Он подвез их к 8-му отделению милиции и проводил на второй этаж, в кабинет, где сидел поджарый белобрысый довольно молодой капитан. Тот указал Егоровне и Никите на стулья и сказал:— Давайте, граждане, представимся друг другу. Я капитан милиции Кузьмин Дмитрий Иванович, сотрудник оперативно-розыскного отдела. Вот мое удостоверение. Теперь попрошу вас документы предъявить…После нескольких минут вопросов Кузьмин усадил Егоровну и Никиту в милицейские «Жигули», и через десять минут они уже спускались по цементным ступенькам в полуподвал судебно-медицинского отделения морга.— Ох и душно же тут… — пробормотала бабка. Даже в предбаннике этого мрачного заведения так и разило формалином. Капитан тем временем предложил им присесть на стулья, а седоватый, хотя и не старый дядька в белом халате предложил:— Бабуль, вам валерьяночки не накапать?Никита, который вообще-то на мертвецов, а на убитых особенно, насмотрелся по горло, тем не менее тоже волнение испытывал. Кроме того, он ведь со вчерашнего дня ничего не ел, а время уже за полдень перевалило. С голодухи его подташнивало.Впрочем, может, и хорошо, что он ничего не ел, а то бы его еще и вывернуло тогда, когда капитан пригласил его и Егоровну, которая хлебнула аж сорок капель валерианки, за двойную дверь, обитую оцинкованной жестью.Поначалу морговский сотрудник принес полиэтиленовый пакет с номерком, в котором лежала одежда и стоптанные ботинки.— Узнаете вещи? — спросил Кузьмин, вынимая скомканное, извалянное в грязи и заляпанное грязью пальто. — Это пальто вашего соседа?— Ой-и, — тихо взвыла Егоровна, утирая слезы. — Оно…— Шарф? — спросил Кузьмин. — Соберитесь, соберитесь, бабушка, это ж очень важно…— Он, он самый! — всхлипнула Егоровна. К зелено-белой расцветке тоже добавились буро-коричневые пятна.— Ботинки его?— Его… — пролепетала бабка и вдруг встрепенулась, резко воспряв духом, даже дернулась вперед. И совсем другим голосом воскликнула:— А трусы не его! И майки я его все знаю! Не его это вещи!Капитан озадаченно посмотрел на Егоровну и мягко спросил:— Ну как же так, гражданка Крохмалева? Пальто, шарф, ботинки — его, а трусы и майка — не его? А пиджак? Брюки?— Вроде евонные… — опять поутихла бабка, но уже не всхлипывала. — А вот носков таких, зеленых, да еще с дырами — не было у него.— Это точно? — насупился капитан. — Может, подзабыли?— Господи, царица небесная! Мне бы да забыть! Да я кажную неделю все белье ему стирала да штопала. Ему новое-то и не купить вовсе. Пенсии-то триста тыщ всего, да и то недавно нормально платить стали. Да вот на пиджаке заплаты — я ставила. Пиджак его. А трусы — да он же таких цветастых отродясь не одевал, даже когда деньги были. Только черные да синие покупал. И носков у него нештопаных не было…— Слышь, боец, — Кузьмин повернулся к морговскому мужику, — ты там не напутал ничего? Не из разных куч в один пакет напихал?— Да вы что, товарищ капитан! Все по описи, проверить можно. Да утром он один прибыл, всех ночных уже обработали…— Ладно. Значит, будете тело смотреть.— И буду! — бесстрашно объявила Егоровна. — Я примету знаю, меня не обманешь!Морговский мужичок провел их в трупохранилище, где с мерзким скрежетом выдернул из ячейки с номером 34 поддон, на котором лежало заиндевелое тело.Бабка ойкнула, перекрестилась, шатнулась назад, но Никита ее поддержал. Голова покойника была прикрыта пакетом из крафт-бумаги. Капитан нерешительно спросил:— Лицо открыть можно?— Не надо открывать, — посоветовал морговский, — правое переднее колесо прямо по черепу проехало, все равно не опознаете. Ищите приметы на теле… Ноги тоже перемяло, правда…— Не он это! — почти радостно вскричала Егоровна. — Не Вася это! Ох, слава тебе, Господи, Владычице-Троеручице, оборонила, Пресвятая Дева!— Как вы это определили, Степанида Егоровна? — спросил Кузьмин.— Да вот тут, на ребрах, у Васи шрам от осколка немецкого. Здоровый, в целую пядь мою. А сам-то осколок у него под кожей был. Оброс мясом и сидел.Выпуклость была. Это никуда бы не делось.Капитан нахмурился.— В общем, как Ермолаева вы этот труп не опознаете? Но откуда ж тогда верхняя одежда взялась? Пальто, брюки, пиджак, шарф, ботинки? Как?