Но все равно она не человек — ее внутренние органы…Что ж, может, это и к лучшему. Потому что Гордон Грахам поклялся самым дорогим и уважаемым для него — именами основателей геофизики, — что никогда больше не влюбится с первого взгляда. Слишком уж много страданий причинили ему три или четыре последних романа. Хорошо Айвору — он человек коммуникабельный, потому и говорит открыто, что хочет жениться. А что делать, если любая зубрила заливается смехом, стоит тебе слово вымолвить?Он вышел из поезда на станции К. С. К. и, пробираясь подземными переходами, погрузился в более серьезные размышления о проблемах геофизики. Скоро он обнаружил, что зачем-то спускается на эскалаторе к платформе высокоскоростной линии — то есть самому нижнему уровню станции…Пока эскалатор медленно полз вниз к двум находящимся в глубине платформам, Грахам оценил обстановку, схватился за свисавшую сверху штангу с указателями, подтянулся на ней и легко перебросил свои длинные ноги на соседний эскалатор, движущийся наверх. Глядя на ловкий трюк, другие пассажиры разинули рты, тем более что вид у Грахама был вполне благопристойный, и он никак не походил на человека, для которого такие выкрутасы — обычное дело.Наконец он нашел вестибюль, в который выходили пассажиры из поездов компании «Лакаванна» корпорации «Северо-Американские железные дороги». Его часы показывали, что поезд № 1752 из Боунтона вот-вот прибудет, и точно — как раз в этот момент диктор объявил о прибытии поезда в соответствии с установленным новым написанием — Буунтон. Сам Грахам постоянно забывал подписывать свои чеки «Гоордон Грейам», из-за чего у него потом возникали проблемы с банками.Толпа пассажиров устремилась к выходу. Айвор издали выделялся своим высоким ростом. Будучи совсем немного ниже брата, он, в отличие от Гордона, отнюдь не выглядел длинным благодаря широким плечам и атлетическому телосложению. Раньше Айвор был хорошим футболистом, а теперь стал гидом по Нью-Йорку и работал в компании «Бюро путешествий Тилгхмана» («Туры с гидами на все планеты!»).Выбравшись из потока пассажиров, он представил брату свою спутницу. Кришнанка Джеру-Бхетиру оказалась почти такой же высокой, как Гордон Грахам, — и в этом не было ничего странного, поскольку кришнанцы были едва ли не самыми рослыми из известных гуманоидных рас, что объяснялось меньшей, чем на Земле, гравитацией на поверхности их планеты. У нее были внешние органы обоняния, походившие на пару зелено-голубых перьев или на удлиненные сверхгустые брови, растущие прямо над переносицей. Волосы у нее были зелено-голубыми, глянцевитыми и располагались на голове не совсем как у людей. В облике ее было что-то монголоидное, поэтому, если бы не перья и цвет волос, она могла бы сойти за симпатичную белую американку или за совсем уж восхитительную китаянку или индонезийку. Кожа у нее тоже была зеленоватая, а оттопыренные уши торчали, как у лилипутов в детских книжках. На ней было открытое спереди платье в Миноанском стиле ее родной планеты — наряд, который приковывал взоры даже в таком искушенном городе и в такой век. На спине, вплоть до высокого воротника, платье было закрытым, а спереди открыто до талии — и благодаря этому каждый мог видеть, что его владелица относилась к числу млекопитающих.Гордон Грахам икнул. Ну и дела! Если и правда в ходе эволюции все виды изменяются, чтобы стать похожими, сойтись в одной точке, то это ее шедевр! Кришнанцы так походили на людей, что два существа этих рас вполне могли бы всласть позаниматься любовью. (Хотя, конечно, без рождения детей, потому что хромосомы у них были слишком разные.) От всех этих мыслей у Гордона Грахама даже в ушах зазвенело, он покраснел и прочистил горло.— О-очень приятно познакомиться, мисс Бхетиру, — проговорил он, немного придя в себя.Айвор его поправил:— Если обращаешься к ней «мисс», то говори «мисс Джеру». Они ставят фамилии перед именами, как китайцы. А я зову ее «Бетти».— Приятно с вами познакомиться… э-э… о-о… Бетти, — изрек Гордон.