Бейли взглянул на него, словно усомнился, все ли у Вильямса дома.
— Если вы собираетесь шутить, то поищите другое место, другое время и прежде всего другого собеседника, безбожник вы эдакий. А сейчас лучше последите за скорбящей и глубоко потрясенной вдовой
Вильямс посмотрел на людей, собравшихся по обе стороны склепа. Среди них рядом с Патрицией стояла леди Торп.
Она решила, видимо, бросить вызов всему миру На скорбящей вдове была кокетливая, лилового цвета шляпка и светло-серый костюм Но самым вызывающим был зонтик, который она держала раскрытым. Своими яркими красками он мог бы порадовать глаз на пляже, а не на древнем кладбище, на котором нашли свой последний покой целых шесть епископов, убийца-трактирщик и ее собственный супруг. Зонтик был оскорбительным вызовом обществу.
Когда показался гроб, весьма массивный и сделанный из дорогого дерева, и двое рабочих начали его открывать, инспектор высказал мысль, с которой, наверное, был согласен каждый из присутствовавших:
— Сейчас бы я выпил чего-нибудь крепкого. Сознание того, что все мы через сто лет будем выглядеть вот так же, несколько омрачает мысль, не так ли?
— Думаю, что это так, — поддержал его Вильямс. — Только зачем мы мучаемся над тем, чтобы выяснить, как ушел человек из жизни? Разве это так важно?
— Не говорите чепуху. С такими взглядами вы не только не станете старшим, но и простым инспектором, — предупредил его Бейли. — Если человек хочет продвинуться и сделать карьеру, он должен все, что делает, делать с надлежащей серьезностью. Даже если он давит блоху.
Им обоим надлежало подойти к открытому гробу и взглянуть на останки сэра Роберта. Вместо этого они молча отошли в сторону, за ними последовали Дороти Торп, ее экономка и два представителя прокуратуры. У гроба остались лишь двое рабочих кладбища, представитель судебно-медицинской службы и врач.
Через полчаса процедура закончилась. Черный лимузин с гробом скрылся в направлении Ливерпуля. Инспектор и Вильямс сели в полицейскую машину. На ближайшем углу у пивной они остановились, чтобы подкрепиться.
Прошлым вечером Вильямс вымыл свое лицо очищающим лосьоном, а затем обычным мылом. На этот раз его кожа приобрела желто-зелено-фиолетовый оттенок. Бессонная ночь в кладовой, пребывание на кладбище и эксгумация тела сэра Роберта привели к тому, что на лице Вильямса, как шутливо заметил Бейли, пропали все краски.
— Не унывайте, — сказал он саркастически, — потому что самое страшное еще впереди. И вот тут вы должны проявить себя по-настоящему.
— Вы считаете, что в Карентине еще кто-нибудь будет убит? Инспектор задумчиво покачал головой.
— Почему бы и нет? Для убийцы сейчас уже неважно — одним больше, одним меньше. Во всяком случае, плюньте на все глупые предписания и возьмите с собой пистолет. Это может, правда, стать концом вашей карьеры, но спасет вам жизнь. А какая польза от повышения, если вы ничего не сможете от этого иметь, кроме, может быть, того, что у вашей могилы будут нести почетный караул два каменных ангела?
— Мне сегодня вечером снова надо дежурить в Карентине? — спросил Вильямс упавшим голосом.
— Да. И особенно следите за леди Торп. Она либо преступница, либо очередная жертва.
Такой вывод совершенно логично вытекал из предыдущих событий. Но даже такой опытный сыщик, как инспектор Бейли, не мог предполагать, что в этот вечер в замке произойдут такие события, которые не поддаются ни логике, ни здравому человеческому разуму.
Во время ужина в Карентине, в котором принял участие в качестве гостя Вильямс, царило молчание. И если кто-либо что-нибудь произносил сдавленным голосом, то все вздрагивали, как от булавочного укола.
Разрушения от взрыва в зале были в основном ликвидированы, в камине потрескивали толстые поленья, огонь отражался в стеклянных дверях витрин, в которых стояли старинные фарфоровые фигурки, японские чайные чашки, серебряные бокалы для вина. Но основную ценность составляли позолоченные напольные часы восемнадцатого века. Каждый час они проигрывали приятную мелодию. Охраняющий стадо пастух играл на флейте, овцы склонили от наслаждения головы, красавица крестьянка с коромыслом и двумя ведрами грациозно поворачивалась, словно в танце, а шедший за ней парень протягивал руки, чтобы обнять ее.
