Прибытие журналистов и телевизионщиков в таком количестве создало критическую ситуацию с их размещением. Как всегда, выручил самоотверженный Питер, забронировав небольшую гостиницу под названием «Восходящая луна», которой заправляла единственная на Зенкали китайская семья. У хозяйки гостиницы было весьма оригинальное имя — Сунь-Нос-В-Чай. И Питер чуть не до слез смеялся, когда Одри рассказала ему, откуда оно произошло. Родители Сунь-Нос-В-Чай не умели ни читать, ни писать, когда прибыли на Зенкали из Гонконга. Оказавшись на острове, китайская чета решила во что бы то ни стало принять протестантизм, и когда родилась первая дочь, естественно, пригласили священника-протестанта окрестить ее. Родители хотели наречь дочку звучным именем — «Ваш-Любимый-Куст-Хризантем-Расцвел» и пошли к соседу, немного знавшему грамоте, чтобы тот записал это имя на бумаге. При виде новорожденной сосед настолько растрогался, что подарил ей «на зубок» серебряную чайную ложечку, а в придачу к ней — жестяную коробку ароматного чая; в нее-то и положили записку с именем, чтобы была целее. Как назло, протестантский священник был на острове новичком и вдобавок не знал ни бельмеса на пиджин-инглише. Он спросил у родителей, как они желают окрестить ребенка. «Сунь руку в чай,— сказала мамаша счастливому папаше,— достань записку». Священнику показалось, что она говорит: «Сунь нос в чай», и прежде чем кто-либо смог его остановить или разъяснить, он так и записал в метрике. Впрочем, впоследствии самой девочке имя так понравилось, что собственного сына она вполне сознательно нарекла следующим образом:
Альберт Сунь-Нос-В-Чай-И-Вынь-Сухим.
Итак, мамаша Сунь-Нос-В-Чай и ее отпрыск Альберт Сунь-Нос-В-Чай-И-Вынь-Сухим вылизали и вымели дочиста свою гостиничку, в которой разместился весь пестрый журналистский и телевизионный люд. Среди прибывших был Дэниэл Брюстер, снискавший известность своими исключительно нудными сериями кинопутешествий «По миру с Брюстером». На нем были тяжелый твидовый костюм-двойка и войлочная шляпа. У Брюстера было круглое одутловатое лицо, бледные глаза, масленая лизоблюдская улыбка и огромные, влажные, красные руки. Телеоператор Стивен Блор был важный толстяк с отекшими, раздраженными глазами и разрушившимися зубами, которые он громко и смачно сосал всякий раз, когда задумывался. Несмотря на столь отталкивающую внешность, он хвастался, что пользуется успехом у женщин.
– Сколько у вас тут славных девочек! Никак не ожидал от такой дыры,— заметил Блор, когда Питер отвозил его в гостиницу.
– Правда? — холодно спросил Питер.
– О да,— сказал Блор, потирая руки.— Столько красавиц! Ну, хоть вот эта… Прелесть, шельма! Эх, притормозить бы тележку, чтоб она одарила меня взглядом, а? Мой девиз — «любовью за любовь», истинные джентльмены денег не дают!
– Стив — настоящий друг,— хихикая, объяснил Дэниэл Брюстер.— Он — душа всего коллектива «Би-би-си», понятно тебе? Без него не обходится ни одна вечеринка, ни одна компания! Вот только немного зациклился на девках, правда, Стив?
– Именно так,— сказал Стив таким тоном, будто разговор велся об эпидемии гриппа.
– Да, он истинный друг! — с гордостью повторил Брюстер.
– Думаю, в гостинице вам будет хорошо,— сказал Питер, переводя разговор на другую тему.— Она хоть и небольшая, но уютная. Ее хозяева — китайцы.
– Хотелось бы надеяться, что она чистая,— угрюмо сказал Блор,— а то знаю я этих китаезов! И уж точно не собираюсь есть всякую муру, которую они готовят.
– Китайская кухня славится на протяжении уже многих веков,— заметил Питер.
– Ну вот сам ее и ешь,— сказал Блор. — А мне этой ерунды не нужно. Ну, я малость пошатался по таким местам и понимаю, что здесь не закажешь приличной английской еды. Рыбу, жареную картошку, яичницу с беконом… Бифштекс… И с меня довольно. Да и любой останется доволен. А то, знаешь, я разных деликатесов не люблю. Терпеть не могу этой поганой иностранной еды!