Она радушно улыбнулась:— Мне тоже приятно с вами познакомиться. Конечно, если вы хотите обращаться ко мне по-приятельски, то на моем родном языке надо говорить Джера-Бхетира. Но я буду счастлива, если услышу «Бетти».Айвор объяснил:— Ее папаша — Джере-Лагиле. Ты знаешь, он много лет был представителем Катай-Ихогораи на Земле. Она собирается все в Нью-Йорке осмотреть, а после окончания тура остаться здесь еще на несколько месяцев. Будет изучать нашу детскую психологию. Немного она с прибабахом, а?Но Гордону так не показалось. Похоже, на этот раз обещания Айвора соответствовали действительности и, может быть, даже с избытком.Айвор продолжил свою посредническую деятельность:— Гордон — известный ученый. Работает над проектом Гамановия и инструктирует геофизиков в Колумбии. И вообще отличный парень. Это он только сейчас надулся как мышь на крупу.— А что это за проект — Гамановия? — спросила Джеру-Бхетиру.— О, разве ты не знаешь? Есть мыслишка увеличить площадь суши на нашей планете путем создания новых континентов.— О, мои предки! А как это делается?— Гордон сам расскажет.Гордон Грахам снова откашлялся.— Дело в том, мисс… э-э… Бетти, что мы узнали, как управлять потоками аморфоподобной магматической субстанции…— Прошу вас! — взмолилась она. — Я не знаю, что значат эти длинные слова! Вы не можете объяснить как-нибудь попроще?Гордон собрался с мыслями:— Ну, вы знаете, что если на планете типа нашей опуститься под землю на глубину пятьдесят-шестьдесят миль, там будет раскаленная добела лава, которая, однако, не может свободно течь, потому что находится под ужасным давлением. Но все-таки на нее длительное время действуют разные силы, и она медленно течет, как холодная смола, и это движение вызывает смещения земной коры, которая лежит на поверхности этой магмы. Так и возникают горные хребты и океанские впадины. А теперь мы узнали, что можно взрывать в глубине этой лавы атомные заряды определенной мощности, и тем самым направлять эти магматические течения, как они называются. При этом можно подобрать условия так, что часть океанского дна поднимется на поверхность, а другие части опустятся, однако никакие районы существующей суши под воду не погрузятся.— А как вы опустите туда эти заряды?— С помощью особой капсулы, вроде механического крота, управляемого с поверхности… Что там у нас дальше по программе, Айвор? Народ еще не обедал?Айвор Грахам повел их в ресторан при станции К. С. К., а Гордон, довольный, что его слушают, продолжил распинаться о своей любимой геофизике.Джеру-Бхетиру спросила:— А почему проект называется Гамановия?— Потому что так будет называться первый новый континент. Он должен подняться в Южной Атлантике, вокруг острова Вознесения Остров Вознесения находится в Атлантическом океане, между Африкой и Южной Америкой.
, и у каждой нации Всемирной Федерации были свои предложения, как его назвать. Большинство предлагали имена своих любимых героев. Например, индусы хотели Нерувию. Кое-кто предлагал Атлантиду, но дело в том, что первоначально Платон считал, будто Атлантида расположена где-то в Северной Атлантике, и, если все пойдет хорошо, мы, возможно, захотим поднять второй континент около Северной Америки, а потому лучше сохранить это название для него.Бразилия хотела назвать новый континент или именем Васко да Гамы Васко да Гама (Da Gama, Vasco) (1460-1524) — португальский мореплаватель, открывший морской путь из Западной Европы в Индию. Из 170 участников экспедиции 1497-99 годов живыми вернулись в Лиссабон только 55, нашел последнее пристанище на далеком острове Терсейра и брат Васко да Гамы Паулу.
, первого европейца, нанесшего на карту эти воды, или Жоао да Нова Жоао да Нова (Joгo da Nova) (XV в. — 1509) — португальский мореплаватель. 21 мая 1502 года, в католический праздник Вознесения, по пути в Индию, открыл остров, который назвал островом Вознесения. В составе экипажа Жоао де Нова был Америго Веспуччи, именем которого была названа Америка.