Шел дождь. Из прохудившегося водосточного желоба лилась вода. Сквозь стеклянные двери была видна терраса, обрамленная парапетом. Раньше здесь в теплые летние вечера, наверное, отмечали праздники: небольшой оркестр исполнял веселую музыку, дамы и кавалеры в вышитых платьях и белых париках молча наслаждались, мечтая об охотничьих и любовных похождениях, или обменивались галантными шутками.
Но эти времена канули в Лету. Плиты заросли мхом и травой, фонари около дома бросали тусклый свет на мокрые камни. Все было серым и скучным. Вильямс вспомнил кладбище, склеп, каменных ангелов, запах гнили…
— Приятный вечер. А что, если мы для общего оживления немного сдвинем столики и попытаемся вызвать духов? — Такой не очень остроумной шуткой Дороти попыталась поднять настроение.
— Только без меня. Меня трясет от всех этих ужасов, я и без того не сомкну глаз всю ночь, — с возмущением отклонила шутливое предложение своей хозяйки Патриция.
— Есть люди, крепкие задним умом, — проскрипел Декстер.
— Вы имеете в виду меня? — язвительно спросила Дороти.
— Из своего окна я наблюдал, как вы в свои пятьдесят три года, разукрашенная, как танцовщица варьете, направились на кладбище. Немудрено, что у вас там не возникло мысли, для чего живет человек и как он продолжает жить после смерти.
— Было бы прекрасно, если бы мы оказались с вами в разных мирах, чтобы больше никогда не встретиться
Вильямс уже начал подумывать, как ему подключиться к этой задушевной беседе, но в это время раздался телефонный звонок. Вошел Фишер и сказал, что инспектор Бейли просит сержанта к телефону.
Когда Вильямс вернулся в зал, он уже знал результат вскрытия: Роберт Торп умер естественной смертью.
— Вполне возможно, что мисс Грэди стала жертвой несчастного случая, сказал беззвучным голосом полковник. — У нее во время поездки мог случиться приступ или могло отказать управление… В любом случае не ясно, постигло ли ее то же самое, что произошло, например, с доктором Эвансом или Конроем, который сейчас зарыт в земле.
— Что касается Эрвина Конроя, — сказала Патриция, — то я знаю точно, что он жив. Вчера ночью я видела его во сне, а мне снятся только живые люди.
— Прекратите эту болтовню! — У Дороти лопнуло терпение. — Так можно постепенно и нормального человека свести с ума…
Последнее слово застряло у нее в горле. Следивший за ее взглядом Вильямс вдруг открыл рот. У Фишера из рук выпал прибор, который он собирался положить на стол. Патриция схватилась за сердце и издала жалкий писк. Лицо Декстера побледнело, было слышно его хриплое дыхание.
Все уставились через стеклянные двери на террасу.
Там за белым садовым столом сидели три фигуры: доктор Эванс, Стелла Грэди и Эрвин Конрой. Они шевелились, жестикулировали и разговаривали друг с другом, как будто были живыми. Дождь лил как из ведра, но они, казалось, этого не замечали. Их не удивлял и вид друг друга. С головы и шеи Эванса свисали водоросли. Лицо и руки Стеллы Грэди были черные, как уголь, а ее платье представляло собой обгоревшие лохмотья. На черепе Эрвина зияла широкая кровоточащая рана.
Вдруг они замерли, словно их парализовали взгляды сидевших в зале. Все трое медленно встали, подошли к стеклянным дверям, заглянули внутрь, при этом их лица можно было хорошо разглядеть, и скрылись в темноте, как осенние листья, гонимые ветром.
Вильямс первым пришел в себя— Одним прыжком он оказался около двери, рванул ее и выбежал вслед за исчезнувшими видениями.
Когда он, весь промокший, вернулся назад, его соседи по столу еще не совсем пришли в себя.
— Вот теперь я действительно сойду с ума, — вырвалось у Дороти.
— О боже, ты всемогущ на небе и на земле, помоги мне и прости все мои грехи, — тихо прошептала Патриция,
Бледное лицо Декстера стало лилово-красным, его глаза почти вылезли из глазниц, он тяжело дышал, как будто был близок к удушью, его зубы стучали.
— Я не хотел ее убивать… клянусь… это произошло по недосмотру… по ошибке… — хрипел он.
— Кого вы не хотели убивать? — накинулся на него Вильямс.