– Стив — истинный англичанин,— с восхищением сказал Брюстер.
– Знаю, в большинстве стран света как-то по-дурацки питаются. А мне что за дело? Я из-за этого страдать не намерен,— договорил Блор.
Питер чувствовал, что радость от обретения пересмешника быстро улетучится, если судьба пошлет ему бесконечный поток таких, как Блор.
– Вот устроимся, и я возьму интервью у тебя и у девушки,— сказал Брюстер таким тоном, будто оказывал Питеру честь,— а потом мы со Стивом поедем в горы посмотреть на этих птиц и эти деревья. Нам нужен материал для фильма.
Питер сделал глубокий вдох, чтобы не выдать волнения.
– Во-первых, я не уверен, что мисс Дэмиэн согласится давать интервью,— сказал он,— а во-вторых, местоположение долины до поры до времени держится в секрете.
– Но для меня-то можно сделать исключение? — сказал Дэниэл Брюстер оскорбленным тоном.— Одной моей программы, показанной по ящику, будет достаточно, чтобы Зенкали нанесли на карту.
– Зенкали уже нанесен на карту и без вашей помощи,— сказал Питер.— В любом случае, если хотите попасть в долину, вам придется переговорить с Олифантом и с Кинги.
– Да уж, конечно, они мне не откажут,— сказал Брюстер.— Они же наверняка видели мои программы!
– Не думаю,— сказал Питер.— На Зенкали нет телевидения.
– Как, у вас нет телестанции?
– Нет. И я считаю, это лучше всего свидетельствует о цивилизованности нашего острова,— заявил Питер.
Весь остаток пути до гостиницы ехали в полном молчании. Затем Питер вернулся в порт и повез еще троих репортеров в «Восходящую луну».
– Что вы с мисс Дэмиэн делали в горах после того, как совершили открытие? — спросил бледный, словно труп, корреспондент из «Дейли рефлектор» с удивительно жир ными волосами и обкусанными ногтями.— Вы помолвлены, или как?
– Или как,— отрубил Питер, которому Сайбели (так звали корреспондента) был не менее противен, чем телевизионщики.— Мы просто исследовали долины, которым угрожает затопление.
– Вы провели там ночь? — допытывался Сайбели.
– Да,— сказал Питер и тут же пожалел об этом, поняв, что сболтнул лишнее. Он пожалел об этом еще больше, огда увидел, что результатом его честного и прямого ответа явилась передовица в «Дейли рефлектор» с заголовком
«Джентльмен и птица: необычайное приключение в горах», который, как заметил Ганнибал, можно трактовать двояко.
Два других репортера, Хайбери и Куне, представляли соответственно «Тайме» и агентство «Рейтер». Эти, к счастью, не были так агрессивны и интересовались исключительно находкой пересмешника и дерева омбу, не пытаясь выяснить у Питера подробности его отношений с Одри. Питер вздохнул с облегчением, но как только он разобрался с представителями прессы, жизнь подбросила ему новые заботы.
Когда «Императрица Индии», высадив на Зенкали десант военных, вернулась в Джакарту, ее владельцы приказали капитану срочно плыть назад на остров, и на сей раз с небывалым количеством пассажиров.
Первым из вновь прибывшей депутации на берег сошел сэр Ланселот1 Хейверли-Эггер, председатель Всемирной организации по защите исчезающих видов (которая известна ее друзьям под аббревиатурой ВОПЕС),—бывший, а ныне кающийся охотник на крупную дичь, многогранный натуралист и неплохой дипломат по натуре. Это был коренастый лысый коротышка с бледно-зелеными глазами и огромными рыжеватыми усищами, излучающий самодовольство. Его сопровождал секретарь Всемирного треста натуралистов, досточтимый Альфред Клаттер, похожий на насекомого богомола под хмельком. Он носил поношенную соломенную шляпу, держал под мышками целую кипу книг по орнитологии и мощный медный телескоп. Тут был также президент Американской лиги орнитологии Хайрам Ф. Харп в алой куртке с белыми фланелевыми вставками. Его смуглое лицо и начищенные до белизны зубы казались вдвое крупнее, нежели обычные человеческие, а бычья шея была увешана таким количеством кинофотоаппаратуры, что и японский турист лопнул бы от зависти. Следом за ним выступал Седрик Джагг — владелец одного из крупнейших сафари-парков «Джаггз Джангл», который в своем неуклюжем помятом костюме из белой парусины совершенно выпадал из компании титулованных аристократов и богатых американцев. Затем на берег сошли еще около дюжины разномастных гостей, так или иначе связанных с вышеназванными организациями. В телеграмме, извещавшей зенкалийцев об их прибытии, они именовались «секретарями» или «ассистентами».