, который несколькими годами позже открыл остров Вознесения. Им возражали, что Гамия и Новия будут звучать плохо, и тогда бразильцы только усмехнулись и сказали: «Ладно, синьоры, мы соединим эти два слова вместе и назовем его „Гамановия“. А так как они лидирующая нация на Земле…— Вот мы и пришли, — сказал Айвор. — Эй, Гордон, ты не хочешь немного привести себя в порядок?Гордон посмотрел на свои руки и понял, что их в буквальном смысле надо хорошенько помыть — после того как он перепрыгивал с одного эскалатора на другой и хватался при этом за штангу указателя, они были все в грязи. Он отправился на поиски, и лишь с третьей попытки нашел человека, который сказал, что туалетная комната находится этажом ниже.Дело было в воскресенье, и в ней никого в это время не было. Гордон намылил руки, и в этот момент вошел невысокий смуглый человек и стал нервно пыхать сигаретой. Очевидно, он пришел туда с той же целью. Но неожиданно человек спросил:— Вы, случайно, не доктор Гордон Грахам?— А? — переспросил Грахам, погруженный в сладкие грезы о Бхетиру. — Д-да, именно так, хотя я пока не имею степени доктора наук, но я — Гордон Грахам.— Отлично. Мне надо будет скоро с вами говорить. Вы никуда не собираться сегодня вечером? — Человек говорил с легким славянским акцентом.— Собираюсь, н-но кто вы?— Меня зовут Скляр. Потом расскажу подробно.— А… э-э… зачем вы хотите со мной встретиться?— Это есть в связь с проектом Гамановия. Поверьте на слово, это есть очень важно. Сейчас не могу говорить о детали. А когда вы завтра вечером быть дома после работы?— Дайте подумать… понедельник… где-то в полчетвертого.— Хорошо, тогда и встречаться…Он оборвал фразу на полуслове и быстро обернулся на звук открываемой двери, в которую вошли два человека. Они быстро двинулись к Гордону и его собеседнику. Один из них держал руку в оттопыренном кармане куртки, словно там был револьвер. Этот человек шагнул к назвавшемуся Скляром незнакомцу. Другой приблизился к Грахаму, приложил кулак к его груди и резко толкнул.Грахам вздохнул. Так бывало всегда. Люди сами нарываются на неприятности, их вводит в заблуждение его долговязая фигура и очки, и они не могут поверить, что он в колледже занимался боксом. А когда на него начинают катить бочку, он вынужден принимать меры. Он принял их и теперь: снял очки и одновременно левой рукой нанес удар по ребрам, а потом правой — в глаз толкнувшего его человека.Тот покачнулся и упал на спину, его голова с громким стуком ударилась о кафель.Другой человек обернулся на шум, и Грахама осенило, что он сглупил, спровоцировав нападавшего на выстрел. И не стоило из-за такой ерунды…Однако внезапно Скляр брызнул какой-то струей из кольца, которое он носил, прямо в лицо второму из нападавших. Тот сразу начал моргать, чихать, кашлять и что-то бессвязно бормотать. Скляр быстро подошел к нему вплотную и достал из кармана что-то вроде дубинки. Хрясть! Один удар по черепу, и его жертва тоже качнулась и упала как подкошенная.Но к этому моменту человек, которого ударил Грахам, начал подниматься. Его открытый левый глаз горел яростью. Скляр попытался ударить и его, но был отброшен взмахом руки, словно веслом. Потом Грахам получил удар кулаком в челюсть, едва не пославший его в нокдаун. Несколько секунд они обменивались ударами. Грахам, которому по-обезьяньи длинные руки давали некоторое преимущество, нанес противнику два-три точных удара по лицу. Хрясть! Этот звук сказал Грахаму, что Скляр сзади заехал своей дубинкой по голове их противника. И хотя, судя по всему, его череп был крепче обычного, он все-таки согнулся и повалился на кафельный пол.— Надо проверить, что у них при себе, — сказал Скляр, глядя на поверженных противников. Он быстро обыскал тела, достал из кармана у одного из них пистолет и положил в карман своей куртки. — Помоги мне вытащить их отсюда, быстро.