– пожилой таксист посмотрел на забрызганное дождем стекло.– Да, не очень доброе, – согласился Рублев, – но от моих слов оно хуже не стало.– Куда поедем, командир?– Поедем вначале на Малую Грузинскую.– Это не близкий путь.– Да, не близкий.– Значит, и дорогой.– Не бойся, я не скажу потом, как приедем, что забыл деньги дома.Мотор взревел, и машина понеслась, разбрызгивая лужи и изредка сигналя. Комбат откинулся на спинку сиденья, вытянул вперед руки и посмотрел на ссадины на своих суставах.Тут же смутился, сунул руки в карман, нащупал пачку сигарет и две зажигалки, одна из которых уже не работала. В пачке осталась одна сигарета.«Странно, – подумал комбат, – и вчера вечером, когда я выходил из такси, у меня оставалась одна сигарета – вот она. А я продолжал курить ночью, курил утром, откуда же взялись для этого сигареты?»И только сейчас до него дошло, что у него дома, на кухне, лежала пачка, в которой лежало несколько сигарет. Комбат улыбнулся.– Что, настроение хорошее? – наконец-то чуть дружелюбнее, чем раньше, осведомился у своего пассажира водитель.– Да ничего, вроде бы, распогодилось, – признался Борис Рублев.– Я вот и смотрю на вас, сидите, улыбаетесь.Наверное, в гости едете?– А как вы догадались?– Не знаю, – пожал плечами пожилой таксист, – лицо у вас хорошее.– Хорошее? – словно бы не поверив услышанному, спросил комбат.– Когда человек улыбается, у него всегда выражение лица лучше, чем на самом деле.– Это точно, – сказал Рублев. – А вы на Кутузовском сегодня не были?– Был, видел, – сразу же поняв, о чем хочет спросить пассажир, сказал таксист. – Да, взорвали, такую тачку испортили… Такой «мерседес»!– Все погибли?– Вот этого я не знаю.– А передали, что погибли все.Водитель повернул ручку настройки, и в салоне раздался треск, разложенный пополам двумя колонками, стоящими сзади. Водитель поймал радио-роке, и в салоне зазвучала музыка.А возле Белорусского вокзала машина такси свернула и водитель, даже не поворачивая головы, торопливо поинтересовался:– Куда на Малую Грузинскую?– Поезжай вперед, я скажу, где остановиться.– Как прикажете, – водитель прибавил газа, обогнал серый «вольво», затем два «форда».А Борис Рублев постучал по панели;– Кажется, где-то здесь.– Давно не были? Адрес забыли?– Никогда не был, но теперь точно вспомнил. Глава 4 О том, что произошло на трассе Санкт-Петербург – Москва ранним утром, в Москве знали уже в два часа дня. Пономарь был вне себя, он орал на своих людей, пытаясь сорвать злость.Но больше всего проклинал своих питерских друзей.– Козлы вонючие! Ублюдки! Как же они так? Это же надо, поехали по дороге! Наверняка, стукач у них работает. Откуда же тогда менты поганые могли узнать, что деньги едут из Питера? А может, это они сами подстроили? Хотя нет, этого быть не могло, ведь во время захвата погибли люди Червонца. Гады, мерзавцы, козлы! – хрипел Пономарь.На этот раз он был неистов. Всякая рассудительность покинула этого страшного бандита, отъявленного головореза, трижды сидевшего за колючей проволокой.– Телефон! Дайте мне телефон! – кричал Пономарь на одного из своих людей.Тот услужливо подал трубку, и Пономарь, даже не открывая свою записную книжку, связался с Питером. На другом конце провода трубку подняли сразу.– Это кто там меня слушает? – закричал Пономарь грозно и зло.– …– Ах, не знаешь где он? Быстро найди!– …– Кто говорит? Да тебе знать не положено, кто говорит. Найди Червонца, быстро! Хоть из-под земли достань, а то яйца оторву, ублюдок долбаный!Ровно через две минуты трубку взял Червонец.– Ах, это ты, Пономарь? Ну, привет, Константин Петрович.– Да пошел ты!.. – рявкнул в трубку разгневанный Пономарь.– Ты чего свирепеешь? Чего орешь? – спокойно и хладнокровно спросил Червонец, но его губы предательски дрогнули. По голосу своего дружка, московского главаря, он понял, что произошло нечто непредвиденное и не вписывающееся ни в какие рамки.– А ты разве не знаешь?– Нет, не знаю, говори. Деньги, разве, ты не получил? Чего горячишься.– Какие на хрен деньги! Ты разве не знаешь, что твоих людей постреляли?– Как?– Всех постреляли! Специальная бригада московская всех постреляла на дороге!!!