1 Сэр Ланселот — герой-рыцарь, персонаж романов «артуров-ского цикла» (Кретьен де Труа, Т. Мэлори и др.).
Питер позаимствовал из Дома правительства адъютанта Диггори и впряг его в работу. Бедняга носился по всему порту, высунув язык, словно добрая рыжая овчарка, сгоняя всех в одно стадо и располагая полукругом вокруг Питера, готовившегося сказать речь.
– Леди и джентльмены,— изрек Питер, слегка повысив тон, чтобы пестрая толпа замолчала.— Леди и джентльмены! Мое имя — Питер Флокс, я — помощник политического советника правительства, мистера Ганнибала Олифанта. Приветствую вас от имени Его Величества короля Тамалавала Третьего!
Поднялся восторженный шум, который Питер решительно пресек и продолжил свою речь:
– Король уполномочил меня сообщить, что он со всем радушием приветствует вас и выражает надежду на ваше счастливое пребывание на Зенкали. Однако, ввиду конфликтной ситуации, возникшей на острове в последние дни, его величество уполномочил меня разъяснить, что, хотя мы делаем все возможное, чтобы ваше пребывание на Зенкали было спокойным и вы были надежно защищены, находясь на острове, вы в некоторой степени подвергаете себя риску.
Последнее слово эхом отозвалось в группе собравшихся, пронесясь по ней, точно шипение змеи. У достопочтенного Альфреда Клаттера глаза с испугу полезли на лоб и расширились до чрезвычайности, а под невообразимыми роговыми очками они и вовсе казались размером с чайные блюдца. Резко повернувшись к стоявшему справа коллеге, чтобы обсудить столь шокирующее заявление, он больно задел Седрика Джагга своим могучим телескопом.
– Как же так, парень…— пропищал Хайрам Ф. Харп, и на его массивном смуглом лице ясно обозначилась тревога.— Да как же так… конфликтная ситуация… риск… Почему нас не известили?.. С кого спросить?..
– Секундочку, мистер Харп,— сказал Питер, поднимая руку.— Видите ли, находка пересмешника вызвала религиозные трения между двумя племенами живущими на Зенкали.
– Как религиозные трения?!—спросил изумленный Харп.— Ей-богу, что может быть общего между орнитологией и религией?!
– Это долго объяснять,— сказал Питер.— Как только вы разместитесь, вас посвятят во все подробности возникшей ситуации.
– Но ведь вы же сказали — риск… А риск — это связано с опасностью, не так ли, молодой человек? Дайте мне ответ! Объясните мне, что здесь происходит? В конце концов, среди прибывших есть женщины!
– Уверяю вас, все будет принято к сведению,— ободряюще сказал Питер.— Большинство из вас будут размещены в большом здании на окраине Дзамандзара, под охраной отряда лейб-гвардии Его Величества и отряда лоунширцев. Будет сделано все, чтобы ни на минуту не подвергать вас опасности.
– Но все равно, все равно мне это не нравится,— пропищал Харп.— В конце концов, мы, мужчины, отвечаем за себя, но если что-нибудь случится с одной из этих прелестных девочек… Даже подумать страшно!
Он выпустил остаток воздуха из щек; его огромные глаза так выразительно крутились, что «прелестные девочки» застыли в немом восхищении.
– Поверьте моему слову,— серьезно сказал Питер, сам, впрочем, не до конца веря, что говорит правду.— Ситуация стабилизируется, и мы надеемся, что через несколько дней все войдет в нормальное русло.
– Надеюсь, не доходило до кровопролития? — допытывался Харп.— Скажите же, молодой человек: доходило до кровопролития или нет?
Питер изобразил на лице очаровательную и успокаивающую улыбку.