— А? Что вы имеете в виду? А почему не позвать полицейских?— Я сам полицейский! — нетерпеливо оборвал его коротышка, вытаскивая бумажник. Грахам посмотрел на поднесенное к самому его лицу удостоверение на имя Рейнольда Скляра, констебля второго ранга Всемирной Федерации. (Судя по всему, он был родом откуда-то из Центральной Европы, предположил Грахам.) Скляр продолжил: — Поэтому я не хочу мешать здесь местных полицейских.Констебль быстро осмотрелся, попыхивая сигаретой, которую закурил еще до начала схватки. В конце туалетной комнаты была зеленая дверца. На ней висела табличка с надписью «Входа нет». Такие двери есть во всех больших современных зданиях, все ходят мимо них, даже не задумываясь, кладовка там, черная лестница или что-то еще. Скляр толкнул ее и открыл.— Удача для нас, что кое-кто забывает закрывать двери, — сказал он. — Теперь бери их за плечи, они слишком большие, чтобы я сам их отнес. Да поскорее, пока кто-нибудь не зашел.Грахам, несмотря на некоторое смущение от всего происходящего, сделал что ему было сказано. Нападавшие на них мужчины не приходили в сознание. Грахам и Скляр вдвоем вытащили оба тела через дверцу на узкую — не больше метра шириной — площадку. С нее можно было попасть на небольшую железную винтовую лестницу, которая шла вверх и вниз. Вверху она терялась в переплетении слабо освещенных брусьев, а внизу выходила на одну из посадочных платформ высокоскоростной линии на нижнем уровне К. С. К. Это наверняка был запасной выход.— Вниз, — тихо приказал Скляр, и они поволокли одно из тел по винтовой лестнице. Уложив его на бетонный пол, они вернулись за вторым. Платформа в конце сужалась, наподобие носа корабля, к тому же в паре метров от лестницы стояла большая квадратная колонна, закрывавшая обзор, и можно было не бояться, что их заметят. Они замерли в тени лестницы. Вокруг была почти полная тишина, только с верхних уровней станции доносился глухой шум поездов.Грахам прошептал:— Что все это значит? Что это за типы? Что им от меня надо?— Расскажу завтра, — бросил Скляр, выглядывая из-за колонны. Внизу поблескивал единственный рельс высокоскоростной линии, в два раза толще обычного, а верхний рельс, поддерживавший вагоны в вертикальном положении, блестел вверху. В нескольких метрах от того места, где они находились, по другую сторону колонны, стояли сцепленные вагоны высокоскоростной линии, похожие на артиллерийские снаряды. В их окнах отражались огни станции. Откуда-то изнутри доносился шум работающих воздушных компрессоров.— Этот поезд идет до Вашингтона и простоит здесь еще полчаса, — сказал Скляр. — Скоро подойдет другой.Пока он говорил, с другой стороны платформы послышался щелчок реле, шум моторов, и на пустой путь стал вползать прибывший поезд. Его тупой нос все приближался, пока не остановился у той самой колонны, за которой прятались Скляр и Грахам.Скляр предупреждающе взмахнул рукой:— Подожди, пока машинист не выйдет из кабины. Потом положим этих типчиков в почтовый отсек.Через несколько секунд Грахам услышал стук открываемой двери и звук удалявшихся шагов. Скляр промолвил:— Отлично! У нас есть две минуты. Помоги мне!Когда они вытаскивали первое тело из-за колонны, Грахам боялся, что за ней окажется толпа народу: служащие дороги и пассажиры. Но платформа была пуста. Скляр открыл дверь вагона, и они втащили туда тело. Потом повторили ту же операцию со вторым нападавшим. Он, судя по всему, вот-вот должен был прийти в себя, и Скляр для верности еще раз дал ему дубинкой по голове.— Грахам, — сказал он, — встань у двери. Если кто-то сюда пойдет, скажи мне.