— Не знаю, товарищ капитан. Может, и обозналась. Но только трусы, майка и носки — точно не его. И покойник — не Ермолаев, это точно. А Похабычу с его дурой я клизму вставлю, чтоб народ зазря не пугали… ЗАДАЧКА С ДАЧКОЙ Макар притормозил свою белую «шестерку» на избитой колесами колдобистой улице дачного поселка. Когда-то ее гравием посыпали, но сейчас весь гравий повылетел или под грязь ушел. По обе стороны от проезжей части тянулись шестисоточные участки, обнесенные у кого деревянными заборчиками, у кого сеткой-рабицей, а у кого колючей проволокой.— Не клево все это… — мрачно произнес Макар. — Идем не спеша, — вполголоса добавил он. — Смотрим по сторонам. Привыкай ходить так, будто тебе пообещали свернуть шею. Когда войдем в проулок между заборами, смотри в оба.Пойдешь впереди. А заднюю полусферу я проконтролирую.Повернув в проулок, прошли до следующей улицы. Именно на ней находился участок 64, где якобы прикидывали, как бассейн отделывать. А пока здесь стояло некое сараеобразное сооружение, сделанное, по-видимому, из одного большущего ящика, в каких возят промышленное оборудование. На одной из досок даже сохранилась надпись, сделанная по трафарету: «CHARUTTI. Switzerland» или что-то в этом роде. Ящик был установлен на кирпичные столбики, к нему было пристроено крылечко. Имелась дверь, маленькое затянутое рабицей окошко и односкатная крыша, покрытая рубероидом, через которую была пропущена шиферная труба с коническим искрогасителем на верхушке. Из трубы шел дымок.— Похоже, дома хозяева, — заметил Ежик. Вошли в калитку.— Хозяин! — позвал Макар.В избушке-ящике что-то зашуршало. Потом скрипнула дверь… и Макар с Ежиком удивились. Они тут кого угодно были готовы увидеть, кроме молодой стройной блондинки в коричневой кожаной куртке, облегающих брючках и синих резиновых сапожках.— Здравствуйте! — сказал Макар. — Я извиняюсь, это участок 64?— Да-а, — ответила девица. — А вам кого, молодые люди?— Да мы вообще-то из ТОО «Маркел», от Роберта Васильевича.— А-а, — улыбнулась девица, — это насчет отделки бассейна?— Верно.— Тогда вам сюда, вы не ошиблись. Проходите в дом. Макар и Ежик вытерли ноги о решеточку из стальных уголков, поднялись на крыльцо и вошли в «дом».Убранство дома оставляло желать лучшего. Печка-«буржуйка», раскладушка, застеленная полосатым тюфяком, а поверх него цветастым спальным мешком; стоял ящик с углем, раскладной столик и два раскладных стульчика с брезентовыми сиденьями.— Садитесь, молодые люди, — предложила девица, усаживаясь на раскладушку и указывая гостям на стулья. — Типовой договор принесли?— Да, — Макар вынул папку с договором, полученную от Роберта Васильевича.Девушка взяла договор, поглядела его внимательно, как будто грамматические ошибки искала, а потом сказала:— Хорошо, все нормально. Проблем не вижу, — и поставила закорючки на обоих экземплярах. Один оставила себе, другой вернула.Потом она вынула из-под спального мешка нетолстый заклеенный конверт из плотной коричневой бумаги и подала его Макару.— Это вам. Аванс и технические задания. Срок исполнения вы знаете.— Конечно, — ответил Макар.Они вышли из ящика. До машины дошли быстро, чуть ли не бегом.Поехали. Попетляв по улицам огородного товарищества, выехали на проселок, ведущий к шоссе, и остановились на пустынной дороге, не глуша мотор. Макар вытащил конверт, осмотрел его, пощупал, даже к уху приложил, а затем вытащил перочинный ножик и осторожно вскрыл конверт.Там оказалось двадцать стодолларовых купюр, три фотографии и три листка бумаги, на одном из которых принтер отпечатал:«Корнеев Владимир Алексеевич. Адрес: Белинского, 78, второй подъезд, четвертый этаж, кв.34. Проживает с женой и сыном 32 лет.Место работы: средняя школа ь 127, директор. Адрес: Сорокоустовский пер., д.З.Ежедневный маршрут движения на работу по времени:Выход из дома — 7.25-7.30 (Ч) Прохождение через двор д. 78 — Ч 2-3 мин.Прохождение через двор д. 76, выход в арку и на ул.Белинского — Ч 5-7 мин.Прохождение по ул.Белинского до перехода у д. 70 — Ч 10-12 мин.Ожидание у перехода и переход ул. Белинского от д. 70 кд. 71 -Ч 12-14 мин.Прохождение по ул.Белинского к остановке автобуса 33 уд.67-Ч 15-17 мин.Ожидание автобуса и посадка — Ч 25-27 мин.Поездка в автобусе до ост. «Сорокоустовский пер.» (ул. Гоголя, 45) — Ч +40-42 мин.