– Да нет, ни одного убитого,— бросил он будто вскользь.— Так, проломили несколько черепов, и все.
– Несколько черепов???-—в ужасе выдавил Харп.— Так вы говорите — несколько че-ре-пов??? Боже!.. Извините меня, но с нами маленькие леди… Боже мой, что все это значит?.. Несколько черепов… Знайте же, молодой человек, что травма черепа может оставить человека калекой на всю жизнь!
– Полагаю, мистер Флокс говорит в фигуральном смысле,— мурлыкающим голосом, словно кошка, играющая мышью, сказал сэр Ланселот, впервые взявший слово.— Я уверен, что Его Величество король Тамалавала делает все, чтобы мы чувствовали себя на Зенкалй как дома. Он просит только о том, чтобы мы приняли к сведению неординарность ситуации и не подливали масла в огонь. Я совершенно уверен, что Его Величество не дал бы нам раз решения сойти на берег, если бы нам угрожала реальная
опасность.
Питер моментально вспомнил, как раздражен был владыка, когда заявил в своем утреннем выступлении: «При таком положении дел нам легче было бы обойтись без всей этой толпы любителей животных, но мы не в силах их остановить. С каким бы наслаждением я ткнул кого-нибудь из них копьем в бок!» Но о данном заявлении его королевского величества Питер почему-то умолчал.
– Полагаю,— продолжал сэр Ланселот, аккуратно взявший ситуацию в свои руки,— нам достаточно в точности выполнять то, что скажет мистер Флокс, и все будет в полном ажуре.
– Спасибо, сэр,— сказал Питер.
– Благодарю. Значит, так: предлагаю сейчас же отправиться в тот дом, который мистер Флокс с такой любезностью подыскал для нас,— сказал сэр Ланселот и обратился к Питеру с ласковой улыбкой: — Ну а меня вы поселите в Доме правительства?
Заявление сэра Ланселота звучало скорее как требование, нежели как вопрос. Питер сглотнул слюну и глубоко вздохнул. Он был предупрежден, какого мнения о себе сэр Ланселот.
– Боюсь, не получится, досточтимый сэр,— успокаивающим тоном начал он.— Ввиду нынешней неординарной ситуации Дом правительства переполнен. Сэр Адриан и Изумрудная леди просили меня передать вам свои извинения и разъяснить, что имевшиеся в Доме правительства небольшие свободные площади уже заняты людьми, направленными британским правительством для изучения
вопроса, связанного со строительством аэродрома.
– Уф! — сказал сэр Ланселот, концентрируя в этом единственном междометии высшую степень разочарования, отвращения, недоверия, горя и страдания — не многим удается добиться такой выразительности.— Что ж делать! Такие времена настали, что всем нам приходится учиться глотать горькое со сладким.
– Вы правы, сэр,— с улыбкой сказал Питер.— Вы и досточтимый Альфред Клаттер будете моими дорогими гостями. Я постараюсь, чтобы вы чувствовали себя как дома. А теперь,— сказал он,— милости прошу за мной. Вас ожидает целый парк королевских карет. Ну, друзья, по карета-ам!
Питеру удалось без проволочек расселить всю ораву в гостинице, а сэра Ланселота и досточтимого Альфреда он уютно усадил у себя на веранде и вручил каждому по большому стакану виски. Убедившись, что гости чувствуют себя пре-
восходно, Питер рассыпался перед ними в извинениях и сообщил, что торопится на специальную встречу во дворец.
– Как — во дворец? — спросил сэр Ланселот, блеснув глазами; он даже не пытался скрыть своего изумления.— Ах да. Так, стало быть, вы направляетесь во дворец?
– Я езжу туда всякий раз, когда меня вызывают,— подтвердил Питер.
– Мне очень хотелось бы встретиться с королем Тамалавала,— сказал сэр Ланселот.— Мы большие друзья с герцогом Пейзанским, который, если мне память не изменяет, был его однокашником.
– Да, да, вы совершенно правы. А я вожу дружбу с лордом Гроттингли, который, если мне память не изменяет, тоже был его однокашником,— сказал досточтимый Альфред, стремясь не отстать от сэра Ланселота.
– А я на дружеской ноге с принцем Умберто Челлини, с которым, насколько мне известно, король хорошо знаком,— сделал ответный ход сэр Ланселот, грозя поставить досточтимому Альфреду мат.— Я уверен, что король будет рад услышать новости о своих друзьях.