Скляр занялся телами, затыкая им рот кляпами и связывая их носовыми платками, шнурками от ботинок и другими предметами одежды. Похоже, у него был большой опыт в подобных делах.— Никого нет? — прошептал он. — Хорошо. Придержи его, а я натяну на него мешок.Когда оба тела были завернуты в мешки для почты и отнесены в угол, Скляр отряхнул руки и сказал:— Отлично, а теперь пошли отсюда. Твой брат тебя уже потерял. Обо мне — ни слова, сам понимаешь. Завтра днем один будешь у себя в квартире?— Я… думаю, да. Брат никогда не возвращается раньше шести вечера, а то и еще позже.— Хорошо. — Скляр в последний раз посмотрел на вагон, в котором они спрятали тела. Мимо них проехала электрическая тележка, везущая мешки с почтой, с эскалатора потянулись на посадку первые пассажиры этого поезда. Скляр добавил: — Все в порядке. Я написал на их мешках «Канзас-Сити», так что никто туда не полезет, пока они через четырнадцать часов не окажутся в Канзас-Сити. Жалко, что поезд не идет в Лос-Анджелес.Они поднялись по винтовой лестнице обратно в туалетную комнату, где Скляр привел себя в порядок и вымыл руки. Грахам, смотря на него с оттенком благоговейного страха, сделал то же самое.— Поспеши, Грахам, — поторопил юношу Скляр. — Не хочу, чтобы твои друзья начали тебя расспрашивать.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32
, и у каждой нации Всемирной Федерации были свои предложения, как его назвать. Большинство предлагали имена своих любимых героев. Например, индусы хотели Нерувию. Кое-кто предлагал Атлантиду, но дело в том, что первоначально Платон считал, будто Атлантида расположена где-то в Северной Атлантике, и, если все пойдет хорошо, мы, возможно, захотим поднять второй континент около Северной Америки, а потому лучше сохранить это название для него.Бразилия хотела назвать новый континент или именем Васко да Гамы Васко да Гама (Da Gama, Vasco) (1460-1524) — португальский мореплаватель, открывший морской путь из Западной Европы в Индию. Из 170 участников экспедиции 1497-99 годов живыми вернулись в Лиссабон только 55, нашел последнее пристанище на далеком острове Терсейра и брат Васко да Гамы Паулу.
, первого европейца, нанесшего на карту эти воды, или Жоао да Нова Жоао да Нова (Joгo da Nova) (XV в. — 1509) — португальский мореплаватель. 21 мая 1502 года, в католический праздник Вознесения, по пути в Индию, открыл остров, который назвал островом Вознесения. В составе экипажа Жоао де Нова был Америго Веспуччи, именем которого была названа Америка.
, который несколькими годами позже открыл остров Вознесения. Им возражали, что Гамия и Новия будут звучать плохо, и тогда бразильцы только усмехнулись и сказали: «Ладно, синьоры, мы соединим эти два слова вместе и назовем его „Гамановия“. А так как они лидирующая нация на Земле…— Вот мы и пришли, — сказал Айвор. — Эй, Гордон, ты не хочешь немного привести себя в порядок?Гордон посмотрел на свои руки и понял, что их в буквальном смысле надо хорошенько помыть — после того как он перепрыгивал с одного эскалатора на другой и хватался при этом за штангу указателя, они были все в грязи. Он отправился на поиски, и лишь с третьей попытки нашел человека, который сказал, что туалетная комната находится этажом ниже.Дело было в воскресенье, и в ней никого в это время не было. Гордон намылил руки, и в этот момент вошел невысокий смуглый человек и стал нервно пыхать сигаретой. Очевидно, он пришел туда с той же целью. Но неожиданно человек спросил:— Вы, случайно, не доктор Гордон Грахам?— А? — переспросил Грахам, погруженный в сладкие грезы о Бхетиру. — Д-да, именно так, хотя я пока не имею степени доктора наук, но я — Гордон Грахам.— Отлично. Мне надо будет скоро с вами говорить. Вы никуда не собираться сегодня вечером? — Человек говорил с легким славянским акцентом.