– Как всех? А деньги? – на голове Червонца зашевелились седые волосы, благообразно зачесанные назад. Вернее, волосы оставались на своем месте, но просто Червонцу показалось, что волосы шевелятся, как клубок змей. И противный холодок пробежал по его спине, а ладони мгновенно стали липкими. – Погоди, погоди, Пономарь… Говори конкретнее, что да как, и не ори, спокойнее.– Да чего мне быть поспокойнее! Мне деньги нужны были уже вчера. Я договорился, тебе поверил.– Да погоди ты! – закричал в трубку уже вышедший из себя от неприятной новости Червонец. – Ты откуда знаешь обо всем этом? Может, подстава?– Я-то знаю, у меня везде свои люди. Вот они мне и доложили.– Так что там произошло? Конкретно расскажи.– А вот что…И Пономарь, на этот раз уже спокойно, полностью придя в себя, обстоятельно рассказал обо всем том, что случилось на трассе.– Суки! Менты поганые! – просипел в трубку Червонец. – Деньги я тебе отдам, ты же меня знаешь.– Я тебя знаю, слава богу, не один год. А вот что делать с деньгами?– Отдам, отдам. Ты уж не волнуйся, потерпи немного. Что-нибудь придумаю.– Сколько немного? – строго, как бухгалтер спрашивает у кассира, бросил в трубку Пономарь.– Ну, неделю, от силы две.– Десять дней и не больше.– Мало.– И эти дни в счет нашей дружбы.– Не могу, не успею.– Еще одно слово, и я не дам даже недели.– Ладно, договорились. А теперь послушай… – Червонец уже тоже начал приходить в себя, и к нему вернулось самообладание. – Живые остались?– Да, двое живых. Жив твой бригадир и водила.– Вот это плохо, – пробормотал в трубку Червонец.– Я тебя понимаю…– Что предлагаешь?– А что я тебе могу предложить…– С ними надо быстро разобраться. Ведь они то знают, куда эти деньги ехали и откуда ехали тоже знают. Нехорошо это.– Думаешь, могут сдать? – приторным голосом осведомился Пономарь.– Я не люблю думать о людях плохо. Но если есть хоть один шанс из тысячи – рисковать не стоит.– Шанс есть, – согласился Пономарь.– Помоги, тебе ближе, да и дел у меня появилось с твоим звонком невпроворот.– Ладно, я ими займусь. Но платить будешь ты.– Хорошо, – – голос Червонца уже стал твердым, как стальная спица. – В общем, держи меня в курсе. Я в Москву выехать пока не смогу.– Это понятно. * * * Врачи больницы Склифосовского свое дело знали хорошо и к огнестрельным ранам им было не привыкать. Сразу же, как только в операционную был привезен раненый бригадир питерской группировки, они взялись за дело. Операция заняла более трех часов. И если с первой пулей, вошедшей раненому в грудь, возни было немного, то над извлечением второй пришлось поработать. И хирург, оперировавший бандита из Питера, вышел из операционной с прилипшим к спине халатом и дрожащими от напряжения руками.– Ну, что скажете? – сразу же подошел к нему высокий, широкоплечий мужчина в ладно скроенном, идеально сидящем сером костюме.– Да что я могу сказать… Жить, скорее всего, будет, правда, может быть.., было бы лучше…– Нет, он нужен живым.– Ну, тогда, думаю, дня через два он сможет поговорить с вами.– А раньше? – глядя в глаза хирургу каким-то немигающим ртутным взглядом, осведомился широкоплечий мужчина.– Раньше, думаю, нет. Сейчас он в реанимации, сердце работает нормально. А как оно поведет себя дальше – только богу известно. Я сделал все, что мог.– Спасибо вам, – мужчина подал широкую ладонь и крепко пожал сильную руку хирурга, так крепко, что у того хрустнули суставы пальцев.Хирург даже покачал головой, глядя на то, как мужчина подошел к двум вооруженным короткими автоматами охранникам, стоящим у палаты реанимации, и, быстро делая рукой короткие взмахи, что-то приказывал.«Да, охраняют, как депутата Государственной думы. А наверное, бандит бандитом, вся грудь в татуировках. Сильно кого-то достал мой пациент».Хирург поморщился и устало побрел в комнату отдыха, где он хотел принять душ, выпить чашку крепкого кофе, выкурить сигарету и немного посидеть, расслабиться, отдохнуть. Сегодня новых операций пока не предвиделось, но его дежурство еще не кончилось и надо было пробыть в больнице до двадцати двух.А мужчина в сером костюме стоял, широко расставив ноги, и продолжал отдавать приказания.– Значит, вы меня поняли. Никого, кроме врачей, в палату не пускать – никого! И не дай бог приедут какие-нибудь журналисты со своей аппаратурой, камерами и начнут производить съемки. Или припрется какой-нибудь досужий фотограф…– Мы поняли, товарищ майор.