– Конечно, сэр, я ему обо всем доложу,— сказал Питер.— А теперь, простите, я должен ехать.
В связи со сложившимися обстоятельствами король временно снял запрет на въезд в центр города механического транспорта; правда, пользоваться им было разрешено только правительственным чиновникам. Питер позаимствовал у полиции лендровер. Впрочем, население Дзамандзара так привыкло к безобидным королевским каретам, что решительно не желало менять свой образ жизни в связи с появлением смертоносных тарахтелок. Жители, как и прежде, медленно двигались по улицам, останавливаясь поболтать или даже поиграть в кости прямо на проезжей части. Питер негодовал, и все-таки ему пришлось снизить скорость своего механического экипажа до скорости королевской кареты, иначе он передавил бы полстолицы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26
Альберт Сунь-Нос-В-Чай-И-Вынь-Сухим.
Итак, мамаша Сунь-Нос-В-Чай и ее отпрыск Альберт Сунь-Нос-В-Чай-И-Вынь-Сухим вылизали и вымели дочиста свою гостиничку, в которой разместился весь пестрый журналистский и телевизионный люд. Среди прибывших был Дэниэл Брюстер, снискавший известность своими исключительно нудными сериями кинопутешествий «По миру с Брюстером». На нем были тяжелый твидовый костюм-двойка и войлочная шляпа. У Брюстера было круглое одутловатое лицо, бледные глаза, масленая лизоблюдская улыбка и огромные, влажные, красные руки. Телеоператор Стивен Блор был важный толстяк с отекшими, раздраженными глазами и разрушившимися зубами, которые он громко и смачно сосал всякий раз, когда задумывался. Несмотря на столь отталкивающую внешность, он хвастался, что пользуется успехом у женщин.
– Сколько у вас тут славных девочек! Никак не ожидал от такой дыры,— заметил Блор, когда Питер отвозил его в гостиницу.
– Правда? — холодно спросил Питер.
– О да,— сказал Блор, потирая руки.— Столько красавиц! Ну, хоть вот эта… Прелесть, шельма! Эх, притормозить бы тележку, чтоб она одарила меня взглядом, а? Мой девиз — «любовью за любовь», истинные джентльмены денег не дают!
– Стив — настоящий друг,— хихикая, объяснил Дэниэл Брюстер.— Он — душа всего коллектива «Би-би-си», понятно тебе? Без него не обходится ни одна вечеринка, ни одна компания! Вот только немного зациклился на девках, правда, Стив?
– Именно так,— сказал Стив таким тоном, будто разговор велся об эпидемии гриппа.
– Да, он истинный друг! — с гордостью повторил Брюстер.
– Думаю, в гостинице вам будет хорошо,— сказал Питер, переводя разговор на другую тему.— Она хоть и небольшая, но уютная. Ее хозяева — китайцы.
– Хотелось бы надеяться, что она чистая,— угрюмо сказал Блор,— а то знаю я этих китаезов! И уж точно не собираюсь есть всякую муру, которую они готовят.
– Китайская кухня славится на протяжении уже многих веков,— заметил Питер.
– Ну вот сам ее и ешь,— сказал Блор. — А мне этой ерунды не нужно. Ну, я малость пошатался по таким местам и понимаю, что здесь не закажешь приличной английской еды. Рыбу, жареную картошку, яичницу с беконом… Бифштекс… И с меня довольно. Да и любой останется доволен. А то, знаешь, я разных деликатесов не люблю. Терпеть не могу этой поганой иностранной еды!
– Стив — истинный англичанин,— с восхищением сказал Брюстер.
– Знаю, в большинстве стран света как-то по-дурацки питаются. А мне что за дело? Я из-за этого страдать не намерен,— договорил Блор.
Питер чувствовал, что радость от обретения пересмешника быстро улетучится, если судьба пошлет ему бесконечный поток таких, как Блор.
– Вот устроимся, и я возьму интервью у тебя и у девушки,— сказал Брюстер таким тоном, будто оказывал Питеру честь,— а потом мы со Стивом поедем в горы посмотреть на этих птиц и эти деревья. Нам нужен материал для фильма.
Питер сделал глубокий вдох, чтобы не выдать волнения.