— Собираюсь, н-но кто вы?— Меня зовут Скляр. Потом расскажу подробно.— А… э-э… зачем вы хотите со мной встретиться?— Это есть в связь с проектом Гамановия. Поверьте на слово, это есть очень важно. Сейчас не могу говорить о детали. А когда вы завтра вечером быть дома после работы?— Дайте подумать… понедельник… где-то в полчетвертого.— Хорошо, тогда и встречаться…Он оборвал фразу на полуслове и быстро обернулся на звук открываемой двери, в которую вошли два человека. Они быстро двинулись к Гордону и его собеседнику. Один из них держал руку в оттопыренном кармане куртки, словно там был револьвер. Этот человек шагнул к назвавшемуся Скляром незнакомцу. Другой приблизился к Грахаму, приложил кулак к его груди и резко толкнул.Грахам вздохнул. Так бывало всегда. Люди сами нарываются на неприятности, их вводит в заблуждение его долговязая фигура и очки, и они не могут поверить, что он в колледже занимался боксом. А когда на него начинают катить бочку, он вынужден принимать меры. Он принял их и теперь: снял очки и одновременно левой рукой нанес удар по ребрам, а потом правой — в глаз толкнувшего его человека.Тот покачнулся и упал на спину, его голова с громким стуком ударилась о кафель.Другой человек обернулся на шум, и Грахама осенило, что он сглупил, спровоцировав нападавшего на выстрел. И не стоило из-за такой ерунды…Однако внезапно Скляр брызнул какой-то струей из кольца, которое он носил, прямо в лицо второму из нападавших. Тот сразу начал моргать, чихать, кашлять и что-то бессвязно бормотать. Скляр быстро подошел к нему вплотную и достал из кармана что-то вроде дубинки. Хрясть! Один удар по черепу, и его жертва тоже качнулась и упала как подкошенная.Но к этому моменту человек, которого ударил Грахам, начал подниматься. Его открытый левый глаз горел яростью. Скляр попытался ударить и его, но был отброшен взмахом руки, словно веслом. Потом Грахам получил удар кулаком в челюсть, едва не пославший его в нокдаун. Несколько секунд они обменивались ударами. Грахам, которому по-обезьяньи длинные руки давали некоторое преимущество, нанес противнику два-три точных удара по лицу. Хрясть! Этот звук сказал Грахаму, что Скляр сзади заехал своей дубинкой по голове их противника. И хотя, судя по всему, его череп был крепче обычного, он все-таки согнулся и повалился на кафельный пол.— Надо проверить, что у них при себе, — сказал Скляр, глядя на поверженных противников. Он быстро обыскал тела, достал из кармана у одного из них пистолет и положил в карман своей куртки. — Помоги мне вытащить их отсюда, быстро.— А? Что вы имеете в виду? А почему не позвать полицейских?— Я сам полицейский! — нетерпеливо оборвал его коротышка, вытаскивая бумажник. Грахам посмотрел на поднесенное к самому его лицу удостоверение на имя Рейнольда Скляра, констебля второго ранга Всемирной Федерации. (Судя по всему, он был родом откуда-то из Центральной Европы, предположил Грахам.) Скляр продолжил: — Поэтому я не хочу мешать здесь местных полицейских.Констебль быстро осмотрелся, попыхивая сигаретой, которую закурил еще до начала схватки. В конце туалетной комнаты была зеленая дверца. На ней висела табличка с надписью «Входа нет». Такие двери есть во всех больших современных зданиях, все ходят мимо них, даже не задумываясь, кладовка там, черная лестница или что-то еще. Скляр толкнул ее и открыл.— Удача для нас, что кое-кто забывает закрывать двери, — сказал он. — Теперь бери их за плечи, они слишком большие, чтобы я сам их отнес. Да поскорее, пока кто-нибудь не зашел.