— Стеллу. Ее смерть была страшной ошибкой, и я не представляю, как это могло случиться. — Декстер рвал на себе волосы. — Я вылил ампулу в чайник, она сама мне приказала… — Декстер замолчал, сообразив наконец, что выдал тайну, которая может иметь для него самые неприятные последствия.
— Вы вылили яд в чайник леди Торп? Вы это хотели сказать? — Вильямс не давал ему опомниться.
— Это был чайник вовсе не леди Торп. Это был чайник без герба. Фишер ошибочно поставил его на место леди Торп, а я его поменяла, — рыдая, сказала Патриция. — Я… я убийца. Смерть Стеллы Грэди на моей совести.
— Не реви. Благодари бога, что ты спасла меня. — Дороти постепенно приходила в себя Обратившись к Декстеру, она спросила: — Могу ли я узнать, почему вы хотели меня отравить?
— Потому что я… вернее, Стелла… была убеждена, что вы не только доктора Эванса, но и… и Конроя убрали и, что мы… мы будем следующими жертвами.
Полковник начал что-то мямлить, но, когда он признал наконец свою вину, ему, по-видимому, стало легче. Он тупо утверждал, что не имеет никакого отношения к смерти двух других наследников.
Полковник покорно встал, когда Вильямс приказал ему ехать с ним в Уолс. Он собрал необходимые вещи и, вернувшись в зал в пальто и с маленьким чемоданчиком, сказал Дороти:
— Ваш виски действительно неповторимый напиток. Вы знаете, что ждет меня. Если не жалко, дайте мне бутылку с собой,
Это, конечно, была наглая просьба, но Дороти, обезумевшая от счастья, что осталась жива, выполнила ее.
В тот день Вильямс дважды докладывал инспектору Бейли об итогах расследования. Инспектор сам допрашивал Декстера, он составил и дал ему подписать протокол.
Когда все формальности были выполнены. Бейли отпустил своего молодого помощника домой. Тот крайне нуждался в отдыхе, причем не в кладовой, а в своей постели, где можно было как следует выспаться.
Выполнив свой долг, Бейли отправился в таверну «Кровавая кузница».
ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ,

в которой инспектор Бейли из-за соблазна нарушает служебные инструкции (в этом случае автор следует рекомендациям известных литературных критиков: если хотите сделать свое произведение еще более достоверным, наделите положительных ГЕРОЕВ некоторыми пороками). С помощью старых семейных документов в аферу постепенно вносится ясность.
Как Бейли и ожидал, в таверне он застал веселую компанию, состоящую из двух женщин и трех мужчин.
Одной из женщин была Энн, которая в отличие от других выглядела и вела себя как нормальный человек. Остальные были артистами, что было видно по их причудливым галстукам, фантастическим покроям платья и прическам. У соседки Энн к высокой прическе было приколото чучело птицы, потому что, как она сказала, сыта по горло хиппи, которые распустили свои волосы по плечам и натыкали в них жалкие цветочки. При помощи чучела она протестовала против нелепой моды.
Больше в таверне никого не было. Полицейский час давно наступил. Билл Шеннон с интересом прислушивался к разговору своих необычных гостей.
Дверь инспектору открыла экономка. Когда он вошел, наступило молчание. Затем один из мужчин отделился от компании, развел патетически руки в стороны и, указывая на орудия пыток, прочитал громовым голосом монолог: «Теперь я знаю, сэр, зачем нужны клещи, пилы и ножи. Я вижу гостя там, в дверях стоящим! Дородный вид его меня на мысль наводит…»
Бейли не обратил внимания на реплику в свой адрес и попросил Шеннона принести черный кофе. Затем он обратился к Энн с просьбой представить своих друзей. Но она не успела и рта раскрыть, как они друг за другом представились сами.
— Ричард Пиклик! — Пожилой мужчина вскочил и поклонился. Его густая седая шевелюра, иссеченный морщинами лоб и массивный широкий нос напоминали голову льва. — Играю королей, иногда князей в шекспировских пьесах, — прогремел он своим басом.
Следующим представился мужчина средних лет с лысиной, в ярко-красном пуловере:
— Дик Дикинсон, исполнитель роли отца героя, иногда играю обманутых мужей.
— Чарлз Мимикри, злодей, в качестве дублера исполняю роли молодых любовников, — представился третий мужчина. Возраст его было трудно определить. Патлы битника и борода позволяли разглядеть лишь его нос и глаза.