– Во-первых, я не уверен, что мисс Дэмиэн согласится давать интервью,— сказал он,— а во-вторых, местоположение долины до поры до времени держится в секрете.
– Но для меня-то можно сделать исключение? — сказал Дэниэл Брюстер оскорбленным тоном.— Одной моей программы, показанной по ящику, будет достаточно, чтобы Зенкали нанесли на карту.
– Зенкали уже нанесен на карту и без вашей помощи,— сказал Питер.— В любом случае, если хотите попасть в долину, вам придется переговорить с Олифантом и с Кинги.
– Да уж, конечно, они мне не откажут,— сказал Брюстер.— Они же наверняка видели мои программы!
– Не думаю,— сказал Питер.— На Зенкали нет телевидения.
– Как, у вас нет телестанции?
– Нет. И я считаю, это лучше всего свидетельствует о цивилизованности нашего острова,— заявил Питер.
Весь остаток пути до гостиницы ехали в полном молчании. Затем Питер вернулся в порт и повез еще троих репортеров в «Восходящую луну».
– Что вы с мисс Дэмиэн делали в горах после того, как совершили открытие? — спросил бледный, словно труп, корреспондент из «Дейли рефлектор» с удивительно жир ными волосами и обкусанными ногтями.— Вы помолвлены, или как?
– Или как,— отрубил Питер, которому Сайбели (так звали корреспондента) был не менее противен, чем телевизионщики.— Мы просто исследовали долины, которым угрожает затопление.
– Вы провели там ночь? — допытывался Сайбели.
– Да,— сказал Питер и тут же пожалел об этом, поняв, что сболтнул лишнее. Он пожалел об этом еще больше, огда увидел, что результатом его честного и прямого ответа явилась передовица в «Дейли рефлектор» с заголовком
«Джентльмен и птица: необычайное приключение в горах», который, как заметил Ганнибал, можно трактовать двояко.
Два других репортера, Хайбери и Куне, представляли соответственно «Тайме» и агентство «Рейтер». Эти, к счастью, не были так агрессивны и интересовались исключительно находкой пересмешника и дерева омбу, не пытаясь выяснить у Питера подробности его отношений с Одри. Питер вздохнул с облегчением, но как только он разобрался с представителями прессы, жизнь подбросила ему новые заботы.
Когда «Императрица Индии», высадив на Зенкали десант военных, вернулась в Джакарту, ее владельцы приказали капитану срочно плыть назад на остров, и на сей раз с небывалым количеством пассажиров.
Первым из вновь прибывшей депутации на берег сошел сэр Ланселот1 Хейверли-Эггер, председатель Всемирной организации по защите исчезающих видов (которая известна ее друзьям под аббревиатурой ВОПЕС),—бывший, а ныне кающийся охотник на крупную дичь, многогранный натуралист и неплохой дипломат по натуре. Это был коренастый лысый коротышка с бледно-зелеными глазами и огромными рыжеватыми усищами, излучающий самодовольство. Его сопровождал секретарь Всемирного треста натуралистов, досточтимый Альфред Клаттер, похожий на насекомого богомола под хмельком. Он носил поношенную соломенную шляпу, держал под мышками целую кипу книг по орнитологии и мощный медный телескоп. Тут был также президент Американской лиги орнитологии Хайрам Ф. Харп в алой куртке с белыми фланелевыми вставками. Его смуглое лицо и начищенные до белизны зубы казались вдвое крупнее, нежели обычные человеческие, а бычья шея была увешана таким количеством кинофотоаппаратуры, что и японский турист лопнул бы от зависти. Следом за ним выступал Седрик Джагг — владелец одного из крупнейших сафари-парков «Джаггз Джангл», который в своем неуклюжем помятом костюме из белой парусины совершенно выпадал из компании титулованных аристократов и богатых американцев. Затем на берег сошли еще около дюжины разномастных гостей, так или иначе связанных с вышеназванными организациями. В телеграмме, извещавшей зенкалийцев об их прибытии, они именовались «секретарями» или «ассистентами».
1 Сэр Ланселот — герой-рыцарь, персонаж романов «артуров-ского цикла» (Кретьен де Труа, Т. Мэлори и др.).
Питер позаимствовал из Дома правительства адъютанта Диггори и впряг его в работу. Бедняга носился по всему порту, высунув язык, словно добрая рыжая овчарка, сгоняя всех в одно стадо и располагая полукругом вокруг Питера, готовившегося сказать речь.
