ЛИН КАРТЕР И Л.СПРЭГ ДЕ КАМП

(перевод А.Чеха)


АЛАЯ ЛУНА ЗУМБАБВЕ


1. ЗЕЛЕНЫЙ АД

Пуантенский граф Тросеро едва не вывалился из седла,
когда его коренастая лошадка поскользнулась в очередной
луже. Одной рукой он держал поводья, другой - отмахивался от
назойливых москитов, вьющихся роем над его головой. Граф
еле слышно чертыхнулся. Позади раздалась отборная ругань,
- конь Паллантида, командующего аквилонской армии, ехавший
следом, поскользнулся в той же самой луже.
Тросеро с тоской во взоре посмотрел на низкие мрачные
тучи. На небе не было ни просвета. С обеих сторон тропы
стеною вставали заросли высокого - в два человеческих роста
- тростника. Кони уныло месили грязь, то и дело увязая в
зловонной жиже. В сезон дождей равнины Зимбабве превращались
в сплошное непроходимое болото.
Дожди должны были прекратиться только через две недели.
За пару дней солнце высушило бы болото, превратив его в
выжженную пустошь, а грязь обратилась бы в плотную как камень
корку. Однако все это должно было произойти только через
две недели...
- Похоже, скоро дождь пойдет, - сказал Тросеро.
Генерал хмуро взглянул на небо.
- Ну у тебя и шутки, граф! - буркнул в ответ генерал. -
Он идет уже десять дней кряду. У меня от него уже кольчуга
заржавела! Интересно, - сколько же мы будем так идти?
Тросеро улыбнулся.
- Спроси у Конана. Осторожно, - змея!
Через тропу беззвучно ползла огромная, толщиной в ногу,
болотная гадюка. Едва она скрылась в зарослях, кони
тронулись с места.
- Это треклятое болото у меня вот уже где стоит, -
проворчал генерал. - Жаль, нет с нами этого старикашки
друида. Он бы нас в Старое Зимбабве по воздуху перенес и
не месили бы эту грязь своими ногами! Половина коней и
верблюдов уже сдохла, болотной лихорадкой заболел едва ли не
каждый второй. Одного не могу взять в толк, - если мы даже и
дойдем да Заповедного Города, то как же мы будем, черт его
подери, сражаться?!
Тросеро пожал плечами. Поход длился уже больше месяца.
Вначале войско шло вдоль восточных границ Стигии, следуя
вверх по Стиксу. Затем река резко повернула ни юг, и они
оказались на раввинах, населенных шемскими кочевниками
заугирами, перегонявшими с места на место огромные стада
овец и верблюдов.
Покинув пределы Стигии, войско оказалось мем землями
Кешана и Пунта. Пустыня сменилась поросшими буйными травами
саваннами; стали появляться и деревья. На юге Пунта берега
Стинга обратились в непроходимые топи, и войску пришлось
забирать далеко влево, чтобы обойти их. Теперь же они
приближались к границам таинственного Зимбабве.
Тросеро то и дело поминал Белого Друида Дивиатрикса,
хотя был человеком образованным и в чудеса не верил. Там, в
древней стигийской столице, этот старый пропойца смог
справиться с доброй сотней магов. Если бы не он, песенка
аквилонцев уже была спета. Черного кольца больше не
существовало, хотя Тот-Амону и удалось бежать в покрытое
непроходимыми джунглями Зимбабве. Граф никак не мог взять в
толк, чего ради Конан с таким остервенением преследует
стигийца, - маг есть маг и совладать с ним могут только
маги...
И все же Конан решил положиться на собственные силы,
словно забыв о том, что там, в Нептху, его спасли от смерти
Белый друид и Сердце Ахримана. Впрочем, Тросеро знал и о
том, почему Конан отпустил Дивиатрикса.
Деканаватха, вождь суровых пиктов, погиб в сражении.
Преемник же его Сагояга был полон честолюбивых замыслов, -
он решил собрать племена пиктов и лигурийцев, дабы захватить
западные провинции Аквилонии. Единственным человеком,
способным остановить Сагоягу, был Белый Друид.
Дивиатрикс покинул аквилонское воинство еще в Стигии. С
собою он захватил и Сердце Ахримана, с тем, чтобы отвезти
его в Тарантию и вернуть жрецам великого Митраэума. Конан
волшебником не был, и потому талисман этот вряд ли смог бы
помочь ему.
Прежде чем покинуть аквилонцев, друид с помощью
волшебства смог узнать, где же скрывается Тот-Амон. Северные
союзники мага - гиперборейское братство Белой Руки - были
уничтожены аквилонцами за год до этого. Восточный Алый Круг
со смертью своего правителя Пра-Юна, царствовавшего в
легендарном Ангкоре, также распался.
Заповедный Град Зимбабве был единственным местом на
Земле, куда мог отправиться Тот-Амон. Городом этим правил
страшный Ненаунир, жрец Дамбаллы, под началом которого было
три миллиона черных варваров. Туда-то и бежал Тот-Амон. Туда
же направлялся и Конан.