— Меня зовут Мэри Санди, я играю всех, кто носит юбку или брюки, — сказала дама с чучелом на голове,
Весь прошедший день у инспектора было плохое настроение. Судебный следователь не раз донимал его, когда же наконец можно ожидать ощутимых результатов расследования. Ордер на арест Дороти Торп уже был выписан. Но после ареста Декстера настроение Бейли значительно улучшилось.
Он попросил Шеннона угостить актеров за его счет. Затем Бейли сказал:
— Комедия, которую вы сегодня учинили на террасе замка, была впечатляющей. Жаль, что я не мог принять в ней участие. — Обращаясь к Энн, Бейли спросил: Это вы или ваш супруг придумали комедию на террасе замка?
— Мы счастливая семья, и у нас нет разногласий ни по каким вопросам — ни материальным, ни духовным, — не без гордости ответила она.
— Вы хотите сказать, что расстались лишь ненадолго со своим мужем? Энн глубоко вздохнула.
— Я к этому привыкла. Раньше я была рада, когда получала в течение года лишь одну открытку к рождеству из Месопотамии, с Северного или Южного полюса или какой-либо еще неоткрытой части света. В таких случаях я говорила себе: зато у меня есть брачное свидетельство.
— Это лучше, чем совсем ничего, — заметил Бейли. — Ну, а в настоящее время ваш скрывающийся супруг, видимо, обитает не на том свете и не в Месопотамии, а в замке Карентин? В каком подземелье, подвальной норе или мансарде он устроился?
— В комнате Дороти Торп, а еще точнее, в постельном ящике ее сюрреалистического дивана.
— Значит, и она была посвящена в эту комедию призраков?
— Не только посвящена! — воскликнул Дик Дикинсон, — она была в известной степени Spiritus rector[1], — автором этой идеи.
— Spiritus rector — единственное латинское изречение, которое он знает и при этом неправильно произносит, — вызывающе сказала Энн. — Впрочем, он выложился на все двадцать фунтов, которые Дороти всучила каждому из них за этот разовый спектакль. Ну, а идея исходила, конечно, от меня.
— Ты врешь, моя дорогая, — прогнусавил Чарлз Мимикри, — идея исходила от Эрвина. Ты, надо сказать, неплохой парень. Этого я не хочу отрицать, но что касается уровня интеллекта, то ты далеко отстаешь от Бернарда Шоу.
В какой связи Мимикри вспомнил Бернарда Шоу, он не пояснил. Затем заговорил Бейли. Он показал на высокую залысину Дика Дикинсона и сказал:
— Насколько я понимаю, вы играли Эванса, украсив голову водорослями. А вы, — он направил свой толстый палец на чучело, украшавшее голову Мэри Санди, Грэди. Кто же играл Эрвина Конроя с пробитым черепом?
— Он пожелал сам сыграть эту роль, — ответила Энн. — Он ведь считает себя талантливее всех нас, но это глубокое заблуждение! Ему достаточно открыть рот, и я уже знаю, что он лжет. Но, играя самого себя, должна признаться, он был на уровне.
— Итак, этот эпизод ясен, — отчеканил инспектор Бейли, молча протянув свою рюмку Биллу Шеннону. Тот наполнил ее коньяком.
Бейли поднялся с рюмкой в руке.
— Леди и джентльмены! Выпьем за грандиозный успех вашего театрального представления! По закону я должен был бы всех вас упрятать за решетку. Но, как говорили древние римляне, цель оправдывает средства. Во всяком случае, я обещаю вам одно. Если вы будете давать представления в Ливерпуле, пришлите мне десятка два билетов для моих коллег в полицай-президиум. За уважаемого господина Тесписа!
Бейли опрокинул рюмку и, гордо подняв голову, вышел, доказав еще раз, что и охотники за преступниками могут быть ценителями искусства.
Хотя часы на башне собора Уолса уже давно возвестили о наступлении полночи, Бейли отправился в Карентин.
Недалеко от ворот Бейли оставил автомобиль и вошел на территорию замка. В комнате леди Торп горел свет.
Как добросовестный чиновник, он должен был бы позвонить и подождать, пока не получит разрешения войти в дом. Но и сыщики стоят иногда перед необходимостью вольно толковать законы, чтобы изобличить темные элементы, которые, нарушая законы, приобретают профессию, часто неплохо обеспечивающую человека.
Инспектор не позвонил. Он вошел в дом с помощью отмычки. Бейли всегда носил с собой полдюжины таких инструментов для взлома и умел пользоваться ими не хуже, чем мастера этого дела.
В замке было тихо.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13