– Леди и джентльмены,— изрек Питер, слегка повысив тон, чтобы пестрая толпа замолчала.— Леди и джентльмены! Мое имя — Питер Флокс, я — помощник политического советника правительства, мистера Ганнибала Олифанта. Приветствую вас от имени Его Величества короля Тамалавала Третьего!
Поднялся восторженный шум, который Питер решительно пресек и продолжил свою речь:
– Король уполномочил меня сообщить, что он со всем радушием приветствует вас и выражает надежду на ваше счастливое пребывание на Зенкали. Однако, ввиду конфликтной ситуации, возникшей на острове в последние дни, его величество уполномочил меня разъяснить, что, хотя мы делаем все возможное, чтобы ваше пребывание на Зенкали было спокойным и вы были надежно защищены, находясь на острове, вы в некоторой степени подвергаете себя риску.
Последнее слово эхом отозвалось в группе собравшихся, пронесясь по ней, точно шипение змеи. У достопочтенного Альфреда Клаттера глаза с испугу полезли на лоб и расширились до чрезвычайности, а под невообразимыми роговыми очками они и вовсе казались размером с чайные блюдца. Резко повернувшись к стоявшему справа коллеге, чтобы обсудить столь шокирующее заявление, он больно задел Седрика Джагга своим могучим телескопом.
– Как же так, парень…— пропищал Хайрам Ф. Харп, и на его массивном смуглом лице ясно обозначилась тревога.— Да как же так… конфликтная ситуация… риск… Почему нас не известили?.. С кого спросить?..
– Секундочку, мистер Харп,— сказал Питер, поднимая руку.— Видите ли, находка пересмешника вызвала религиозные трения между двумя племенами живущими на Зенкали.
– Как религиозные трения?!—спросил изумленный Харп.— Ей-богу, что может быть общего между орнитологией и религией?!
– Это долго объяснять,— сказал Питер.— Как только вы разместитесь, вас посвятят во все подробности возникшей ситуации.
– Но ведь вы же сказали — риск… А риск — это связано с опасностью, не так ли, молодой человек? Дайте мне ответ! Объясните мне, что здесь происходит? В конце концов, среди прибывших есть женщины!
– Уверяю вас, все будет принято к сведению,— ободряюще сказал Питер.— Большинство из вас будут размещены в большом здании на окраине Дзамандзара, под охраной отряда лейб-гвардии Его Величества и отряда лоунширцев. Будет сделано все, чтобы ни на минуту не подвергать вас опасности.
– Но все равно, все равно мне это не нравится,— пропищал Харп.— В конце концов, мы, мужчины, отвечаем за себя, но если что-нибудь случится с одной из этих прелестных девочек… Даже подумать страшно!
Он выпустил остаток воздуха из щек; его огромные глаза так выразительно крутились, что «прелестные девочки» застыли в немом восхищении.
– Поверьте моему слову,— серьезно сказал Питер, сам, впрочем, не до конца веря, что говорит правду.— Ситуация стабилизируется, и мы надеемся, что через несколько дней все войдет в нормальное русло.
– Надеюсь, не доходило до кровопролития? — допытывался Харп.— Скажите же, молодой человек: доходило до кровопролития или нет?
Питер изобразил на лице очаровательную и успокаивающую улыбку.
– Да нет, ни одного убитого,— бросил он будто вскользь.— Так, проломили несколько черепов, и все.
– Несколько черепов???-—в ужасе выдавил Харп.— Так вы говорите — несколько че-ре-пов??? Боже!.. Извините меня, но с нами маленькие леди… Боже мой, что все это значит?.. Несколько черепов… Знайте же, молодой человек, что травма черепа может оставить человека калекой на всю жизнь!
– Полагаю, мистер Флокс говорит в фигуральном смысле,— мурлыкающим голосом, словно кошка, играющая мышью, сказал сэр Ланселот, впервые взявший слово.— Я уверен, что Его Величество король Тамалавала делает все, чтобы мы чувствовали себя на Зенкалй как дома. Он просит только о том, чтобы мы приняли к сведению неординарность ситуации и не подливали масла в огонь. Я совершенно уверен, что Его Величество не дал бы нам раз решения сойти на берег, если бы нам угрожала реальная
опасность.