2. ЧЕРНЫЕ КРЫЛА СМЕРТИ
Как и предполагал Тросеро, Конан объявил о привале лишь
с наступлением сумерек. К счастью, неподалеку от тропы
высился зеленый холм, и воинам не пришлось вновь ночевать
на болоте. Лагерь решено было разбить на его вершине.
Вскоре на склонах холма уже весело потрескивали костры.
Усталые, опухшие от укусов москитов аквилонские воины,
чертыхаясь, чистили своих лошадей и пытались высушить у
костров раскисшие сапоги. У подножья холма расхаживали
дозорные. Отовсюду слышался скрежет и лязг оружия, - люди
пытались очистить его от ржавчины.
Черный шатер короля стоял на самой вершине. Королевский
штандарт свисал с шеста темной сырой тряпкой.
Внутри шатра над чашей с горячей водой стоял Конан,
пытавшийся смыть с себя пот и въевшуюся в поры грязь.
Владыке Аквилонии было уже под шестьдесят, однако
возраст и известная праздность его нынешней жизни почти не
сказались на нем. Время смогло разве что посеребрить его
темные волосы и усы, да покрыть морщинами его загорелое
обветренное лицо, мышцы же его при этом ничуть не утратили
своей былой силы. Пока король вытирал досуха свое тело, пажи
накрыли на стол ужин, предназначавшийся для него и принца
Конна. Ужин этот состоял из вареного мяса и черствого
хлеба. Запасы вина давно уже вышли, - и воины, и король
утоляли жажду водой из болота. Конан, памятуя о совете
старого мудреца Алхемида, заставлял своих воинов пить только
кипяченую воду. Воины недовольно ворчали, однако не смели
ослушаться своего короля.
Набросив на плечи просторную мантию, Конан отпустил
пажей и приступил к трапезе. Бесконечное путешествие по
знойным пустыням, непролазным джунглям и бескрайним болотам
уже начинало утомлять и его. Впрочем, усталость эта никоим
образом не влияла на его решимость раз и навсегда покончить
с заклятым своим врагом.
Помимо прочего, в путешествии этом Конан, как ни
странно, отдыхал душой, - он оставался все тем же бродягой,
пиратом, искателем приключений, которого тяготили и утомляли
жизнь во дворце и дворцовые увеселения.
В шатер вошел принц Конн. Конан промычал что-то
невразумительное и жестом пригласил мальчика к столу.
- Как наши скакуны? - взявшись за следующий кусок мяса,
спросил Конан.
- Я их уже почистил, отец. Твой верблюд едва не укусил
меня.
- Значит, ты чем-то его обидел.
Принц Конн вздохнул.
- Как жаль, что с нами нет вороного Имира.
- Конечно жаль. Но ничего, - когда мы вернемся назад, я
его непременно отыщу, пусть даже для этого мне придется
прочесать и Коф, и Офир.
Аквилонцы потеряли своих коней у стен Нептху, -
дезертиры из кофанского и офирского легионов увели их с
собой. Воинам Конана пришлось пересесть на стигийских
лошадок и верблюдов; кроме того, несколько десятков
верблюдов было куплено у зуагиров.
Конан любовно смотрел на сына, - мальчик походил на него
буквально во всем. Он был не только похож на него, но и
перенял все его манеры. Конн был уже выше большинства
взрослых аквилонцев, хотя отцу своему все еще был по плечо.
Во время зингарской кампании мальчик оставался со своей
матерью в Тарантии. Когда же Конан понял, что ему придется
идти войной на Стигию, он послал в свою столицу гонцов, что
вернулись назад с магическим талисманом, носившим имя
"Сердце Алримана", и с его старшим сыном, принцем Конном.
С тех самых пор Конан не отпускал от себя мальчика ни
на шаг, хотя советники и корили его за это, говоря, что тем
самым король подвергает неоправданному риску своего
наследника. Копан не придавал их словам никакого значения,
ибо считая, что будущий король Аквилонии должен вырасти
настоящим мужниной, но никак не изнеженным слюнтяем,
способным разве что помыкать другими. Воинскому же искусству
следовало учиться именно на поле боя, а не в стенах дворца.
Покончив с трапезой, Конан предложил сыну пройтись.
Король хотел увериться в том, что воинству его ничто не
угрожает. Он сбросил с себя мантию и надел промасленную
кольчугу прямо на голое тело. Надев начищенные до блеска
сапоги и кожаную перевязь, Конан вслед за сыном вышел из
шатра. Не успели они сделать и пары шагов, как в лагере
поднялся невообразимый шум.
Запели трубы, заржали кони, послышался топот сотен ног.
Но заглушало все эти звуки странное гудение, доносившееся
невесть откуда. Так гудели паруса галеона, когда они
наполнялись настоящим ветром, - звук этот был знаком Конану
со времени его морских походов с барахскими флибустьерами и
зингарскими пиратами.
Над горизонтом, объятым туманной дымкой, уже стоял
месяц. На небосводе одна за другой загорались звезды. Прямо
же над их головами кружили огромные крылатые тени, похожие
на гигантских летучих мышей.

