, снова — сжал:, снова отпустил. Будто наигрывал невесть какую мелодмю.
— Лапшу на уши не вешай, мозгляк! Когда ты еще пешком под стол ходил, я на границе вкалывал… Не ответишь честно — придушу, как нашкодившего щенка… Кто послал следить за мной?
Свистун демонстративно помялся, пожевал мокрыми губами. Сообразил — никакие мамочки-бабушки вкупе с прекрасными девушками его не спасут. Все равно придется открываться.
— Красуля…
Не сказал — прошептал. На губах — обиженная недоверием улыбочка, в глазах — испуг и просьба о пощаде.
От неожиданности Федоров снял руку с горла. Впору чесать в затылке. Что же это творится? С одной стороны, заключает договор о содружестве, щедро наделяет деньгами для приобретение фирмы, с другой — посылает топтуна.
— Брешешь? — неуверенно спросил он. — Гляди, сявка, зубы через задницу повыдергиваю.
— Истинный крест — правда, — забормотал «перепуганный» Свистун, про себя посмеиваясь над доверчивым фрайером. — Вызвала и послала — паси, мол, днем и ночью паси… Не выполнишь, дескать, задания — на куски порежу и собакам отдам… А я ведь еще молодой, мне жить хочется. У мамочки инфаркт будет, когда узнает о смерти любимого сыночка…
Хитроумный посланец Жетона настолько правдиво изобразил наспех придуманную версию, что сам поверил в нее. Даже выжал строго отмеренное количество слезливых капелек, даже горестно поднял к верху арки тоскующий взгляд.
Федоров и верил и не верил. Если топтун сказал правду, впору поиграть на горлянке «благодетельницы»… А зачем, спрашивается, парнишке наводить тень на плетень, какую выгоду он получит от вранья?
— Хочешь жить — не попадайся мне на глаза, — честно предупредил он. — А с твоей хозяйкой сам разберусь… Двигай ходулями и не оглядывайся.
Он с такой силой вышиб Свистуна из-под арки, что тот не удержался на ногах и растянулся на тротуаре.
Позабыв о намеченном визите в префектуру, о незаконченных делах, свежеиспеченный бизнесмен заторопился в офис. Встретиться с Фимкой, посоветоваться. Шел и чувствовал — злость буквально распирает его. Повстречай сейчас красивую предательницу — не только высказал бы ей все, что думает о мерзком поведении, но и придушил бы, как недавно собирался придушить топтуна.
Постепенно успокаивался. Где доказательства вины Сотовой? Мозгляк вполне мог солгать. Хотя бы ради того, чтобы избавиться от сжимающей горло руки. Вряд ли шестерка осмелился бы вывести Федорова на своего босса.
Михаил изо всех сил уговаривал себя не верить болтовне «пастуха», но ничего не получалось — женщина-бандитка способна и не на такую мерзость. Другой вопрос — какую цель она преследует, чего добивается? Какую выгоду ищет?
К дому, на первом этаже которого располагался офис, Михаил подощел энергичной походкой знающего себе цену бизнесмена. Ничего страшного не произошло, уговаривал он сам себя, после совершенной «процедуры» парень не решится продолжить слежку. А Сотова убедится, что с новым компаньоном шутить опасно, и успокоится.
То, что увидел президент фирмы, переступив порог помещения, ошеломило его. Обстановка — копия той, которую покупатели увидели при первом знакомстве с женой убитого предпринимателя. Мебель изломана, бумаги застилают пол, полуоторванная дверца шкафа напоминает сломанную руку избитого человека, телевизоры и компьютеры выпотрошены. Посредине комнаты, прижимая намоченный платок к солидному фингалу под глазом, сидит компаньон.
— Чьих рук работа? — угрожающе, сжимая пудовые кулаки, спросил Михаил.
— А я знаю?… Ворвались трое…
… После того, как президент отправился в очередное путешествие по чиновничьим кабинетам, Савчук завершил беседу с двумя столярами. Опытные, знающие парни не соглашались получать два куска в месяц, требовали три плюс процент от договорной суммы за срочное выполнение работ.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31