Грахам, несмотря на некоторое смущение от всего происходящего, сделал что ему было сказано. Нападавшие на них мужчины не приходили в сознание. Грахам и Скляр вдвоем вытащили оба тела через дверцу на узкую — не больше метра шириной — площадку. С нее можно было попасть на небольшую железную винтовую лестницу, которая шла вверх и вниз. Вверху она терялась в переплетении слабо освещенных брусьев, а внизу выходила на одну из посадочных платформ высокоскоростной линии на нижнем уровне К. С. К. Это наверняка был запасной выход.— Вниз, — тихо приказал Скляр, и они поволокли одно из тел по винтовой лестнице. Уложив его на бетонный пол, они вернулись за вторым. Платформа в конце сужалась, наподобие носа корабля, к тому же в паре метров от лестницы стояла большая квадратная колонна, закрывавшая обзор, и можно было не бояться, что их заметят. Они замерли в тени лестницы. Вокруг была почти полная тишина, только с верхних уровней станции доносился глухой шум поездов.Грахам прошептал:— Что все это значит? Что это за типы? Что им от меня надо?— Расскажу завтра, — бросил Скляр, выглядывая из-за колонны. Внизу поблескивал единственный рельс высокоскоростной линии, в два раза толще обычного, а верхний рельс, поддерживавший вагоны в вертикальном положении, блестел вверху. В нескольких метрах от того места, где они находились, по другую сторону колонны, стояли сцепленные вагоны высокоскоростной линии, похожие на артиллерийские снаряды. В их окнах отражались огни станции. Откуда-то изнутри доносился шум работающих воздушных компрессоров.— Этот поезд идет до Вашингтона и простоит здесь еще полчаса, — сказал Скляр. — Скоро подойдет другой.Пока он говорил, с другой стороны платформы послышался щелчок реле, шум моторов, и на пустой путь стал вползать прибывший поезд. Его тупой нос все приближался, пока не остановился у той самой колонны, за которой прятались Скляр и Грахам.Скляр предупреждающе взмахнул рукой:— Подожди, пока машинист не выйдет из кабины. Потом положим этих типчиков в почтовый отсек.Через несколько секунд Грахам услышал стук открываемой двери и звук удалявшихся шагов. Скляр промолвил:— Отлично! У нас есть две минуты. Помоги мне!Когда они вытаскивали первое тело из-за колонны, Грахам боялся, что за ней окажется толпа народу: служащие дороги и пассажиры. Но платформа была пуста. Скляр открыл дверь вагона, и они втащили туда тело. Потом повторили ту же операцию со вторым нападавшим. Он, судя по всему, вот-вот должен был прийти в себя, и Скляр для верности еще раз дал ему дубинкой по голове.— Грахам, — сказал он, — встань у двери. Если кто-то сюда пойдет, скажи мне.Скляр занялся телами, затыкая им рот кляпами и связывая их носовыми платками, шнурками от ботинок и другими предметами одежды. Похоже, у него был большой опыт в подобных делах.— Никого нет? — прошептал он. — Хорошо. Придержи его, а я натяну на него мешок.Когда оба тела были завернуты в мешки для почты и отнесены в угол, Скляр отряхнул руки и сказал:— Отлично, а теперь пошли отсюда. Твой брат тебя уже потерял. Обо мне — ни слова, сам понимаешь. Завтра днем один будешь у себя в квартире?— Я… думаю, да. Брат никогда не возвращается раньше шести вечера, а то и еще позже.— Хорошо. — Скляр в последний раз посмотрел на вагон, в котором они спрятали тела. Мимо них проехала электрическая тележка, везущая мешки с почтой, с эскалатора потянулись на посадку первые пассажиры этого поезда. Скляр добавил: — Все в порядке. Я написал на их мешках «Канзас-Сити», так что никто туда не полезет, пока они через четырнадцать часов не окажутся в Канзас-Сити. Жалко, что поезд не идет в Лос-Анджелес.Они поднялись по винтовой лестнице обратно в туалетную комнату, где Скляр привел себя в порядок и вымыл руки. Грахам, смотря на него с оттенком благоговейного страха, сделал то же самое.— Поспеши, Грахам, — поторопил юношу Скляр. — Не хочу, чтобы твои друзья начали тебя расспрашивать.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32