3. ПРИШЕЛЬЦЫ ИЗ ДАЛЕКИХ ВРЕМЕН

Конан замер от изумления. Лучники, стоявшие рядом с ним,
целили в небо. Прямо на них неслось черное чудовище с телом
большим как у льва, изогнутой длинной шеей и змеиной
головой. Чудище раскрыло пасть, усеянную острыми как иглы
зубами; глаза его полыхали адским пламенем.
Сложив крылья и выпустив когти, чудище падало прямо на
людей. Боссонцы выпустили в него свои стрелы, и крылатая
тварь, хрипло закричав, вновь взмыла в небо. Человек,
сидевший на ней, упал у самых ног Конана. Это был высокий
мускулистый негр. Его набедренная повязка была сделана из
обезьяньей шкуры, на плечи был наброшен плащ, сшитый из
шкур леопардов. Из груди негра торчала пара боссонских
стрел.
- Клянусь кровью Крома, - они смогли приручить этих
тварей! - воскликнул пораженный Конан. - Метьте в седоков!
На них летело сразу несколько монстров, и на спине у
каждого было по черному седоку. Черные наездники стали
метать в аквилонцев копья. Одна из тварей схватила в свои
когти насмерть перепуганного коня, но тут же в нее вонзился
десяток стрел, и она, выпустив из лап добычу, полетела,
тяжело махая крылами, куда-то в сторону.
Паллантид едва успевал раздавать команды. Часть людей
обороняла лагерь, прочие же пытались успокоить обезумевших
от страха коней и верблюдов.
Конан неотрывно смотрел на небо. Об этих крылатых тварях
ему доводилось слышать и раньше. Они жили еще в ту эпоху,
когда землей правили ящеры. Об этих же тварях говорилось и
в древних мифах, - там они назывались драконами.
На них, широко расставив свои страшные лапы, неслась еще
одна крылатая тварь. Издав боевой крик, Конан неожиданно
сбил с ног своего сына и, взявшись за рукоять меча обеими
руками, взмахнул им с такой силой, что едва не перерубил шею
гнусной твари. Зловонная кровь хлынула из раны рекой. Сбив
Конана своим огромным крылом, монстр пролетел еще несколько
десятков метров и камнем рухнул прямо в костер, разметав
горящие уголья по всему лагерю. Животное забилось в
предсмертной агонии, седок же его, едва успев соскочить со
змеиной спины, тут же упал наземь, пронзенный десятком стрел.
Поднявшись на ноги, Конан наблюдал за агонией дракона.
Так вот откуда берет начало легенда о крылатых воинах
Зимбабве! Путники, побывавшие в этом краю, рассказывали ему
и о высоченных башнях заповедного города, что не имели ни
дверей, ни окон, с которых воины и слетали, словно птицы.
Жителям Зимбабве как-то удалось приручить этих тварей,
что заменили им коней. Черные воины были почти неуязвимы, -
разве могли сравниться с ними те, кто был прикован к земле?
Крылатые чудовища одно за другим слетали к земле и тут
же вновь взмывали в небо, унося в своих лапах людей и
животных. Луна скрылась за горизонтом, и в наступившей тьме
драконов не могли поразить даже боссонские лучники.
С именем киммерийского бога на устах король Аквилонии
принял командование на себя. Но не успел он отдать и пары
команд, как что-то налетело на него сзади. Драконьи лапы
сомкнулись у него на спине и оторвали его от земли.