Прохождение по ул. Гоголя от д. 45 до угла Сорокоус-товского — Ч +42-44 мин.Прохождение от утла до здания школы — Ч 45-47 мин.Начало занятий в школе — 8.30.Рабочий день ненормирован, возвращение тем же маршрутом возможно и до Ч +5 ч. и после Ч 15 ч. Возможны изменения маршрутов в связи с поездками в Департамент образования (ул. Зеленая, 23), Краеведческий музей (ул. Фрунзе, 12), обл. архив (ул. Ленина, 6), обл. библиотеку (ул.Воронина, 19). Время возвращения домой в последнем случае -4+16 ч.».На другом листке был изображен четкий план тех дворов, по которым пролегал маршрут движения гражданина Корнеева к автобусу. На третьем — план квартиры г-на Корнеева и этажей подъезда.— Да… — задумчиво произнес Макар, разглядывая фотографии лысоватого, круглолицего и, судя по всему, очень полного мужика.— Интересно, чем директор школы кому-то помешать может? — спросил Ежик.— Всякий начальник кому-то и где-то помешать может. Но не в этом дело. Тут в этой цидульке все расписано, кроме одного — есть у него охрана или нет.— Какая же у директора школы может быть охрана? — удивился Ежик. — Разве тетя Маша-уборщица со шваброй?— Конечно, если мыслить по стандарту, то никто его охранять не должен. А если его кто-то под крышу взял? Мы ж с тобой не знаем, за что его мочить собрались. Может, у него в подвале кто-то наркоту ныкает. А другие тоже на то место глаз положили. Может, поторговались с ним втихаря, предложили больше — он согласился, а прежних арендаторов попросил очистить помещение. Или, наоборот, уперся и за прежних держится. Всяко может быть.— Ну ладно, — наморщил лоб Ежик. — Но ведь ясно же, что ребята его от и до отслеживали, раз все расписали и даже планы нарисовать не поленились.— Тоже справедливо, — кивнул Макар, — хотя только усугубляет дело. В смысле, на хрена обращаться к нам, если клиент гуляет так просто, сам по себе и без охраны. Найми одного или для страховки пару алкашей, пообещай им ящик водки и хвост селедки после дела и пузырь в аванс, выдай им по монтировке — и та же задача будет решена намного проще и с меньшими затратами. Мужик уже в летах.Сердце и сосуды, похоже, не в норме, морда одутловатая, да вообще толстый, с одышкой, должно быть. Такому запросто можно инфаркт или инсульт организовать — совсем дешево и без следов. А главное — без шума… Да, задачка с этой дачкой!— А может, зря ты голову ломаешь? — сказал Ежик. — Когда сюда ехали, тоже чуть ли не к бою готовился, а оказалось, что всего одна девка была…— Ну, это вряд ли. Подстраховка у нее наверняка была, только пряталась где-то. Только все это не самое важное. раз она нам деньги и «досье» выдала, значит, по этой части все нормально.— А по какой ненормально?— Непонятно, на фига этого мужика собрались стрелять, когда монтировкой по голове — гораздо проще.— Деньги лишние! — хмыкнул Ежик.— Лишних денег даже у миллионеров не бывает. Подстава тут какая-то, вот что…— Знаешь, братан, по-моему, у тебя мания преследования. Ты на нервах все время, надо и тем не достаться и этим не попасться, от своих заподлянки ждешь — вполне может заглючить.— Может, оно и глючит, — неожиданно легко согласился Макар, — когда живешь как я, от выезда до выезда, начинаешь всех подозревать и бояться. Может, ты и прав, пан Ежи, хрен тебя знает. Но вообще-то, если на то пошло, быть пуганой вороной, которая куста боится, иногда полезно. Я почти каждую работу прокручиваю в башке от и до. И когда мне много платят за сложную работу — все понимаю, Иногда, вопреки обычаю, даже требую накинуть.— Вчера была, ты как считаешь, сложная работа? — поинтересовался Ежик.— Нормальная. Хотя один момент вышел не клево. Когда стрелял, то стоял под бампером. Если б их водила вовремя дернулся, мог бы газануть на тебя с поворотом баранки. Он ведь еще мотор не заглушил.— Не успел бы, — излишне самоуверенно произнес Ежик. — Ему надо было еще понять, что у меня в пакете.— После того, как ты очередь дал, он просто ошалел. И в этом тебе повезло.А кто покруче, успел бы тебя давануть. Кстати, мог и мне дорогу перекрыть.Поди-ка свороти «Москвичом» «Мерседес»! Пришлось бы мне бросать его и делать ноги. А это уже полный прокол с алиби в парке, не говоря о том, что тебя бы с переломанными ногами могли живьем взять.