Питер моментально вспомнил, как раздражен был владыка, когда заявил в своем утреннем выступлении: «При таком положении дел нам легче было бы обойтись без всей этой толпы любителей животных, но мы не в силах их остановить. С каким бы наслаждением я ткнул кого-нибудь из них копьем в бок!» Но о данном заявлении его королевского величества Питер почему-то умолчал.
– Полагаю,— продолжал сэр Ланселот, аккуратно взявший ситуацию в свои руки,— нам достаточно в точности выполнять то, что скажет мистер Флокс, и все будет в полном ажуре.
– Спасибо, сэр,— сказал Питер.
– Благодарю. Значит, так: предлагаю сейчас же отправиться в тот дом, который мистер Флокс с такой любезностью подыскал для нас,— сказал сэр Ланселот и обратился к Питеру с ласковой улыбкой: — Ну а меня вы поселите в Доме правительства?
Заявление сэра Ланселота звучало скорее как требование, нежели как вопрос. Питер сглотнул слюну и глубоко вздохнул. Он был предупрежден, какого мнения о себе сэр Ланселот.
– Боюсь, не получится, досточтимый сэр,— успокаивающим тоном начал он.— Ввиду нынешней неординарной ситуации Дом правительства переполнен. Сэр Адриан и Изумрудная леди просили меня передать вам свои извинения и разъяснить, что имевшиеся в Доме правительства небольшие свободные площади уже заняты людьми, направленными британским правительством для изучения
вопроса, связанного со строительством аэродрома.
– Уф! — сказал сэр Ланселот, концентрируя в этом единственном междометии высшую степень разочарования, отвращения, недоверия, горя и страдания — не многим удается добиться такой выразительности.— Что ж делать! Такие времена настали, что всем нам приходится учиться глотать горькое со сладким.
– Вы правы, сэр,— с улыбкой сказал Питер.— Вы и досточтимый Альфред Клаттер будете моими дорогими гостями. Я постараюсь, чтобы вы чувствовали себя как дома. А теперь,— сказал он,— милости прошу за мной. Вас ожидает целый парк королевских карет. Ну, друзья, по карета-ам!
Питеру удалось без проволочек расселить всю ораву в гостинице, а сэра Ланселота и досточтимого Альфреда он уютно усадил у себя на веранде и вручил каждому по большому стакану виски. Убедившись, что гости чувствуют себя пре-
восходно, Питер рассыпался перед ними в извинениях и сообщил, что торопится на специальную встречу во дворец.
– Как — во дворец? — спросил сэр Ланселот, блеснув глазами; он даже не пытался скрыть своего изумления.— Ах да. Так, стало быть, вы направляетесь во дворец?
– Я езжу туда всякий раз, когда меня вызывают,— подтвердил Питер.
– Мне очень хотелось бы встретиться с королем Тамалавала,— сказал сэр Ланселот.— Мы большие друзья с герцогом Пейзанским, который, если мне память не изменяет, был его однокашником.
– Да, да, вы совершенно правы. А я вожу дружбу с лордом Гроттингли, который, если мне память не изменяет, тоже был его однокашником,— сказал досточтимый Альфред, стремясь не отстать от сэра Ланселота.
– А я на дружеской ноге с принцем Умберто Челлини, с которым, насколько мне известно, король хорошо знаком,— сделал ответный ход сэр Ланселот, грозя поставить досточтимому Альфреду мат.— Я уверен, что король будет рад услышать новости о своих друзьях.
– Конечно, сэр, я ему обо всем доложу,— сказал Питер.— А теперь, простите, я должен ехать.
В связи со сложившимися обстоятельствами король временно снял запрет на въезд в центр города механического транспорта; правда, пользоваться им было разрешено только правительственным чиновникам. Питер позаимствовал у полиции лендровер. Впрочем, население Дзамандзара так привыкло к безобидным королевским каретам, что решительно не желало менять свой образ жизни в связи с появлением смертоносных тарахтелок. Жители, как и прежде, медленно двигались по улицам, останавливаясь поболтать или даже поиграть в кости прямо на проезжей части. Питер негодовал, и все-таки ему пришлось снизить скорость своего механического экипажа до скорости королевской кареты, иначе он передавил бы полстолицы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26