Удар был столь сильным и неожиданным, что Конан выронил
меч из рук. Он попробовал нащупать рукой кинжал, обычно
висевший у него на поясе, но тут же вспомнил о том, что тот
так и остался на столе в его шатре. В спешке он и не
вспомнил о нем.
Конан посмотрел вниз и тут же понял, что теперь ему не
помог бы и меч. Он был уже высоко над землей. Оставалось
благодарить Крома хотя бы за то, что он не забыл надеть
кольчугу.
Снизу раздался хриплый голос Амрика:
- Не стрелять! Не стрелять!
Конан вновь посмотрел вниз, и тут же голова его пошла
кругом. Под ним парил дракон, сжимавший в когтях его сына,
принца Конна.
- Король! - раздался снизу крик сотен воинов.
Лагерь остался позади, теперь они летели над объятыми
тьмой землями. Второй дракон поравнялся с первым, и теперь
они летели бок о бок. Да спине у крылатого чудовища сидел
черный воин в головном уборе из страусиных перьев. Одной
рукой он держал поводья, в другой сжимал огромное копье.
Конан перевел взгляд на сына. Заметив это, тот помахал
ему рукой. Конан помахал ему в ответ.
Драконы летели все дальше и дальше, Похоже, чудовище,
сжимавшее в своих когтях Конана, стало выбиваться из сил, -
несколько раз оно пыталось спланировать на землю. Но
каждый раз раздавался громкий окрик его седока, и дракон
вновь послушно взмывал ввысь.
Конана стало клонить в сон. Разумеется, драконьи лапы
были не лучшим местом для отдыха, однако нельзя было сказать
и того, что они уж слишком досаждали киммерийцу. Годы
скитаний приучили Конана к тому, что при любых
обстоятельствах следует довольствоваться тем, что есть, а не
страждать того, что могло бы быть, - подобные терзания
приводили бы лишь к ненужной потере сил. Силы еще могли ему
пригодиться, судьбу же свою он доверил богам.

4. БАШНИ ЗАПОВЕДНОГО ГОРОДА
Конан проснулся от того, что ритм, в котором размахивал
своими широкими крылами дракон, как-то изменился. На востоке
уже занималась заря.
Саванны сменились густым тропическим лесом, окутанным
лиловыми сумерками. Прямо под ним петляла небольшая речка,
поблескивавшая узкой темной ленточкой. За ней виднелись
возделанные земли, за ними же вставала громада сказочного
города.
Город был обнесен высокой каменной стеной, над которой
поднималось с десяток высоких башен странного вида,
походивших на огромные печных трубы. Присмотревшись
внимательнее, Конан заметил, что у башен этих действительно
не было ни окон, ни дверей. Более того, у них не было и
крыш, - на их месте зияли черные провалы.
Конану стало как-то не по себе. Когда в руках его был
меч, он не боялся никого и ничего. Сверхъестественное же во
всех его проявлениях наполняло его душу страхом, ибо
противник этот был неуязвим и неизъясним.
За долгие годы скитаний по миру, он прошел его и вдоль,
и поперек. Он бывал и в покрытом вечными снегами Асгарце и
в черных королевствах, лежавших к югу от Куша, он смотрел на
великое Западное Море с пиктских берегов и бродил по
просторам легендарного Кхитая, лежавшего далеко на востоке.
1 2 3 4