— Чего ж ты вчера об этом не сказал?— Не додумал еще. А сегодня все прикинулось.— Учту на будущее…— Правильно сделаешь. Только вот у меня сейчас все этот директор из ума не выходит.— Я вот прикидываю, что, может быть, если все свяжется, и мы его нормально положим. Значит, первое: опять в телепрограмму попадем. Позже печать пару-другую заметок напечатает. И наверняка найдется кто-то, кому захочется добавить от балды — а может, и за соответствующие бабки! — что, мол, господин-товарищ Корнеев В. А., то есть потерпевший — естественно, по слухам! — имел связь с криминальными структурами. Поверят? Запросто! Сейчас все четко знают, что честных людей по подъездам не стреляют. Тем более что это на 90 процентов именно так и есть. Значит, сам факт убийства, как говорится, очень сильно гражданина Корнеева замарает. И опять же, как пить дать, привлечет к его скромной фигуре внимание ментов. Ему от этого, конечно, в гробу неуютнее не станет. Но ментовское копание в этом деле, которое так и так состоится, должно будет наехать на какую-то скромную фишечку, специально подготовленную для того, чтоб досадить кому-то крупному и труднодоступному…— А нам-то какое дело? — беспечно произнес Ежик. — Нам главное, чтоб нас на месте не взяли. Пусть они там себя подставляют сколько хотят — их проблемы.— Нет, это, брат, не так уж безобидно. Если этот самый «труднодоступный» не захочет, чтобы им вертели, как хотели-а тут и такой прикид может быть, — он рогом упрется, чтобы нас найти. А те, которые заказчики, естественно, постараются, чтоб от нас даже волосинки не нашли. Просекаешь момент?— Ну и чего делать будем? — произнес Ежик, который и впрямь начал беспокоиться.— Пока поедем в банк, а там видно будет… ПОСЛЕ ОБЕДА Всю дорогу бабка строила свои версии насчет того, почему на трупе оказалась верхняя одежда старика Ермолаева.— В баню он пошел, наверно, — прикидывала Егоровна. — Он по молодости-то любил париться. Да и сейчас хаживал. Хоть и нельзя ему долго в жаре сидеть, но кости попарить полезно. Ну, а в банях-то нынче воруют — вот и упер кто-то верхнее. Нижнее-то побрезговал, а верхнее спер. А Бог узнал, да и наказал за грех — под машину пихнул пьяного.Никита слушал да помалкивал. У него была своя версия, которая ему казалась наиболее достоверной.Согласно этой версии на Ермолаева напали грабители, возможно, какие-нибудь бомжи, решившиеся запастись одежонкой в преддверии зимнего сезона. Возможно, напал всего один бомж, поскольку на нем одном была вся верхняя одежда Василия Михайловича. Мог просто приставить нож к горлу неспособного к самообороне больного старика — тут и трусы снимешь, если жить захочешь. Раздетый до исподнего — это еще не убитый. Могло у деда и сердце схватить от расстройства, и простудиться, конечно, мог — не май месяц! Но в этом варианте у него были шансы попасть в больничную палату, а не в морг. Другой вариант был похуже: тот же бомж, поскольку Ермолаев мог и воспротивиться грабежу, вполне мог его избить. И до полусмерти, и вовсе до смерти — много ли 80-летнему надо?! Правда, милиция написала возраст 75-80 лет, то есть получалось, что бомж был ровесником Василия Михайловича. То есть был в том возрасте, когда надо не нападать на стариков, а самому беречься. Но Никита в своем мысленном разбирательстве порешил, что возраст человека при внешнем осмотре вообще определить трудно, тем более что у жертвы ДТП голова была раздавлена в лепешку. Да и вообще, бомжи выглядят намного старше своих лет. Тридцатилетнего запросто можно принять за пятидесятилетнего, а пятидесятилетнего — за восьмидесятилетнего.Версия с бомжем очень убедительно увязывалась с тем, что погибший в ДТП тип был сильно пьян, и в том, что при нем не было документов. Ежели, допустим, в пальто или в пиджаке Ермолаева лежал бумажник, а в бумажнике, кроме паспорта и ветеранского удостоверения, лежало тысяч двадцать, то бомж, выкинув куда-нибудь документы, на грабленые деньги купил бутылку, высосал ее без закуси и поплыл навстречу гибели.В общем, Никита долго придерживал эту версию про себя, но потом рассказал Егоровне, старуха с удовольствием за нее ухватилась и принялась пересуживать.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40