– Вот и хорошо, если поняли. В общем, пока дежурьте, потом вас сменят, – мужчина по-военному развернулся и зашагал к выходу, где на улице его ждала служебная машина с тремя антеннами.А сорокатрехлетний хирург Василий Кириллович Савельев в это время стоял уже под душем, поеживаясь от прохладных, упругих струй. Он фыркал, потягивался, притопывал, а затем принялся громко распевать разухабистую песню:«Эх, выплывали, да расписные Стеньки Разина челны…»Затем эта песня сменилась песней о бродяге, который тащился с сумой, проклиная свою горькую судьбу.Наконец Василий Кириллович пришел в себя. Он даже почувствовал, что немного отдохнул.– Так, теперь кофе, – растершись полотенцем, пробормотал он, глядя на кофеварку, в колбу которой по капле падала черная ароматная жидкость. – Кофе без сахара и рюмочку коньяка. Коньяк у меня еще есть.Кофе приготовила его ассистентка, двадцатисемилетняя Верочка.– Ну что, Василий Кириллович, как вы себя чувствуете? – поинтересовалась девушка, улыбнувшись, показывая ровные белые" зубы.– Классно, классно, Верунчик, – Василий Кириллович подошел к девушке и положил свои сильные руки на ее талию. – Может, потанцуем? – прошептал он, щекоча ей мочку уха.– Ой, что вы! Не надо, не сейчас. Если бы ночь.., и никого.– А почему бы и не сейчас? Дверь мы закроем на ключ, и никто даже знать не будет, что мы с тобой здесь.– Ой, что вы…– Перестань, Вера! – уже строго сказал Савельев, прижимая девушку к себе.– Не надо.– У меня не хватит сейчас сил и уговорить тебя. Значит, уговоры мы отменяем и переходим к…– Василий…– Только не говори – Кириллович.– Василий Кириллович.– Я тебя предупреждал.Женщина попыталась отстраниться, выскользнула из объятий хирурга, но это еще больше раззадорило мужчину.– Ты куда вырываешься? Сейчас затащу под душ, намочу как следует и тогда тебе самой придется раздеваться. А пока одежда просохнет, мы…– Не надо, не надо, – запротестовала Вера, понимая, что хирург может тут же исполнить свою прихоть и она окажется бессильна, она не сможет противостоять.– Вы тут пока принимали душ…– Что произошло? Опять кого-нибудь привезли?– Да нет, никого, слава богу, не привезли, просто вам звонили.– Кто звонил?– Не знаю, – сказала девушка, – но мужчина обещал перезвонить.– Ах, мужчина… – небрежно махнул рукой Савельев, – с мужчиной я сейчас встречаться не намерен. Если женщина, тогда может быть…Правда, с женой не хотелось бы сейчас встречаться.– Она вам и не звонила.– Хорошо, – сказал хирург, быстро расстегивая крупные пуговицы на накрахмаленном белом халате своей ассистентки.– Да не надо, не надо, что вы… – заупрямилась девушка, но уже не вырывалась.– Иди-ка сюда, – потащил ее за руки Савельев к кушетке. – Ну-ну, иди сюда, иди, маленькая… Сейчас мы с тобой поиграем в доктора.– Не по себе мне. Не надо.– Да ладно, не надо…– Может, попозже?– Нет-нет, сейчас, – сказал мужчина, – сейчас или никогда. И не сопротивляйся, мне не нравится, когда ты дергаешься. Стой спокойно, веди себя смирно.– У вас голос такой, что ослушаться невозможно.– Ну и устал же я.Руки хирурга быстро расстегнули лифчик, и Савельев даже зажмурил глаза, увидев крупную грудь своей ассистентки с темно-коричневыми сосками, уже набрякшими и отвердевшими от предвкушения грядущих удовольствий.– Так ты хочешь мне сказать, что не желаешь именно сейчас?– Да, да, да, – пробормотала Вера.– Что «да»? Желаешь или не желаешь?– Желаю… Скорее… Скорее, Василий… – и она принялась кусать руки своего шефа.– Не спеши, не спеши… Не торопись, я еще не готов, – бормотал в ответ хирург.В дверь кабинета доктора Савельева негромко постучали три раза.– Тихо, тихо, – прошептал на ухо своей ассистентке доктор Савельев, – нас здесь нет.Мы куда-то вышли, улетучились.– Это, наверное, заведующий отделением.Это он так стучит.– А мне плевать. Хочу тебя больше всего на свете, а с заведующим я могу поговорить и после.– Резонно.– Вечно все испортят…Доктор Савельев, едва услышав тихие, удаляющиеся шаги, развернул девушку. Вера уперлась руками в скользкий дермантин кушетки и негромко застонала, почувствовав, как Василий Кириллович Савельев быстро и умело, как это может делать медик-профессионал, овладевает ею.– Ну вот и все, – буквально через несколько минут выдохнул из себя хирург, отстраняясь от вспотевшей и раскрасневшейся Веры. – Одевайся, у нас еще море дел. Океан проблем.– Еще! Еще хочу!– Ладно, ладно, перехочешь, дорогуша. Не сейчас. Теперь уже не хочу я.– Сейчас, сейчас, Василий! – заперечила девушка начисто забыв его отчество.– Я сказал – не сейчас! Я же не жеребец какой, а мужчина, уставший мужчина. Мне надо отдохнуть, надо собраться с мыслями, надо зайти в палату, глянуть как там наш клиент.– Да что с ним сделается! Василий, Василий, не одевайся… – и Вера, опустившись на колени, уткнулась лицом в живот доктора Савельева.– Сил моих нет.– Мне тоже казалось, что не хочу, но когда попробовала, – и ассистентка коснулась губами первой попавшейся ей части тела своего любовника, – ну вот увидишь, что тебе захочется снова.Он недовольно поморщился, но понял, что у него еще осталось немного силы, и желание вновь овладевает его плотью. Он запустил пальцы в густые волосы своей ассистентки и привстал на цыпочки.– Вот так, вот так… – шептал он, покачиваясь в такт движения головы девушки.– Тебе хорошо?– Ты не разговаривай, мне не слова твои нужны.Телефон, стоящий на столе, зазвонил громко, противно и настойчиво.– Да будь ты неладен!Всякое желание у доктора Савельева тут же пропало. Оно исчезло так же быстро, как и появилось. Шлепая босыми ногами, он подошел к столику, поднял трубку… * * * После дежурства доктор Савельев сразу же поехал домой. И уже дома его ждал приятный сюрприз. Он догадался, что у него гости, так как в зале ярко горел свет. Быстро поставив во дворе машину, Савельев поднялся к себе домой и, едва отворив дверь, услышал знакомый голос.Это был его старинный приятель-однокурсник Николай Черепанов, в свое время подающий большие надежды хирург.– Ба, Василий! А мы тебе звонили, звонили…– Ты звонил?– Да, я звонил, – сказал Николай Черепанов. – Только я не помню, с кем это я разговаривал.– С моей ассистенткой, – небрежно бросил доктор Савельев, быстро снимая плащ и пожимая руку своему еще институтскому товарищу.– Приятный голос у твоей ассистентки. Небось молодая?– Старых не держу, – прошептал Савельев на ухо своему приятелю.– А они тебя?– Они за.., меня держат.– Ясно, ясно.Стол был уже накрыт, ведь Николай Черепанов появлялся у своего приятеля не часто, может, раз в два-три года. Жена доктора Савельева уже немного разомлела от выпитого и поглядывала на мужа чуть масляным взглядом.– Откуда ты взялся? – обратился к другу Василий. – Не предупредил даже.– Да ты знаешь, я проездом. Был в Германии, а сейчас уезжаю в Италию.– И чем ты там занимаешься?– Да как тебе объяснить… В общем, долгий разговор.Ну, а ты как?– Как, как… Как обычно. Режу, зашиваю.Отрезаю, пришиваю. Ну, ты же знаешь, чем занимаются хирурги. Не тебе объяснять.– Да, знаю, – Николай Черепанов поуютнее уселся в кресле и посмотрел на своего друга. – А вид у тебя не очень.– Да устал, Коля, как собака! Надоела эта работа, эти бесконечные дежурства, бесконечные операции. Вот сегодня, например, привезли урода с двумя дырками. Два пулевых ранения – одна пуля застряла возле легких, а вторая в черепе.– И как?– Да никак пока. Как обычно. Прооперировал, будет жить. Если бы, конечно, меня не было, он бы уже умер.– Кого ты все-таки оперировал?– Да черт его знает! – с каким-то непонятным возмущением в голосе сказал Савельев, взял бутылку коньяка и наполнил рюмку. – Хватит про эту работу, надоело! Давай выпьем.Лучше расскажи, как там, в Европе?– Ты давно там был?– Никогда не был и, наверное, уже не буду.– А в Европе, Василий, все просто прекрасно. Там хорошо, если, конечно, имеешь деньги.– Но ты-то их имеешь?– Я имею.– Николай, Николай, дай ты ему поесть!Видишь, он весь зеленый, замученный и руки дрожат. Непонятно, как он еще доехал до дома.Иногда даже не приезжает, спит там. Приезжает к утру, измотанный.– Не так уж и страшно, как ты расписываешь.– А вот это плохо, – сказал Черепанов, – ночевать надо дома, в комфортных, приятных условиях. Валентина, а нельзя ли кофе?

Это ознакомительный отрывок книги. Данная книга защищена авторским правом. Для получения полной версии книги обратитесь к нашему партнеру - распространителю легального контента "ЛитРес":
Полная версия книги 'Комбат - 1. Комбат'


1 2 3 4 5 6